Другая завладела моим сердцем

Почти безлюдная улица была хорошо освещена. Клара бесцельно шла вперёд. Мысли перебивали друг друга, в груди бешено билось сердце, эмоции сотрясали тело. В какой-то момент потянуло повернуть в сторону ТАРДИС, но сейчас столь вопиющее напоминание о… прежней жизни?.. предыдущей жизни?.. нормальной жизни?.. вырезало в груди дыру. К тому же она не была уверена, что сможет вернуться, как только окажется в безопасности внутри машины. Хотя... не совсем правда — она бы вернулась, она всегда возвращалась к нему. Просто это не помогло бы поднять настроение. И ей бы, возможно, захотелось наградить его оплеухой за то, что всё портит. И за молчание последние несколько недель, и за излишнюю напористость до этого. И за вечную угрюмость. Вообще чем больше она об этом думала, тем больше находила причин его ударить. Если только... если только тот вечер. И тогда — стоило признать — он старался. А она... И с тех пор прошло всего пару дней? Определить точно не получалось, так как дни, недели их Холодной войны стали сливаться воедино. Но это точно было уже после инцидента с суфле... и фиаско с сигаретой. Когда температура была на уровне ледяного холода или на полградуса ниже нуля. После того как Джон успешно настроил радио и музыка днями напролёт дополняла щёлканье клавиш. Тот вечер ничем не отличался от всех остальных. Радио гремело так, что он не услышал её прихода и тихих шагов в сторону кухни. Клара помнила, над каким тогда работала отрывком — Кольца Акатена. Залечивала печаль одиночества радостью, трепетом и восторгом их первого путешествия. Она так увлеклась описанием Длинной песни, перебирая слова о вызванных ею чувствах, что не сразу заметила присутствие Джона. Вернувшись в реальность, Клара впервые за долгое время встретилась с ним взглядом. Он стоял с одной вытянутой рукой и спрятанной за спину второй — казалось бы, олицетворение грации, но по очевидно стиснутым челюстям и напряжению во всех конечностях создавалось впечатление, что стоять рядом с ней требовали условия некоего контракта. С вопросом в глазах он слабо кивнул на свою ладонь, видимо, ещё не в силах нарушить негласно установленное молчание. Клара не раздумывая вложила свою руку в его, и Джон повёл её в гостиную. Он притянул её ровно на необходимое для танца расстояние, но не ближе. Эти жалкие дюймы были всё равно что зияющая пропасть — очень удачная иллюстрация их отношений. Прожигая взглядом дыру в том месте, куда жаждала положить голову, она впилась пальцами левой руки в его плечо, чтобы как-то унять покалывание. Но тут почувствовала точно такое же давление на свою поясницу. Приняв это за разрешение, Клара обхватила его плечо, сдвинув ноги чуть ближе, а он в ответ полностью обвил рукой талию. Затем очень-очень медленно прижал их ладони к единственному бьющемуся сердцу. Этого было достаточно, чтобы уронить голову на нужное место, игнорируя тишину второго органа, и сосредоточиться на трении рубашки о щёку и чужом запахе. После секундного колебания Джон упёрся в её макушку подбородком. Казалось, они дышали в унисон, наконец расслабившись в объятиях друг друга. — Это моя любимая, — пробормотал он ей в волосы. — Всем больше нравится «Серенада лунного света», но в «Серенаде рассвета»… по мне, больше надежды. Клара согласно промычала ему в рубашку, погрузившись в дивное тепло его объятий. — Она заставляет меня думать о новых начинаниях, — продолжил Джон. — Неважно, что было раньше, всегда можно начать сначала. И… — голос стал каким-то отдалённым. — Почему-то о танцах среди звёзд. Словно можно кружить от одной к другой, прокладывая себе путь через галактику. Оставлять след из звёздной пыли. Клара, сглотнув, переплела их пальцы и сжала. — Звучит прекрасно. — Я бы отвёз тебя, — ласково сказал