Рожден для тебя

      Т\и заметила его состояние. Видела, что с Чимином что-то не так.       Они сидели за столиком в кафе у самого окна. Чимин безотрывно глядел на свои трясущиеся руки. Сил не было, чтобы их поднять или вообще пошевелиться. Голова еще чуть кружилась после увиденного. В окно смотреть желания не было. Страх не позволял вновь увидеть очередную оскорбительную рекламу про нексусов или жестокое, по его мнению, обращение с ними.       Это бред. Сущий кошмар. В стенах интерната он даже представить себе не мог, насколько все ужасно. Все эти люди, все, кто его окружают… В их власти его жизнь и тело. Особенно это во власти этой девушки.       Нобели, лишь имея необходимую сумму, покупают себе право владеть живыми людьми. Такими же, как они! Да еще хвастаются тем, как благородно они поступают, забирая плебсов за пределы их вольера, который сами же и построили!       Он заметил, как под столом Т\и осторожно потянулась к его дрожащей руке, но остановилась, сжала пальцы в кулак и вновь положила себе на колени. Она ничего не предпринимала. Не лезла к нему. Неважно, какой ценой этот жизненно важный покой ему обойдется потом. Но сейчас за это он благодарен ей, как и за то, что она дала ему время отдышаться после удара током ошейника посреди городской площади. Люди несильно тогда обратили на его мучение внимание. Скорее, это даже сыграло на руки Т\и, выставив ее чуткой и ранимой девушкой, которая беспокоится за такой сброд, как обычный нексус. Что ж, хотя бы одну свою задачу он выполняет: выставляет в лучшем свете хозяйку.       Нексус с трудом накрыл одной непослушной рукой вторую. Как странно, но он больше ничего не чувствовал. Ни злости, ни печали, ни даже паники, ни единой эмоции, но его тело реагировало на что-то, о чем Пак даже не догадывался. Сердце билось, словно он пробежал несколько километров, руки тряслись до сих пор.       «Не повезло тебе с хозяином. Да?» — мысленно обратился нексус к своему телу, поглаживая большим пальцем выступающую на запястье кость.       Чимин молчал уже как полчаса. Подруги Т\и его не спрашивали. Да и если бы у него было желание поболтать — права никто не давал.       — Он, конечно, симпатичный, — хмыкнула статная девушка напротив. Она отпила из крохотной чашки эспрессо, не сводя с него оценивающего взгляда. — Но слишком миленький. Сладенький.       — Хаын, прошу тебя… — нахмурилась Т\и, слегка задрав подбородок. Она села ровнее, словно позировала для обложки учебника по этикету.       — Я думала, мы иногда ими будем меняться, — та выставила перед собой ладони, словно защищаясь. Бесчисленные тонкие браслеты на ее запястьях блеснули белым золотом на солнце, струящемся через окно. — Ладно, это не значит, что ты не можешь брать иногда Унбина к себе. Может устроите тройничок.       Чимин поднял взгляд на нексуса, сидящего рядом с хозяйкой. Возможно, они уже виделись в интернате. Унбин казался ему знакомым: спокойный взгляд тёмных глаз без двойных век; светлые, почти белые волосы зафиксированы в укладке; костюм с иголочки подчёркивал фигуру с выгодной стороны. Он улыбался, реагировал не так, как нексус матери Т\и или как те роботы из плоти и крови, которых он видел в городе. Этот был живее, но все равно продолжал счастливо улыбаться, даже когда его хозяйка относилась к нему, как вещи.       — Зачем ты притащила сюда этих овец? — Т\и кивнула в сторону вольера, в центре которого тянулось к стеклянному куполу настоящее дерево.       Чимин посмотрел в сторону, куда указывала Т/и. В загоне, словно манекены, стояла пара живых белоснежных овец. Они с интересом рассматривали людей, столпившихся вокруг них. Скоро официанты должны вынести солому, чтобы гости могли покормить животных.       Он почувствовал укол зависти. Даже эти овцы свободнее него. У них хотя-бы есть личное пространство и отведенное время отдыха ото всех.       — А что? — не заметила перевод темы владелица кафе. — Есть кафе с котиками, есть с собачками, совами, кроликами и даже рыбками, плавающими на полу! Люди сидят за столиками в ходят по большом аквариуме. Чем плохи овечки?       — Вонять будут, — впервые за всю посиделку заговорила вторая подруга.       Эта девушка, Сольхи, была гораздо старше Т\и и Хаын, лет на десять. По ее виду можно легко догадаться, что она из тех людей, которые на мир смотрят без розовых очков. Строгий серый костюм, уложенные в конский хвост черные волосы и вдумчивый, оценивающий взгляд. Она в основном молчала, лишь изредка улыбалась, реагируя на какую-либо шутку Хаын. У Сольхи не было нексуса, но она явно не из бедных людей. По разговору Чимин понял, что она психотерапевт. Это значит, что она не принадлежит к знатным семьям.       — Не будут. Ими занимаются и купают так часто, насколько позволяют ветеринары, и выпускают в определенное время. Даже если этот проект прогорит, у меня еще три других бизнеса, которые я основала с нуля. Но, как видите, — девушка указала на почти под завязку заполненный зал с посетителями, — это будет четвертый успешный проект.       Т\и поддерживающе улыбнулась подруге и отвела взгляд. Они не должны понять, что её это задело.       — Странный он все же, — продолжила хозяйка кафе. — Твой нексус. Неулыбчивый, не смотрит на тебя совсем, а его взгляд…       — Такой, каким должен быть, — завершила фразу подруги Т\и строгим, властным голосом.       — В каком филиале он проходил обучение? — не унималась та.       Т\и помедлила с ответом:       — В главном.       — Значит, он категории «А»? Как и Унбин. Но почему они такие разные? Тебя такой устраивает?       — …Устраивает, — тихо ответила та, бросив на него короткий смущенный взгляд.       