Презумпция действительности брака

      Сонхва поджимает губы, с сомнением разглядывая свои руки, что крепко сжимали руль машины. Он сидел в салоне с выключенным двигателем, не решаясь даже включить свет. Он действительно устал, альфа никогда не мог подумать, что его жизнь будет запрашивать от него столько и сразу же. Менять ничего не хотелось, но мысль о том, что неплохо было бы уговорить Хонджуна взять досрочный отпуск и уехать из мегаполиса на неопределённое время, всё прочнее оседала где-то в глубинах мозга.       Тем не менее сейчас было не время предаваться сожалениям о совершённом да несделанном. Он выходит из машины, по привычке отряхивая одежду, и в лифте в очередной раз осматривает свои чистые ногти. Крови уже нигде не было, но кожу фантомно стягивало неприятное липкое ощущение. А самое тяжёлое было ещё впереди.       — С тобой всё в порядке?       Тут же интересуется он, как только видит своего омегу лежащим головой на столе. Интуиция кричала о том, что подходить опасно. Тот поднимает на него ясный взгляд и растягивает губы в угрожающей улыбке. Сонхва уже научился хорошо читать эмоции мужа, поэтому не сильно удивляется, когда в него кидают смартфон. Наверное, попади в него — это было бы прекрасным завершением вечера, хотя он только начинался и всё было впереди. Телефон разбивается об стену коридора под эпический звон, и альфа ему даже завидует. Счастливчик, быстро и безболезненно ушел из жизни на тот свет.       — Я только что уничтожил улику, — делится Хонджун, осматриваясь по сторонам в поисках очередного предмета для более убедительного диалога. — Доказывающую, что мой новоявленный супруг — преступник.       — Если тебе отправили какое-то сообщение, то это легко восстановить. Так что не уничтожил.       — Ты идиот? Я мог сдать тебя полиции уже два часа уж точно, а ты всё равно цепляешься к словам?       — Я, действительно, об этом не подумал, хотя она предупреждала, что за мной тоже могут следить, — вздыхает Сонхва, бесстрашно и вполне спокойно присаживаясь за стол. Если бы омега не хотел его выслушать или полностью не доверял, то мог бы сделать много разных вещей, не давая даже шанса для объяснений. Но он проявил в очередной раз терпение и благоразумие. Иногда альфе казалось, что Хонджун был в большей степени логиком и тактиком, чем он. — В любом случае ты не обязан свидетельствовать против супруга, так что закон не нарушаешь.       — А, так вот про какие плюсы замужества ты мне говорил? — омега приподнимает брови вверх и невпечатлённо хмыкает. — Ну, да, всё не так уж безнадёжно. Конечно, в этом браке даже есть хорошие моменты…       — Хонджун, — альфа примирительно тянется рукой к мужу, но тот отодвигает свою, запуская ладонь в растрёпанные волосы.       — Например, развод. Достаточно хороший момент.       Ух ты, неприятно.       — Не знаю, что именно ты видел, но я смогу это объяснить.       — Пока я слышу только то, как ты красиво уходишь от ответа. Объясняй почему у кого-то есть фото сегодняшней давности, — он быстро пробегается пытливым взглядом по прическе и костюму альфы, не отказывая себе в раздражённом прищуре. — На которых ты с окровавленными руками куда-то отвозишь разыскиваемую подозреваемую? Которая каким-то образом была причастна к нескольким преступлениям. Тебе сказать сколько статей ты нарушил или считать в пределах десяти ещё не разучился? Хотя я могу постараться и в твоём деле появится больше десятка.       — То, что тебе кто-то отправил эти фото, означает, что ты тоже в потенциальной опасности, — хмурится альфа и тянется за своим телефоном в карман. Однако вздрагивает и приходит в себя после громкого удара ладонью по столу.       — Говори по факту, я и так в минуте от бешенства, — Хонджун трясёт рукой в воздухе, видимо в попытке побыстрее избавиться от болевого ощущения. — Потом будешь звонить и разрешать новые проблемы, я хочу знать, что происходит и почему ты постоянно оказываешься в таких ситуациях.       — Миён связалась со мной утром и попросила помощи, сказала, что ей удалось обмануть свою сестру и что хочет встретиться. Но она все-таки получила ране…       — И ты согласился? — прерывает его прокурор. — Может, ты не тому омеге сделал предложение? Откуда такой залог доверия для малознакомого человека, позволь поинтересоваться.       — Я сообщил в полицию, если ты об этом. Мы решили, что если её спугнём, то не сможем выйти на потенциальных сообщников, поэтому у тебя и появились эти фото. Значит, они там все-таки были, но мы их как-то упустили, что становится уже очень странным.       — Не верю, что тебя допустили — это угроза гражданскому лицу, никто в органах на такое не согласится.       Сонхва пожимает плечами и в замешательстве почёсывает ладонь, предчувствуя неладное.       — Под мою ответственность, к тому же я не совсем гражданский. Я могу набрать Уёна, он подтвердит мои слова, сейчас Миён под наблюдением в больнице, пока не ясно, кто на неё напал и причастна ли она…       — Значит, ты допускаешь, что можешь так легко и бездумно распоряжаться своей жизнью, — резюмирует по-своему омега и встаёт на ноги, направляясь на кухню. — Твоя жизнь моя, как ты недавно говорил, и я её сейчас прерву, Пак Сонхва, раз тебе на неё всё равно.       В этот момент альфа в полном объёме понимает, насколько безответственно он поступил, также почему Уён был против всей этой затеи и уверял, что им потом будет безоговорочный и бесславный конец.       Он догоняет супруга на кухне, когда тот вполне уверенно тянется к подставке с ножами. И обнимает со спины, зарываясь носом в приятно по-родному пахнущие волосы, не забывая, конечно же, проконтролировать, чтобы обе руки Хонджуна были прижаты к его телу. При таком близком контакте, Сонхва отчетливо ощущает чужую дрожь и сбившееся дыхание.       — Отпусти, — пугающе спокойно просит омега, не предпринимая никаких попыток освободиться из объятия, которое больше было похоже на неловкий, неумелый захват. — Ты же меня уговорил подписать тот брачный договор, мне неплохо скосят срок, зато потом я буду при имуществе и хорошем состоянии. Буду рассказывать своему ребёнку, что его отец был тупым мудаком, который не считался с чувствами других и думал, что всегда прав.       — Пожалуйста…       — Не думай, что я не обращался в полицию из-за сильной и крепкой любви, просто решил разобраться самостоятельно. А то иначе буду всю жизнь жалеть, что не отыгрался за каждый сожжённый нерв. Поэтому ножи, Сонхва. Слышал про линг-чи? При разрезании нужно отсекать небольшие куски от всего тела, мышца за мышцей, до наступления мучительной смерти.       — Твоя кровожадность впечатляет, — хмыкает альфа и аккуратно поворачивает омегу за плечи к себе лицом, поглаживая напряженные мышцы большими пальцами. — Или это особенность всех беременных омег?       — Ты меня не отвлекай, не получится, — мотает головой Хонджун, ударяя для проформы в грудь мужа сжатыми кулаками, позже хватаясь мёртвой хваткой за его рубашку. — Я без труда сменил свой статус на замужний, также легко стану вдовцом с судимостью.       — Можно меня наказать как-то иначе? — заискивающе произносит Сонхва, аккуратно беря лицо омеги в свои ладони. Казалось, именно от этого зависела вся его жизнь, а не от реальных жизнеугрожающих ситуаций. — Первое предупреждение?       — Ты смеешь со мной флиртовать? Да ты отчаянный глупец, муж мой.       Хонджун раздраженно отворачивается, когда альфа пытается наклониться к нему и поцеловать, но так и не отпускает от себя. Они стоят так минуту, по окончании которой омега сам обнимает супруга, пряча лицо в его шее.       А потом в отместку туда же кусает, не забыв выпустить острые клыки. Сонхва осоловело моргает от внезапной боли, но быстро берёт себя в руки, послушно отклоняя голову.       — Мне, значит, нельзя, а тебе можно, — притворно возмущается он и позднее потихоньку отводит Хонджуна к дивану, помогая устроиться удобнее, не забыв даже прикрыть его пледом. Оных в их доме завелось немалое количество, когда альфа подметил, как его муж любит кутаться в любые вещи, которые имели их общий запах.       — А ты не заслужил, — бурчит омега, устраиваясь поудобнее на чужих коленях и подушках, прячась под пледом чуть ли не с головой. Он утыкается носом в свежую, им же поставленную метку, и закрывает глаза, прислоняясь головой к плечу истинного. — Теперь ты можешь звонить кому ты там хотел и решать собственноручно созданные проблемы. Алиби мне создашь, а потом я тебя убью.       — Спасибо, ты у меня чудо.       Сонхва в который раз убеждается, что ему, действительно, очень повезло, хотя на первый взгляд могло показаться иначе. Жизнь в самом деле перестала быть предсказуемой и спокойной, но именно этого ему и не хватало, чтобы наконец-то в полной мере ощутить её вкус и начать это ценить, не принимая за данность. Сейчас получалось ценить и беречь с попеременным успехом, однако со временем он научится лучше понимать и проявлять свои эмоции и считаться с чужими.       