он, помолчав. Тихие слова полнились пылкими обещаниями. — Отвёз бы, если бы мог. Танцевал бы с тобой среди звёзд. Забудь о Джордже Бейли и его пойманной лассо луной для любимой. Я бы на ней не остановился. Для тебя… Для тебя бы я достал солнце. Солнце, луну, звёзды… и все планеты. И всё равно этого было бы мало. Я отыскал бы и все остальные небесные тела. Начал бы с тех, что тебе видно. Я бы спросил, куда ты хочешь отправиться, ты бы указала на какую-то яркую точку в небе — и я бы отвёз тебя туда. А потом… потом мы бы побывали в галактиках, которые ещё даже не открыли, — а где-то они должны быть. Мы бы облетели всё, не обойдя ни одну планету, ни одну звёздную систему. Тебе, Клара, я бы подарил Вселенную. Сжимая губы, она пыталась не плакать изо всех сил, но всхлип таки вырвался из горла, отчего содрогнулись плечи. Джон лишь крепче обнял её, зарывшись носом в волосы. — О Клара, — хрипло произнёс. — Я так скучаю… Она вцепилась в рубашку, словно в спасительную соломинку. — Я тоже скучаю, — едва не проскулила. Как бы она ни пыталась сдержать слёзы, те всё равно хлынули, оставив мокрое пятно. Когда она почувствовала что-то влажное на макушке, Джон отстранился и взял её лицо в ладони. — Почему… — с мольбой вопросил он. Слёзы ручейками текли из глаз. — Почему ты не можешь быть со мной счастлива? Потеряв над собой контроль, она сильнее сжала его руки. — Потому что… — удалось выдохнуть между всхлипами, — потому что… этого не может быть. Между бровей Джона образовалась морщинка. Он провёл пальцами по её щекам. — Чего не может быть? — Тебя, меня, нас вместе. Здесь. Этого дома… этой жизни, всего. Ничего из этого быть не может, — слова переставали быть разборчивыми. Его поглаживания ускорились, а слова по настойчивости соответствовали хватке. — Может, милая, всё это возможно. Всё это у нас может быть, разве ты не понимаешь? Клара лишь покачала головой: — Нет, — снова и снова повторяла она, словно не знала других слов. — Может, если ты позволишь, — это прозвучало так тихо, что Кларе почудилось, будто он нечаянно озвучил мысли. Охваченная злостью, она вырвалась из объятий. — Это не от меня зависит! Даже не!.. Даже не смей спихивать всё на меня! Это… это всё не моя вина! — А что ещё мне остаётся? — Джон снова соединил их руки, крепко и напористо зажав её ладони между своими. — Я уже извинился, рассказал тебе больше, чем когда-либо… Я не знаю, что ещё сделать. Скажи, что мне сделать, Клара, и я сделаю, — голос в отчаянии оборвался. Она извивалась, с каждой просьбой приходя в большее волнение. — Ничего… Здесь ничего нельзя сделать… «Скажи, это всё по-настоящему?». — Ты не можешь этого знать… «Сколько это будет продолжаться?». — Ты не можешь дать мне… Мне никогда не получить… «…этой жизни с тобой». Клара снова покачала головой и, точно от удара под дых, залилась предательскими слезами. Руки Джона невесомо скользили по её волосам, щекам, плечам, локтям, словно хлопающие крыльями птицы, ищущие безопасное место для приземления. В конце концов он переплёл их пальцы, вдавив свои большие в углубления между её костяшками. Казалось, он вот-вот упадёт на колени. — Скажи мне только одно, Клара. Ты говоришь, что я ничего не могу сделать, но что, если бы мог? Если бы мог увезти тебя отсюда, — он улыбнулся сквозь слёзы. — Что, если бы мы могли танцевать среди звёзд? — улыбка оставалась на лице с заметным трудом. — Тогда ты улетишь со мной? Клара, не веря своим ушам, открыла рот. Знакомые слова со смертельной точностью вонзились в сердце. Освободив руки, она попятилась назад. — Прекрати, — произнесла она почти пропавшим голосом, мотая головой. — Как ты можешь быть таким жестоким? Она вздрогнула, оборвав воспоминание и вернувшись в настоящее. Не хотелось вспоминать реакцию Джона — хлопающие двери, озлобленные крики