***
Поддерживая заднее копыто лошади Изуку с осторожностью вычищал ножом скопившуюся грязь под подковой. Селеста — его лошадь — сонно склонила голову и покорно ждала, пока он закончит. Это была породистая, но уже не молодая лошадка кентуккийской породы, родителей которой привезли сюда из штата Кентукки предки Мидории. Она очень красивая по мнению Изуку, хотя её масть была банальна в какой-то степени, но его это не беспокоило. Лошадь была серебристо-серая в яблоках, а ноги её практически идеально чёрные. Нрав у лошади спокойный, она покладистая и послушная. Хорошо вела себя как в плуге, так и под седлом. Изуку искренне души в ней не чаял, а она отвечала ему взаимностью. Он проверил копыто и, убедившись, что обрезал лишний рог и убрал всю грязь, отпустил её. Лошадь сразу взбодрилась и заворчала, покачав головой. Изуку с любовью в глазах потрепал её по шее и полез в сумку за яблоками, которые завозили сюда из северных штатов на паровозе. Селеста взяла кисловатый плод тёплыми губами и отгрызла небольшой кусок. Она никогда не хватала яблоки или другие фрукты целиком, всегда предпочитала съедать их по кусочку из рук хозяина. А сам Изуку никогда не отказывался её так кормить. Сейчас стоял июнь, воздух прогревался до 30 градусов, было сухо и душно, но Изуку обожал это время года. Природа раскрывалась с самой лучшей своей стороны в эти дни: трава ещё не успела высохнуть под палящим солнцем, она по-прежнему была ярко-изумрудной, а листья персиковых и кизиловых деревьев, которые высадили здесь в начале прошлого столетия звонко шелестели в потоках южного ветра приходящих со стороны Мексиканского залива. В ветвях часто прятались бурые пересмешники, которые не переставая пели свои песни. Идеально. Лето Изуку любил намного сильнее зимы. В зимние месяцы в этих краях слишком много грязи, а снег он видел буквально один-два раза, ибо в этой широте снег — очень редкое явление. Поглаживая шерсть кобылы, Изуку глубоко вздохнул, прикрывая глаза. Он приподнял шляпу и посмотрел по сторонам. У него еще было много работы на ферме, и он не без усилий заставил себя передать её Ииде и Шинсо, которые охотно соглашались помочь ему на время отстутствия. Это были хорошие ребята — неконфликтные и ответственные, к тому же просили не так много за свой труд. Мать Инко прямо сейчас пряталась в доме и готовила обед. Они договорились с Изуку, что он пробудет на охоте не более трёх дней и сразу вернётся. Сложно было с ней спорить, но Изуку устал повторять ей, что вернётся только тогда, когда получится достать крупной дичи, ведь на это требуется много времени. И если он вернётся ни с чем, в этом действии совсем не будет никакого смысла — пустая трата времени. Мать это понимала, но она просто сильно беспокоилась за него, о чем никогда не уставала напоминать. К тому же в этих округах часто стали видеть бандитов в последнее время, от чего тревожность Инко в разы усилилась. Пришлось постараться, чтобы убедить её, что всё будет в порядке, но в тоже время согласиться пробыть на охоте всего три дня. Этого было слишком мало… Изуку услышал как за холмом застучали лошадиные копыта, сомнений не было, кто это мог быть. Бакуго никогда не опаздывал. Поднимая за собой пыль Кацуки подскочил к Деку с такой скоростью, что только усиленно натягивая поводья, ему удалось вовремя остановиться, потому что его конь лишь в самый последний момент решил замедлиться. Конь полностью оправдывал свою кличку — его звали Хулиган. — Вот же скотина, — ругнулся Бакуго, хлопнув жеребца по шее, на что тот вскинул голову и прижал уши, громко фыркая. Он был недоволен — так бы и бежал дальше, будь его воля. Кацуки посмотрел на Изуку и качнул головой в качестве приветствия. — Готов? — Почти. — Давай быстрее. Седлай свою кобылу и поехали, — отдал приказ Бакуго и подобрал поводья повыше, чтобы не давать лишней вольности жеребцу, которому не стоялось на месте. Изуку ещё раз поправил сбрую на лошади, подтянул седельный ремень, проверил повторно наличие нужного оружия, количество стрел и через некоторое время наконец взобрался на лошадь. — Быстрее, Деку, как же долго тебя ждать! Шевели ляжками! К ним подошли Иида и Шинсо, они оба заметили, как прибыл Бакуго, и решили его поприветствовать. Отношения с ними, как и со многими в городе у Кацуки не ладились, но между ними никогда не было открытой вражды, скорее чёрствое безразличие. Они безэмоционально поздоровались. — Иида, — обратился к нему Изуку, — прошу тебя, проконтролируй сбор, как договаривались, и, пожалуйста, не забудьте починить амбарные ворота. — Конечно. Тенья был хорошим другом и часто проявлял озабоченность тем фактом, что Изуку уезжает с Бакуго в дикие края совсем один, всему городу было хорошо известно, что у них не самые добрые отношения, и зная характер Бакуго ему так же было ясно, что общаться с блондином чертовски сложно. Иида почти сочувственно смотрел на Изуку, пока тот выходил за ворота. Шинсо был более равнодушным, но пожелал обоим мужчинам удачной охоты. Лошадь Бакуго резвой рысью рванула вперёд, когда ослабили поводья. Изуку последовал за ними, оставаясь на несколько метров позади. Привычная картина, которую наблюдали все местные жители последние несколько лет. Это было нормально, что Бакуго идёт впереди. По другому ведь и быть не могло. Они вышли на главную дорогу, на которой столкнулись с несколькими знакомыми. — Джентльмены, — здоровались встречные, приподнимая шляпу. Кацуки в ответ обычно бросал в их сторону серьёзный взгляд и просто двигался дальше, а Изуку всегда отвечал кивком. Они поехали в те места, где полно дичи. Там они обычно и проводили время.На совместную охоту
8 января 2023 г. в 18:25
Деревянные дверцы салуна резко бьются о стены, когда их распахивают со всей силы. Проходящие мимо люди сразу направляют взгляды в сторону вышедшего молодого человека, узнавая знакомый всей округе рычащий голос.
