***
— Боооссс… — тянет буквы Богом, с тревогой вглядываясь в написанный в кипе бумажек текст. — Что там? — приподнимает брови седовласый мужчина, откинувшийся на своём любимом кресле и лениво наблюдающий за бегающими по листам глазами подчинённого. — Думаю, вам следует с этим ознакомиться. — Можешь рассказать краткую выжимку? — спрашивает мужчина, скептично глядя на солидную горку из бумаг и не испытывая ни малейшего желания со всем этим возиться. — Хорошо, — кивает Богом, в глубине души и не ждавший другого ответа. — Я постараюсь. Если кратко, то за добрую половину тех, кто оказался на моём объекте, наши коллеги из спецслужб готовы отдать вознаграждения суммой в половину гос. бюджета. — Так, а с этого момента, пожалуйста, поподробнее, — вздёргивает брови босс, складывая подбородок на руки и смотря на Богома пристальным взглядом. — Что ты имеешь в виду? — Да то и имею, босс… Один из семёрки — Пак Чимин, наследный принц гегемонии Паков, у которого скоро должна состояться свадьба и за которого его родня готова усыпать золотом весь задний двор тому, кто его найдёт. — Однако, — чешет затылок мужчина. — Хорошо, что не убился, а то поди потом, объяснись с элитами… Ладно, этого вернём любящим мамочке с папочкой в ближайшее же время, тем более, что если чеболи что-то и умеют, так это держать язык за зубами. Что же, Богом, надеюсь, ты понимаешь, что с самого начала взял такую планку, что удивить меня остальными будет очень и очень сложно? Ну правда, что может переплюнуть надежду всея Паков? — Ох, босс, вы даже не представляете… — вздыхает Богом и откладывает несколько листов, очевидно, посвящённых Чимину, в сторону. — Дальше — Мин Юнги, профессиональный хакер, неуловимый зад которого пытаются насадить на пики федералы всех рангов и мастей. Известен тем, что за определённые суммы взломает хоть школьную базу данных, хоть Пентагон; неоднократно воровал данные у правительственных служб, в связи с чем, собственно, и находится в розыске, избегать которого у него получается уже с десяток лет, достаточно беспринципный и, как уже было упомянуто, невероятно юркий. — Вот это поворот, — заметно удивлённый босс ныряет в нижний ящик стола и достаёт оттуда бутылку коньяка и замызганную стопку. — Ладно, каюсь, удивил. В каком-то смысле даже приятно обрадовал. Замечая вопросительный взгляд Богома, босс с секунду думает и всё же поясняет, пусть и не очень охотно: — За мной висит должок начальнику службы безопасности, было одно дельце, которое «по дружбе» взял на себя Кван. Как думаешь, перевязанный бантиком преступник такого уровня будет достойной наградой за его былую щедрость? — Мин Юнги? Скажу честно, босс: я почитал о регалиях этого парня и могу смело заявить, что вне зависимости от прошлых заслуг господина Квана он будет должен вам по гроб жизни за поимку кого-то вроде него. — Ну, вот и отлично, — крякает босс, наливая коньяк и отпивая солидный глоток. — На этом всё, или у тебя завалялись ещё какие-нибудь яркие элементы? — Не поверите, но да, — прикусывает губу Богом, заставляя босса оторваться от распития алкоголя и вперить в него уже даже не удивлённый — почти шокированный взгляд. — Да ну тебя, я ж пошутил, — говорит он, тем не менее напрягая слух. — Ладно, кто третий? Внебрачный сын президента? — Берите выше. Чон Чонгук — профессиональный киллер с внушительным стажем. Ноль осечек, сотни выполненных заказов — он ответственен за добрую половину нашумевших дел об убийствах и пропаже людей. Все знают, что если за дело берётся Чон Чонгук, заказанная цель — ходячий труп. — Ну, зашибись… — многозначительно изрекает босс. — Не, тут уже не за коньяком лезть надо, а за новенькой кубинской сигарой! Богом едва заметно пожимает плечами — мол, за что купил, за то и продаю. — И что, этого Чонгука тоже разыскивают