Moments

      Вечеринка, которую ребята устраивают по случаю Рождества и дня рождения Байбла, нещадно затягивается, и Джефф с тоской посматривает на часы, понимая, что чем дольше они здесь, тем меньше у них останется времени, чтобы провести его наедине с Тином. Но ничего не поделаешь, они сегодня совмещают приятное с приятным, буквально заваливая подарками и Байбла, и друг друга, громко смеясь и шутя.       В их планы, в принципе, не входили какие бы то ни было посиделки, Байбл прекрасно бы понял Сатура и даже не обиделся бы, говоря о том, что подарок он может получить и позже («хоть и в двойном размере», – как-то в шутку сказал он), но Тонг был ужасен, когда ввязывался в какую-то авантюру. Ему отказать было просто невозможно. И ты либо подчиняешься, либо... подчиняешься, потому что им с Кодом не хотелось проверять на себе дар чужого убеждения, медленно, но верно переходящий в откровенные угрозы.       – Пи’Джефф, когда мы сможем уйти? – громко шепчет на ухо Баркод, вцепляясь ладонью в локоть и обдавая ухо горячим дыханием. Сатур только открывает рот, чтобы что-то ответить, когда улавливает запах алкоголя. Да, здесь все вокруг были взрослыми и пьющими, но:       – Ты что, пил? – Джефф поворачивается и внимательно смотрит в чуть захмелевшие глаза парня и на его порозовевшие скулы.       – Я только попробовал, чуть-чуть совсем, – он показывает пальцами это «чуть-чуть» и улыбается, приваливаясь всем телом сбоку и второй рукой сжимая бедро Сатура. На его лице сияет довольная и широкая улыбка, но она не работает на Джеффа. Он хмурится ещё больше, начинает нервничать и откровенно злится, готовый пойти и напомнить парням, что Тину ещё пить нельзя. И пусть каждый из них, на самом деле, пробовал алкоголь ещё до совершеннолетия, но Баркод должен был сделать это с ним наедине. Причём, если раньше это было просто эгоистичное желание разделить на двоих очередной «первый раз», то сейчас, когда рука Кода ненавязчиво скользит вверх-вниз, поглаживая ногу, Сатур понимает, что у кого-то с градусом в крови появляется слишком много смелости, зато пропадает всякий стыд.       – Во-первых, прекрати, – парень шипит и обхватывает пальцами чужую ладонь, – а во-вторых, кто тебя напоил? – он смотрит в глаза цвета тёмного дерева, пригвождает к месту, выпытывает. Баркод тушуется под таким пристальным взглядом своего любимого Джеффа и отворачивается в сторону, бурча:       – Меня никто не поил, я сам попр...       – Кто? – Сатур сжимает пальцы чуть сильнее, не принося боли, но заставляя Кода снова повернуться к нему, – я спросил, кто?       – Пи’Та... Но я правда чуть-чуть, – Тин давит ладонью на чужое бедро и вцепляется пальцами в локоть, удерживая Джеффа на месте и не позволяя встать. Код наклоняется ниже к уху, говорит быстро и совершенно трезво, связно, – мне просто захотелось попробовать. А ты всё время против. Вот я и попросил у старших, а они мне не отказали.       – Конечно, как же Та может отказать тебе, – Сатур выделяет последнее слово, ощущая волну прокатившейся дрожи от чужого шёпота, оседающего горячими выдохами на коже шеи и уха. Нанкун лезет снова туда, куда его не просят. Выводит Джеффа из себя, и с каждым разом всё сильнее испытывает чужое терпение.       Парень находит среди каста будущего смертника и показывает взглядом, что с ним будет при их следующей встрече, потому что сейчас он наклоняется к Баркоду, рычит тихое:       – Накажу, – а потом поднимается с дивана и дёргает за собой несопротивляющегося Тина. Парень краснеет, слыша отбивающееся набатом от стенок черепной коробки «накажу», и только, как болванчик, кивает на слова Сатура о том, что им уже нужно ехать, и что Коду не очень хорошо, и вообще время уже позднее. На заднем плане хихикает Апо, поглядывающий на часы, где отображается ровно семь вечера.       – Конечно позднее, – тянет он и снова хихикает, ловя чужой убийственный взгляд. Джеффу сейчас откровенно плевать, потому что оставаться на празднике у него нет ни сил, ни желания. Да и есть вероятность съездить по одной довольной морде чем-то тяжёлым. Иногда Сатуру кажется, что он всё себе придумывает и сочиняет, пытаясь увидеть то, чего нет. И только ему удаётся убедить себя, что Та просто дружит с Тином, как этот говнюк выкидывает что-то такое, что хочется его познакомить с каким-то твёрдым предметом. И если Джеффа уже завтра попустит, то сегодня он не хочет портить никому праздник. Никому, кроме себя и обиженного, но послушно следующего за ним Кода.       – Садись в машину, – бросает Сатур, выпутываясь из хватки тонких пальцев, всё это время сжимающихся на локте.       Код не совсем понимает чужую злость и лёгкое пренебрежение, выпитый алкоголь гуляет жаром по венам, а красивый, хоть и хмурый парень добавляют в этот коктейль ещё и первые отголоски возбуждения, создавая внутри ядрёную смесь.       – Пристегнись, – снова рычит Джефф, а потом добавляет, заводя мотор, – отвезти бы тебя сейчас к родителям...       – Но ты же говорил, что мы поедем в квартиру, специально для этого её наряжали, – Баркод старается звучать менее обиженно и раздосадованно, но у него это получается, мягко говоря, не очень. Он отворачивается к окну, замечая мелькающие вывески магазинов и переливающиеся разными цветами огоньки гирлянд. От быстро сменяющихся картинок его начинает немного мутить, поэтому Код усаживается поудобнее и устремляет взгляд вперёд, когда слышит чужое, вкрадчивое, наполненное плохо скрываемой агрессией:       – Но мы же и не планировали, что ты захочешь отмечать по-взрослому, зачем тебе моя скучная, непьющая компания.       – Пи’Джефф, – Тин прикусывает губу, раздумывая над тем, что хочет сказать, алкоголь подогревает все чувства разом, обычная досада перерастает в негодование за доли секунд, выплёскиваясь тихим, – ты злишься из-за алкоголя в целом или из-за того, что...       – Баркод, – звучит низко, предостерегающе, – лучше не договаривай. Потому что я сейчас пытаюсь успокоиться, – Сатур сжимает руки на руле, размышляя о том, может быть и стоит отвезти Кода домой, сгрузить родителям, пусть промоют ему мозги, а самому поехать и взять себя в руки. Потому что внутри сжимается клубок из злости, ревности и желания. И это такая огнеопасная смесь, которая не понятно во что может вылиться.       И он уже почти решает сворачивать на следующем же повороте, когда ему на колено опускается горячая ладонь, а Тин, будто чувствует, тихо произносит:       – Я хочу побыть с тобой, – потому что правда хочет и, на самом деле, не понимает, в чём он так уж провинился. Код видит, как от злости ходят желваки на чужих скулах, но повторяет громче и решительнее, – очень хочу остаться с тобой сегодня.       И Сатуру бы сказать, что он может пожалеть, что сам Джефф впервые сталкивается с таким спектром внутренних эмоций, но эгоистичная и даже эгоцентричная часть натуры убеждает, что мальчишка будет сам виноват.       Они поднимаются в квартиру в тишине, сбрасывают обувь и проходят в украшенную гостиную. Баркод понимает, что он сам настоял на том, чтобы остаться, но и провести всё время в молчании тоже не готов, поэтому его всё ещё немного хмельной мозг решает, что нужно всё проговорить вслух.       – Пи’Джефф, – он разворачивает тяжело дышащего парня к себе и тянет в объятия, сжимая ладони на плечах, – у тебя нет повода так злиться. Да и я уже не маленький, Пи’, – он не знает, радоваться ли тому факту, что Сатур не вырывается или огорчаться из-за того, что не обнимает в ответ. Но он слишком разгорячён и совсем не осознаёт, что сейчас как раз стоило бы дать им обоим время остыть, и поговорить на более трезвую голову в прямом и переносном смысле.       – Если ты не забыл, тебе восемнадцать, а значит пить ещё нельзя, – Джефф сверкает хмурым взглядом и оттесняет его к стене, выдыхая, – понятно тебе?       А Баркод задыхается от возмущения (и горячих ладоней, сжавшихся на боках), вскидывает подбородок и скрещивает руки на груди, отгораживаясь:       – Значит трахаться мне можно, а пить – я ещё не достаточно взрослый?       Сатур выгибает одну бровь, ощущая, что руки буквально чешутся хоть что-то сделать с тем напряжением, что копится внутри. Но он только крепче сжимает чужие бока, не думая сейчас о том, что на нежной коже могут остаться синяки. Да ни о чём толком не думая, потому что:       – Как ты выразился, «трахаться» – это было и твоё желание, в том числе, – этот словесный пинг-понг грозится с каждой секундой вылиться во что-то новое для их отношений, в то, что может их разрушить или изменить, потому что разогнавшийся эмоциональный поезд уже невозможно остановить при помощи стоп-крана.       – Так и выпить было моё желание, которое ты постоянно игнорировал. Это бы не значило, что я собираюсь постоянно употреблять алкоголь, мне достаточно было утолить интерес, – Баркода ведут за собой вспыльчивость и градусы в крови, заставляя ткнуть Джеффа пальцем в грудь и прошипеть едва ли не в губы, – и в этом мне помог Пи’Та... Ауч!       Тин оказывается развёрнутым спиной, а на его правой ягодице горит шлепок.       Сатур воспринимает, как удар хлыста, чужое раздражающее имя и толкает парня лицом к стене, сжимая на плече руку и хлопая ладонью по заднице. Его агрессивно скалящиеся демоны довольно потирают лапки и становятся вокруг всё больше разгорающегося, пылающего чёрным пламенем ревности костра.       – Я говорил, что накажу? – шипит он в чужое покрасневшее от стыда ухо, понижая голос и вжимаясь грудью в лопатки, – я просил дать мне успокоиться? – Джефф сжимает ладонь на упругой ягодице, а потом снова шлёпает, практически не применяя силы, но наказывая.       Код краснеет ещё сильнее, упираясь ладонями в стену и ощущая горячие быстрые выдохи на задней части шеи и чувствительном ухе.       – Пи’Дже... Ох-х, – вырывается невольно, когда Сатур снова впивается пальцами в упругую плоть, а потом шлёпает, вызывая... тихий стон.       Джеффу кажется, что ему причудилось. Кажется до того момента, пока он не видит, как пылать неровными красными пятнами начинает не только ухо, но и шея. Он ухмыляется, словно исследователь, сделавший неожиданное открытие, перемещает левую руку на талию, забираясь ею под футболку, прижимается теснее к крыльям лопаток и наносит ещё один такой же несильный удар, получая нужную реакцию в виде всхлипа и стона.       Сатур понимает, что градус злости резко падает вниз, зато тёмное, жгучее возбуждение начинает с каждой секундой всё больше циркулировать под кожей.       – Интересно, однако, – шепчет он в алеющее ухо, оставляя под ним поцелуй и снова шлёпая, слыша тихое:       – Ах-х, Пи’...       Баркоду жутко стыдно от своей реакции и неловко, но в штанах крепко стоит, а удары, которые наносит по заднице Джефф, приносят странное извращённое удовольствие. Которого хочется ещё.       Поэтому он прогибается чуть сильнее и поворачивает голову вбок, смотря из-под пушистых ресниц на Сатура. На голодного не по-кимовски Сатура, который облизывает губы и прижимается ими к шее, оставляя влажный поцелуй и на его месте засос. Правой рукой он аккуратно, мягко массирует ягодицу, отвлекает, чтобы в следующий миг снова оставить на ней шлепок и услышать хриплый, мелодичный выдох.       