Every Minute Every Day

      — И что же заставило тебя поднять задницу и пойти убивать?       Ночь. Тишина. Безлюдная улица. Смеющийся Джек и Бен Утопленник, идущие по этой самой улице.       Утопленник чуть скривился, не очень довольный заданным вопросом. Около минуты Бенджамин молчал, думая, что ответить, после чего, наконец, открыл рот:       — Джефф.       — Не очень многословно. — на физиономии Джека красовалась фирменная улыбка — не та, которой друзья одаривают друг друга при встрече, а та, та самая отвратительная. Мерзкая и жуткая. — И что же такого Джефф сделал? — Смеющийся перевел свой взгляд с пустой дороги на Бена. Утопленник сжал губы. — А, не хочешь рассказывать, — спустя несколько секунд догадался Джек, ухмыляясь. — Точно. Если бы все было хорошо, ты бы не попросил у меня помощи, — он захохотал.       — А я и не просил у тебя помощи! — Утопленник резко развернул Смеющегося к себе, дернув за рукав. Послышался треск разрываемой ткани. — Не просил! — буквально прорычал Бенджамин, гневно взирая на Джека.       Некоторые иной раз поражались, как легко разозлить эльфа.       Смеющийся, увидев реакцию Бена, перестал хохотать и криво усмехнулся, погладив того по голове, от чего зеленый колпак чуть съехал. Утопленник замер от такой наглости.       — Веди себя потише, малыш, — Джек, и так достаточно жуткий, в темноте, при свете луны, казался еще страшнее. — Ты же не хочешь разбудить жалких людишек? Цель нашего визита иная.       Бенджамин, прикусив губу до крови, недовольно поглядел на Смеющегося, после чего сплюнул. Часть крови вперемешку со слюнями попала на башмак Джека.       Смеющийся, даже не взглянув на собственную обувь, вновь усмехнулся, после чего, аккуратно высвободив свой рукав из хватки Утопленника, спокойно заявил:       — Вроде бы выглядишь взрослым, а в душе такой же ребенок, — стоило это услышать Бенджамину, как он непроизвольно дернулся, а затем максимально сократил расстояние, разделявшее его и Джека, будто так пытаясь сказать Смеющемуся, что очень даже опасен и в любую секунду может сорваться.       — Еще одно неосторожное слово, и я запихну твой собственный язык тебе же в задницу, — Утопленник едва сдерживал себя. И, признаться, давалось это ему нелегко. Если Джек окажет некую услугу Бену, то тогда эльф быстрее достигнет желаемого. Быстрее выиграет. Только поэтому Смеющийся до сих пор стоял рядом с Бенджамином живой и невредимый. — Пойдем, — Утопленник, недовольно сжав губы и ощущая вкус собственной крови во рту, развернулся и продолжил путь.       — Как скажете, повелитель, — Джек, тихо посмеиваясь, последовал за Беном.       Несомненно, Смеющегося забавляла вся эта ситуация. Он даже не скрывал этого. Не то что бы ему нравилось злить Утопленника, это, можно сказать, выходило совершенно случайно, однако наблюдать за действиями и словами Бенджамина было настоящим удовольствием для Джека. В эти моменты Бен так напоминал ребенка. «Я не просил у тебя помощи!» — прямо как дитя. Будто ребенок говорил, что справится без посторонней помощи. Что он уже дорос, чтобы делать все самостоятельно, хотя на самом деле являлся сопливым младенцем. Джек прекрасно знал и помнил, что детям свойственно проворачивать подобное. Когда Смеющийся притворялся милым воображаемым другом, он далеко не один раз наблюдал, когда ребенок, желающий что-либо сделать, отвергал помощь Джека, будь то освобождение комнаты от валяющихся везде игрушек или же придумывание способа, как заставить родителей купить мороженое.       — Почему мы сразу не переместились прямо в дом к твоей неразговорчивой малышке? — задал вопрос Смеющийся, увидев, что Бенджамин уже успокоился.       — Хочу подышать свежим воздухом. Подумать. Насладиться местными красотами, — бросив косой взгляд на Джека, ответил Утопленник.       Смеющийся не совсем понимал, говорил ли это Бен всерьез, поскольку уж что-что, а вряд ли Утопленник слыл эстетом, но этот ответ позабавил Джека, что тот едва сдержался, чтобы не заржать:       — Так тебе нравятся прогулки под луной, да? — он игриво толкнул Бенджамина в плечо.       — Почти, — эльф закатил глаза. Недалеко виднелся дом Хелен. Осталось совсем немного.       — О, да ты у нас романтик, — Джек почти что одобряюще похлопал Бена по плечу. — И как ты планируешь довести свою малявочку до самоубийства? Встанешь перед ней на колено, признаешься в любви и подаришь алую розу? — Смеющийся, вне всяких сомнений, потешался над Утопленником, на что последний недовольно скрипнул зубами, зажигая в руке пока еще маленький огонек. — Появись передо мной такой урод, признающийся мне в любви, я бы убежал, не оглядываясь, — окончив свою речь, Джек заржал, прикрыв глаза и не замечая действий Бена.       В следующую же секунду бок Смеющегося обожгло. Отвратительный хохот превратился в протяжный стон, полный боли. Джек, резко открыв глаза, с каким-то безумием посмотрел на Утопленника.       На месте, где еще недавно находилась часть, казалось бы, типичного клоунского костюма, разве что черно-белого, сейчас красовалась дыра, открывая вид на наполнитель, типичный для детских игрушек.       — Перестань играться с огнем, малыш, — Смеющийся жутко оскалился, не отрывая взгляда от Бенджамина. — Я, конечно, терпелив, но не до такой степени, чтобы терпеть твои выходки.