федералы? — Как ни парадоксально, но нет, — невозмутимо ответствует Богом. — У него негласный договор с федералами: когда тем нужно убрать неудобных свидетелей или фигурантов крупных дел, они знают, что чище и лучше Чонгука эту работу не сделает ни один агент. Тот же получает полную неприкосновенность своей деятельности и возможность работать со всеми, кто предлагает достаточный ценник. Но его, кстати, тоже имеет смысл вытащить — федералы будут рады, но, как понимаете, немного не в том ключе, что с Мин Юнги. — Хмммм, кажется, Кван только что задолжал мне миллион одолжений, — расплывается в жадной ухмылке босс. — Ладно, продолжай наблюдение, пока без каких-либо вмешательств и экспериментов. Убедись, что у них есть всё необходимое — я пока подумаю, что делать с оставшейся четвёркой. Святая троица должна быть в целости и невредимости, остальные — по возможности. Это понятно? — Будет сделано, босс, — кивает Богом.***
— Двери открылись! — поражённо восклицает Хосок, от скуки дёргавший ручку у намертво закрытого выхода. — Что?! — синхронно выдыхают остальные, подбегая к дверной ручке и самолично то открывая, то закрывая её, чтобы убедиться в правдивости чужих слов. — Ну вот и смысл насиловать дверь, если я только что сказал, что она открыта? — удивлённо вопрошает Хосок, мгновенно оттеснённый на задворки цивилизации толпой новоиспечённых естествоиспытателей. — Стадный инстинкт, — пожимая плечами, отвечает ему Чонгук — единственный, кто не ломанулся дёргать ручку с остальными, с независимым видом наблюдающий за процессом всеобщего помешательства со стороны. — Я бы не рекомендовал выходить наружу, — повышая голос, обращается он уже ко всей группе. — Более очевидную ловушку и придумать сложно — то двери закрыты, то чуть ли не трескаются от желания выпустить нас из здания. Мой вердикт — снаружи явно поджидает какая-то херня. — И что ты предлагаешь? — ощетинивается Сокджин. — Сидеть тут до старости лет и вместе встретить пенсию? — Кажется, я упустил момент, когда Чонгук вместо Тэхёна стал грызться с Сокджин-хёном, — шепчет на ухо чуть наклонившемуся для уравновешивания габаритов Намджуну Хосок. Примечательно, что при условии безусловного старшинства всех присутствующих, хёном он называет только Сокджина — тут уж не знаешь, радоваться признанию своего авторитета или оплакивать приближающуюся старость, о которой он в ехидном тоне напомнил Чонгуку. — И в самом деле, — меж тем соглашается с самым младшим в компании Намджун, почёсывая бровь. — Какое-то «Чёрное зеркало» сегодня, а не день. — Слушай, я без понятия, что на тебя нашло, — фыркает Чонгук, всем своим видом показывая готовность к эскалации конфликта, — но мне это особо и неинтересно. Вместо того, чтобы бесконечно цепляться к моим словам, лучше бы попытался сделать для группы что-то полезное, если, конечно, это не слишком отвлечёт тебя от бессмысленных попыток меня уесть. — Не ссорьтесь, девочки, — встревает в готовую разразиться бойню Юнги. — Как мило с твоей стороны разнять эту двоицу! — улыбается Чимин, разве что не пуская сердечки и конфетти при взгляде на своего новоиспечённого парня. — Да не то чтобы, принцесса, я просто боюсь, что в случае поединка победителем по чисто объективным показателям выйдет Чонгук, а он не умеет готовить так же вкусно, как это делает достопочтенный хён, — весь вид Юнги так и источает неприкрытое веселье, которое становится только ярче, когда Чимин слегка пинает его в бок. — Что?! — ошарашенно переспрашивает услышавший это Джин. — Ты правда веришь, что меня сможет убить какой-то сопляк?! — Действительно, Юнги, какого ты обо мне мнения? — обманчиво-спокойно поддерживает оппонента Чонгук. Слишком обманчиво, как на вкус окружающих. Как оказывается, подвох всё же есть, ибо Гук, всё так же спокойно обводя взглядом