Джефф ничего такого в постели не пробовал, да и даже никогда не возникало желания попробовать и узнать, но Код так красиво краснеет и гнётся, так низко и сладко стонет, что твёрдая плоть упирается Тину в бедро, и Сатуру останавливаться совсем не хочется. Он, конечно, старается шлёпать несильно, аккуратно, но то, как Тин после очередного удара всхлипывает и облизывает губы, заставляет Джеффа пойти дальше.       – Если уже будет чересчур – просто скажи, – парень шепчет Коду на ухо, прихватывая мочку зубами, и стягивает вниз мягкие штаны вместе с бельём, теперь шлёпая по голой коже.       Так удары ощущаются сильнее и ярче, будто обжигая кожу, и принося болезненно-сладкое удовольствие.       Сатур опускает глаза вниз на округлые половинки и стонет сам, видя, как на одной остаётся красный отпечаток его ладони. Желание кончить на воспалённую кожу растёт в геометрической прогрессии, поэтому Джефф стягивает и свои штаны вниз, потираясь головкой о мягкую смуглую кожу и продолжая свою маленькую экзекуцию, покрывая поцелуями и засосами нежную шею и видя под веками фейерверки от звучащих самой прекрасной мелодией стонов.       С каждым прикосновением, шлепком и поцелуем Баркоду кажется, что его больше не держат ноги. Кожа ягодицы уже нещадно саднит, но это настолько приятная боль, что он только и может, что стонать и плавиться, цепляясь дрожащими пальцами за стену. Но в какой-то момент он особенно громко всхлипывает, ощущая проехавшийся по ложбинке твёрдый член, и хрипло зовёт, просит, глотая воздух, когда любимые губы в очередной раз прижимаются в поцелуе:       – Пи’... Пи’Джефф... Не могу...       Сатур замирает, скользит обеими руками по талии и животу, на задворках сознания решая, что переборщил.       – Больно, тигрёнок? – Джефф уже думает о том, как будет успокаивать Тина, когда слышит смущённое бормотанием:       – Нет, просто... я хочу кончить...       Сатур облегчённо выдыхает и разворачивает парня к себе, впиваясь в искусанные и припухшие губы поцелуем. Толкается в любимый, податливый рот, трахая его языком, и обнимает одной рукой за талию.       Код решительно и также голодно отвечает, сгребая футболку на сильных плечах и потираясь твёрдой плотью о чужой поджарый пресс. Он гортанно стонет, ощущая болезненные импульсы внизу живота, и одновременно с Сатуром тянется рукой вниз.       Джефф помогает им с Кодом обхватить сразу оба члена и быстро, размашисто дрочит, потирая тёмные, мокрые от смазки головки и вылизывая желанный рот.       Баркод чувствует, что он уже на грани и ему нужно совсем чуть-чуть, чтобы шагнуть за неё, и его подталкивает Сатур, сжимая свободную ладонь на покрасневшей, раздраженной ягодице.       Кода накрывает такой яркий и мощный оргазм, что если бы не стена и крепкое, ладное тело Джеффа, он бы прямо тут рухнул на пол, ощущая, что ноги совсем не хотят его держать.       Сатуру нужно ещё несколько жёстких быстрых движений, и он не может отказать себе в извращённом желании – поворачивает Баркода снова спиной и быстро двигает рукой, размазывая естественную смазку и чужую сперму, кончает на пылающую красным кожу.       После яркого, горько-сладкого удовольствия, они минут пять пытаются прийти в себя и отдышаться, хватая ртом воздух.       Тин приваливается спиной к стене и грозится сползти вниз, когда Джефф обнимает крепко, устраивая руки на пояснице, и невесомо целует щёки, скулы, тихонько произнося:       – Прости меня, Код, – потому что чувствует стыд за свой срыв, чувствует, что не сдержался и позволил себе лишнего. Но Баркод обнимает крепче, целуя в губы и шепча:       – Мне... – ему очень, просто до жути неловко, но, – мне понравилось... – и он совсем, абсолютно не врёт, но делает в голове несколько пометок: не пить с кем-то, кроме Джеффа, не забывать, что его парень всегда выполняет обещания, и не говорить о Та слишком часто, чтобы кожа ягодиц успевала заживать.