Путешествие в обратном направлении (автор Priest, Китай)

Люди существа эмоциональные — они грустят или злятся, когда случается что-то плохое. И даже недалекие люди, которые долго хранят обиды в своем сердце, ждут, что время все исправит и после долгих дней на былые неприятности можно махнуть рукой как на нечто несущественное. Произошедшие события, независимо от нашего субъективного восприятия, дело прошлое. Что было, уже не изменить, и цепляться за них бессмысленно. Не важно, десять лет назад или целую жизнь назад. Однако Ань Цзе отказывался это понимать. Му Лиан просила его не причинять вреда Хэ Цзинмину, и вместо этого он навредил себе. Он убедил себя, что первопричиной была его собственная ошибка, потому что только так он мог подавить свою ненависть и позволить себе выполнить обещание, от которого не мог отказаться. Он скитался по разным местам, был воспитанным, но никогда не хотел влиться в это общество и быть нормальным, целеустремленным и счастливым человеком. Такой Ань Цзе походил на запутавшегося ребенка, который «в отместку» за равнодушие родителей прогуливает уроки, хулиганит и приносит домой табели со сплошными двойками. Вот только кому именно он мстил? Были ли это те старые друзья. Были ли это те старики, которые причинили ему боль, но все еще заботились о нем, или… Му Лиан, оставившая его, но навечно связавшая его своей смертью? Мо Конг ощущал, что, хотя этот молодо выглядящий старик любил притворяться, будто уже познал все, что мог предложить ему мир, он по сути мало чем отличался от его покойного отца. И тот, и другой были психологически незрелыми. Они прожили на этом свете не одно десятилетие, но, кроме того, что износили несколько пар обуви, ничего не сделали, никому не принесли пользы своим существованием. Когда Цзе произносит слово «ответственность», это абсолютный плагиат, у него вообще нет такого слова в словаре. Если он не дорожит собой, не воспринимает свою жизнь всерьез, он заслуживает смерти в одиночестве. Однако, что делать, если Мо Конг взял и влюбился в этого отморозка, этого бесполезного старика? Он уже и забыл, что привлекло его в самом начале, и каждый раз, когда они сражались друг с другом в своих бескровных битвах, каждый раз, когда его отвергали по то той или иной причине, Мо Конг думал, что Ань Цзе безнадежен, что в нем нет ничего хорошего. И все же, каждый гребаный раз, когда видел его, ощущал гормональный взрыв в своем теле. — Я обещал дать тебе возможность послушать, — хрипло сказал Цзуи Шэ. — Ты всё слышал? Мо Конг кивнул. Повернувшись, Цзуи Шэ взглянул на него. Шок и растерянность в его глазах почти исчезли. — И что же ты теперь будешь делать? — немного агрессивно спросил он. Но Мо Конга совершенно не впечатлила его грозная аура, парень пожал плечами с непринужденным видом и уверенно заявил: — Продолжу завоевывать его. Надолго замолчав, Цзуи Шэ смотрел на него, словно тщательно обдумывал это простое заявление. Наконец, он выдавил одно слово: — Как? Мо Конг вынул из кармана пачку сигарет, улыбнулся и достал одну, зажав между пальцев. — Это будет не сказать, чтобы сложно, но и не легко. Учитывая пример подлой крысы Хэ Цзинмина. Если подумать, Ань Цзе стоит называть не лисой /прим. пер.: напоминаю, что кличка Инь Ху переводится как Пьющий Лис/, а лягушкой, очень прыгучей лягушкой. При малейшей опасности он моментально ускачет, но, если застать его врасплох, будет биться насмерть. С такими, как он, один метод: варить живьем, медленно нагревая воду. Цзуи Шэ, оторопев, уставился на Мо Конга, а тот, выдав это глубокомысленное заявление, неторопливо закурил и поднял воротник пиджака. — Если