присутствующих, на одной ноте заканчивает: — … Земля тут довольно твёрдая, а могилу копать откровенно лень. Сокджин аж задыхается от возмущения, пока абсолютно невозмутимый Чонгук проходит мимо него в условную гостиную, плюхаясь на диван и демонстративно раскрывая взятую им из гипермаркета книгу — кажется, что-то из области классической японской поэзии. — Сообщите, как договоритесь, что же мы всё-таки будем делать, а я пока, с вашего позволения, начну встречать свою старость прямо здесь и сейчас, — проговорив всё это, Чонгук утыкается взглядом в раскрытую книгу, периодически перелистывая страницы и окончательно отключаясь от диалога. — Ну, охренеть теперь, — выдыхает Хосок, и все смотрят на него со смесью удивления и обречённого согласия. — В любом случае, выходить куда-то уже не имеет смысла — стемнело, а шастать в пустом ночном городе так себе мысль, как минимум с психологической точки зрения, — пытается сбавить градус всеобщего напряжения Намджун — на поверку самый миролюбивый и уравновешенный из них, да и то, вероятно, из-за настигшей его профессиональной деформации. — Соглашусь, — кивает Юнги, закрывая дверь и тем самым ставя точку в обсуждении вопроса, к вящему недовольству Сокджина. — Чонгук в чём-то прав — с чего бы дверям открываться на ночь глядя, если только это не очередной трюк? Конечно, можно порассуждать о том, что если таинственным господам очень понадобится, они с лёгкостью выкурят нас и отсюда, но я предлагаю решать проблемы по мере их поступления и не нестись, сломя голову, непонятно куда, просто чтобы сделать хоть что-то. Утро вечера мудренее — пока, например, можем подумать, что будем делать завтра, раз уж теперь мы совершенно точно знаем, что оказались в симуляции. — Да, но как нам поможет это знание? — беспомощно отзывается Хосок. — Ну, как минимум с моральной точки зрения мы знаем, что наша ситуация — далеко не худший вариант, — пожимает плечами Тэхён. — На нас ставит эксперименты кучка влиятельных чуваков, которые вряд ли заинтересованы в нашем освобождении. Что может быть хуже?! Метеор?! — чуть истерично вопрошает младший, начиная нервно икать от стресса. — Ну, мы могли оказаться в параллельной Вселенной, например, — послушно выдаёт варианты Тэхён. — И это было бы намного хуже, потому что если из симуляции хотя бы есть шансы как-то выбраться, то из другого мира — хрен знает. — Ладно, да, теперь мне стало чуточку легче, — кривится Хосок, тем не менее бросая на Тэхёна — самого юного из своих хёнов, — благодарный взгляд. — Так ты думаешь, мы правда выберемся отсюда? — А ты думаешь, что у нас есть варианты? — не то подбадривает, не то просто издевается Юнги. — Не обижай ребёнка, — притворно-сурово выговаривает Чимин, но ни от кого не укрываются лукавые смешинки, зародившиеся в глубине чужих глаз. — Как скажешь, — фыркает Юнги, возвращая парню такой же исполненный теплоты взгляд. — Ну вот, — так же в шутку супится Тэхён. — Эти два одиночества нашли друг друга, и я остался один, как в попе дырка: ни друга, ни идеологического союзника. — Можешь объединится с Сокджином против Чонгука, — несерьёзно предлагает Хосок и тут же осекается, замечая резкую перемену в чужом взгляде. — Я что-то не так сказал?… — Нееет, — натянуто улыбается Тэхён, после чего быстро прощается со всеми присутствующими и под предлогом сильной усталости поднимается в спальню. — Я накрою его пледом, — быстро ориентируется Сокджин, взмывая по лестнице стремительнее, чем кто-либо успевает задуматься над абсурдностью этого предложения. — А я… эээ… спою ему колыбельную! — Чимин бежит следом так же быстро, как и его сотоварищ. — … И всё же, я что-то сказал не так? — Хосок смотрит на окружающих щенячьими глазами, растерянно переводя их с одного члена группы на другого. — Есть вещи, в которые лезть не стоит, — хмыкает