***

      — До чего же низкие потолки начали делать людишки, — прошептал Джек, которому пришлось чуть согнуться. — Никак назло мне, — он оскалился.       Утопленник усмехнулся — кому так точно не приходилось оказываться в подобной ситуации, так это ему. На самом деле в доме были не такие уж и низкие потолки, просто, кажется, Смеющийся был самую малость высоковат.       Девушка лежала на кровати, даже не подозревая, что в ее комнате находятся посторонние. Бенджамин прислушался: дышала Хелен так ровно, спокойно. И выглядела умиротворенной. Как жаль, что скоро это чувство исчезнет, растворится, чтобы после никогда не вернутся в жизнь девушки, уступит место постоянному страху за свою никчемную жизнь, тревожности, что позднее сведет Джеймс с ума.       О, Утопленник уже предвкушал то сладкое чувство триумфа, тот момент, когда Джефф, скрипя зубами от злости, признает поражение.       Джек подошел чуть ближе к кровати, склонился, рассматривая Хелен:       — Ну и рожа, — он усмехнулся. — Специально выбирал, чтоб она хоть чуть-чуть походила на Джеффа, для более приятного убийства?       — Пустая трата времени, — Бенджамин скривился. — Все люди одинаковы. — он немного помолчал. — Но мы здесь не для обсуждений, напомню тебе.       — Ах да, кажется, я забываюсь, — Смеющийся, тихо посмеиваясь, повернул голову к Утопленнику. — Значит, приступаем, — то ли утверждая, то ли спрашивая произнес Джек.       Он сел на кровать, и та под ним чуть скрипнула, однако это действие не потревожило Джеймс — девушка все так же продолжала спать, видя самые безобидные сны. Безобидные пока.       Около минуты Смеющийся смотрел на жертву, пока Бенджамин стоял рядом, слегка раздраженный из-за того, что клоун зачем-то оттягивал время. Джек, проведя нечеловеческой рукой с неестественно длинными и острыми пальцами по темным волосам Хелен, усмехнулся.