на сегодня всё, тогда я ухожу. У меня еще назначена встреча на кладбище. Несмотря на то, что тело моего отца не найдено, и, вероятно остается где-то в пустыне, я все равно хотел бы устроить ему погребение, даже если придется просто закопать одежду в могиле. Нам будет куда прийти подумать, и, если душа старика вернется, она получит место для отдыха, — юноша покачал головой и криво улыбнулся: — Дети хотят поддержать своих родителей, но время беспощадно… Я был плохим сыном, когда он был жив. Сейчас я ничего не могу сделать, но все имеет значение… Сказав это, он кивнул и вышел. Цзуи Шэ вспомнил, как Ань Цзе описывал этого молодого человека, и что он почувствовал, когда впервые увидел Мо Конга, и все истории, которые рассказывают о Советнике… и понял, что тот изменился. Иногда любовь и ненависть — это то, что может заставить человека повзрослеть в одночасье. Покинув Цзуи Шэ, Ань Цзе не отправился прямиком домой. Он медленно прогулялся по улице, затем спустился в метро на Вторую линию и сел в вагон поезда. Он наблюдал, как люди входят и выходят на станциях, но сам дважды проехал по кольцу, не спеша выходить. Несмотря на то, что рассказал далеко не все, Ань Цзе переживал, что, вероятно, раскрыл Цзуи Шэ больше, чем нужно. Слишком много, достаточно для того, чтобы больше не контролировать свои мысли. Тот белый халат, утверждавший, что является старшим психиатром, на деле оказался монгольским врачом. Ему так и не удалось справиться с проблемой, и он, резюмировав «пациент не поддается лечению», отправил его прочь. Сейчас Ань Цзе нужно было самому упорядочить свои мысли, и обстановка, где бесконечный поток людей позволял оставаться безликим и анонимным, подходила как нельзя лучше. Глядя, как люди садятся в вагон и выходят на своей станции, он откладывал на потом то, что было неважным и обдумывал то, что следовало обдумать прямо сейчас. Такая обстановка заставляла его чувствовать себя в безопасности. Ночь уже почти наступила, когда Ань Цзе, наконец, вернулся домой. Он поднялся по лестнице и шагнул в коридор. С тех пор, как Мо Конг перестал подкарауливать его в подъезде, он уже давно не испытывал желание развернуться и сбежать, входя в здание. И уж точно Ань Цзе не ожидал, что кто-то снова будет торчать у его дверей. На этот раз, однако, это была Мо Цзинь, а не ее братец. Она стояла спиной к нему, будто оценивая крепость бронированной двери его квартиры. Услышав шум, Мо Цзинь резко повернулась, испуганно округлив и без того не маленькие глаза. Выглядела она довольно бледно. Прошло некоторое время, прежде чем она смогла выдавить: — Ань… Ань Цзе-гэгэ… — Что случилось? — достав ключи, Ань Цзе отпер замок и спросил со смешком: — Ты чего такая запаренная? Где твой брат, где Сяо Юй? — Брат уехал и еще не вернулся. А Сяо Юй простыла и уже спит. — Заболела? Что-то серьезное? Хочешь, чтобы я присмотрел за ней? — Нет, ничего страшного. Просто недомогание и сопли. Она не могла уже больше заниматься и отправилась в кровать. Брат обещал купить лекарства. Ань Цзе-гэ, я хочу кое-что спросить у тебя. Это немного шокировало — чтобы Мо Цзинь, эта безбашенная девчонка, разговаривала так серьезно. Он махнул рукой: — Пойдем, побеседуем внутри. Мо Цзинь последовала за ним в комнату. Было ощущение, что она сильно напряжена, и это заставляло Ань Цзе нервничать. Что бы ни наплел ей очкастый негодяй Шестнадцать, это явно не сулило ничего хорошего. Сняв куртку, Цзе налил девушке стакан сока и сел рядом, повторив: — Что случилось? Стиснув зубы, Мо Цзинь долго думала, прежде чем задать вопрос: — Гэ, ты знал моего отца? Помолчав, Ань Цзе предположил: — Твой брат