Moments

      Ким опускает взгляд вниз и бездумно смотрит в кружку кофе, утопая, уплывая в свои мысли. После того, как властвование Корна закончилось, ему, его братьям и даже кузенам стало дышать чуточку проще и легче. Он смог, наконец, полностью отойти от дел мафии и всего себя посвятить музыке. Музыке, которая держала его на плаву столько лет, помогала не сломаться и двигаться дальше, превозмогая боль, отчаяние и жгучую ненависть к самому себе, к тому человеку, которым он стал, хоть и не по своей вине. Музыка была его тихой гаванью и безопасным местом, в котором он мог спрятаться от своих демонов. Где он мог быть не Кимом Кимханом Терепаньякулом – холодным мафиозным принцем и убийцей в одном лице, а просто Виком – милым, добрым, хоть и слегка надменным парнем, айдолом для сотен тысяч фанатов. И ему так было хорошо. За ширмой из образа Вика он мог спрятать всё то, что душило и грызло изнутри, что не давало спокойно засыпать и просыпаться, мучая видениями и кошмарами, настолько живыми и реалистичными, что после пробуждения хотелось достать мозг и хорошенько его прополоскать от всего того, что в нём хранилось и извращалось/искажалось под действием сна.       И он никогда в своей жизни не планировал смешивать Кима и Вика, отводя для каждого из них определённую часть своей жизни, не позволяя им пересечься ни в одной из вселенных.       Пока в его жизни не появился этот наивный, скромный, старательный и жутко неловкий мальчишка, который знал наизусть все его клипы и песни, который мялся от страха, но набрался смелости попросить об уроках.       Порчэй был совершенно не тем человеком, на которого могли обратить внимание Вик или Ким, но он был тем человеком, который был как-то связан с его семьёй, поэтому Кимхану пришлось ему написать и встретиться снова. Продолжал ли он и дальше убеждать себя тем, что ему «пришлось»? Конечно продолжал. И когда сказал настоящее имя. И когда улыбался Чэ, слушая его тонкий, переливистый голос, и когда дарил гитару. «Всё это ради дела. Всё это нужно для семьи».       Нужно ли было для семьи, чтобы он влюбился в этого несуразного мальчишку? Он не знает. Не знает ответа ни на этот вопрос, ни на вопрос о том, что ему делать дальше. Но зато он теперь знает ответ на вопрос, который тем утром задал Порчэ – да, он, Ким, действительно его любит. Любит всем своим чёрствым, не способным на светлые чувства сердцем. И хочет вернуть. Безумно этого хочет даже спустя год своей жизни.       Практически год назад он отправил песню, но так и не получил на неё никакого ответа.       С Чэ они больше не виделись, потому что Кимхан предпочитал обходить стороной дом отца, ударился с головой в музыку, а когда Кхун Корн погиб (его застрелили люди Вегаса), Ким окончательно отказался от мафиозной части своей жизни и практически стал единым целым с Виком. Единственное, что оставалось в нём от Кимхана – это любовь к Порчэ, которая не стала слабее ни на грамм.       – Пи’Ким? – Кимхан вздрагивает, слыша позади себя до дрожи в кончиках пальцев знакомый голос. Ким сильный, смелый, бесстрашный и выносливый, но он не может найти в себе решимости повернуться к Чэ и посмотреть ему в глаза. Но парень будто понимает это, обходит столик и уверенно усаживается на стул напротив.       Ким поднимает на него взгляд и замирает – любуется. Потому что не может не. Из тела и лица Порчэ ушла подростковая угловатость и припухлость, волосы стали короче, а взгляд – серьёзнее, и если раньше для Кимхана он был очаровательным, милым, забавным и добрым, то сейчас он стал красивым, как львёнок, который оброс гривой и показал себя во всей красе.       