Путешествие в обратном направлении (автор Priest, Китай)

Старики говорят, что праздничные дни — грустное время для одиноких. Ань Цзе не знал, можно ли его считать одиночкой. Праздники ничего для него не значили, но… Он наклонил голову, чтобы посмотреть на улицу из окна в общем коридоре. Там сновали люди, нагруженные покупками, все в оживлении от предстоящего празднования. Облачко белого пара вырвалось изо рта. Когда весь мир окутан веселой атмосферой, никто не замечает одинокого молчаливого наблюдателя. В молодости Ань Цзе любил скрываться в тени, оставаться в темном углу, полагая, что контролирует ситуацию. Сейчас он действительно не привлекал внимания, и на самом деле помещен в угол мира… но в его сердце так пусто. «Все заняты погоней за счастьем, и никто не вспоминает о тебе. Ты тот Ань Инь Ху десятилетней давности или теперешний Ань Цзе?» — думал он, ежась от холода на зимнем воздухе, наблюдая за миром, который ему не принадлежал. Громко топая, Мо Конг поднялся по лестнице с большой сумкой, набитой продуктами. И сцена, которая открылась ему заставила его на секунду замедлиться. Молодой человек с мягкой копной немного взлохмаченных волос, одетый лишь в синий шерстяной джемпер стоял у окна. Тапочки на его ногах и открытая дверь квартиры говорили, что он только что выходил, возможно, выносил мусор. Костяшки пальцев, которыми он упирался в подоконник, покраснели от холода. А на лице было какое-то необъяснимое выражение, будто смесь сарказма и тоски по чему-то. Странно, но Мо Конгу в тот момент показалось, что не стоит нарушать его покой или, скорее, его одиночество. Но, услышав шум, Ань Цзе повернулся и с улыбкой кивнул ему, прежде чем вернуться в свою квартиру. Даже открыв дверь и вручив Сяо Юй сумки, Мо Конг все еще находился под впечатлением от той улыбки — словно бледная и нежная восковая статуя внезапно ожила, в ее пустых глазах появился блеск юности, но в самой глубине притаилась тяжесть многих, многих лет. Покачав головой, Мо Конг помассировал переносицу. Этот сосед, действительно, располагал к себе без всяких усилий с его стороны. Сегодня у семьи Мо выдался редкий день, когда все трое сошлись вместе. Обычно то Мо Конга не было дома, то Мо Цзинь где-то шаталась. Однако сегодня они готовили ужин всей семьей. Точнее, главным кулинаром был Мо Конг, Мо Юй ему помогала, а Мо Цзинь мешала обоим своей неумолчной болтовней. Брови Мо Конга, которые оставались нахмуренными почти месяц, наконец, разгладились. Он поднял руку и мазнул испачканными мукой пальцами по лицу Сяо Цзинь. Та не ожидала от брата подобной диверсии. Она стерла муку, взвизгнула и кинулась в нападение, оскалившись и выставив ногти как кошачьи лапы. Мо Конг со смехом скрутил ее и отпустил. Девчонка встряхнулась и снова напрыгнула, чтобы снова быть пойманной… Мо Юй с тихой усмешкой наблюдала за их «дракой», пока мыла овощи. Наконец, все было готово. Кухня после кулинарных баталий выглядела как после мировой войны, но новогодний ужин, выставленный на накрытый стол, похоже, удался. Усевшись, Сяо Юй вытерла пот со лба и, подняв свои большие темные глаза, объявила: — Умираю с голоду! От момента, когда Мо Конг принес продукты, и до подачи готовой еды на стол прошло более двух с половиной часов. По телевизору успели показать уже несколько выпусков новостей. — Тогда давайте скорее есть! — воскликнула Мо Цзинь. — Не оставляйте врагу ни зернышка риса! Внезапно, что-то вспомнив, она замахала руками: — Подожди, брат! А что, Ань Цзе-гэгэ отмечает в одиночестве? Мо Конг только что взял кусочек карамелизированного банана — Сяо Юй сделала сахарный соус таким густым, что он стал приторным — и пробормотал в ответ: — Кажется, да. Мо Цзинь яростно схватила его руку и встряхнула: — Все празднуют и наслаждаются обществом друзей, а одинокий симпатичный молодой человек скучает в квартире по соседству, «оплакивая свое прошлое и сопровождаемый только своей тенью»?! И не говорите, что Мо Цзинь прогуливает занятия и плохо учится. Каким-то образом в голове этой девицы все же ухитрились засесть парочка идиом и несколько строк из классической литературы. Она продолжала кипеть от возмущения: — Брат, разве ты не знаешь, что нужно «жалеть аромат и лелеять