Архонт и Корифей

Битва шла уже седьмой день. Твари выбирались на поверхность, прогрызали себе дорогу сквозь камни и скалы. Новые и новые, им не было конца. Отроги гор Охотничьего Рога почернели от их тел, словно падаль, облепленная трупными мухами. Темная лавина катилась вниз, волна за волной разбивалась о щиты и магические барьеры и, словно не заметив этого, поднималась вновь. Девять лучших легионов Империума едва сдерживали ее натиск, с каждым часом теряя все больше людей. О том, чтобы перейти в наступление, больше не было и речи. Кэл Шарок молчал. Южные ворота в великий тейг были разрушены — изнутри, хмуро сказал сопровождавший ставку Архонта мастер Ворак. Мастер Столл, передавший Сенату последнее сообщение из Кэл-Шарока, скончался в походе: неглубокая рана на его бедре почернела и разбухла, глаза подернулись белесой пеленой, жар перешел в горячечный бред. Всем было ясно, чем это закончится. Лекари дали ему яд, вытяжку из корня смерти. Теперь они варили яд чаще, чем целебные зелья. Так много времени было потрачено впустую: Амбассадория до последнего не просила помощи, не желая оставаться в долгу у Империума. Но потом замолчали тейги Хормак и Гундаар, и твари двинулись наверх через обескровленный и истощенный Кэл Шарок. Оттуда вел прямой путь до Минратоса; удобный и быстрый торговый тракт. Декратий велел собирать легионы. Они все еще могли перехватить орду у сторожевой крепости Перендейла, у подножья гор Охотничьего Рога, перебить их, когда твари будут выбираться на поверхность. Что те могли сделать против нескольких тысяч хорошо обученных солдат и боевых магов? Война должна была закончиться там же. Наверное, так в свое время думали и гномы. С юго-запада надрывно запели рожки, требуя подкреплений; Декратий торопливо вышел из наспех собранного шатра, подслеповато сощурился, вглядываясь вдаль, потом раздраженно махнул рукой, подзывая раба. Возраст все чаще напоминал о себе. — Здесь нам их не удержать. Декратий резко обернулся, узнав знакомый голос. Нахмурился, даже не пытаясь скрыть удивление: Граций Альс, осунувшийся и бледный, протягивал ему свою подзорную трубу. Вместо жреческой мантии послушников Зазикель на нем был боевой доспех, запылившийся и грязный после долгой скачки; во взгляде — холодная, собранная решимость. — Я привел еще людей, — не дожидаясь ответа, добавил Граций. — Сколько успел набрать. Маги смогут обеспечить нам прикрытие для отступления. — Мы еще не проиграли, — сказал Декратий. — Сегодня все изменится. Древний бог покинул свою темницу, и горы дрожат от его зова. — Что еще за древний бог? Как вы вообще здесь оказались, Граций? Если мне не изменяет память, вас не было в Минратосе на последнем заседании Сената. — Мой лорд говорил со мной. Декратий вопросительно поднял бровь. — Фервил Караниан, — ровно сказал Граций. — Я здесь по его приказу. — Значит… он все-таки решил помочь? — Нет. Только предупредить. Насколько мне известно, выжившие жрецы Синода не станут вмешиваться в ход событий и принимать чью-либо сторону. Полагаю, теперь им это просто… неинтересно. — Неинтересно, — глухо повторил Декратий. Граций пожал плечами. — Они видели ложь, заложенную в основы мироздания. Коснулись тайн и сил, которых еще не знал человеческий род. Представьте себя на их месте. Неужели бы вам не хотелось пройти еще дальше? Неужели вы не пытались бы открыть истину? — Эта истина обошлась нам слишком дорого. — Да. Но лорд Корифей верит, что у людей есть право знать. Декратий не успел ответить. Земля под их ногами вздрогнула и застонала, словно от боли. Потом еще раз — сильнее. И еще. Один из западных горных пиков треснул и раскололся надвое; от оглушительного грохота заложило уши. Казалось, и небо и земля корчатся в агонии, пытаясь удержать тварь, выгрызающую себе путь наружу. Битва остановилась сама собой, люди торопливо поворачивали головы. Приглушенно заиграли рожки, командуя легионам перестроиться; сигнал тревоги взвизгнул и оборвался на резкой ноте. — Великие древние, — прошептал Декратий. Из пролома показалась оскаленная пасть, тяжело хлестнули воздух когтистые крылья, способные, казалось, закрыть собой весь Минратос. Огромный дракон, черный, как сама тьма, взмыл над горным хребтом, вытянул шею и закричал. Эхо сошло с гор, как каменная лавина, ударило в грудь и похоронило под собой. В мире не осталось ничего, кроме безумия и ярости. Твари взвыли в ответ, неистово и жадно, словно они только этого и ждали; словно этот зов объединил их в нечто одно, многоликое и многосущное, и теперь у них была его сила, его воля и его цель. Солдаты бросали оружие и падали на колени, в ужасе закрывая головы руками.