и последовавшие дни бойкота. В один миг она мечтательно нежилась в его руках, а в следующий он всё уничтожил на корню своими рассуждениями о Вселенной, которую хотел ей преподнести, и звёздах, к которым хотел с ней улететь… Как будто она может в это поверить. Как будто она может оживить свои фантазии, броситься в объятия Джона и представить, что он… Хотя… Представлять ничего бы не понадобилось. Своими эмоциональными скачками Джон был очень похож на Доктора. Джон с самого начала вёл себя, как Доктор в человеческой шкуре. Но она не может просто так поддаться. Невозможно выяснить, в чём правда! «Всё это у нас может быть, разве ты не понимаешь?». Ох, как же он умел разозлить. Конечно, не может… «Может, если ты позволишь». А от этого вообще хотелось заорать так, чтобы он оглох. Не она стоит на пути у счастья и гармонии семейной жизни, это он… Клара мысленно остановила саму себя. Он что? Не на Джона она злилась. Джон не знал ответов на интересующие её вопросы. Он не мог сказать, что есть правда, а что есть ложь; не знал, насколько что затянется. В чём его вина? Он любит её, хочет её и готов на всё, чтобы удержать её. Она злилась на Доктора, но вымещала всё на Джоне. А что она сделала? Отталкивала, причём многократно. Кидалась на него, будто он Доктор, будто понимал, что творят с ней его подкаты. Бойкот начался только после разлитого суфле, когда она отказала ему себя отыметь, — и была бесконечно благодарна так невовремя упавшей на пол миске, потому что прекрасно осознавала, что перед ней не Доктор, но… закрыла на это глаза. Ей было всё равно. Потому что… потому что хотела его? Да, естественно. Но дело было не в этом, не только в этом. Она желала его. Джона. Джона, Доктора-человека. Ладони сжались в кулаки при воспоминании о том, как близка она была к… Клара повторно прокрутила в голове танец и острое ощущение лишних дюймов. Жажда интимности на расстоянии вытянутой руки. А когда Джон наконец-то притянул её ближе, она прижалась в ответ так, будто вернулась домой, с мыслью, как же чудесно быть в объятиях того, кого… Клара опять приостановилась, осматриваясь вокруг. Очевидно, забрела на троллейбусную остановку. Она опустилась на скамейку с бешено стучащим в груди сердцем. Кого… Любишь. Ой. ОЙ! Она и его любит. Она и Джона любит, уже немалый срок. «Я тоже скучаю». Она признавалась не Доктору, а именно Джону. Но потом речь о путешествиях напомнила о Докторе и разожгла гнев, вынудивший перестать разговаривать с Джоном. Опять вспылила, опять сбежала. «Может, если позволишь». С Доктором — нет. Не может. Такая с ним жизнь невозможна. Но с Джоном, её Доктором в человеческом обличье — да. «Почему ты не можешь быть со мной счастлива?». На лицо поползла усмешка, когда на ум стал приходить другой вариант ответа: «Потому что ты с лицом одного типа, который при встрече получит от меня такого пинка, что полетит прямиком в тридцать первый век. А ещё я его люблю. И ещё он — это, по сути, ты. И когда он вернётся, ты…». Усмешка испарилась, горло будто сдавили. «Человек, которым я буду — которым стану — умрёт… Не хочу, чтобы кто-то проходил через это снова». Конечно, вот ещё почему она убегала — рано или поздно этому придёт конец. Она потеряет его. Какая бы счастливая жизнь у них ни могла сложиться, всё исчезнет. Это временно. Ведь с любовью приходят и утраты. Об этом она была хорошо осведомлена. «Если со мной ты счастлив, тогда… просто будь счастлив». Последовать собственному совету? После которого Джон делал всё возможное? И только зря старался, потому что она вставляла палки в колёса? Клара со вздохом откинулась на спинку скамьи и, закрыв глаза, представила его. Представила, как возвращается, как он рад её приходу, как она бросает ключи, сумочку и идёт к нему, как его руки обвивают её… И она дома.