Следить дальше за беседой Чимин не стал. Интереса не было.       За разговором Т\и поставила локти на стол, словно увлечена беседой, и незаметно для собеседниц пододвинула ему чашку капучино и чизкейк. Девушка заказала ему и себе поесть некоторое время назад, что сильно удивило ее подруг.       Чимин взглянул на накрытый десертами и напитками стол. Поверхность была переполнена всевозможной едой, но несмотря на это, для пяти человек за столом было всего четыре комплекта столовых приборов, и то четвертый Т\и заказала для него специально. Похоже, это нормально, когда хозяева едят в подобных местах, а их нексусы сидят в качестве аксессуара.       Чимин разглядывал свои короткие, пухлые пальцы. Он терпеть их не мог, но смотреть на руки гораздо лучше, чем по сторонам. К такому количеству людей и открытому пространству он не привык. Лучше бы он и дальше сидел в четырех стенах. Нет, лучше бы его вовсе не было. Лучше бы он никогда не рождался.       — Уже забыл свою фамилию? — звонкий голос мальчика зазвучал всего в метре от него.       От этой фразы поток воспоминаний о друге детства ворвался в мысли. Глаза расширились. Нет, это не могли говорить ему, но Пак все равно обернулся на голос.       В немом удивлении он раскрыл рот. Неважно, что прошло уже восемь лет с их последней встречи. Эти глаза-бусинки он никогда не забудет.       Это Чон Чонгук. И ему двенадцать лет, как при их последней встрече.       Он свихнулся. Явно. Голова вовсе поехала после всего пережитого, не иначе. Он жив? Чимин никак не мог понять, чему удивляться больше: тому, что перед ним стоит его друг детства или что он не повзрослел ни на день с их последней встречи? Было странно на него смотреть в повседневной красной футболке и джинсах, а не в синем комбинезоне, но все равно от него повеяло приятными воспоминаниями о былой дружбе.       На секунду ему показалось, что все восемь лет одиночества ему приснились, и он все еще несмышленый подросток. Потом он начал осознавать, что это не сон и не воспоминание. Чон стоит наяву. Пака охватил ужас.       Мальчик отвел от него взгляд, побежал к выходу мимо него. Тело покрылось мурашками, рот раскрылся, и Чимин, словно завороженный, смотрел за призраком. Пара секунд, и мальчик выбежал на улицу.       Чимин пытался разглядеть до боли знакомый детский силуэт в окне. Нечто красное мелькнуло среди прохожих и скрылось за поворотом.       — Ч-Чимин? — Обеспокоенно окликнула того Т\и. Нексус наклонил голову, поняв, что даже привстал, высматривая мальчика.       — Я могу выйти? — парень удивился своему спокойному тону. Он чувствовал, как сам сейчас просто взорвется от волнения: сердце с новой силой колотилось в груди, руки тряслись, а взгляд было сложно удержать на месте. Теперь-то он испытывал целый спектр эмоций.       — Куда угодно… — неуверенно произнесла хозяйка, и тот рванул со всей силы к выходу. — Только ненадолго! — услышал он вслед.       Звуки города ожили сразу, как только Пак выбежал на улицу: машины сигналили и мчались по дороге, люди, болтая друг с другом, спешным шагом проходили мимо.       Нексус ощущал сердце где-то в горле. Он бешеным взглядом высматривал прохожих, словно от этого зависела его жизнь. Нет, она действительно зависела от этого ребенка. Либо он спятил, либо… Нет. Нет никаких либо. Чонгук не мог законсервироваться в возрасте девяти лет.       Красный. Нужно найти ребенка в красном. Чимин побежал в направлении, в котором недавно скрылся мальчик. Он чуть не сбил человека на своем пути. Нексус это был или нобель — сейчас совсем неважно. Магазинчики и другие общественные заведения вплотную располагались друг к другу, быстро сменялись один за другим. Ребенок не мог свернуть в какой-то переулок, а значит…       Чимин остановился. Появившийся перед ним сплошной поток машин на перекрестке и огромное пространство между закрывающими солнце небоскребами стали очередным ударом по сознанию. Шестиполосное движение на четыре стороны, густые толпы людей, сигналы скорой, крики группы школьников, музыка откуда-то неподалеку — он впервые оказался один среди такого эпицентра звуков и движений.       Куда бежать? Где он вообще? Он никак не мог сфокусироваться на конкретном месте. Каждый новый звук — раздражитель. Он не мог полностью охватить место взглядом. Он один. Один в большом городе. Дома вдруг начали увеличиваться. Они вытягивались в небо, словно резиновые. Голоса людей, их смех, крики детей становились громче.       Сердце колотилось так сильно, что отдавало в виски. Выступил пот. Он с жадностью начал втягивать через нос воздух. Адреналин в крови просто зашкаливал, но несмотря на свое состояние, Чимин не оставлял тщетных попыток найти того мальчика.       — Чимин! — его имя произнес женский голос. Он не принадлежал Т\и, но все равно был отдаленно знаком.       Парень обернулся. Он узнал Сольхи лишь по классическому серому костюму. Девушка не подходила близко, давая время на осознание. Уши еще закладывало от бескрайнего города и учащенного пульса, но он смог разобрать её слова по губам:       — Постарайся дышать.       — Что? — словно в бреду проговорил тот.       — Дыши, — уже лучше расслышал он ее слова. — И пойдем за мной в тихое место.       Девушка развернулась и направилась обратно к кафе, где они сидели. Чимина удивило не столько ее спокойствие, сколько уверенность в том, что он за ней пойдет. Но в глубине души он почувствовал облегчение, словно с его плеч сняли огромный мешок с камнями. В этом месте лучше быть с кем-то, иначе город сожрет тебя живьем.       Парень попытался сглотнуть, но в горле все пересохло уже давно. Он вновь бросил взгляд по сторонам. Ни одного ребенка в красном он больше не увидел.