Весь годами наращенный слой льда был безжалостно растоплен, он уже не представлял себя без тех обжигающих цепей, что сковали его по рукам и ногам, пробираясь оковами в самую душу. И он был спокоен, потому что ключ от них был запрятан глубоко в сердце его истинного, который отличался ледяной бескомпромиссностью в противовес своей взрывной энергетике.       И скоро у них появится что-то настолько ценное, что точно стоит всех приятных или же некомфортных изменений в укладе жизни.       Альфа удобнее обнимает Хонджуна, по привычке опуская одну ладонь на уже округляющийся живот, на что омега реагирует удовлетворенным сопением. Он действительно засыпает у него на плече. Сонхва не может избавиться от образа кошки, которая уснула на коленях и поэтому двигаться, следовательно, разбудить её, кажется истинным кощунством. Оттого ему приходится переключить телефон на беззвучный режим и решать все вопросы через сообщения.       И, кажется, он начинал понимать, почему влюбленные иногда ведут себя так глупо и нелогично. Нерационально, но правильно.       Через неделю Сонхва заслуживает полного прощения, причём получая весьма приятный бонус в лице нежного и послушного омеги. Буквально на несколько часов, но и этого оказывается сверх меры, как итог — альфа весь вечер рассеян и очевидно слишком доволен. Хонджун смеётся над мужем и дразнится, предлагая вещи, которые точно нельзя делать с беременным человеком.       Такой быт импонировал альфе, однако пришлось переступить через некоторые свои моральные устои, чтобы его сохранить.       Первое, что ему пришлось сделать — не вмешиваться в дела полиции, выступая в деле лишь как свидетель и потерпевший. Те сообщения были скорее всего высланы лишь для отвлечения внимания, чтобы запутать ход расследования. Типичный подход: создание развилки, чем их больше, тем сложнее увидеть истинный мотив. Но нельзя было исключать и того, что возможно расчет был на эмоциональность омеги, если бы он вызвал полицию или сбежал из дома, что-то могло и произойти. Тогда Сонхва бы точно сошел бы с ума, он понимал, почему его истинный так остро отреагировал на, казалось бы, логичный и рациональный поступок, сопряжённый с минимумом риска.       Второе, с чем ему пришлось разбираться, это сама Миён. Девушка была под пристальным наблюдением правоохранительных сил, давая показания. Однако он не мог выступать как её адвокат в силу личной заинтересованности, зато он подыскал ей прекрасного и надёжного юриста, в котором он был уверен. Чо Миён всё также вызывала у него лишь тёплые приятельские чувства, в будущем обещающие стать хорошей дружбой, однако не все её действия были понятны.       Она солгала ему, когда он спрашивал о той улике, что была найдена в её студии, омега сказала, что не знает откуда появилась та скульптура в виде цветка со скрытой камерой. На самом деле это был подарок её сестры. Только Миён до последнего не хотела подозревать во всех своих бедах единственную близкую родственницу, поэтому и утаила столь важную информацию. Как итог — та действительно оказалась преступницей, целью которой было самое глупое отмщение на свете. Сонхва не понимал эту логику, из того, что он знал, было лишь то, что старшей не нравилось, что её сестра жила полной, счастливой жизнью, когда она сама имела невысокооплачиваемую работу педагогом, которая к тому же попала в какой-то скандал с собственным студентом.       В который раз альфа убеждается в простом факте, что людям свойственно защищать себя всеми возможными способами, а ненависть к себе — деструктивный и пагубный элемент, от которого каждый стремится избавиться, неважно, осознанно или нет. Поэтому эта ненависть так часто заражает то светлое и достижимое, что поблизости.       И последнее, что ему пришлось поменять, вызывало самую большую неуверенность в своих силах, но так было всегда, когда тема касалась его супружеской жизни. И именно это он хотел сейчас обсудить со своим другом, который наконец-то звонит в дверь.       — Я отвёз их в этот чёртов парк, что почти за чертой города, — говорит Сан вместо приветствия. — И иногда я думаю, что неплохо было бы их там оставить на подольше, согласись.       Сонхва лишь позабавленно щурится и пропускает друга в квартиру.       — Нет, серьёзно, — не успокаивается судья, слишком резко снимая уличную обувь и закидывая кепку на верхнюю полку в прихожей. День был поистине прекрасным для прогулок, теплый с небольшой облачностью. Поэтому омеги запланировали отдохнуть от городской суеты и выбрались на пикник. — С одним я ещё могу справиться с попеременным успехом, но когда они вдвоём и на одного меня… Как ты выживаешь, друг?       — Не переживай, у меня такое боевое крещение прошло, сейчас ко мне немного больше лояльности, — просто отвечает Сонхва, приглашая друга на кухню. — Воды? Или чего-нибудь покрепче? Хонджун написал, что обратно они вернутся на такси, ты им больше не интересен.       — Могу лишь порадоваться за себя, Сонхва, спаси меня.       — Нет, я тебя предупреждал, — умиротворённо припоминает альфа, предлагая другу стакан сока с кусочками льда. — Ты ведёшь себя так нетипично.       — Какой же ты злопамятный, это действительно пугает.       В ответ адвокат пожимает плечами и присаживается рядом, внутренне веселясь из-за состояния Сана. Того не могли скосить частые переработки, бесконечное давление в суде, ответственность и постоянное интеллектуальное перенапряжение. Зато он загорался как спичка, когда у его парня (ещё неофициального) появлялось игривое настроение, в результате которого все нервы альфы оказывались погрызены, иногда даже неметафорично.       — Как я понял, тебе нужно припомнить приёмы самообороны, — возвращается в реальность Сан, как только очищает свой разум от упаднических и панических мыслей. — Поэтому ты меня позвал?       — Я не буду обороняться против своего беременного омеги, Сан. Мне просто нужен совет, как правильно преподнести идею, в которой я не особо уверен. Точнее, в идее я уверен, а вот в том, как к ней отнесутся, не совсем.       Сан понимающе да сочувственно на него смотрит и обнимает за плечи одной рукой:       — Тут нет правильного выбора. И я на будущее же говорю, думаю, ваши ссоры будут очень опасными, согласись. А потом он воспитает второе поколение себе подобных и тебе точно придёт безотлагательный и бесславный конец.       — Наши дети будут иметь и мои гены, почему ты так говоришь?       — Лучше уж гены твоего омеги. Потому что я боюсь даже подумать о том, что прелестное дитя может от тебя взять хоть что-то кроме природной сносной симпатичности.       — Ах, ты это так называешь, ни грамма зависти, — посмеивается адвокат и уворачивается от летящего в него кусочка льда. Его дорогоуважаемый друг, не стесняясь, вылавливает пальцами следующий кусок из стакана и пытается затолкать его за шиворот футболки. — Я для вас живая мишень для издевательств, я понял.       Неважно сколько им лет, иногда приятно и легко позволить себе баловаться и расслабляться. В этом и заключается самая настоящая целебная магия дружбы. Чуть позже они все-таки обсуждают шансы на успешный разговор с Хонджуном, а также разрабатывают план как окончательно прижать в углу одного слишком изворотливого оперативника. Желательно, чтобы сразу с кольцом на пальце и грамотно составленным брачным договором.       Тем же вечером, после совместного ужина на четверых, Сонхва просит выслушать его идею, а Хонджун заинтересованно склоняет голову к плечу. Только слова всё не хотят складываться в ровную речь, тогда на помощь приходит Сан, просто вытаскивая из рук адвоката брошюру и передавая её омеге.       — «Школа осознанного родительства»? — читает Хонджун, шикая на любопытного Уёна, который тоже вытягивал шею, чтобы прочитать о чём там говорилось. Сонхва кивает и делает глубокий вдох перед тем, как заговорить.       — Я не хочу сказать, что не верю в наши возможности, однако…       — Думаю, это прибавит и тебе и мне уверенности. Я согласен, это хорошая идея.       — Так просто? — шокированно уточняет альфа, и, видимо, его лицо выглядит по-особенному глупо, потому что все находящиеся в доме люди начинают над ним посмеиваться. Его супруг одобряюще ему улыбается и кивает.       Сонхва в очередной раз понимает, что его муж не просто идеальный для него спутник в жизни. Он также готов прикладывать все усилия, чтобы стать идеальным родителем, хотя этого не было в его планах. А ещё они будут очень и очень стараться.       И в очередной раз он понимает, что то самое избранное чувство никакой не балласт в современной жизни, а самый настоящий спасательный круг. Который насыщает душу светлым и ярким, чем конечно же хочется делиться с близкими людьми.       Та самая немного горчащая пилюля, которая дарует здоровье и счастье.