нефрит» (1) От этих слов Мо Конг чуть рисом не подавился: — Твой Ань Цзе-гэгэ кто: аромат или нефрит? — Брат, — Мо Цзинь с серьезным видом отложила палочки для еды, взяла его за руку и сурово произнесла: — Если ты продолжишь в том же духе, ты никогда в жизни не станешь хорошим любовником. Мо Конг вырвался из ее лап и невозмутимо проворчал: — Вообще-то, у меня никогда не было таких амбиций. Но, когда он сказал это, внезапно ему вспомнилась бледная улыбка Ань Цзе. Он жил один в большом городе, неужели у него не было ни родителей, ни родственников? — Брат… — в разговор нерешительно вступила Сяо Юй. — Почему бы нам не позвать Ань Цзе-гэгэ? С тех пор как поселился рядом, он много раз помогал нам… Девушка подумала об истории с книгами и о юноше, который, казалось, все понимал, но делал вид, что ничего не знает. Они прожили бок о бок несколько месяцев, и Мо Юй вдруг пришло в голову, что этот парень даже больше похож на брата, чем ее родной брат. Он был способен чутко уловить эмоции других людей. Он, не ставя ее в неловкое положение, под предлогом обсуждения книг научил Мо Юй многим вещам. И он всегда умел несколькими словами разрядить обстановку и заставить чувствовать себя непринужденно… Мо Юй еще не успела договорить «помогал нам», когда подняла глаза и увидела, что брат и сестра смотрят на нее так, словно перед ними привидение. Спустя минуту, Мо Цзинь, наконец, встала и сказала, заикаясь: — Если даже Сяо Юй это предлагает, давайте позовем его! Это всего лишь еще одна пара палочек для еды. Неуклюже выбравшись из-за стола, она направилась к двери. Мо Конг знал, что Сяо Юй нравилась большая библиотека Ань Цзе. Не то, чтобы в их доме не было книг. Но все они принадлежали Мо Яннану, а у сестры, казалось, был внутренний барьер — она отказывалась их трогать. Сяо Юй отличалась от Сяо Цзинь. В школе она хорошо училась и была довольно популярной, но в глубине души у нее ни с кем не было близости. Откровенно говоря, она была немного «белоглазым волком» /прим. пер. — неблагодарным человеком/ Когда чувства ребенка предают раз за разом, он учится в свою очередь не обращать внимания на чувства других людей. Мо Конг вздохнул. И в тот момент, когда он собирался что-то сказать, из соседней квартиры донесся пронзительный вопль Мо Цзинь. На мгновение Мо Конг замер. Отставив миску, он вскочил и направился посмотреть, что произошло. И как раз вовремя, чтобы увидеть, как его младшая сестра, которая намеревалась собрать гарем из самых красивых парней в мире, сидит на коленях Ань Цзе, вцепившись в него и бормочет хныкающим голоском: — Я так испугалась! Гэгэ, у тебя такие странные вкусы. Мо Конг кашлянул и Мо Цзинь тут же спрыгнула с Ань Цзе. На ее лице, когда она посмотрела на брата, появилась стервозная улыбочка «не волнуйся, я не заберу твоего мужчину». — Брат, я все объясню! — поспешила оправдаться она. — Ань Цзе-гэ не запер свою дверь, я случайно толкнула ее, и она открылась. Внутри было очень темно, и вдруг я увидела кошмарную призрачную женщину, которая смеялась надо мной, и ее волосы развевались… Я не сразу поняла, что она на экране телевизора. Ань Цзе-гэ, что за фильмы ты смотришь? На них должно быть возрастное ограничение, рейтинг не меньше R, признавайся! Это было так натуралистично, аж жуть! В это время Ань Цзе встал, опершись о дверной косяк. Сердцебиение постепенно успокаивалось, и выражение лица оставалось нейтральным. По правде говоря, тот триллер не особо ему нравился, но крик Мо Цзинь заставил его реально испугаться. В телевизоре завопила женщина-призрак, а за спиной завизжала женщина-демон. Да уж, в эту романтическую новогоднюю ночь он познал истинный эффект стерео-звука. У Мо Конга просто не было слов. Он попытался дать глупой сестрице подзатыльник, но она увернулась и спряталась за спину Ань Цзе. — Самый жуткий и шумный монстр в этом городе — ты! — Защити меня, Ань Цзе-гэгэ! Брат снова издевается надо мной… — запричитала Мо Цзинь. — Не мог бы ты пойти и поесть с нами, а то брат такой злой, что я опасаюсь за свою жизнь… Ань Цзе наклонил голову, чтобы посмотреть на нее и ответил с невозмутимостью, которую обрел после многомесячной тренировки постоянными приставаниями, заигрываниями и прочими