***

      Колокольчик у двери мелодично зазвенел.       — Добро пожаловать! — с улыбкой на лице произнес шаблонную фразу бармен за барной стойкой неподалеку.       За дверями кафе остался шум города и устрашающая суета. От такого контраста в наступившей тишине в ушах зазвенело. К удивлению, Сольхи не вернулась обратно за стол к остальным, а попросила идти за ней.       Змейкой она пробралась к лестнице на второй этаж, минуя столы, занятые посетителями.       Из-за множества различных растений, свисающих со сводчатого деревянного потолка или растущих между сидениями, создавалось впечатление, будто они пробирались среди джунглей. Сольхи была ниже Чимина на пол головы, поэтому ей почти не понадобилось уклоняться от зеленых преград, в отличие от него.       Девушка остановилась в безлюдном коридоре, облокотилась о каменную стену и жестом предложила встать напротив.       Парень послушался. Сейчас он не в том состоянии, чтобы сопротивляться.       Нужно успокоиться, но он явно бредил. Сошел с ума! Кто же знал, что у него поедет крыша не от интерната, а от суровой реальности? Это был либо призрак, либо Чон из параллельного мира. Не может же обычный ребенок быть НАСТОЛЬКО похожим на него? Или может?       — Ты необычный нексус.       — Что? — не сразу понял суть произнесенного Чимин, выходя из своих размышлений. Он поднял взгляд на девушку, и ему стало не по себе от того, как она на него смотрит, словно читает, как открытую книгу. Профессиональная привычка?       — Кого ты увидел? — та слегка приподняла брови и наклонила голову. Она носила серые линзы, отчего ее большие миндалевидные глаза казались еще выразительнее.       Чимин решил, что хотя бы не будет ей отвечать. Он и так за ней пошел. На этом достаточно. Она не его хозяйка, а значит ошейник не сработает за игнорирование вопроса.       Пухлые губы девушки растянулись в улыбке. Она устало выдохнула и почесала висок, чуть не задев маленькую родинку почти у основания волос.       — Давай начистоту. Т\и моя лучшая подруга. Я подозреваю, что у нее есть склонность к зависимой любви. Она с тебя всю встречу глаз не сводила… Хотя нет, я не права. Она отводила взгляд, когда понимала, что ты не перестанешь ее игнорировать.       Пак молчал. Было сложно вот так переключиться с темы на тему. Перед глазами еще стоял ужасающий опасностью мегаполис, и где-то среди людей пробегал ребенок в красном.       Девушка не торопила, наблюдая за ним, словно за подопытной мышью. Поначалу Чимин хотел отвести взгляд, разорвать канал связи, через который она, казалось, скачивает всю информацию о нем. Но он заставил себя выдержать это.       — Нексусам в кафе не заказывают кофе. Не подставляют тарелку с десертом ближе, упрашивая поесть, не сдувают с них пылинки. Их просто имеют как декорацию, рабочую силу, секс-игрушку. Неважно. Те лишь только радуются тому, что полезны владельцу. Боже, да они готовы на колени встать, только чтобы ими воспользовались хозяева. А ты… — она медленно прошлась взглядом с головы до ног и обратно, задержавшись на его талии и на том, как рубашка на груди и руках слегка стесняла его движения. — Ты другой. Даже если Т\и любит плохих мальчиков, нексусы себя так не ведут. Правильный нексус не может игнорировать вопросы нобелей, как ты это делаешь. Чисто ради приличия. Если, конечно, вопрос не затрагивает тайны их хозяев. С тобой что-то сделали… Или не сделали. Отвечай честно. Или я попрошу задать Т\и те вопросы, которые задам тебе сейчас. Уж хозяйку ты не сможешь игнорировать.       Чимин поиграл желваками, но все еще не сказал ни слова. Лишь ниже опустил подбородок, глядя на нее.       — Твой характер меняли?       — Нет.       — Кто для тебя Т\и?       — Хозяйка.       Сольхи усмехнулась. Неизвестно, что творилось у нее сейчас в голове и что ее рассмешило. Девушка наконец оторвала от него взгляд, посмотрев куда-то в сторону. Она задумчиво потерла свой подбородок. В молчании прошло несколько минут. Внезапный смех мужчин за столиком неподалеку привлек внимание многих посетителей, но девушка даже не вздрогнула. Словно компьютер, она обрабатывала полученную информацию, а после вновь подняла глаза, но на этот раз черты ее лица показались мягче. Видимо, она пришла к какому-то выводу.       — Голоса слышишь?       — Н-не знаю, — замялся с ответом брюнет, вспоминая, как услышал от паренька вопрос. Он до сих пор не мог понять, привиделся ли ему мальчик или нет.       — Галлюцинации есть?       — Не уверен.       Та удивленно подняла брови, но продолжила:       — Когда ты в последний раз чувствовал себя счастливым?       — Когда меня оставили на месяц одного перед выпуском, — тут же ответил он.       Удивление девушки нарастало.       — Хочешь сказать что ты искренне улыбался?       — Даже танцевал.       Сольхи замолчала и даже нахмурилась. Сказанное им удивило ее настолько, что она не решалась вступить в диалог достаточно продолжительное время.       Тебе нравилось там учиться? — наконец заговорила та. Теперь пришло время удивляться Чимину.       — На моих глазах постепенно мои одноклассники становились взрослее, тише, безжизненней, пока не превращались в идеальные объекты для вытирания ног. Последний год в тринадцатом крыле было совсем тихо. В другие части интерната, где только начинали проходить обучение «новые» нексусы, проход был закрыт.       — Тогда у тебя должна была быть как минимум депрессия! — не успокаивалась та.       — В Фильтре работают десятки психологов и еще больше врачей. Их посещение одно из обязательных еженедельных пунктов в расписании.       И вновь та замолчала. По всей видимости их беседа пошла не по тому руслу, которое она предполагала, а после вдруг усмехнулась.       — Уверена, ты прыгал от счастья, когда, наконец, объединился с хозяйкой?       — Ошейник тяжелый. Прыгать неудобно.       — Уж урок физкультуры у вас точно был, учитывая твою подтянутую фигуру… А какого урока не было?       — Урока, где учат, как вежливо избавиться от людей с тупыми вопросами.       К удивлению, девушка засмеялась, прикрыв длинными пальчиками рот.       — Ну надо же! А Т\и в курсе, что парень ее мечты настолько не воспитан и груб?       — Только с теми, кто лезет не в свое дело.       — Ты и к Т\и плохо относишься.       Чимин замолчал. Парировать ему было нечем.       Девушка вдруг перестала улыбаться и вновь посмотрела на того с серьезным выражением лица.       — Все же это мое дело. Т/и моя подруга. Я не позволю тебе разбить ей сердце.       Нексус взглянул на девушку исподлобья.       — Ты всегда такой недовольный?       — Не вижу поводов для радости.       — Как дела со сном?       — Прекрасно.       — Много спишь? В среднем больше десяти часов?       — Если меня не трогать.       — Да? Учитывая, как ты выбежал из кафе, с энергией у тебя все в порядке.       — Чего вы добиваетесь?       Она натянула шаблонную улыбку.       — Как жаль, что меня тоже не учили вежливо избавляться от людей с тупыми вопросами.       Ни один мускул на лице Чимина не дрогнул. Если это была попытка его задеть, то она потерпела неудачу.       — Пока что я получила все, что хотела из нашей беседы, — Пак не дожидаясь официального завершения их разговора, развернулся и направился обратно к столу, но тут же услышал вслед: Кого ты увидел, Чимин? — все же задала ему вопрос девушка и тот остановился.       — Того, кто давно мертв. — проговорил на выдохе он и направился к столику.