***

Закрыв глаза, Клара покрутила ремешки сумки. Сердце всё не успокаивалось. Она расстегнула застёжку на цепочке, стянула с неё кольцо и, немного рассмотрев, надела на палец. Вытянула руку, любуясь тусклым блеском золота, и улыбка появилась на лице, как солнце из-за туч. Встав на ноги, Клара вдохнула побольше воздуха и успокоила дыхание. На то, чтобы принять решение, много времени не ушло. Пока она шла, воображение рисовало сцены из их дальнейших недель: совместные трапезы, прогулки в город, рука в руке, голова на плече в троллейбусе. Может, Джон даже возьмёт её на танцы. Клара улыбнулась, вспомнив его реакцию на то красное платье — может, тогда на ужин? На настоящее свидание в роскошном ресторане? А может, они даже поедут отдыхать? Она слышала хорошие отзывы о северной части штата. Улыбка становилась всё шире, шаги — неторопливее, сердце содрогалось при мыслях о том, что готовит им будущее. Ей и Джону. Её мужу. Свернув за угол, Клара заметила, что теперь там стало светлее и больше народу. Она поглядела на фонари, с глупой улыбкой влюблённой раздумывая, неужели мир наконец-то наполнился светом и надеждой. Клара вдруг отвлеклась на прохожего, одетого в... пижаму. Как странно. Она простодушно рассмеялась, осматривая толпу незнакомцев. До чего очаровательные в своей странности люди. Прямо как Джон. Она тут же закатила глаза, браня себя за то, что опирается на предсказуемые шаблоны. Не может ведь всё напоминать ей о нём! Как низко пала могучая Клара Освальд — Клара Освальд Смит. Скатилась кубарем. Людей на улице и вправду стало намного больше. И что... все в пижамах и халатах? У одной женщины по всей голове были натыканы лаймово-зелёные бигуди. Раньше Клара бы удивилась, но сейчас лишь улыбнулась, списав всё на какую-то пижамную вечеринку в квартале. Очередное пропущенное ею мероприятие. Она вздохнула, представив, как уговаривает Джона надеть пижаму с халатом и присоединиться к остальным. Хотя, может, не сегодня. Уголки губ вместо улыбки образовали что-то другое. Они долго ждали... Отогнав такого рода мысли, Клара поняла, что вышла на свою улицу. Там людей в ночной одежде было ещё больше. Женщины с бигудями в волосах, дети. Какой-то национальный праздник, про который она не знала? Мозг принялся искать значимые события Америки в 1948 году, но успеха не добился. Клара в школе историю терпеть не могла, но была абсолютно уверена, что первые годы после войны были тихими. Что-то в Нью-Йорке? А даже если так, здесь не двадцать первый век: у людей тогда не было телефонов и постоянного доступа ко всему, что творится в мире. И света было ещё больше. Народу собралось столько, что Кларе то и дело приходилось извиняться и проталкиваться вперёд. И появился звук, которого раньше не было. Чем-то знакомый, но точно вспомнить она не могла. Как статический шум. Все сбежались послушать объявление по радио? На лицо снова поползла улыбка, и Клара закусила губу. Серьёзно, она становилась легкомысленной, как школьница. Она вообразила, что где-то в толпе есть Джон, бурчащий под нос что-то об ужасном качестве. Может, вызовется подправить? Теперь Клара всерьёз занялась его поисками. Уж больно много людей, чтобы он оставил это без внимания. В конце концов он же был Доктором в человеке, и любопытство текло в его жилах. Она тут же заметила две вещи. Первая — в пижамах были не все, некоторые были в обычной одежде. Вторая — в перерывах между оживлёнными разговорами все смотрели в одну сторону. Клара проследила за направленными на дом дальше по улице взглядами... Боже. Пожар. Дом горит, конечно все... Сердце пропустило удар. Это её дом. Её дом горит. Её... дом... горит. На миг Клара остолбенела, не вполне соображая, что происходит, наблюдая за разгоравшимся из верхнего окна оранжево-жёлтым пламенем, похожим на инопланетный цветок-переросток в ночном небе. Верхнее окно. Спальня Джона. Или... Услышав обрывок фразы пробегавшего мимо человека, Клара почувствовала, как стынет кровь. — ...