— Отвалите от меня! Сколько ещё раз я должен повторить?!
Под палящее солнце вышел Бакуго Кацуки в ухоженной и на вид дорогой одежде, которая была пригодна как для верховой езды, так и для охоты; лицо его прикрывала широкополая шляпа, через плечо был перекинут ремень, на котором за спиной висела новенькая винтовка.
На улицу вслед за молодым человеком выбежали двое его друзей, которых Кацуки, конечно, любил, но порой просто терпеть не мог. Особенно часто его терпение испытывал Каминари — парень, настолько невыносимый, что Бакуго не уставал лишний раз шутить, что когда-нибудь этого клоуна пристрелят за слишком длинный язык. Киришима в этом смысле был более адекватным и сообразительным, и с ним Кацуки довольно быстро сошёлся и по сей день общался. Но в данный момент они оба только раздражали.
— Мы просто думаем, что съездить вместе логично, давно ведь не делали, — улыбнулся Каминари, прислонившись к одной из деревянных колонн, на одной из которых держалась крыша салуна.
Киришима ему поддакнул, но слова нисколько не убедили Кацуки.
— Я еду с Деку — и всё. Мне не нужны ещё пара идиотов.
Парни переглянулись между собой. Они прекрасно знали, что Бакуго плохо ладит с Изуку — местным фермером, но так же знали, что эти двое дружили в детстве, получили вместе одно и тоже образование, но только их жизни резко разошлись в разные стороны, когда они вернулись в родные края. Они были из двух разных социальных групп, и то, что Кацуки поддерживал с ним такого рода общение удивляло. И сам Кацуки называл Изуку не по имени, а использовал кличку, которую сам ему дал когда-то — Деку. Как выяснил Киришима, это означало что-то вроде никчемного и бесполезно человека. Задумываясь иногда над этим глубже, даже ему становилось обидно за Мидорию, потому что тот парень был весьма талантливый и умный, а его манеры едва можно было сравнить с Кацуки — он был настоящий джентльмен в отличие от последнего. И все эти факты вместе взятые создавали ощущение, что они в принципе не могут ладить друг с другом, но совместные поездки на охоту доказывали обратное.
— Он вроде тебе не очень нравится… — заметил Киришима.
— Зато он не треплется, как старая карга на лавке, а молчит и слушает то, что я ему говорю.
Каминари задето усмехнулся.
— И ещё, — продолжил Бакуго, — забыл чем предыдущая поездка закончилась, а?
В этот момент он подозвал своего коня, несколько раз цокнув языком. К нему в тот же миг подошёл высокий жеребец великолепной масти — сам красно-рыжий, а грива и хвост смолисто-чёрные. Шерсть его отливала медью в лучах южного солнца и сияла так, будто была искусственной. Он не был породистым, но смесь из чистокровной верховой и американского рысака дали настолько восхитительный результат, что этот конь был в несколько раз лучше почти любой другой породы. Быстрый, сильный и выносливый — идеальное сочетание.
Жеребец обладал не меньшей известностью, чем его владелец. Любой приезжий, не зная, кому принадлежит этот конь, расспрашивал у местных жителей не продаётся ли он, но Кацуки ни на какие деньги бы его не променял. Конечно, конь далеко не лапочка: он норовистый по характеру, упрямый, слишком резвый — но всё это его достоинства по мнению Бакуго, потому что только ему одному удавалось укрощать этот огонь и использовать себе во благо.