***

      — Ну и… Что ты хочешь сделать? — зевнув, поинтересовался маленький Пак. Он сидел с Чоном на кровати в своей комнате. Уже давно за полночь. Комендантский час в самом разгаре, но разве это когда-либо останавливало Чонгука?       — Когда вырасту? — виляя ногами, уточнил тот. Друг всегда был полон энергии. Словно нет той силы, которая может его подбить. Чимина, наоборот, клонило в сон. — Хочу исполнить мечту папы. Представь себе мир без плебсов и нобелей!       — Это как?       — А никак. Страна, где ко всем относятся, как к равным.       Чимин помолчал, искренне пытаясь представить это в своей голове. Далось ему это с трудом.       — Нужно лишь найти доказательства невиновности плебсов. Мой прапрадед сказал, что видел, как глава лабораторий разговаривал с кем-то по телефону. И только после разговора отдал приказ распространить яд!       — И… все?       — Агась. Это супер важно!       — Ты дурак? — искренне удивился старший.        Чон насупился, обиженно что-то проворчал себе под нос и продолжил:       — Да. Смейся. Папа говорил, что над прадедушкой и дедушкой тоже смеялись, когда они это кому-то говорили. Потом наша очередь будет смеяться, когда мы всех освободим.       Чонгук встал с кровати и направился к выходу, гордо задрав подбородок. Обиделся. Явно обиделся. Это умозаключение не дало Чимину остаться в стороне:       — У тебя есть план? — крикнул он другу вслед.       Чонгук остановился. Он не стал поворачиваться, но и уходить больше не спешил:       — В Сеуле, где-то в городе хранятся ответы. Так папа говорит.       — В библиотеках?       Друг задрал голову, засмеявшись, и все же развернулся к нему с широкой улыбкой.       — Ты серьезно? — поинтересовался тот, и Чимин почувствовал себя неловко. — Ты же не думаешь, что они будут это хранить в легком доступе?       — Ну… я… — он хотел быстро придумать ответ, но в голове было пусто. Глупым он не любил казаться, особенно на фоне младшего друга, но все же только так и выглядел рядом с ним.       — Оглянись, Пак! — Чон натянул улыбку, но держать ее долго не смог. Его взгляд стал серьезным. Осознанным. Совсем как у взрослого. — Мы в клетке! Они заперли нас и выращивают для себя. Эти южане злые. Все. Если бы кто-то из этих правящих семей был против, давно бы всё исправил. Но им все нравится. Они без души и делают нас такими же! Мы слишком разные.       Чон закрыл за собой дверь, оставив Пака один на один со своими мыслями.       «Мы слишком разные». Эту фразу он запомнит навсегда.

***

      Искренняя улыбка сияла на твоих губах, когда ты попрощалась с подругами. Водитель с поклоном вытянул руку в направлении машины, намекая, что пора уже возвращаться. Чимин молча пошел за тобой, охранники за ним.       Мягкое заднее сиденье не помогло расслабиться, хотя еще утром от чувства эйфории хотелось летать. Целый день ты была с ним. Так хотелось показать красивые места столицы, которые раньше ему были недоступны. Ты была готова положить весь мегаполис к его ногам ради одной его улыбки. Старания оказались тщетны.       «Может, это было ошибкой?» — мысленно вела монолог с собой ты, изредка поглядывая на Чимина, сидящего рядом.       Вид за окном машины мелькал на скорости семьдесят километров в час. Дома причудливой формы, красивые парки, необычные статуи… места для парочек — все, что, как тебе казалось, могло порадовать его, пролетало мимо, никак не захватывая внимание Чимина.       Он и раньше был замкнутым, а сейчас еще больше ушел в себя. Нужно было развернуться и уехать в тот же момент, когда ты заметила, как он с трудом стоит на ногах посреди площади. Но те люди, окружившие тебя, — избиратели. Глупо было надеяться, что они не узнают будущую «Ашку» всего лишь за солнцезащитными очками.       Да и охрана не спешила помогать. Никто не хотел брать на себя такую ответственность. Посмотрят они на человека как-то не так или отпихнут неуважительно, и об этом мгновенно напишут в социальных сетях. Простым увольнением они не отделаются. Твоей безопасности ничего не угрожало, а все остальное неважно.       Одно неверное твое слово, одна кривая улыбка, и негативная молва пойдет по интернету, попадет в СМИ, телевидение. Об этом узнает мать. Даже представить желания не возникало, что за наказание может взбрести в голову этой женщине. Но, когда ты увидела, как он пошатнулся, истинные приоритеты проявили себя, делая страхи такими мелочными.       — Уважаемый господин, вы позволите? — только ты знала, каких усилий тебе стоило оторвать взгляд от Чимина и обратиться к старику, преграждающему тебе путь.       Люди стали расступаться, и ты подбежала к любимому, наплевав на законы приличия. А дальше все пошло по наклонной: он тебя отталкивает и падает на колени от удара тока. Мерзкий трещащий звук, исходящий от его ошейника, легкий запах гари привел в ужас. Нобели шептались у тебя за спиной, обсуждая какое доброе у тебя сердце, пока по твоей просьбе два охранника сажали Чимина на скамейку.       Пожалуй, после этого момента он и закрылся в себе. Он перестал смотреть на тебя и всеми методами старался не допускать прикосновений. Даже когда в магазине электроники ты купила ему телефон и ноутбук, протянула фирменный пакет Apple, он взялся не за ручки, за которые ты держалась, а за поддон словно избегая прикосновений.        Тебе пришлось почти бежать, чтобы успеть за Чимином, когда машина остановилась у парадной лестницы. Горничные даже поклониться не успели, когда ты пролетела мимо них. Всегда отличающаяся вежливостью с собеседником вне зависимости от его статуса сейчас ты даже не заметила этих девушек. Что он делает с тобой?       Разумеется, о твоем возвращении доложили маме, как только машина пересекла главные ворота, поэтому нет смысла предупреждать ее. Ты мысленно поблагодарила судьбу, что не столкнулась с ней, поднимаясь по круглой лестнице. Чимин выше тебя сантиметров на пять, но он двигался так быстро, словно специально старался убежать.       — Чимин! — не выдержала ты, окликнув парня, когда тот зашел к себе.       Ты придержала на своем пути закрывающуюся дверь. Парень остановился. Фирменный пакет с новыми гаджетами он осторожно положил на полюбившийся диван, так и не развернувшись к тебе. Широкие плечи поднимались и опускались от тяжелого дыхания. Он слегка сутулился, но его тонкая талия все равно сводила с ума.       