кто-то застрял. Пытаются вытащить, но уже... Нет. Нет. Она не думая скинула туфли и бросилась бежать, невзирая на колющий босые ноги асфальт — чулок же так и не надела — и вскидывая руки. Ноги несли вперёд быстрее, чем когда-либо, а в голову заскакивали тревожные мысли. Он опять курил в постели и уснул, а она ведь его предупреждала, и ещё она сказала, что никогда его не простит, но она бы простила, пусть курит себе на здоровье, только бы был... «Я — Клара Освальд. Невозможная девчонка. Я была рождена, чтобы спасти Доктора. Но Доктор в порядке...». Она уже имела дело с огнём — ещё в параллельной вселенной, когда он был удалым героем с золотистыми кудряшками и в плаще — и не пережила этого, но... Джон служил в КВВС и знает, что нужно делать. Наверняка он бывал в переделках и похуже. ТАРДИС бы не оставила навыки выживания на случай. Перед домом толпа была гуще всего, наблюдая за происходящим с затаённым благоговением, как бывает в фильмах про катастрофы. Кто-то крепко сжимал руки детей, удерживая их на месте и успокаивая себя тем, что дорогие им люди целы. Дорогой ей человек тоже цел, должен быть цел, она знает... Клара снова стала пробиваться, бездыханно извиняясь, пока не оказалась впереди всех, рванула вперёд и... Обхватившая талию рука оттащила назад. — Мэм, туда нельзя, мои ребята разберутся! — заорал в ухо мужчина с типичным нью-йоркским говором. — Нет, прошу вас!.. — она яростно рвалась на свободу. — Вы не понимаете, там мой муж!.. Вы должны меня пустить!.. Нет... Джон!!! Но мужчина был сильнее и нещадно тянул назад, слепой к её мольбам и вытянутым вперёд рукам. Тянул всё дальше и дальше от места, где ей нужно было быть — рядом с ним. «Я была рождена, чтобы спасти...». — ДЖОН!!! Она кричала что есть мочи, борясь с кретином, который не понимал, что здесь ей делать нечего, что её место всегда, всегда, всегда было рядом с ним; что она убегала, он терял её, но они всегда находили друг друга и больше она не убегала от него — она бежала к нему. Она должна была бежать к нему, он видел лишь, как она убегает прочь, и решит, что она не вернётся... — Мэм, пожалуйста, успокойтесь... МЭМ!!! Со стороны она, наверное, походила на обезумевшую, которая лепечет несуразицу: о Докторе, о Джоне, о Галлифрее, где была Повелительницей Времени, — а этот всё не понимал — о том, как жила и умирала во имя него, о тысяче лет и тысяче жизней, о том, что она всегда бежала ему на помощь, должна была бежать... Из дома вырвались двое пожарных, таща на носилках чью-то фигуру. Белая рубашка, чёрные брюки и тёмные растрёпанные волосы... Кожа поблёскивала от... Плевать. Клара вырвалась на волю, едва не споткнувшись от спешки. Она отнесёт его в медпункт в ТАРДИС и вылечит его, она всё вернёт как было... Носилки опустили на землю, затем расправили простыню и накрыли тело. Нет... НЕТ!!! Нет-нет-нет-нет-нет-нет... Клара рухнула на колени и подползла к телу, с трудом дыша тяжёлым от жара и дыма воздухом. Дрожащая рука дотянулась до простыни... Опять чьи-то руки оттянули назад, опять орали в ухо, потом её перехватили другие, крича что-то о соболезнованиях, безопасности и что нужно уйти с дороги... А какая теперь разница? Она снова была на земле, не слыша ни слова из строгих отповедей мужчин. Мир потускнел, ничего больше не имело смысла, планета перестала вращаться, это сон, это всё не по-настоящему, он не... — Клара! Она уставилась на тело, ожидая, что Джон возродится, словно Лазарь или феникс. — Клара! Она сходит с ума. Тело не двигалось. Тут слева от неё раздался шум: пожарные сцепились с нёсшимся к дому и кричавшим безумцем. Клара тупо