сказал тебе? Мо Цзинь помедлила, затем кивнула. Освещение на лестнице было слишком тусклым, поэтому Ань Цзе только сейчас разглядел, что лицо девушки белое как мел. — Тогда… как ты познакомился с моим отцом? — Ну, я заблудился, когда путешествовал по пустыне, и случайно столкнулся с командой археологов твоего отца. А что? Ань Цзе решил не вдаваться в подробности. Он понимал, что смерть старого профессора сильно повлияла на Мо Цзинь. Он не знал, какие цели преследуют ее расспросы, но не хотел делать ей больно. Взгляд девушки был устремлен прямо на него. Спустя минуту, она, казалось, опомнилась и опустила глаза. Вытащив из кармана мятый листок, она молча протянула его Ань Цзе. Нахмурившись, юноша взял бумагу и начал читать. Сразу же выражение его лица изменилось. Написано было коряво, словно ребенком, странными темно-красными чернилами, будто скрывающими причудливую и жуткую тайну. Но больше всего поражало содержание — это были те самые слова, начертанные кровью на стене, которые Ань Цзе видел в древнем городе. Последний столбец «прийти со многими и уйти одному» особенно выделялся. А нижний штрих копировал надпись на той полуразрушенной стене. Он напоминал потек слюны из раззявленной пасти мерзкого монстра. Ань Цзе передернуло. — Кто дал это тебе? Тот парень в очках в черной оправе? Это был он, да? — Значит, это правда? — девушка смотрела на него в оцепенении. — Сяо Цзинь, в будущем ты не должна… — Это правда?! Только один человек может покинуть то место?! — В том городе действительно была такая надпись, — вздохнул Ань Цзе. — Но… Внезапно он замолчал. Его живот сначала обожгло холодом, и сразу после этого острая боль пронизала тело. Это произошло так быстро и невероятно, что он не сразу понял. Опустив глаза, он недоверчиво уставился на кинжал, торчащий из живота. Рука Мо Цзинь, обхватившая рукоять, тряслась как решето. Неожиданно она разжала пальцы и, споткнувшись сделала несколько шагов назад. Встретившись взглядом с Ань Цзе она пробормотала дрожащими губами: — У… уби… убийца… — Сяо Цзинь, ты о чем? Ань Цзе не мог поверить, что эта глупая девчонка ударила его ножом, однако, рубашка уже была насквозь пропитана кровью. Он подумал, что сглазил себя этим утром, заявив Цзуи Шэ, что Шуй Ши должен был зарезать его, пока была такая возможность. У судьбы жестокое чувство юмора. — Убийца! — повторила Мо Цзинь, делая еще шаг наза. — Шестнадцать сказал, что причина папиной смерти в тебе, но я сомневалась… Я и Сяо Юй… ты так нам понравился. Мы полюбили тебя больше, чем родного брата. Мы обе тебе доверяли! Но ты оказался виноват в смерти папы! — она указала на упавший листок бумаги. — Все было из-за этого? Правило древнего города: только один может уйти живым. И ты убил моего отца! Правильно? Так и было?! Да?! Что за чертовщина… Желание Мо Цзинь выговориться было настолько сильным, что Ань Цзе несколько раз пытался ее прервать, но его заглушали истерические крики девушки. Его губы постепенно пересыхали, а глаза понемногу тускнели. Голос Мо Цзинь доносился все глуше и глуше, и Цзе медленно терял силы отвечать на требовательные вопросы, звеневшие в ушах. До тех пор, пока дело рассматривалось в Верховном суде, даже заключенные, приговоренные к смертной казни, имели возможность подать апелляцию. А его лишили даже возможности высказаться… Цзе с грустью подумал, он всегда чувствовал, что этой девушке явно не хватало несколько клеток мозга. Однако она была самой малой из трех проблем семьи Мо… Кто ж знал, что всё вот так повернется… Сознание окончательно покинуло его. Ань Цзе никогда не мог себе представить, что он может умереть так по-дурацки.