Так хотелось коснуться его, провести рукой от его лопаток к плечам, почувствовать ладонью тепло его тела и силу мышц. Он был так близко, но в то же время ты чувствовала, как стена между вами становится все больше и неприступнее.       Почему он отдаляется? С каждым твоим поступком… Нет, с каждым действием он становится все дальше. Ты делаешь к нему шаг, а он словно отходит от тебя на два.       Чего он хочет? Что сделать, чтобы ему понравиться? Кому продать душу, чтобы он полюбил тебя?       Ты закусила губу. Для чего все это состояние? Зачем все эти деньги, если они не гарантируют счастья?       — Чимин… — тихо повторила ты и не нашла идей, что сказать дальше. Ты опустила глаза в пол. Ногтем нашла самую больную точку на пальце и сильно на нее надавила, пока палец не начал дрожать.       Он молчал. Долго. Неужели Чимин не понимает, что тебе сложно подобрать слова? Неужели он не видит, как ты стараешься? Неужели не замечает, как сильно сходишь по нему с ума? Как давно сама принадлежишь ему.       — Как тебе прогулка? — банальный вопрос, но лучше, чем молчание.       — Не так я себе это представлял, — мягким тенором проговорил тот, и от его голоса тело завибрировало в блаженной дрожи.       Ты удивленно подняла взгляд:       — Что-то не так? — неуверенно поинтересовалась ты, а в ответ услышала тихий смех.       Ты не сразу поняла, что это был Чимин, а потом какое-то время просто не верила в то, что слышишь.       Он засмеялся? Что его рассмешило, и как ты могла такое пропустить?       Смех был слабый. Он быстро растворился в большом пространстве спальни, но несмотря на это, ты смогла распознать в нем нотки бессилия. Чимину не было смешно. Он зол.       Чимин выдохнул, упер руки в бока и слегка повернул голову к тебе. На его лице заходили желваки.       — Не так? Нет. Все в порядке. Все нормально, — на последнем слове он сделал акцент и поднял взгляд на потолок, словно пытался успокоиться.       — Что произошло? — чуть ли не с мольбой спросила ты.       — Ничего, — помедлив, нехотя ответил тот.       Он не хотел говорить, но ты не смогла себя заставить отступить. Слова вырывались сами собой:       — Это как-то связано с тем, из-за чего ты убежал из кафе? Почему ты убежал? У тебя проблемы? — ты знала, что вынуждаешь Чимина отвечать на вопросы. Но если у него проблемы, ты можешь ему помочь, поэтому добавила:       — Ответь мне! Пожалуйста…       Белая точка на его ошейнике мелькнула, как падающая звезда.       Чимин резко повернулся к тебе; казалось, у него из глаз искры посыпались — так он разозлился. Его лицо изменилось: из безразличного оно стало диким, взбешенным. На лбу выступила толстая вена. Он посмотрел на тебя исподлобья так, что внутри все сжалось: презрение, холод, ненависть. Его глаза отражали истинное отношение к тебе.       Молчать долго он не смог. Несколько секунд, и его ударило электрическим зарядом. Чимин, стиснув зубы, рухнул на пол.       Вновь треск от его ошейника раздался в комнате. Хотелось закрыть уши, чтобы не слышать, но ты лишь вскрикнула, подбежав к Чимину.       — Чимин! Нет! — закричала ты в панике, пытаясь придумать хоть что-то, что поможет ему. Что-то, что его может спасти.       Это из-за тебя. Только из-за тебя он мучается. Руки задрожали. Тошнотворное ощущение беспомощности и страх слились воедино.       Чимина трясло. Он корчился от боли. В ужасе ты заметила, как между его пальцами пробежали тонкие голубые молнии. Захотелось сорвать с него ошейник, но ты вовремя сдержалась: если это сделать, он умрет. Такая вот защита от бегства.       — Чимин! — повторяла ты в панике, обнимая его за плечи. — Прости… Прости, — начала твердить ты, понимая, как жалко сейчас выглядела и как ничтожны твои извинения.       Ошейник выключился. По заложенной в нем программе он не мог работать дольше десяти секунд, но в такие моменты всегда время останавливалось.       Чимин с трудом дышал, еле придерживая тело на локтях. Ты быстро отстранилась, чтобы не создавать ему дополнительную тяжесть и дать прийти в себя. Руки трясло. Острое чувство вины пронзало тебя сотнями ножей.       Чимин медленно встал на четвереньки. Он еще шатался, но все же сжал кулаки с такой яростной силой, что побелели костяшки пальцев.       — Ненавижу… — прошипел он еле слышно, вынуждая переспросить.       — Что? — сцепила ты руки в замок, испуганно сжавшись.       — Вы все… одинаковые! — закричал он, резко отпрянув от тебя. — Ты видела, что творится в городе?! Все рекламные щиты, все эти… эти люди, что издеваются над нексусами. Вы запираете людей в клетках! Измываетесь над ними! Сами без души, и делаете нас такими же! Но ты… — Прошипел он сквозь зубы, через нос втягивая с жадностью воздух. — Ты хуже. Их всех.       — Н-не говори так, — шепотом взмолилась ты, в голосе послышались слезы. Взгляд, полный ужаса, оторвать от него не удавалось. В груди что-то болело и давило. Хотелось, как в детстве, забиться в угол и закрыть уши, но ты не могла пошевелиться.       — Правда глаза режет? — его глаза налились кровью, а на красивом лице появилась вымученная улыбка. Да, ты хотела, чтобы он улыбался. Но эта улыбка убивала тебя изнутри, словно яд. — Те нексусы ничего не чувствуют. Не понимают. Ты так безжалостна, что решила оставить мне сознание? Тебе мало моего тела? Что я сделал тебе? Что?!       — Чи-мин… — нос больно защипало. В глазах стояли слезы. Ты чувствовала, как эмоции уже подошли к краю. Еще немного, и они возьмут власть над разумом, но ты все еще пыталась держаться:       — Не суди по другим, не зная меня…       Тот лишь усмехнулся, и это действие, словно удар хлыстом по лицу.       — Ты как твоя мать, — проговорил он вдруг спокойно, глядя тебе в глаза, а потом вновь усмехнулся. — Хотя нет. Даже она стерла своему нексусу сознание. Ты хуже, чем твоя мать.       Земля ушла из-под ног. Тело покрылось мурашками. Ты смотрела на него и не верила. По щеке скатилась слеза. Потом другая. Потом еще и еще. Они казались такими горячими в сравнении с холодной кожей щеки.       Как странно. Ты вдруг перестала что-либо чувствовать. Сначала было больно. Так больно, что дышать удавалось с трудом. Но потом, словно от пули, осталась лишь дыра.       Ты поняла, что стояла с открытым ртом, поэтому заставила себя его закрыть. Развернулась, словно находясь в бреду, и молча ушла, прикрыв за собой тихо дверь.

