Moments

      Жизнь течёт размеренно, и Чэ хотелось бы сказать, что лениво, но такую глупость он мог бы сморозить только находясь во сне или в бреду, потому что обучение в колледже никогда не сравниться с тем, что было в Таиланде. Да, благодаря Киму ему немного проще даётся игра на гитаре, но... Но! Всегда есть это проклятое «но», потому что в начале второго курса им объявляют о том, что нужно будет выбрать второй музыкальный инструмент. Второй музыкальный инструмент, когда ты, мать его, с первым ещё не до конца совладал.       Чэ думает, что проще всё бросить, вот серьёзно, потому что у него не получится, он не потянет ещё что-то. И Кимхан вряд ли сможет ему с этим помочь.       Вечером он с нервами и тремором ждёт Кима, не зная, какая на самом деле будет реакция.       Кимхан приезжает бодрым, довольным и в замечательном настроении, он заезжает в ресторанчик на углу, берёт навынос ужин, потому что прекрасно знает, что Чэ сам недавно только вернулся и если и собирается что-то готовить, то даже не успел начать.       И у Кима даже язык не повернётся сказать, что Порчэ плохо готовит. Потому что у него это получается настолько ловко и круто, что Кимхан начинает подозревать его в том, что он тайно ходит на курсы. Потому что:       – Ким, ты мой руки и садись за стол, я успел только лазанью приготовить, но обещаю, на выходных будет что-то тайское, – объявляет ему с порога Чэ, нежно прижимаясь к губам и томно целуя, поглаживая шею. Кимхан теряется, обнимая в ответ и прижимая к себе своего чарующе прекрасного мальчика, толкаясь языком между его губ, и не сразу обрабатывает информацию.       – Чэ, «успел только лазанью»? – Ким показывает кавычки пальцами, второй рукой продолжая поглаживать поясницу. Ему бы сейчас на столе разложить не ужин... Но он добавляет, смотря прямо своему возлюбленному в глаза, – серьёзно?       Порчэй не совсем понимает, что не так, немного хмурится, щипает бывшего принца мафии за бок и шипит, враз становясь рассерженным кошаком:       – Ну извини, что успел, – он разводит руки в стороны и делает шаг назад, раздражённо выворачиваясь из объятий. Ким перехватывает его за пояс и голодно целует, зажимая его между своим телом и стеной.       – Разве я сказал, что против или что мне не нравится? – вкрадчиво интересуется Кимхан, забираясь пальцами под футболку и пробегаясь по ямочкам на пояснице. Он прижимается губами к скуле, а потом легонько кусает за подбородок, чуть ли не мурлыча от своей шалости, – я шокирован тем, что ты говоришь «всего лишь» о том, чего бы я и за целый день не смог бы приготовить, – Чэ смотрит внимательно, впитывая каждое сказанное слово, и улыбается немного шало и довольно. Он пробегается пальцами от предплечий вверх по плечам и сжимает руки на шее, выдыхая в желанные губы:       – Я могу тебя научить.       Ким прижимается ещё ближе, наслаждаясь томным теплом и ощущением, которое зарождается внизу живота, он сжимает пальцы на ягодице и чувствует на губах тихий, горячий выдох.       – Лучше научи меня, как быть таким невинным и сексуальным одновременно, – произносит он, подхватывая Чэ на руки и направляясь в спальню, потому что, очевидно, ужин они съедят позже, а пока Кимхану хочется съесть одного красивого, жадно отвечающего на поцелуи, прекрасного мальчика.       Воспоминания об этом прокатываются жаром внизу живота, Ким с довольной улыбкой оставляет машину на подземной парковке и поднимается в их квартиру.       – Малыш, – зовёт он с порога, бросая ключи в подставку и стаскивая обувь. Порчэ выглядывает из-за двери гостиной и выглядит таким провинившимся, что Ким начинает бояться, что что-то произошло. Он относит коробки на кухню, а за ним плетётся Чэ.       – Пи’Ким, – обращается он, и Кимхан дёргается как от разряда тока. Давненько Порчэ не называл его с приставкой «Пи».       – Что-то произошло? – он подходит ближе и сжимает чужую подрагивающую руку в своей ладони. Чэ избегает его прямого взгляда, мнётся и кусает губы, одёргивая и так длинную футболку ещё ниже, – Чэ, малыш, что не так? – предпринимает ещё одну попытку Ким, опираясь поясницей на столешницу и прижимая парня к себе за пояс, – что бы не случилось, мы со всем справимся, – он успокаивающе гладит спину, оставляя нежные поцелуи-бабочки по всему лицу, внутренне рассыпаясь от беспокойства. Потому что Порчэ давным-давно рядом с ним перестал нервничать, перестал использовать «Пи» и избегать взгляда. Потому что их отношения стали более взрослыми, равными и честными. И Кимхану странно теперь наблюдать за этими недопопытками держать себя в руках.       Чэ кажется, что он просто не сможет сказать Киму о решении бросить колледж, потому что именно Кимхан сделал всё возможное, чтобы Порчэ смог учиться там. Но парень не уверен, что ему под силу обучиться играть на ещё одном инструменте, а без этого его не допустят к экзаменам.       – Пи’Ким, – снова начинает он, поднимая уставший, замученный взгляд, встречаясь с глазами цвета горького шоколада, в которых отражается всеобъемлющая нежность и забота. Кимхан не подгоняет, ждёт, когда его умный мальчик соберётся с мыслями и будет готов открыто сказать всё, что тревожит. Чэ прикусывает и так искусанные губы, а потом говорит, будто прыгая с обрыва, – я хочу бросить колледж.       – А? – Киму кажется, что он ослышался или словил слуховую галлюцинацию, но по тому, как Порчэ сжимается под его взглядом, можно сделать вывод, что нет, не показалось. И следующей приходит неутешительная, отвратительная мысль, вспоминаются слёзы родного мальчика из-за того, как относились к нему одногруппники, поэтому Кимхан напрягается, подбирается, словно зверь, готовый к прыжку, и приподнимает чужое взволнованное лицо, – если они тебе что-то сделали, я позабочусь о том, чтобы никого из них не нашли, – звучит вкрадчиво и жёстко, пугающе. Но даже новая, улучшенная версия Кима готова убрать любого, кто хотя бы косо посмотрит в сторону Порчэ.       Парень непонимающе моргает, силясь понять, о чём речь, а из горла непроизвольно вырывается смешок, совсем не подходящий ситуации.       – Пи’Ким...       – Да я для тебя давно уже не «Пи», Чэ! – Кимхан напрягается всё сильнее, про себя перебирая банды, с которыми они работали в Уэльсе, но понимает, что такая информация есть у Вегаса. Бывший принц мафии уже мысленно звонит кузену, когда слышит:       – У нас со второго курса второй музыкальный инструмент, я не потяну... – Чэ густо краснеет щеками, признаваясь в слабости, и теперь настаёт очередь Кима осоловело моргать и пытаться собрать в кучу мысли.       – Погоди... Стоп! – парень встряхивает достаточно длинными волосами, как большой лохматый пёс, делает несколько шагов вперёд, заставляя Порчэ отступать, но не давая отстраниться, по-прежнему обнимая. Чэ упирается задницей в обеденный стол, а потом его просто нагло на него усаживают.       Кимхан вклинивается между чужих разведённых в стороны бёдер и прижимает к себе теснее, заглядывая в любимые глаза.       – Порчэй Киттисават, – он включает режим строгого Кима, сводит брови, а потом тыкает пальцем в грудь, – твой парень играет на двух инструментах, учится играть на третьем, а ты, жопа такая, меня напугал сначала, а теперь ещё и решил слиться с учёбы только потому что будет второй инструмент? – он не выдерживает и ощутимо шлёпает по упругой заднице, видя на чужих щеках стыдливый румянец.       – Прости, я просто...       – Чэ, – Кимхан прикрывает глаза и делает глубокий вдох, а потом медленный выдох, и так несколько раз, приводя свои мысли и чувства в порядок. Он поднимает веки, сканирует родное взволнованное лицо, одной рукой гладит бок, а второй пробегается по линии челюсти, – малыш, если ты не хочешь там учиться, потому что тебе не нравится, тогда мы поищем другой колледж, я никогда не буду заставлять тебя делать то, что тебе не нравится, но если ты отказываешься только из-за возникшей проблемы, то я помогу тебе. Будем заниматься по вечерам ещё и на пианино.       – Но, Ким, тебе и так...       – Чэ, мне не сложно, потому что музыка – моя самая большая любовь после тебя. И если тебе нужна помощь – без вопросов, – Кимхан мягко обвивает руками талию и целует ласково в скулу и щёку, шепчет, добавляет, – малыш, ничего страшного, даже если у тебя не получится, мы обязательно что-нибудь придумаем. Но не нужно выглядеть таким грустным и испуганным, – он отстраняется, гладит тонкую нежную шею, ощущая, наконец, ответные, несмелые прикосновения к своей талии, – я же твой парень, а не строгий родитель, который будет тебя ругать.       – Я просто знаю, как много ты для меня сделал, да и делаешь до сих пор, а я тут с такими новостями, – Чэ не выдерживает и обнимает крепко-крепко, утыкаясь носом в плечо, – я боюсь тебя разочаровать.       Кимхан давится возмущением, вплетает пальцы в достаточно короткие волосы и гладит по спине. Эмоций и желания устроить Порчэ нагоняй – хоть отбавляй, но ещё важнее донести сейчас другое:       – Родной, у меня на первом месте твоё счастье, а уже потом всё остальное, – он целует в макушку, а затем поднимает чужую голову смотря прямо в тёмные глаза, – давай сделаем так. Мы начнём заниматься, но если тебе не понравится, тогда будем думать по поводу колледжа, идёт?       – Идёт, – Чэ улыбается уголками губ, а потом подаётся вперёд и нежно целует своего самого важного человека, который приносит в его жизнь так много тепла и заботы, что её сложно переоценить.       Кимхан же дарит через поцелуй уверенность и спокойствие, делится лаской и щемящей нежностью, отдающей сладкой болью под рёбрами. Потому что для Порчэ он правда готов на всё. Ведь шанс у него всего один.