замигала, еле-еле шевеля извилинами для рассуждений, кто может так переживать за их дом. Или за неё. И тем более за Джона. Джон. Доктор. Он... Он... Безумец тем временем врезал одному из пожарных, крича что-то о своей жене. Своей жене. Своей жене. Поймав себя на последней мысли, Клара вскочила и вновь побежала, распихивая всех вокруг. Сердце билось всё быстрее и быстрее, пока она не увидела его, Джона — Доктора, Доктора-человека, её прекрасного живого человека, который так прекрасно и живо дрался сразу с тремя мужчинами. Они держали его так, что Кларе пришлось колотить их по рукам. — Это мой муж, отпустите!.. Я здесь!.. Джон!.. — Клара... Он прошептал её имя, словно молитву. Как в первую для неё их встречу, когда она открыла дверь и за ней стоял он, переодетый в монаха, а его лицо без слов говорило, что она — самое удивительное из всего виденного им во времени и пространстве. Клара чуть не навалилась на него, и он поймал её, как в тот раз, когда нашёл, думая, что она исчезла навсегда. Они приклеились друг к другу. Он сжимал её в объятьях до хруста костей, запустив в волосы ладонь, её плечи вздрагивали от слёз облегчения. Она целовала и целовала его, ощущая вкус солёного пота и копоти, напивалась из его губ, точно умирала от жажды. Она прижалась сильнее, но этого было мало, потому запрыгнула на него и обхватила ногами, уже не заботясь, прилично такое на людях или нет. Он, видимо, тоже позабыв о своих ранних наставлениях, лишь продолжил целовать, гладить, сжимать и обхватывать рукой талию. Они будто жаждали слиться воедино. Они плакали и вместе шептали имена друг друга: обычные, ласкательные, полные, сокращённые, скрепляя узы. Они одновременно причиняли боль и успокаивали, трясь щеками, соприкасаясь носами, переплетая пальцы, уверяя друг друга, что в порядке. Что оба живы. Что воссоединились и больше никогда не разлучатся. Что они вместе, а остальное не важно.

***

Когда пожар потушили и остался только дым, один из работников подошёл к до сих пор склеенной паре и объяснил, что всё улажено и можно возвращаться в дом. Кларе он не очень понравился: на все её вопросы о причине и источнике он отвечал Джону, как будто половая принадлежность как-то мешала ей понимать суть. Хотя ей удалось установить, что Джон никак не мог быть виноват, безрезультатно разыскивая её после ухода (и запаниковав, когда вернулся и услышал, что кто-то застрял внутри). Она что-то забыла, что-то важное... — Тело! — внезапно воскликнула Клара, прервав Важный Мужской Разговор и заработав раздражённый взгляд от мистера Шовиниста. — Я видела, как из дома выносили тело. Это был... один из ваших? — Нет, мэм, — ответил пожарный, наконец обращаясь непосредственно к ней. — Мы решили, что он ваш родственник. Выходит, вы его не знаете? — Нет, кроме нас тут никого, — сказал Джон. — Как это... Говорите, кто-то был в нашем доме? — его руки в защитном жесте обернули Клару. У неё внутри начало зараждаться слабое беспокойство. — Я как раз к этому вёл, сэр, — пожарный не без облегчения переключился к такому же, как он, мужчине. — Как я уже сказал, источник пожара, похоже, был на чердаке от утечки — бензина или чего-то там ещё. Вы храните там какие-нибудь горючие жидкости? Клара вмиг почувствовала, как Джон ощетинился. — Храню ли я горючие жидкости вроде бензина в закрытом помещении полностью из дерева? — он преувеличенно вздохнул, и она спрятала улыбку от хмурого женаненавистника. — Я инженер ВВС, я не стал бы подвергать нас такому риску. Клара сразу воспользовалась чужим неловким положением: — Значит, на чердаке что-то пролилось, но мы ничего такого там не держим. И тело... — она сглотнула в нарастающей тревоге. — Считаете, это поджог? Тот человек устроил пожар? Мистер Шовинист снова вопиющим образом её проигнорировал, обращаясь к Джону: — Вам нужно будет обсудить всё с полицией, но я думаю, что это связано с участившимися взломами на улице. — Взломами? То есть ограблениями? — Нет, в том-то и штука. В дома кто-то проникал, но ничего не брали — только мебель передвигали, как будто искали что-то. Не деньги, не драгоценности, не серебро. Очень странная штука. Тревога молниеносно превратилась в панику. Клара схватила пожарного за руку. — Вы не знаете, нашли что-то у того человека? Он что-то украл? Мужчина посмотрел на её руку, как на щупальца пришельца. — Н-насколько я знаю, нет. Вы у полиции спросите, они уже забрали тело. Он попытался вырваться из хватки Сумасшедшей женщины, но Клара держала с дикой силой и не менее дико тараторила: — Забрали? В каком смысле «забрали»? — Стандартная процедура, мэм — для рассмотрения, — он почти освободился. Клара указала на стоящих в стороне мужчин в тёмной форме: — И с кем мне говорить, с ними? Мистер Шовинист прищурился, и между бровей у него появилась морщинка. — Эм-м... Ха, интересно. Те легавые по-другому одеты были, — он тряхнул плечами. — Но да, они должны помочь. — Сколько в городе полицейских бригад? — быстро спросила она, пока на неё опять не махнули рукой. — Ну... одна только, но не переживайте, мэм. Они о вас позаботятся, — и похлопал её по плечу в манере одновременно и снисходительной, и небрежной, затем почти бегом поспешил к своим коллегам. Подошедший сзади Джон положил на это же плечо руку, но Клара повернулась к нему с почти бешеным огнём в глазах: — Мне надо войти. Проверить, не взяли ли они чего. — Они? — нахмурился Джон. — Милая, он был один. Да, я понимаю, одна только мысль, что в дом влезли, ужасна, и Бог знает, зачем ему понадобилось устраивать пожар, но... если он и хотел что-то украсть, далеко он не мог продвинуться, верно? — он утешающе растёр её предплечье. — Он — нет. Но ему могли помочь. Полицейские, которые его увезли, были в другой форме, сам слышал. А бригада здесь только одна. Зачем тогда одеваться по-разному? Уверенности на лице Джона поубавилось. — Думаешь, полицейские — соучастники? — Нет, я... — Клара запнулась, снова глянув на дом. — Я должна туда пойти. Вдруг они их забрали, — она побежала к цели, пропустив слова «что забрали?» мимо ушей. Внутри пришлось сразу закрыть нос и рот — едкий запах обжигал горло. От пламени каким-то чудом пострадал один чердак с полом и частью крыши. Главную спальню сильно повредил дым, но её комната за счёт закрытой двери осталась практически нетронутой. Нырнув под кровать, Клара нащупала свой ранец, запустила туда руку и вскрикнула от боли — что-то ошпарило кожу. На пострадавшем пальце остался бледный галлифрейский виток. Обернув ладони подолом платья, она порылась в отделениях и с облегчением достала карманные часы. Помня, какая вещь горячая, Клара положила её на колени и присела на край кровати. А потом истощённо повалилась на спину. В голове роились идеи дальнейших действий, но у тела были другие планы. Она отключалась... — Что это? Она уснула? Или это он опять скрытничает? Кое-как приподнявшись на локтях, Клара попробовала убедительно соврать: — Я боялась, что их забрали. Это... подарок на память. Мамины. Джон присел рядом, покосившись на её колени: — У твоей мамы были карманные часы? — Ну, сначала это были её... дедушки. Он умер много лет назад, они очень ценные. Вот я и подумала, что их заинтересуют, — она надеялась, что этого краткого пояснения хватило, несмотря на сопроводивший его зевок. Джон прилёг подле неё. — Тогда я рад, что их не взяли. Надо всё в доме проверить, завтра придёт полиция. Хотят, чтобы мы составили перечень на всякий случай, — его голос смягчился. — Но никто не пострадал, а для меня только это имеет значение. Все в безопасности, — он нашёл её руку и крепко сжал. Клара перетянула их сцепленные руки на себя, не выпуская из другой часы. — Да, — пробормотала она. — Все учтены... Сморивший сон заставил замолчать и опустить веки. Даже неозвученный конец фразы не сумел взбодрить: «...