***

      Неизвестно, сколько времени ты сидела под дверью своей комнаты на полу. Рукой ты прикрывала себе рот. По пальцам стекали слезы. Если после его слов ты ничего не чувствовала, то сейчас душа болела так же, как после новости о смерти бабушки.       «Ты как твоя мать. Хотя нет. Даже она стерла своему нексусу сознание. Ты хуже, чем твоя мать».       Ты запомнила его лицо, каждый сантиметр мимики: его взгляд, ухмылку и как появились легкие носогубные складочки от нее. Перед ним ты была такой беззащитной. Только он мог нанести такую боль.       «Ты как твоя мать».       Тело дрожало. Ты смотрела в одну точку на полу, еле дыша и не моргая. Слезы лились, не переставая. Руки уже стали такими мокрыми, словно ты подставила их под кран с водой. Грудь ныла так, что ты начала задаваться вопросом, что же за орган может так болеть? А если это все же душа, то с нее кусочек за кусочком болезненно спадала оболочка, открывая кровоточащее, черное нутро. Прогнившее. Мерзкое.       «Хотя нет. Даже она стерла своему нексусу сознание».       Голос Чимина повтором крутился в голове. Ты физически чувствовала, как в тебе что-то умирало. Опять. Тебе знакомо это чувство. Оно не раз уже приходило к тебе. На свежих ранах души нарастала корочка: твердая, крепкая, непробивная. Захочешь провести по ней рукой — поцарапаешься, настолько она была жесткой.       «Ты хуже, чем твоя мать».       Ты резко подняла взгляд, посмотрев вперед. Стиснула челюсть так сильно, что заболели зубы. Сердце забилось быстрее. Ногти впились в ладони чуть ли не до крови — так сильно ты сжала кулаки.        Единственно верное решение пришло к тебе в голову: раз о тебе такого мнения… Что ж. Нужно соответствовать.       Ты поднялась. Руки больше не дрожали, слезы кончились. Внутри была пустота. Словно душа покинула тело, отказавшись участвовать в том, что ты задумала. Ах да. У таких, как ты, и не было души. Удобно.       Горячий душ помог прийти в себя. Волосы ты убрала в идеальный высокий хвост, открывая V-образную форму лица. После слез пришлось нанести макияж, чтобы скрыть следы слабости и бессилия. Красная помада на губах прекрасно сочеталась с черными брюками и блузкой.       Ты смотрела на себя в зеркало исподлобья. Сердце наливалось кровью. Новый образ никак не вязался с внутренним миром, но раз так тебя видят, то пускай. С красной помадой ты ещё больше похожа на свою мать. Отвратительное сходство. Нос вновь защипало, и ты побоялась, что из-за слез потечет тушь.       Подавить приступ слабости было несложно. Впервые гнев стал твоим товарищем и верным соратником. Словно таракана, он задавил ту человечность и доброту, которая в тебе была.       Ухмылка отразилась в зеркале. Пора познакомиться с другой своей стороной.       Ты вышла из комнаты, почти сразу оказавшись у покоев Чимина. Страх подступил к горлу, когда ты коснулась холодных дверных ручек.       «Ты хуже, чем твоя мать», — воспоминания словно подтолкнули тебя, и ты раскрыла двустворчатые двери.       Свежий вечерний воздух встретил прохладой. Комната нексуса была залита красным от заката солнца светом. Впереди на балконе стоял Чимин. Он, понурив голову, бессильно опирался на перила балкона. Длинные легкие шторы колыхались от гуляющего по комнате сквозняка из-за открытых окон и дверей.       Чимин обернулся, и ты впервые проигнорировала его взгляд. Плевать, что он чувствует и с каким презрением смотрит. Он твой. Пора это уже понять. Вам обоим.       Ты занесла руку за спину, нащупав там дверной замок. Звонкий щелчок дал понять, что больше сюда не войдет непрошенный гость.       Со скучающим выражением лица, словно модель, прошлась по комнате и вразвалочку села на его излюбленный диван. Руку ты удобно положила на спинку дорогой мебели. Ноги закинула на кофейный столик, каблуком босоножек отодвинув поднос с нетронутым ужином.       Ты заняла удобную позу. Максимально комфортную, но спокойно сидеть в ней не позволяло воспитание. Верх бескультурья. Вопиющая дикость. Но ты заставила себя продолжить так сидеть.       — Встань передо мной, — сказала ты подчёркнуто надменным тоном, рассматривая перед собой нетронутую кровать поистине царских размеров.       Сбоку послышались тихие шаги. Ты заставила себя до последнего не смотреть на нексуса.       Чимин остановился напротив тебя с бесстрастным видом. Он смотрел сверху вниз пустым взглядом черных глаз. Пряди волос все так же держали заданную утром стилистами форму. На дразнящих губах еще виднелся блеск. Он был мучительно прекрасен, но от него исходил лишь холод, прожигавший тебя насквозь.       Ты посмотрела ему в глаза. С вызовом. Со всей болью, которую причинили его слова. Захотелось отомстить. Захотелось, чтобы ему было так же больно, как он сделал тебе. И делает до сих пор.       Нос вновь защипало от обиды, но злость и в этот раз подавила слабость. Ты скривила губы.       — Чимин, — ты улыбнулась несмотря на тот ад, что творился у тебя в груди. — Мне скучно. Что нужно сделать?       Парень молчал. На его лице не дрогнул ни один мускул. Он не удивился такому твоему поведению. От этого вывода боль обволокла сердце новой волной.       Он ожидал этого от тебя.       Ты кивком указала на его рубашку.       — Сними. Медленно.       Чимин послушался. Парень начал расстёгивать манжеты. Черная рубашка слегка стесняла его движения. Бугрящиеся мышцы, проступающие вены на руках и запястьях завлекали, заставляя краснеть. Ты с упоением наблюдала за тем, как он начал расстегивать пуговицы одну за другой. Он смотрел на тебя. Пристально. А ты не могла оторвать взгляда от открывшихся ключиц.       Его пальцы от пуговицы к пуговице ловко спускались вниз, без труда заставляя прорези приоткрыться. Вырез рубашки становился больше, уже прилично открывая желанное, но такое недоступное ранее тело. Ты смотрела на рельефный торс, чувствуя, как мозг постепенно стал отключаться. Наконец последние пуговицы были расстёгнуты, а рубашка — распахнута, в результате чего окончательно оголился плоский живот.       Чимин смахнул рубашку с плеч, открывая изысканные линии шеи и подкаченных плеч. Он являл собой изумительный образец породы.       