Бывший мафиозный принц смотрит на него, впитывает изменения, которые с ним произошли, запоминает каждую чёрточку и волосинку, лежащую по-новому, и не может найти в себе сил заговорить.       Порчэ смотрит внимательно, но такое ощущение, что ему, будто совёнку, хочется наклонить голову вбок и посмотреть на Кимхана под другим углом, но вместо этого он делает то, что Ким от него совершенно не ожидает.       Чэ тянется к руке Кима и накрывает её своей. А потом улыбается. Той самой смущённой улыбкой, в которую окончательно влюбился Ким там, на студии. Бесповоротно и отчаянно.       – Пи’Ким... Я... – Порчэ прикусывает пухлую губу, а Кимхан сходит с ума от того, что это происходит на самом деле. Что это не бредовый сон, в котором он это всё себе придумал, а реальность, в которой он не упускает своего шанса – переворачивает ладонь и обхватывает грубоватыми, шершавыми пальцами чужие тонкие, поглаживая костяшки. Парень замирает на секунду, набирает побольше воздуха и произносит на одном дыхании, – я искал встречи с тобой, чтобы сказать – я знаю, что ты всё это делал для моей защиты. Что ты был тогда на складе и в баре Йок, что ты был на университетской вечеринке, с которой меня должны были похитить, что ты не дал случиться аварии на перекрёстке, на котором меня должны были сбить. Я всё это знаю, Пи’, я...       – Порчэ...       – Нет, подожди! – он поднимает свободную руку, обрывая Кимхана на полуслове, – и я понимаю, что ты не хотел, чтобы тебя нашли. Переехал, сменил студию, но я знал, что должен сказать тебе хотя бы «спасибо». Спасибо за то, что оберегал меня и защищал, когда Хиа этого сделать не мог, – Порчэ начинает взволнованно подрагивать, будто он вовсе не вырос и не повзрослел, говорит ещё одно тихое «спасибо» и собирается вытянуть свою руку из чужих пальцев, когда Кимхан сжимает их чуть сильнее, заставляя замереть. Киму хочется спросить, только ли из благодарности парень искал с ним встречи, только ли для этого банального «спасибо», в котором нет смысла, или, всё же, было что-то ещё, что-то...       – Чэ, – Кимхан смотрит внимательно парню в глаза, мысленно прикасается пальцами к высоким скулам, до сих пор помня, насколько нежная у него кожа, и произносит голосом, в котором сразу же появляется хрипотца, – ты меня всё ещё любишь?       Порчэ застывает, хлопает своими большими глазами с пушистыми ресницами и снова прикусывает губу, а его щёки едва различимо розовеют, но он стойко переносит чужой взгляд, шепчет:       – А какая теперь разница?       – Разница в том, что я тоже до сих пор тебя люблю, – Кимхан ощущает физическое облегчение, когда произносит эти слова, будто они давили неподъёмным грузом ему на плечи, а теперь вот упали, разбиваясь о чужие яркие эмоции, проскользнувшие на лице, – и если ты тоже всё ещё меня любишь, я хочу начать всё с чистого листа. Без лжи и недомолвок. Вот прямо сейчас, – Ким вскакивает со своего стула, обходит маленький столик, садится рядом с ошарашенным Порчэ и тихо произносит, – привет, меня зовут Ким Терепаньякул, я исполняю песни под псевдонимом «Вик». Хочу с тобой познакомиться не потому что мне что-то нужно от тебя, ты просто очень красивый, – Чэ краснеет после этих слов ещё сильнее, замирает, смотрит внимательно. А у Кимхана из груди буквально выпрыгивает сердце. Порчэ может просто встать и уйти, сказав своё «спасибо» и выполнив обязанность перед собой. Его ничего здесь не держит, но вместо этого он сцепляет перед собой ладони в замок (всегда так делает, когда нервничает) и произносит, улыбаясь с лучезарной, искренней надеждой:       – Привет. Меня зовут Порчэй Киттисават, и я фанат твоих песен, – а потом просто подаётся вперёд и обнимает парня за шею, облегчённо выдыхая.       С чистого листа, значит с чистого листа.