***

Защитный барьер едва держался. Декратий зачерпнул из себя Тень, сколько мог, на выдохе оборачивая ее в смертоносное пламя, в раскаленный бич. Чары альтим, истины торжествующей силы, разорвались с оглушительным грохотом, подбежавшие твари, заскулив от боли, отпрянули и бросились врассыпную. Часть из них осталась лежать на выгоревшей земле, но следом уже подступали новые, и безумие в их зрачках было расчетливым и страшным. Со всех сторон доносились крики ужаса; битва превратилась в побоище, поспешное отступление больше напоминало бегство. Солдаты Империума знали, как убивать демонов и магов, варваров и их зверей, но они не умели сражаться против собственного бога. Они не хотели против него сражаться. Декратий тяжело оперся на посох, собираясь с силами. Грудь мучительно ныла — одна из тварей все-таки ухитрилась задеть его самодельной пикой; зачарованный доспех выдержал удар, но ребра словно прогнулись внутрь, мешая дышать. Фляги с лириумом опустели, казалось, целую вечность назад. Тень все еще текла рядом, прозрачная вода и натянутая струна, вдоволь напившаяся крови и смерти, но истощенный дар едва отзывался. Он воззвал к крови, своей и щедро разлитой рядом, бросил на тварей сеть молний, сковывая их ожившей грозой. Ударил разряд, перебивая приторно-резкий запах, и спустя мгновение смертоносные чары налились новой силой; чужой, но поющей в унисон. — Надо уходить, — сипло крикнул Граций, поднимая посох; защитная сфера раскрылась над ними всполохом лазурного света. — Архонт, скорее! Тарий ждет с лошадьми. Декратий качнул головой. — Дракон?.. — Нам с ним не справиться. Надо отступать к Минантеру, там Нессум и Тревис, у них крепкие стены. Вызовем легионы с Перивантия. Рано или поздно орда истощит себя, и… Сфера лопнула с оглушительным звоном. Сгусток зачарованного огня разорвался в нескольких шагах, раскаленная плотная волна ударила в грудь, отбросив их в разные стороны. Декратий с трудом приподнялся, смаргивая и сплевывая кровь; постарался нащупать посох — или клинок; но под пальцами не оказалось ничего, кроме мелких камней; те рассыпались бесполезной трухой. Боль стиснула горячим спазмом; он сжал зубы, пытаясь призвать Тень — еще раз, один последний раз, чтобы не уходить вот так, не забрав с собой никого. Черные тени, оскалившись, бросились на него — и вдруг заскулили, вжались в землю, как побитые псы. Словно иная воля, звенящая гневом сталь, заслонила им путь. Декратий сощурился, пытаясь разглядеть хоть что-то за заволокшим поле дымом. Выдохнул резко, когда чужая — и слишком знакомая — сила обожгла изнутри, пробежалась по крови животворным целительным огнем. — Можешь встать? Тварь склонилась над ним; тварь, которую в другой жизни он звал другом. — Я не смогу удерживать их вечно, — сухо добавил Сетий Амладарис. — Думат зовет их на смерть, и они пойдут за ним. Декратий заставил себя подняться на ноги, судорожно дернул ремни, срывая тяжелый нагрудник. Поддоспешник и рубаха не защитили бы от стрел, но ему уже было плевать. Главное, что дышать, кажется, стало чуть легче. — Зачем?.. — сипло сказал он. Закашлялся. Сетий покачал головой. — Ты оказался прав. Я говорил со многими — год за годом — но они не верили мне. Впрочем, будь я на их месте, словам я не поверил бы тоже. Но теперь у них нет выбора. Тевинтер увидит своего бога, примет его вызов и победит. И когда люди поймут, что боги смертны, когда сам великий дракон падет перед ними, они узнают правду. — Правду? — отрешенно выдохнул Декратий. — В Кругах уже зреет раскол, Магистерий едва удерживает власть. Без Хормака и Кэл Шарока у нас не будет лириума, и Империуму придет конец. Он криво усмехнулся, устало стер ладонью кровь с рассеченного лба. — Проклятье, Сетий, ты сам не знаешь, что пробудил. Твари огибали их, словно не замечая, пробегали мимо, устремляясь вслед за отступающими легионами. Пронзительный крик затих тоже; дракон летел на север. Декратий мог лишь надеяться, что Минратос и Марнус Пелл вовремя получат послание и успеют поднять людей. У них все еще был шанс; древние крепости были заложены на крови, и даже богам потребовалось бы немало сил, чтобы обрушить их стены. Сетий отвернулся. — Ты велел стереть имена жрецов Синода из всех хроник, но теперь это неважно. Люди забудут нас, но они всегда будут помнить великий мор и бога, которого они убили своими руками. — Лорд Корифей. Граций Альс, тяжело прихрамывая, подошел ближе. По его виску текла кровь, левая рука безжизненно висела вдоль тела. Он вел в поводу двух лошадей; те вели себя удивительно смирно, ступали ровно и смотрели прямо перед собой. Тень рядом с ними едва заметно дрожала; Декратий разобрал магические печати призыва. Тарий, должно быть, уже был мертв. — Уходите, — сказал Сетий. — Не знаю, встретимся ли мы вновь. Разве что с тобой, юный Граций, когда ты закончишь здесь свои дела. Безумец ведь позвал тебя с собой? Граций молча поклонился ему. Передал поводья Декратию, неловко взобрался в седло. Декратий, помедлив, последовал его примеру. Юг горел за спиной; он посмотрел на север, где его ждала столица, толкнул лошадь в бок сапогами. Коснулся ладонью ее лоснящейся шеи, коротким приказом усмиряя Тень, и та отозвалась, подчинившись; горячими иглами вошла в хребет, обещая, как и прежде, как и всегда, — силу и победу. Если боги оставили Тевинтер, подумал Декратий, они пожалеют об этом первыми.