***
Официально: Хосок ненавидит исследовать чудесный новый мир в компании с Юнги, который, кажется, находит всё новые и новые поводы поскакать на его и без того неидеальных нервах. Апогеем ситуации становится момент, когда старший, откровенно глумясь, начинает рассказывать о своём армейском прошлом, только больше веселясь от лицезрения зеленеющего на моменте подробного описания разрыва человеческого тела гранатой Хосока. — … И тогда, плоть разрывает на такие мелкие части, что от неё фактически остаётся только лишь пыль. Она поднимается, и этот эффект на сленге именуют «розовым туманом»… Так, блять, погоди-ка минутку, что-то здесь не так! Уже в следующую секунду становится понятно, что именно — раздаётся шум, как от водопада, и на двух охреневших парней несётся огромный поток воды. — Цунами?… — хлопает глазами Хосок. — Откуда в Сеуле может взяться цунами? — Тебе ли не насрать?! — восклицает Юнги, мгновенно среагировавший на новую переменную и успевший в считанные моменты понять, в какой заднице они оказались. Ситуацию усложняет то, что они по настоянию Юнги, как, впрочем, и их сотоварищи, не стали передвигаться по крышам. Аргументированно это решение было тем, что внизу лавировать между зданиями на порядок удобнее и проще, а ловить непременно навернувшегося с высоты Хосока старшему было бы не с руки. Быстро прикинув примерный уровень воды, Юн с облегчением делает вывод, что их спасение вполне возможно в высотном здании. Утягивая за рукав несопротивляющегося подростка, он с максимально возможной скоростью ныряет в дом, через разбитые окна которого стремительно вливается внутрь вездесущая вода. Они бегут, цепляясь за хлипкие перила, буквально соревнуясь со всё пребывающей жидкостью. Внутри здания на нижних этажах создаётся ощущение супа, как будто их двоих кто-то очень большой и голодный пытается утопить и оставить здесь навечно в качестве гущи для вскипающего бульона. Дверь на крышу оказывается закрыта. — Вот ссука… — шипит Юнги, после чего со скоростью света вытаскивает из рюкзака прихваченный с собой лом. — Нет, я не собираюсь подыхать в этой водяной бане! Одна из причин, по которым при своей-то профессии он ещё не нарвался на пулю или меч правосудия, заключается в удивительной чуйке и внутренней готовности ко всему, что подкидывает переменчивая фортуна. Хосок, всё это время мысленно нывший о своём невезении, в этот самый момент проникся бесконечным уважением к напарнику, прекрасно сознавая, что без него бы давно оказался снесённым водяным хлыстом. Так и становятся героями — Юнги в глазах подростка чуть ли не вознёсся над землёй с нимбом над головой и ломом вместо скипетра и державы в руках. Сверху им открывается воистину удивительный вид. — Что за хуйня? — вздёргивает брови Юнги. И действительно, картина складывается совершенно престранная: с определённого момента вода просто… заканчивается, а появляется будто из ниоткуда. — Как такое возможно? — от сильного шока переходит на шёпот Хосок. — Вода же должна откуда-то течь? — Да, — цедит сквозь зубы Юнги. — Должна, если мы говорим о законах реального мира. Я ещё с самого начала подозревал, что мы вляпались в какую-то неестественную хуйню: этот непонятный барьер, вода, берущаяся из ниоткуда, как будто прицельно направленная именно на нас… — Что ты хочешь этим сказать? — помолчав, осторожно спрашивает Хосок. — Что что бы это ни было, и какими бы силами оно ни управлялось, данное место совершенно точно нацелилось нас прибить.***