Жеребец был невообразимо буйный и агрессивный, норовил схватить зубами всех, кто находится рядом, и не подпускал к себе никого — в особенности других лошадей. Создавалось впечатление, словно его не до конца объездили, будто это — полу-дикая лошадь. Запрячь его или отвести куда-либо за повод приравнивалось к испытанию для новичков, кто ранее его не видел; и являлось забавой для знакомых Бакуго, которые спорили на бутылку виски, кто сможет успешно почистить и снять узду с этого негодяя, не лишившись пальцев. А о том, что бы седлать коня, речи вовсе не шло. Исключениями были только Кацуки, которого он слушался будто служебный пёс — конечно, не всегда, — и кобылы, при виде которых успокаивался.
Конь фыркал и бил копытом, разрыхляя кирпичного цвета землю под ногами, нетерпеливо ожидая пока его оседлают. Взглянув на него, Киришима согласно выдохнул:
— Ну, да я помню, — и попытался улыбнуться, сделав вид, что ему все равно.
В последний раз лошадь Кацуки при попытке поехать рядом с жеребцом Киришимы попыталась укусить его за бок, но вместо коня укусил за ногу самого Эйджиро, и это было чертовски больно. Только благодаря новой хорошей обуви он отделался испугом по большей части и всего пару дней прихрамывал. Повторять это ему не особо хотелось.
— Значит всё — я отправляюсь с Деку. Следите за городом, пока меня не будет.
— Вали уже, скучать не будем, — помахал ему рукой Денки.
Кацуки поправил шляпу, которая слегка съехала на лицо, пока он взбирался на лошадь, и, пощекотав шпорами ее бока, потянул повод, направляя в сторону ближайших плантаций.
Красные пыльные дороги города раскалялись под горячим солнцем, яркое голубое небо сияло, как драгоценный камень; от жары пот градом струился по лицу, что приходилось постоянно протираться. Бакуго ненавидел это время года, и не только за жару, но и за бесконечный ветер, который словно нарочно собирал весь высушенный песок в городе и бросал ему прямо в глаза. Единственное за что он ценил лето — это возможность проводить время вместе с Деку.
Неудивительно, что мало кто из его знакомых включая родителей понимали, почему он отправляется на совместную охоту с Мидорией. Деку самый заурядный парень, который только может проживать в этих краях. Он вырос на ферме, доставшейся ему от отца, который исчез вскоре после его рождения, его мать работала торговкой; в их семье никогда не водилось крупных денег, и только благодаря какому-то чуду им удалось скопить нужную сумму для того, чтобы отправить Изуку в университет, в который метил и Кацуки. Весь город слабо верил, что у глупца Мидории получится продержаться там больше месяца, но всё вышло совсем иначе: Изуку не только закончил его, но и отличился своими навыками. Бакуго стирал зубы от ярости, когда узнал, что Деку поступил с ним в одно училище, а по возвращению домой открыто начал демонстрировать своё презрение этим парнем.
Его можно было понять. Бакуго из богатой семьи, у них своё ранчо, большие плантации табака и даже хлопка, красная глинистая земля идеально подходила для их выращивания, она была хороша; в этих местах ещё до гражданской войны собирали гектары хлопка; урожаи были богатые, пышные и очень прибыльные. На их земле находился самый красивый сад, за которым ухаживала целая дюжина садовников. С его масштабностью могли соперничать только усадьбы семьи Тодороки или Яойорозы.
После войны многое изменилось, но на семью Бакуго это оказало наименьший эффект. Всё благодаря их образованности и находчивости. Многие думали, что они просто купили местные власти, но это была неправда. Кацуки ненавидел, когда кто-то позволял себе о подобном говорить вслух, обычно это заканчивалось дракой. Но он доказывал свою правоту не только кулаками, но и личностными навыками и обширными знаниями. Конечно, он сам был весьма агрессивный по натуре, но никто бы не стал настаивать на том, что он глуп. Кацуки не был обделён умом. Он получил прекрасное образование, отлично стрелял и ездил верхом; часто принимал участие в состязаниях по стрельбе и скачкам штата Джорджия, в котором они проживали; его многие знали, ненавидели, но уважали. Часто незнакомые люди говаривали, что этот парень ведёт себя, как последний бандит, и его побаивались, но это впечатление обманчиво: Кацуки всегда мечтал стать шерифом и блюсти закон, а вовсе не грабить и убивать кого-то. Однако он не чурался применять силу в нужный момент и часто использовал свой пистолет в качестве последнего аргумента. Это всегда работало.
Всё это не могло объяснить тот факт, что какой-то фермер смог обскакать его на повороте и показывать результаты едва ли хуже. И это было так. Кацуки терпеть не мог Деку — но до определённого момента.
Бакуго скакал к ферме Мидории, которая находилась неподалеку от города, он знал туда дорогу настолько хорошо, что буквально мог доехать с закрытыми глазами. Много лет назад отец привозил его в эти места. Он хорошо это помнил. Это были добрые безмятежные дни детства.