Его тело было поджарым, мускулистым и идеально сложенным в форме перевёрнутого треугольника: широкие плечи и грудная клетка, которая постепенно сужалась, демонстрируя кубики пресса на животе и тонкую талию.       Сколько ночей ты представляла это. Как долго мечтала об этом.       По телу побежали мурашки. Возможно, это от блуждающего ветра, а может быть от открывшегося вида.       Ты не смогла сдержать довольный, пропитанный толикой злобы смешок и опустила голову на руку. Локоть уперся в мягкую спинку дивана.       — На колени.       Парень помедлил. Его взгляд, обращенный к тебе, поменялся. Он словно удивился, но выполнил приказ. Медленно опустил сначала одно колено, потом второе и сел на пятки. Теперь ты смотрела на него сверху вниз.       Кофейный столик перед тобой мешал лучше рассмотреть вид, поэтому ты встала. Голос внутри тебя твердил, что ты будешь жалеть. Необратимая ненависть к себе обещала, что самосуд будет жесток и безжалостен, но ты лишь задрала подбородок.       Неспешным шагом подошла к парню. Плавно нагнулась перед ним, взяла за мощный подбородок и заставила посмотреть на себя.       Сковывающий холод черных глаз виднелся из-под прядей длинной челки. Чимин смотрел на тебя с презрением, словно ты все ниже и ниже падала в его глазах.       — Ну как? Доволен? Я вот очень, — ты улыбнулась, проведя большим пальцем по мягкой пухлой губе.       Чимин молчал. Он не хотел говорить даже под страхом удара тока. Только дышал через нос, с вызовом глядя на тебя. Он слегка скривился от твоих прикосновений. Такая близость с тобой ему противна. Этот вывод новым ножом вонзился в душу. Ты сильнее сжала его подбородок, вонзив пальцы в щеки, так что ее губы выпятились вперед. Ногти впивались в его нежную кожу больно, но не настолько, чтобы создавать раны.       — Можешь не отвечать, — поспешила дополнить ты. Так парень и поступил.       От подбородка ты провела рукой к его шее, ладошкой почувствовав выпирающий кадык и размеренный пульс. От Чимина исходило приятное тепло. Он пах персиками и летом, но вместе с тем от него исходило нечто дикое. Первородное. Настоящая буря, которую нельзя покорить силой.       Он глубоко вздохнул и отвел взгляд, когда ты гладила его шею. Чимин ничего не мог сделать, чтобы прекратить ту пытку, которую ты устроила, и продолжал терпеть прикосновения. Он посмотрел куда-то в сторону, слегка повернув голову, отчего его ключично-сосцевидная мышца стала еще заметнее.       — Хочешь сказать что-то перед тем, как сможешь издавать только стоны? — с холодной улыбкой поинтересовалась ты. Слова вырвались изо рта раньше, чем ты поняла их смысл. На самом деле ты мало представляла, что нужно делать, чтобы доставить удовольствие. Опыта в этом не было вовсе, и от этого уверенность поубавилась.       — Не притворяйся, что тебе интересно, что я чувствую, — к удивлению, заговорил тот.       — И что ты чувствуешь, Чимин?       Он посмотрел на тебя лишь косым взглядом. Немного погодя, он повернул к тебе голову. Если взглядом можно было убить, ты бы давно уже не стояла на ногах. Как же сильно ты ему противна?       — Ненависть, — ответил тот не моргая. Чимин не двигал ни единым мускулом, а голос его звучал так, будто он вёл самую непринуждённую беседу в мире. — Я вас всех. Ненавижу.       Сердце кровоточило, словно десяток ножей впились в него. Но странное желание причинить себе еще большую боль заставило продолжить:       — А что ты думаешь обо мне? — пульс словно стал медленней. Ты пожалела об этом сразу же, как только задала вопрос.       — Тебе не понравится.       — Я настаиваю.       — Прикажешь мне ответить?       Ты помедлила с ответом, вспоминая свое обещание никогда ему не приказывать.       — Да.       На ошейнике парня тут же мелькнул белый огонек.       — Если бы я не был твоим по принуждению… То я никогда бы не посмотрел в твою сторону. Ты мне противна.       Ты ошарашено уставилась на него. По щеке стекла слеза. Та самая, которую ты пыталась скрыть, заглушить злобой. Подавить в себе эту позорную слабость.       — Оу… — невыносимая тупая боль волной от ключиц до пупка прошлась по телу. Комната вокруг все больше плыла из-за слез. Ты выпрямилась и быстро смахнула слезы, чтобы парень не видел. Пришлось прочистить горло, чтобы голос не дрогнул:       — Встань.       Тон приказной, нетерпящий возражений. Ты не видела его. Но слышала шорох.       Ты колебалась. Словно что-то еще помогало не переступать черту.       — И что ты сможешь со мной сделать? — легкий тенор парня заставил что-то внутри тебя щелкнуть.       Ты развернулась и резко толкнула парня в грудь. Он упал на кровать с раскинутыми руками, а ты, недолго думая, села на бедра. Чимин смотрел на тебя, выжидая следующего действия, пока ты, как кошка, медленно нависла над ним.       — Подними руки.       Еще один приказ и характерный блеск ошейника. Тон твой резал слух, словно ножовка сталь. Чимин послушно поднял руки, поиграв желваками. Мужские запястья обхватить полностью не удалось, но ты опустила его руки по бокам от его головы. Ногтями ты впилась в его кожу, не давая и шанса вырваться из твоей хватки.       — Я не позволю тебе забыть, кому ты принадлежишь, — проговорила ты, выдерживая на себе ненавистный взгляд парня. В тоне проскользнула обида.       — Я не смогу забыть, что принадлежу тебе, — тихо ответил он.       Сильнее сжав его запястья, ты потянулась к мягким губам. Как много мучительных слов сегодня они произнесли, и как же могут они быть настолько нежными. Злость и обида отступила, позволяя раствориться в теплоте любимых губ.       Чимин не отвечал тебе. Он не шевелился и, казалось, не дышал, но это не мешало тебе получать удовольствие. Они большие и такие влажные, что разум быстро отключался.       Ты отпустила одно его запястье, положив руку на щеку. С верхней губы перешла на нижнюю. Втягивала, посасывала ее, перебирая густые пряди волос на виске. Слегка прикусила, зубами ощутив приятную мягкость. Поцелуй разорвала неосознанно, сразу же с жадностью укусив за нижнюю челюсть и тут же прошлась по этому месту губами.       Прикосновение ладонью торса заставило его тихо выдохнуть. Нравилось ли ему или он терпел, ты понять не могла. Не хотела. Как и не могла понять причину того, почему он тебя довел.       «И что ты сможешь со мной сделать?» — эта фраза стала твоим толчком к действию. Он словно видел, что ты колебалась. Так почему же склонил на эту сторону?       