Чимин с Тэхёном в панике бегут в правую от ужасающей воронки сторону, стремясь убраться с пути разрушительного механизма. Силы на исходе, в конце концов, ни один из них не может назвать себя профессиональным бегуном, но запал и жажда жить воистину безграничны и способны творить чудеса. — Какой-то… это… странный… ураган… — сипит Тэхён, задействуя для этого все оставшиеся крохи своих возможностей. — Что… ты… хочешь… сказать? — в тон ему отвечает Чимин. — Ты заметил, что он не разрушает то, что попадается… ему… на пути? — Что?! И в самом деле, дома остаются на месте, как и прочие составляющие городского ландшафта. Тем не менее, ураган выглядит настолько реальным и устрашающим, что само человеческое существо не позволяет им замедлить темп. На кураже они пробегают несколько кварталов залпом, и, оборачиваясь, ахают от удивления: воронка на их глазах меняет свою траекторию, аки шахматная фигура, и теперь уже очевидно за ними прокладывает свой дальнейший путь. — Охуеть, на нас охотится ураган… — бормочет Чимин, после чего, не сговариваясь со своим напарником, даёт дёру в сторону базы, как будто она сделана из бронебойного железа и способна укрыть их от непонятно откуда взявшейся проблемы. … Они не знают, но по направлению к тому же месту уже мчатся оставшиеся члены их микро-команды, напуганные и растрёпанные, не имеющие ни малейших идей касательно того, как им быть дальше. За Чонгуком и Намджинами-неразлучниками неотступно следует ужасающая земляная трещина, за Юнги с Хосоком — волна воды, а Чимина с Тэхёном настигает упёртая воронка. Вышеописанные обстоятельства, пусть и разные по своей направленности, наталкивают своих невольных жертв на одну и ту же мысль. Мёртвый город по какой-то причине обозлился и решил покарать всех и каждого, кто, пусть и случайно, нарушил его покой. Столкновение неизбежно, и происходит оно в лучших традициях самых банальных комедий: сначала великолепная семёрка совершенно тупо пялится на своих сотоварищей, притопавших каждый со своего направления, а потом, лицезрея ужасы местного климата, с девчачьим визгом бросается бежать к своей базе, как будто там чудесным образом могло образоваться магнитное поле, защищающее их от взбесившихся стихий. Звучит достаточно тупо? Первый признак того, что, скорее всего, именно так оно и будет в конечном счёте. — Что… за… — загнанно дыша, невольные участники догонялок со всяческой фигнёй с равной степенью шока, недоумения и злости наблюдают за тем, как четыре стихии схлёстываются друг с другом, при этом застывая за условной чертой в нескольких метрах от здания, выбранного в качестве базы, и удивительным образом никак не вредя окружающему ландшафту. — Оно выглядит как настоящее… — в непонимании хмурится Тэхён. — Оно кажется настоящим, и, по идее, должно таковым являться, но это не реальность. Похоже на… — … Симуляцию, — прищурив глаза, заканчивает за него Юнги. — Виртуальное пространство, отсюда и непонятные блоки, запрограммированные определённым образом животные и природные явления… Чёрт бы побрал, но как такое вообще возможно? От неминуемого продолжения долгих и пространных размышлений на эту тему его и остальных участников команды отвлекает сдавленный стон. Чимин, завалившись на спину, до боли прикусывает нижнюю губу, рукой придерживая ногу, в которой непонятно как оказался внушительных размеров осколок.***
— Так… вот… — Ааааай, полегче, ты, душегуб несчастный!!! — стонет Чимин, предпринимая тщетную попытку вырваться из загребущих ручонок Сокджина. Бесполезно — у того на страховке Юнги, цепким взглядом и не менее цепкой хваткой удерживающий Чимина на матрасе. — Принцесса, это для твоего же блага, — упрямо повторяет он, кивая замершему было Джину и тем самым более чем красноречиво прося его не останавливаться на пути к прогрессу и благополучию Чимина, который, почему-то, оказывает активное сопротивление столь радужным перспективам. — Не буду! Не надо! Оно само как-нибудь выпадет! — вертится Чимин, пока Юнги, уставший от его возни, лёгким движением руки не фиксирует его в одной точке, причём так, что парень не может двинуть ни рукой, ни, что самое главное — раненной ногой. — ААААААААААААААААААА! — Ну, вот и всё, — тяжело выдыхает Сокджин, утирая невидимый пот со лба больше для драматизма, чем из реальной необходимости. Рядом с Чимином на раз приземляется огромный кусок стекла, извлечённый из его конечности усилиями шести