***

      Он видел ее сон. Отвратительный сон. У всех людей отвратительные сны. Пока, конечно, в них не появлялся он — Смеющийся Джек. Готовый разбавить эту скукоту весельем. Заставить противных людишек дрожать от страха. О, можно наслаждаться их страданиями, смотреть, как они готовы содрать с себя кожу, вырвать себе глаза, лишь бы не видеть этого. Так забавно. Как жаль, что у них совсем нет шанса на спасение. Ведь разве может быть шанс на спасение у тех, кто валяется у твоих ног, будто пыль под ногами? Пыль не нужна, так? От нее надо избавляться.       А кому нужны сломленные люди? Лучше прервать их страдания, разорвать тело на части, вдохнуть аромат смерти и крови. Упиться этим ароматом, оторванной окровавленной головой нарисовать какой-нибудь забавный рисунок. О, это было бы чудесно. А потом заставить близких людей мертвеца смотреть на этот шедевр. Воистину прекрасно.       Джек смотрел на нее. На эту девку Утопленника. Удивительно, что ее вообще кто-то любил. Ничего, скоро все закончится, когда она закроется в своей комнате, достанет нож и станет уродовать себя. Семья отвернется от нее. Друзья отвернутся от нее. И ее благоверный отвернется от нее. Девка ведь действительно была не симпатична — бледная, лишенная «женских прелестей» и вся в пирсинге. У Джека было только одно объяснение — просто ее парень психически нездоров. Вот и все.       В этом отвратительном и скучном сне Смеющийся видел Хелен счастливой. Улыбающейся. Она, под ручку со своим любимым — Итаном, шла по какому-то уж слишком ярком парку, где всюду были зеленые деревья, а цветы могли посоперничать в пестрости с самой яркой радугой. Повсюду слышался смех, легкий ветерок колыхал деревья, где-то, кажется, щебетали птицы, а воздух буквально был пропитан любовью.       Любовь делает людей слабыми. Она, словно огромный паразитический червь, разъедает их изнутри, пожирает внутренности, лишает рассудка, заставляет опуститься на колени, как покорного раба. Но человек этого даже не понимает, думает, что любовь есть благо. Глупости. И продолжает так думать, даже когда попадает туда, где снуют молчаливые люди в белых халатах, в то время как пациенты носят смирительные рубашки. Если же такая участь избегает влюбленного — то вскоре он оказывается под толщей земли, а над ним стоит крест, на котором высечено имя этого дурня.       Люди такие глупцы. Джек мог бы даже посочувствовать им — но, к его счастью, список испытываемых им чувств был весьма ограничен. Лишние мысли и лишние чувства всегда мешали наслаждаться убийством.       Смеющийся чуть повернул голову, смотря, как Бен материализуется рядом с ним. В это же время счастливая парочка покупали мороженое. Люди всего были забавны. Джеку не требовалось ничего спрашивать — он прекрасно знал, что нужно делать.        Хелен и Итан сели на ближайшую свободную лавочку, пока девушка что-то увлеченно рассказывала.       Сначала все отвратительные звуки исчезли. На смену им пришли пока еще тихие раскаты грома. Внезапно раздался женский крик. Хелен прижалась к своему обожаемому парню.       — Это тебе не поможет, соплячка, — Утопленник усмехнулся.       Глупо. Наивно. Так по-людски. Туман застилал все, и в зоне видимости осталась лишь злосчастная лавочка да парочка на ней. И тогда Хелен почувствовала. Почувствовала, как будто это несколько необычный сон. Слишком реалистичный. Как будто наяву.       А после ощутила холод. Объятия Итана не грели, казалось, руки мертвеца будут и то теплее. Она не чувствовала любви, исходящей от любимого. Но продолжила рефлекторно прижиматься к нему. Умом-то Хелен понимала, что следовало уйти, встать и убежать, подальше от всего этого, от грома и холода, от Итана. Но ноги как будто вросли в каменную плитку, которой были выложены дорожки в парке, да и разве может она сделать это? Предасть? Она любит его, он — ее; неважно, что его ладони холодны. Она все равно его любит.       Если бы у Хелен был выбор убежать и оставить Итана, или же умереть вместе с любимым, то вряд ли она смогла быстро выбрать. Но в этом сне у нее не было выбора. Тут выбирал только Смеющийся Джек.       — Смотри не переусердствуй, — мрачно напомнил Бенджамин. — Мне нужно, что утром она смогла пойти в школу.       — Конечно, господин, — рот Джека изогнулся в отвратительной улыбке.       Мгновение — и первые крупные капли дождя упали на землю. На Хелен. На Итана. И единственное, что могла делать Джеймс — смотреть. И она увидела. Увидела, что у каплей был отвратительно-насыщенный красный оттенок. Как кровь. Едкий запах гниющей человеческой плоти ударил в нос.       Хелен взглянула на сгорбившегося Итана. В тот самый момент, когда рот и горло его непроизвольно изогнулись, и, издавая мерзкие звуки, наружу хлынула кровь, будто прорвали артерию. Парень склонился над сидящей Джеймс, и кровь, вперемешку с рвотными массами оказалась на коленях перепуганной девушки. Она даже не могла закричать, позвать на помощь — страх парализовал тело. Ей хотелось закрыть глаза, но веки как будто пришили к коже, и она была вынуждена смотреть на все это.       А потом смех. Жуткий, противный, нечеловеческий. Он звучал одновременно из ниоткуда и отовсюду. Но больше всего — в голове Хелен. Ничтожество. Признайся, что тебе нравится это. Скажи, что нет ничего лучше, чем смотреть на любимого.       Джеймс сглотнула. Такой же отвратительный голос, как и сам смех. Итан весь сжался, согнулся, хватаясь за горло. Его пальцы дрожали, с губ капала кровь.       Хочешь вскрыть его? Посмотреть, что у него внутри? Есть ли у него сердце, чтобы любить тебя? Проверим? Давай проверим?       Все, что угодно, лишь бы с Итаном все было хорошо — лишь об этом мечтала Хелен. Пусть этот кошмар закончится!       — Д-давай, — прошептала Джеймс. Собственный голос предал ее. Слова вырвались каким-то неестественным, неправильным образом.       Безвольная кукла.       Раздался смех. Итан вскинул голову, вся его кожа в мгновение побелела. И Хелен продолжила смотреть на любимого. На то, как его горло разорвалось, и из дыры начали появляться длинные отвратительные черные пальцы с когтями. В следующую секунду голова Итана отлетела куда-то в туман, а после… После тело его разделилось на несколько частей, отовсюду сочилась кровь.       Сначала появились волосы. Черные перемазанные кровью волосы. Затем белая кожа, безумные глаза… Безумная улыбка и черно-белый полосатый нос конусом. Джек оскалился, вылезая из уже мертвого тела Итана.       — Любимая, — подражая его голосу, произнес Смеющийся.       Джек улыбался, наблюдая за выражением лица Хелен. Она могла бы закричать в тот момент. Но страх был слишком силен. Слезы были вот-вот готовы скатиться вниз. Смеющийся взял руку мертвеца в свою и провел той по щеке Джеймс.       — Посмотри, что у меня внутри, солнце.

***

      Она проснулась. Буквально вскочила. И когда поняла, кто, что перед ней, закричала. Она просто не верила в это.       Это жуткое существо, напоминающее мужчину, стояло перед ней. Оно… Не из сна?.. Поодаль стоял еще один мужчина, но Хелен не могла рассмотреть его из-за темноты. Да и надо ли, когда ужасный монстр прямо перед тобой?       — Спокойной ночи, — губы Джека изогнулись в усмешке.