Игры со временем

      Это объясняло то, как она не только узнала о том, что с ним случилось, но и то, как смогла ему помочь. Но это всё еще звучало очень невероятно. Макаров был приверженцем логики, законов физики и всего материального. Он не верил в потусторонний мир или в какие-либо сверхспособности. Но у него не было причин не верить Кате. — Павел Сергеевич? — осторожно позвала девушка учителя. — Что? — он чуть дернул плечом и посмотрел на Синицкую. — Эм… Ничего… Просто… Вы мне верите? — спросила она. — У меня нет причин не верить тебе, — тщательно подбирая слова, ответил Макаров. — Эм… Значит, вы не считаете меня сумасшедшей? — с надеждой спросила Катя. — Нет, — произнес Павел. — Конечно, нет…       Считал ли он ее сумасшедшей? Определенно нет. Она была, наверное, одной из самых логичных и трезвомыслящих девушек, которых он когда-либо знал. Женщин, которые подчинялись хоть какой-то логике, было не так уж и много в его жизни. Бабушка, учительница римского права в университете Ирина Ильинична, судмедэксперт-патологоанатом Алла и собственно Катя Синицкая… Вот и все женщины, действия которых подчинялись хоть какой-то логике. — Еще раз… Как называется фильм? — насторожено переспросил Макаров. — «Горькая луна», — ответила Катя. — И про что он? — подозрительно спросил Павел. — Честно? Сама не знаю, — пожала плечами девушка. — Мне его тетя посоветовала. Но Полански фигню не снимает… Так что, думаю, всё в порядке.       Как оказалось, этот фильм про нездоровые отношения… У Макарова было стойкое ощущение, что существуй эти люди в реальности, психиатр прыгал бы от радости и написал бы парочку свеженьких диссертаций в рекордно короткие сроки. — Хм… — всё что мог сказать Павел после того, как закончился фильм. — Что? — нахмурилась Синицкая. — Это как раз та ситуация, когда мысли следует держать при себе, — проворчал Макаров. — Твоя леди Кэтрин умеет выбирать фильмы.       Фильм, как ни странно, отвлек Павла от мыслей о том, что Синицкая на самом деле оказалась весьма удачным экспериментом «INGRID». Собственно, она, наверное, была самым удачным их проектом… И то, что никто из этой шайки не понял этого, было чудом, удачей и везением. — Да… — кивнула начальство. — Вовремя данный совет ее спас. — Но неужели они никак не проверяли? — нахмурился Макаров. — Проверяли, — сказал Прометей.       Макаров перевел взгляд на телефон, который лежал в центре стола. — Но почему они тогда отказались от нее? — спросило начальство. — Из-за результатов тестирований, — отозвался Прометей. — Проект «Recreo»… Результаты считаются успешными в том случае, если человек вытерпит определенный уровень боли и при этом не потеряет сознание и сохранит трезвость мыслей. Проект «Idolon»… Здесь я так понимаю, у Екатерины Синицкой хватило ума соврать. В конце концов, проверить видишь ты призрака или нет невозможно. Еще вопросы есть? — Да… — кивнул Макаров. — Помнит ли это Катя? — Нет, — уверенно произнес Прометей. — Над ее памятью поработали. — Есть вероятность, что она вспомнит? — тут же спросило начальство. — Этот вариант нельзя исключать, — проговорил невидимый собеседник. — Например, сильные эмоции, стресс… — И что произойдет в таком случае? — напрягся Павел. — Понятия не имею, — отозвался Прометей. — Может, сойдет с ума… А может, всё нормально будет… — А есть вероятность, что она помнит или уже вспомнила? — спросило начальство, искоса поглядывая на Макарова, которому последний ответ Прометея явно не понравился. Собственно, как заметило начальство, Павел был в состоянии тихого бешенства на протяжении всей части разговора, которая шла о Синицкой. — Такая вероятность действительно есть, — не стал отрицать Прометей. — Но вряд ли об этом кто-нибудь когда-нибудь узнает. Кроме Кати Синицкой, естественно…