других (шести, потому что Джин не побрезговал использовать ноги). При виде громадины, застрявшей в его голени более, чем наполовину, младшему из троицы заметно плохеет, и он начинает всерьёз задумываться о том, чтобы в лучших традициях Болливуда с трагичным вздохом пасть ниц пред лицом открывшихся ему обстоятельств. — Куда хуже было бы, если бы он так и торчал у тебя в ноге, — слегка улыбается Юнги, мягко поглаживая участок кожи рядом с повреждённым. Чимин в ответ на это густо краснеет, а Сокджин понимающе хмыкает и всучивает Юнги бинт с перекисью водорода. — Старое народное средство — брызнешь перекисью, пока испытуемый находится в эйфории и ничего не подозревает, а потом замотаешь бинтом и оставишь его полежать. В принципе, — Джин позволяет себе откровенную усмешку, — можешь даже поцеловать его в больное место в качестве напутствия к дальнейшему выздоровлению, прекрасный принц. Юнги провожает выходящего из помещения Сокджина слегка удивлённым взглядом, в то время как Чимин ещё сильнее краснеет, смотря на мужчину сквозь пальцы, пытающиеся прикрыть расползающееся по лицу ярко-алое пятно. Юнги, не отрывая от Чимина пристального взгляда лисьих глаз, медленно наклоняет голову к его ноге, после чего, продолжая следить за чужой реакцией, так же неторопливо целует участок кожи, что поглаживал минутой ранее. Чимин, кажется, забывает, как дышать. Очень скоро Юнги отстраняется, пользуясь чужим замешательством и проводя необходимые экзекуции, после чего покидает импровизированное больничное крыло со словами, что парню нужно отдохнуть и попытаться хоть немного поспать. Хотевший было протестовать Чимин очень быстро и с удивлением замечает, что да, поспать бы ему и вправду не помешало, а слипающиеся глаза только подтверждают сделанное им открытие. «Ничего, никуда он от меня не денется, — на грани сознания мелькает в голове у юноши. — Мы всё успеем. И это тоже. А сейчас — так хочется спааа… » Мысль оказывается преступно прерванной навестившим его покои Морфеем. … Пробуждение приходит неожиданно и не сразу. Чимин видит прекрасный и даже чуть томный сон с участием Юнги, который (почему-то без рубашки) спасает его от лап свирепого урагана с глазами, когда в его грёзы самым наглым образом врывается какой-то стук. Сначала парень раздражённо отмахивается от него, тем более, что сонная история подходит к логическому завершению, где, по законам жанра, спасённый из беды должен торжественно и страстно поцеловать своего героя, но стук продолжает с садистским усердием долбить по размягчённому сознанию до тех пор, пока Чимин не пробуждается окончательно, смотря на дверь перед собой испепеляющим взглядом. — Да?! — рявкает он, и дверь, как в фильме ужасов, медленно отъезжает в сторону, являя Чимину Тэхёна с заваленным едой подносом. — Тут тебе… поужинать… немножко… — кряхтя от натуги, извещает Тэ, бухая перед парнем продуктовую гору и с облегчением заваливаясь где-то рядом. — Ну, тут, конечно, маловато, но и так сойдёт, — щурится Чимин и, не выдерживая, дико хохочет, наблюдая за тем, как осоловело смотрит на него Тэхён. — Да уж, этим мы всю корейскую армию не накормим — максимум какой-то жалкий взвод из голодных мужиков. — Спасибо за пояснение, — серьёзно благодарит его Тэ. — А то я уж было решил, что тебе стеклом резануло не ногу, а желудок. — Пхмф, — неопределённо хмыкает парень, потянувшийся к свежеприготовленному кимпабу. — Приятного аппетита, — безоружно улыбается Тэхён. Трапеза проходит в относительной тишине, пока Чимин не объедается вусмерть, не осилив и половины подноса, и не откидывается на спину, тяжело вздыхая и глядя в потолок налитыми от сытости глазами. — Помнишь, ты спрашивал, почему я так тебя невзлюбил? — неожиданно спрашивает Тэхён, моментально отвлекая Чимина от подсчитывания микро-трещинок в бетоне. — Да, — осторожно подтверждает он, боясь задавать новые вопросы и тем самым спугнуть, кажется, созревшего на откровенность Тэ. — Честно