Тонкая кожа на шее оказалась гораздо нежнее, чем выглядела. Ты целовала ее, слегка задевая ее языком, и вдруг укусила, вакуумом втянув ее в себя. Словно вампир, ты не могла оторваться от этого места, нежно оглаживая его шею. Нехотя оторвалась, заметив алый след. Захотелось их оставить по всему телу. Так ты и поступила       Дорожкой из поцелуев опустилась ниже к ключицам. Закусила выпирающую часть, вновь всасывая кожу.       Чимин дышал полной грудью. Глубоко. Он сдерживался, словно стыдился показать свою реакцию, но не заметить, что его дыхание участилось, было сложно.       Ладонью ты гладила его торс, ощущая как перекатываются мышцы под ней.       В происходящее верилось с трудом. Мечты воплощались в реальность. Рука блуждала по его телу. Губами ты исследовала его уже мокрую от твоих ласк шею.       Ты отстранилась, затуманенным взглядом решив оценить результат своих действий, и прикусила губу. На его шее краснели три круглых пятна, четвертое же красовалось на ключице. Его губы припухли от поцелуев, а красная размазанная помада завершала картину.       Ты старалась не смотреть ему в глаза, но периферийное зрение все же заметило, как он пристально на тебя смотрел. Его учащенное дыхание выдавало в нем возбуждение, которое он стыдливо пытался скрыть. Он дышал через нос, стиснув зубы. Губы сузились. Хоть он так же смотрел на тебя с ненавистью, веки все же больше были расслаблены, чем обычно.       Ты усмехнулась.       — Что? Презираешь меня? — ты положила руку ему на щеку. Большим пальцем с нежностью прошлась по губам, но вдруг резко схватила за нижнюю челюсть. — Или ещё недостаточно? Какую черту мне нужно преодолеть, чтобы ты меня ненавидел? — губы растянулись в улыбке. — Жалуешься, что тебя не сломали… Ну так это могу сделать я. Хочешь? Будешь ничем не лучше тех фальшивок. Будешь таким же тихим и любящим. Будешь жить лишь тем, чтобы сделать меня счастливой. Как верный питомец, — ты высокомерно подняла бровь.       Чимин чуть опустил подбородок, сверля тебя взглядом.       — Ну так вперёд, — прошипел он, приподняв голову ближе к тебе. — Может, мне будет легче смотреть на тебя с симпатией. Потому что сейчас я испытываю лишь презрение. Если я раньше сомневался, то сейчас ты наконец показала свое лицо. Я все понял.       Ты сильнее сжала его запястье, специально впиваясь ногтями в кожу. Он скривился, но боль вытерпел.       — Я рада, что наконец-то оправдала чьи-то ожидания, — процедила ты.       — Но кое в чем ты ошиблась, — Чимин вдруг расслабился, опустив обратно голову. — Я буду тихим. Но не любящим. Вырежи мне сердце, но оно никогда не будет твоим.       Ты пыталась сдержаться. Сильно стиснула челюсть, но поняла, что по щеке потекла горящая слеза, оставляя прохладную дорожку. Сердце болело. Душа изнывала от свежих ран. Дышать было сложно, но гнев и обида продолжали управлять рассудком.       Ты резко схватила его за волосы, заставляя открыть шею и провела языком по свежим темнеющим пятнам.       — Мне не нужно твоё сердце. «Мне нужен ты…» —сказала ты сквозь зубы. — Зачем портить новую вещь?.. Раньше времени.       На ватных ногах ты встала с кровати. Слёзы подступили к твоим глазам. Горло словно судорогой сжало. Последние шаги к выходу из его комнаты ты чуть ли не пробежала. Двери громко хлопнули: сначала от его комнаты, потом от твоей. Наконец, ты дала волю эмоциям.

***

      Впервые за столько времени Чимин не мог уснуть. Т\и ушла уже около часа назад, а сна ни в одном глазу.       Парень сел на кровать и зарылся пальцами в волосы. От непрерывного потока мыслей болела голова.       Мыслей о Т\и у него было больше, даже чем о сегодняшней вылазке в город. Он лишь прокручивал в голове диалоги, пока направлялся на балкон.       Луна ярко светила в чистом небе. Звезды сияли, а ветер приятно обдувал полуголое тело.       — Джульетта, двинься, — откуда ни возьмись услышал Пак незнакомый мужской голос. Под его ногами со звонким скрежетом намертво зафиксировался крюк-кошка к перилам, и кто-то снизу по тросу начал ползти.       Весь поток мыслей пропал. Чимин сделал несколько шагов назад в комнату.       Под лунным светом показалась чья-то голова. Некто бесшумно и очень ловко вскарабкался по витиеватым перилам и перепрыгнул их, наконец оказавшись на балконе.       Пак пожалел, что все это время просто стоял и смотрел. Быстро оглядев комнату в поисках чего-то тяжелого, он нашел лишь узкий декоративный кувшин на полке в паре метрах от себя.       — О, не. Даже не думай об этом, Пак, — предупредил черный силуэт, словно прочитав его мысли.       Чимин замер, как только услышал свою фамилию, и, словно под гипнозом, посмотрел в сторону незнакомца. На вид это был молодой парень, одетый в черную облегающую водолазку и узкие брюки такого же цвета.       Силуэт двинулся к нему. Чимин отступил.       — Свет хоть включи, — не унимался незнакомец.       — Откуда ты знаешь мою фамилию? — Чимин нахмурился и отступил к стене.       Непрошеный гость остановился и с усталым вздохом дважды хлопнул в ладоши. Яркий свет тут же озарил комнату.       Чимин зажмурился. Пришлось немного подождать, когда глаза привыкнут к освещению. Приоткрыв один глаз, парень смог разглядеть у незнакомца длинные волосы, достающие до нижней челюсти. Пирсинг на нижней губе слегка поблескивал.       Взглядом он поднялся еще выше. Глаза Чимина округлились.       — Я не забыл твою фамилию. И рад, что и ты меня не забыл, хён.       Перед ним стоял Чонгук. Живой, здоровый. И выглядел он на свой возврат двадцати лет.

***

      Сбегать из дома посреди ночи ты научилась давно. Среди деревьев в самой отдаленной части сада растет дерево, на которое можно с удобством залезать, а под забором с другой стороны стояла старая скамейка. Так ты и преодолела забор.       Тебя ожидало такси. Обычное такси с обычным водителем. Простой вид транспорта, для обычных нобелей. Иногда приятно было покататься как обычный человек, но сейчас ты хотела лишь одного: навестить самого дорогого человека любыми способами.       — На кладбище нексусов, пожалуйста, — сказала ты водителю, поправляя черную толстовку и спортивные брюки.       Давно же ты не навещала бабушку.