Юнги, — ибо есть большая вероятность, что потом ты же и будешь крайним. Идите-ка вы тоже спать, только, наверное, не в общую залу — полагаю, там сейчас состоится коллективный сеанс психотерапии. А мы с Чонгуком пока обсудим тонкости… японской поэзии. Всегда любил хокку про несчастную любовь. — Я тоже! — с энтузиазмом откликается простой, как сто вон, Хосок, но его быстро нейтрализует более чуткий к намёкам Намджун, мягко беря за плечи и желая Чонгуку с Юнги спокойной ночи. … Чонгук продолжает сосредоточенно читать, но Юнги знает, что это абсолютно не мешает ему параллельно прислушиваться ко всему, что происходит в комнате. Профессиональная деформация, чёрт её дери. — Я не хочу об этом говорить, — размыкает губы Гук, стоит Юнги присесть рядом и впериться в него внимательным взглядом. — И хватит пялиться, дыру же прожжёшь! — Оооо, вот что-что, а умение испепелять взглядом мне бы очень и очень пригодилось, — мечтательно отзывается Юнги. — Столько раз бы спасло мою тощую задницу. — Ну, учитывая тот факт, что прямо сейчас твоя тощая задница сидит рядом и действует мне на нервы, видимо, с умением её спасать у тебя всё неплохо и без лазеров в глазах. — Это ж какие у тебя хлипкие нервы, раз для воздействия на них достаточно одного моего взгляда? — притворно удивляется Юнги, после чего они с Чонгуком, не сговариваясь, мрачно усмехаются. Эти двое всегда были на одной волне: ещё со времён армии сдружились и как-то вросли друг в друга, дополняя сильные и слабые стороны каждого в этом тандеме за счёт своих многочисленных различий, но удерживая баланс не меньшим количеством сходств. Они оба пошли «не по той» дорожке, и, возможно, было бы даже проще, если бы этой дорожкой была дорожка кокса, а не те сферы криминала, в которых крутится каждый из них. Они оба — циники до мозга костей, чёрствые внутри и равнодушные снаружи, но если Юнги всегда прятал свою чёрствость за обилием слов, шуток и подколок, становясь эдакой тёмной душой компании, то Чонгук, напротив, предпочитал дистанцироваться от всех и вся, не пуская ни единого человека в свой ледяной кокон. Так было проще. Так было не больно. И даже Юнги, при их достаточно тесной дружбе, никогда не попадал за пределы установленных границ, понимая, что у Чонгука всегда будет предел, за который он не пустит даже наиболее симпатичных ему людей. — Помнишь, что я говорил тебе на этот счёт? — с неким сожалением спрашивает Юнги, смотря на чужую растрёпанную чёлку. — Не ссы против ветра? — Поменьше ехидничай, пока не получил по морде, — парирует Юнги. — Хотя совет хороший. Оба совета. Но нет, я про тот разговор, что состоялся шесть лет назад, когда нас отправили на совместное задание в логово якудза и мы думали, что там же и поляжем. — А, — безэмоционально откликается Гук. — Я помню. И что? — Ничего. Просто помни, — вздыхает Юнги и отворачивается от друга, сознавая бессмысленность этого диалога. — А вообще, было бы неплохо обсудить дальнейший план действий; остальная группа, конечно, неплохие ребята… — Особенно один конкретный, не так ли? — очевидно отыгрывается за попытку залезть к нему в душу Чонгук. — Да, — спокойно откликается Юнги. — В отличие от некоторых, я не бегу от своих чувств и имею смелость их признавать. — Даже если эти чувства могут причинить боль? — Даже если эти чувства меня убьют, — серьёзно отвечает Юнги. — Но я клоню не к этому, а к тому, что при всех моих симпатиях к команде нахожу целесообразней обсуждать стратегические нюансы именно с тобой. — Вот как? — вздёргивает брови Чонгук, откладывая книгу. — Ладно, это всяко лучше, чем обсуждение моей личной жизни, так что валяй. Раз уж ты пришёл с конкретной целью обсуждения, значит, у тебя уже по-любому есть какой-то план? — Да, — ухмыляется Юнги. — Я хочу расхерачить это место до основания.