говоря, правдивая причина достаточно тупая, поэтому я не стал озвучивать её сразу. Но… — Тэхён обречённо машет рукой, — что уж теперь. Тем более, что я сам не сразу во всём разобрался и признался пусть даже самому себе. Спасибо умным людям, — Тэ ухмыляется, кидая красноречивый взгляд на поднос с остатками еды, — помогли покопаться в себе. Так вот, причина моей неприязни донельзя банальна и очевидна. Я… ревновал. — Меня? — выпучивает глаза от удивления Чимин. — Что? Нет! Ты, конечно, симпатичный, и всё такое, но я больше по брутальному типажу, — открещивается Тэхён, заставляя своего собеседника облегчённо выдохнуть. Впрочем, ненадолго. — Постой-ка, — начинает он, — но, если не меня, тогда кого? — Я думал, что ответ весьма очевиден, — грустно улыбается Тэ, и Чимин чувствует, как что-то в груди с оглушительным грохотом падает вниз. — Не знал, что тебе нравится Юнги, — поджимает губы парень, складывая руки на животе. — Причём тут, блин, Юнги? — как-то странно косится на него Тэ, и они оба смотрят друг на друга, как бараны на новые ворота, после чего разражаются истерическим хохотом, в запале хватаясь за своего собрата по разуму и заваливаясь на чужое тело, что в случае с покалеченным Чимином весьма и весьма опрометчивое решение. — Больно же! — Прости, — Тэхён виновато отодвигается, но не может скрыть довольной улыбки. — Итак, — сразу же приобретает деловой тон Чимин, — тебе кто-то нравится, очевидно, из нашей группы, и ты почему-то думал, что у нас с ним есть отношения. Признавайся, кто был у тебя на уме? — Сразу же после того, как ты расскажешь, почему в первую очередь подумал о Юнги, и готов был разреветься от перспективы моей симпатии к нему, — приподнимает бровь Тэ, хитро улыбаясь. Чимин заливается краской до кончиков светлых волос, и это само по себе становится более чем красноречивым ответом на чужой вопрос. — Понятно, — Тэ нервно подхихикивает, откидываясь на лежащего ничком Чимина. — Что же, у вас двоих неплохие шансы, все вокруг видят, как трепетно он относится к твоей персоне. С Чонгуком мне так не повезёт. — Чонгук?… — между ними повисает многозначительная тишина. — Ты выбрал очень нелёгкую мишень, луковка, знаешь? — Угу… — удручённо выдыхает парень, поудобнее устраиваясь на чужой груди и чувствуя, как руки друга обвивают его талию и прижимают поближе. Они наслаждаются молчанием и компанией друг друга какое-то время, позволяя себе немного выдохнуть и просто подумать, чувствуя негласную поддержку со стороны. Иногда не нужны слова, чтобы выразить самые сильные и тёплые чувства, теплящиеся глубоко внутри. — Я пойду, а ты отдыхай, ладно? — Тэхён, кряхтя, поднимается с налёженного места и направляется к двери. — Подожди! — окликает его Чимин, и Тэ вопросительно смотрит на парня, слегка приподняв бровь. — Что ты планируешь делать… со всем этим? — А с этим можно что-то сделать?… Чимин явно хочет что-то сказать, но Тэ только машет рукой и выходит из зала, прося его поменьше напрягаться и побольше времени уделять восстановлению, ибо, по всем признакам, спокойной жизни им в ближайшие дни уже не видать. Тэхён фактически сбегает от неудобного для себя разговора, и оставшийся лежать на матрасе Чимин может только усмехнуться и покачать головой ему вслед. Тэ же, закрыв дверь, устало облокачивается на неё с другой стороны, после чего обессилено сползает вниз, уперевшись рукой в стену и запуская пятёрню другой в свои растрепавшиеся волосы, всё это время не видевшие привычной укладки и фена. — Тэхён? — парень поднимает взгляд и сталкивается с тёмными, почти чёрными глазами Чонгука. — С тобой всё в порядке? Почему ты тут сидишь? Тэ открывает рот, чтобы что-то ответить, но в последний момент передумывает и молча встаёт, проходя мимо Гука и тенью растворяясь на лестнице, держа путь на первый этаж. Старший смотрит на чужую удаляющуюся спину и раздражённо закусывает губу. «Ну почему с тобой так много трудностей, маленький, противный Ким Тэхён?»