но не в безопасности». Клара проснулась посреди ночи, не привыкнув к теплу чужого тела позади. Осторожно убрав его руку, она в темноте переоделась и стала обдумывать варианты. Пытаться уйти сейчас уже слишком поздно, но под утро что-то можно придумать. Возможно, настало время для отдыха на севере штата — это, учитывая состояние их брака, было бы отличным поводом увезти их отсюда, начать с чистого листа и стереть душевную боль последних двух месяцев. Она выловила спящий силуэт Джона: тот всё ещё по-хозяйски свернулся у только что освобождённого местечка. Клара легонько коснулась его плеча: — Джон. Он, как ни странно, моментально проснулся — должно быть, не у неё одной нервы были на пределе. При почти отсутсвующем свете было трудно что-либо понять, но голову он точно повернул к ней. — О... да, забыл, — хрипло сказал Джон и вздохнул. — Но главная спальня... — Нет, — Клара погладила его по плечу. — Я тебя не... Можешь остаться... То есть я хочу, чтобы ты остался. Просто подвинься чуть-чуть, чтобы я укрылась, — в голосе проскальзывала дрожь, которой она не ожидала. — А! — куда бодрее отозвался он. — Да, конечно... — кровать заскрипела, когда он принял сидячее положение. — М-м... Обычно я не сплю в таком виде... — О, ну да... — Клара застенчиво поправила бретельки ночной рубашки, хотя понимала, что вряд ли он что-то видит. — У тебя есть что-нибудь... В смысле... Пижама же есть? — Да, но тут одна проблема... — Какая? — Она в спальне, поэтому... — Джон неоднозначно махнул рукой, — продымилась. Я, кажется, припоминаю, что этот запах ты не жалуешь, — тон приобрёл дразнящие нотки. Клара сдержала смешок и кивнула: — Ясно. Ну тогда придётся тебе спать... — она прикусила губу. Сердце учащённо забилось от вертевшегося в голове окончания. ««Не голым. Не говори «голый». Не думай даже про «голый». Перестань повторять слово «голый»!»». Джон, видать, почувствовал, как она мнётся: — Я постараюсь не шокировать тебя, дорогая. Она не знала даже, можно выдохнуть или нет. Он встал, и возникла минутная неловкость, когда Клара попыталась обойти его и забраться в кровать — без намёка на координацию или грацию. Хотя ночной воздух был тёплым, она зарылась в одеяло. Щёки при звуках снятия одежды залил румянец. После короткой паузы послышался звон пряжки ремня и ткань с тихим стуком упала на пол. Клара могла поклясться, что слышит биение собственного сердца, когда Джон снова придвинулся к ней сзади. Он обхватил её талию и притянул к себе, уткнувшись носом в шею и вдыхая запах. Его голые ноги упёрлись ей в колени, и от такого тесного контакта кожи к коже она ощутила некий внутренний толчок. Сквозь два слоя ткани она чувствовала, что он остался в жилете и нижнем белье, но также и остро чувствовала хрупкость каждого разделяющего их слоя. Присутствовало желание и избавиться от всех до единого, и поплотнее закутаться в одеяло, добавив ещё преград. Джон, словно услышав мысли Клары, провёл рукой по её боку, подчеркнув тонкость ночной рубашки. Потом откинул волосы и нежно поцеловал шею, пустив по спине волну мурашек. Возник напряжённый момент, когда, казалось, что оба от неведения перестали дышать. Слишком знакомое ощущение — отголосок поцелуя перед разлитым суфле. Слишком недавно всё было. Поэтому Клара расслабилась, когда он продвинулся чуть дальше и поцеловал в щёку. — Спокойной ночи, любимая, — ласково прошептал и с удовлетворённым вздохом снова зарылся носом в шею. Клара сильнее обняла его руку, улыбаясь новому проявлению нежности. — Спокойной ночи, — прошептала в ответ. Ресницы сонно затрепетали и опустились. — Любимый.