***

      Катя вздохнула и открыла свой дневник, который вела с начальной школы до пятого класса. Она делала записи каждый день на протяжении пяти лет… И не хватало недели. Эти дни просто выпали из ее жизни. Подойти и спросить кого-то? Это было бы странно… И потому Кате ничего не оставалось делать, как просто смириться с неизвестностью. Не то чтобы она помнила до каждой минуты все прожитые дни… Но когда ты ежедневно оставляешь записи в дневнике на протяжении пяти лет, а потом открываешь нужную страницу и видишь, что последняя запись была сделана неделю назад… Но она не помнила, что делала все эти дни.       Это случилось летом… Незадолго до смерти Кристины. Она летела из Лондона в Эдинбург, когда погода внезапно испортилась. А потом отказал один из двигателей… Катя не знала молитв. Ее даже не крестили… Гром, молния, нарастающая паника… А Катя не могла и пошевелиться. Ее сковал страх. Но боялась она не того, что самолет рухнет, а того, какие картины всплывали в ее памяти… — Катя? — голос отца застал Синицкую врасплох. Отец редко появлялся на пороги ее спальни. — Да? — она вопросительно посмотрела на мужчину. — Я не смогу проводить тебя в школу, — сказал он. — Хорошо, — кивнула Катя. — Я отряжу Петра… — начал тот. — Не стоит беспокоиться, — прервала его Синицкая. — Я доеду с кем-нибудь из друзей.       Катя вновь переключила свое внимание на дневник. Неделя… Теперь она помнила эту неделю гораздо лучше, чем все остальные дни вместе взятые. А после того перелета, который имел все шансы стать последним в ее жизни, в ее памяти всплывали все новые и новые детали… И происходило это как правило ночью. Катя всегда просыпалась в холодном поту и долго смотрела в потолок, пытаясь унять бешеный поток мыслей и эмоций, которые она уже переживала когда-то даже будучи на грани сна и реальности. — Помните, вы говорили о том, что я была подопытной в двух проектах? — спросила Синицкая. — Забудешь о таком, — проворчал Макаров. — А что? — Я тогда не до конца была откровенна с вами, — тихо призналась Синицкая. — Не до конца откровенна в чём? — сжав руль, спросил Павел. — Когда я училась в начальной школе и в пятом классе, я вела дневник… — несколько смущенно произнесла Катя. — Я писала в нём каждый день… Вот только там нет целой недели, — Катя чуть помедлила. — Тогда должны были быть каникулы… Но я должна была остаться в школе. Но в последний момент, отец позвонил в школу и предупредил, что пришлет за мной мной водителя… Я была счастлива, так как Макс и остальные уезжали на каникулы… — она чуть прикусила губу. — Действительно приехал мужчина… Я его раньше не видела, но тогда папа часто менял водителей… И машина очень походила на ту, на которой меня обычно забирали… — Что было дальше? — осторожно спросил Макаров. — А вот что было дальше, я не помню, — сказала Синицкая. — Точнее не помнила до того лета, когда погибла Кристина…       Макаров не торопил девушку, хотя у него уже было предчувствие, что остальная часть рассказа ему не понравиться ни чуть не меньше. И это действительно оказалось так… — Я сопровождала тетю в Эдинбург, когда внезапно началась гроза… Это было неожиданно… А потом отказал один из двигателей… — Катя чуть помолчала. — Это было… Я думала, что… Я подумала, что это конец, — девушка почувствовала, как к горлу поступает противный комок. — И тогда… Это были обрывки… Картинки, фразы… И боль. Я не знаю, как тогда не закричала… Я видела каких-то людей в медицинских масках… Они что-то говорили, писали… И делали мне больно.       Макаров всё-таки решил съехать на обочину. От греха подальше. Но Катя этого, кажется, не заметила. — И потом… Мне иногда продолжало сниться по ночам… — меж тем продолжила Катя, отвернувшись к окну. — Иногда я видела кровь… На руках, на животе, на ногах… Но я не могла даже закричать. Иногда была пустота. И было так спокойно…       Макарову показалось, что еще чуть-чуть и оторвет руль. Но расслабиться пока никак не получалось. — А еще было спокойно там, где было холодно… — голос звучал всё более приглушенно. — И там был человек… Он не дышал. И походил на куклу… Я не сразу поняла, что он умер… Я только поняла это, когда увидела его призрак… Он сказал, чтобы я вела себя так, будто ничего не происходит… Чтобы я сделала вид, что просто замерла от страха, уставившись в одну точку… И он сказал, что мне надо бояться не его, а тех, кто за дверью…       Катя замолчала. Макаров обдумывал сказанное. Что же… По крайней мере, внезапно проснувшиеся воспоминания не свели Катю с ума. — А когда Галина Васильевна сказала тебе молчать, — осторожно проговорил Павел. — Это было до или после? — После, — ответила Катя.       Макаров облегченно выдохнул и откинулся на спинку водительского сиденья. — Катюш, — Макаров чуть вернулся, чтобы посмотреть на девушку. Но та никак не отреагировала. — Катюш… Посмотри на меня…       Катя вздохнула и отвернулась от окна. — Что со мной теперь будет? — спросила она. — Не знаю, — честно ответил Павел. — Но я видел копии документов… И я точно знаю, что в «INGRID» поставили на тебе крест. — Правда? — она с надеждой посмотрела на учителя. — Правда, — кивнул Макаров. — И также мне удалось выяснить, что не в правилах кампании возвращаться к неудачным подопытным… — Знаете… В любой другой ситуации… Это прозвучало бы довольно обидно, — Катя чуть улыбнулась. — Но при данных обстоятельствах… Это радует. Кстати… А почему мы стоим?       Оставшуюся часть пути «Логоса» они провели в молчании. Каждому из них нужно было подумать о том, что стало известно. И только выйдя из машины и взглянув на школу мысли Кати сменили направление. Она вдруг вспомнила, что это ее последний год в школе. — Будешь скучать по «Логосу»? — спросил Макаров. — Что? — не поняла Катя. — Скучать? Нет… Не думаю…