действиями этой девушки: — Если все так плохо, ты можешь попросить убежище в Зимбабве, я оплачу переезд. Закатив глаза, Мо Цзинь выпятила губы: — Не хочу! В Зимбабве нет таких красавчиков, как Ань Цзе-гэ! Если ехать, то в ОАЭ, чтобы полюбоваться тамошними прекрасными принцами. Увидев, что Мо Конг вынул из кармана телефон, она тут же напряглась: — Брат, кому это ты собрался звонить? — В зоопарк, — ухмыльнулся Мо Конг. Мо Цзинь с наивным видом заморгала своими большими глазами: — Тамошних зверей нельзя есть, они охраняются государством. — Я хочу попросить их приехать и забрать свое сбежавшее животное. Ань Цзе рассмеялся, а Мо Цзинь надулась. С улыбочкой Мо Конг сделал приглашающий жест и, подражая речи сестры, проговорил: — Этот Красавчик-гэгэ сумел соблазнить обеих хорошеньких девушек в моем доме. Могу я пригласить Ань Цзе-гэгэ красавчика в гости, чтобы получить от него урок? Мо Юй появилась за его спиной как призрак, и, услышав шутку, покачала головой: — Брат, «грязь нельзя превратить в стену», — проникновенно произнесла она. — Даже если тобой займутся десять таких учителей, как Ань Цзе-гэ, девушки все равно будут от тебя шарахаться. Она подошла и кивнула своему брату: — Конфуций однажды сказал, что гнилое дерево нельзя восстановить, стену из навоза нельзя перекрасить. Спасибо, брат, за то, что я теперь глубже поняла значение древних текстов, — Мо Юй повернулась и посмотрела на Ань Цзе с наивным выражением: — Гэгэ, приходи к нам на новогодний ужин. Мы приготовили слишком много еды. Сами мы столько не осилим, а назавтра будет уже не так вкусно. Они трое — дети одних родителей, как между ними может быть настолько большая разница? Мо Конг внезапно почувствовал грусть. Вечер получился на удивление живым и веселым. Несмотря на то, что Ань Цзе был посторонним, он вел себя так естественно, будто они были семьей. Он помогал расставлять блюда на обеденном столе и на полном серьезе рассказывал сестрам о важности сбалансированного питания. После ужина он даже поучаствовал в уборке и мытье посуды, а после уселся смотреть всей компанией новогоднее шоу по телевизору, отпуская шуточки про старомодные номера. Глядя на это, Мо Конг подумал, что его семья никогда еще не праздновала так по-семейному уютно. Профессор Мо, которому редко удавалось поесть за одним столом со своими детьми, обладал странным талантом выводить всех из себя, и атмосфера становилась настолько напряженной, что грозила несварением желудка. Внезапно он понял, почему обе сестры, даже Сяо Юй, стремились сблизиться с Ань Цзе: этот парень относился ко всем с теплотой и вниманием, словно он был членом семьи… Если точнее, он был похож на близкого старшего родственника, который ненавязчиво контролирует обстановку, и незаметно ухитряется заставить других действовать так, как он считает нужным. Он даже волшебным образом убедил Сяо Юй съесть два куска рыбы, а она отказывалась от нее, сколько Мо Конг себя помнил. Ань Цзе был… кем-то, кого он не мог видеть насквозь. =================== Примечания английского переводчика: Название немного трудно перевести. В китайском языке, чтобы создать более поэтичное название, часто убирается 99% вашей привычной грамматики, глаголов, союзов и т.д. И тогда, в переводе на английский язык теряется его смысл и, конечно, оно не несет в себе тех же коннотаций, если читать подстрочник. Оригинальное название буквально состоит из четырех символов: cup, snow, brew, year, /чашка, снег, готовить еду, год/ что каким-то образом переводится как… вышеупомянутое. Чашка снега — это метафора для Ань Цзе, которого характеризуют как одинокого и отрезанного, отсюда и ‘снег’ (холод). Ближе к концу главы он переживает, каково это — праздновать Новый год с чем-то похожим на семью, и то же самое касается Мо Конга, поскольку он говорит, что это первый раз, когда его семья так оживлена во время Нового года; следовательно, «варится» (тает) в течение Нового года… По сути, речь идет о двух нервных людях, которые наконец-то почувствовали семейное тепло, заваривая свой «снег» в приятную, теплую чашку чая. ПРИМЕЧАНИЕ: (1) 叫怜香惜玉 идиома, дословно «жалеть аромат и лелеять нефрит». Метафора мужской заботы и внимания к женщине, которую он любит.