***
— Повернись на спину. Вспышка, щелчок затвора. Выверенный порядок действий. Он поворачивается на спину, глядя прямо в камеру, и принимает, как ему кажется, самую соблазнительную позу. Тысяча фунтов за три часа, и от него не требуется сосать чьи-то вонючие яйца. От него не требуется вообще ничего, только томно смотреть в объектив — что может быть проще? Тысяча фунтов ждет его в кармане куртки — он готов кончить только от этого. Только вот… — Чего-то не хватает. — Хочешь, чтобы я снял рубашку? — растерянно спрашивает он, смутившись возникшей паузы. Не может же он быть плох еще и в этом. Он задерживает дыхание. На секунду ему кажется, что Майк разозлится, поймет обман и потребует свои деньги назад, но тот лишь слегка сводит брови, прикидывая что-то. Грег, он же Джереми для клиентов, ничего не понимает в фотографии, но на всякий случай расстегивает еще одну пуговицу и отводит ворот, обнажая загорелую кожу ниже ключиц. Майк наклоняется ближе, но только чтобы пригладить торчащую прядь. — Волосы. Они были длиннее. — Постригся на той неделе. Челка лезла в глаза. Тебе не нравится? Ответная вспышка почти застает его врасплох. Он чувствует себя олененком Бэмби в свете фар, с одним исключением — у того не было тысячи фунтов, а у него есть.***
— Почему я? — спрашивает Грег, просто потому что невозможно провести в молчании все три часа. — Ты красивый. — У нас есть и красивее меня. — Сомневаюсь. Ты можешь?.. — Майк застывает с камерой наперевес. В полумраке спальни его кожа кажется особенно бледной, почти прозрачной, черты — резкими, почти пугающими. А еще, порой, когда их не разделяет барьер в виде камеры, кажется, что он видит тебя насквозь — такой у него пронизывающий взгляд. Грег ловит себя на том, что, торгуя телом с восемнадцати лет, еще не разучился смущаться. Он встает на четвереньки, чувствуя, как колени утопают в мягком матрасе, и кладет голову на вытянутые руки. Длинные рукава блузки делают его похожим на Пьеро, но ему они напоминают лишь о форме, которую он носил в приюте. Одно время он был таким щуплым, что любая одежда висела на нем мешком. Отросшая челка падает на глаза, но оно того стоит. Он никогда не видел фотографий, да и не просил посмотреть, но сегодня Майк выглядит особенно довольным. Вспышка. Щелчок. Внезапно Грегу приходит в голову, что, если так пойдет дальше, тот наконец найдет «свой кадр» и перестанет нуждаться в его услугах. Эта мысль приносит неожиданный дискомфорт, и он торопится запихнуть ее подальше. Ну, нет! Дело ведь только в деньгах? Глупости. Конечно в них. Ему нужны эти деньги. Возможно, ему стоит перестать так стараться. — Ты не видел остальных, — подначивает он и раздражается сам себе. Чего он пытается добиться? Отпихнуть от себя деньги, которые сами идут в руки? Слава Богу, если Майк и замечает его саботаж, то не подает вида. — Я вижу тебя и этого достаточно. Прогни спину. Вот так. Он трет покрасневшие глаза. — А если бы в тот день я был занят, тогда что. Перебирал бы всех? Чертовы вспышки. Словно не замечая его неудобства, Майк прерывает съемку и, поменяв фотоаппарат, подсаживается совсем близко. Привычный, Грег подставляет лицо под объектив, с каждой новой вспышкой чувствуя себя все более голым и беззащитным. Майк нависает над самым его лицом, и каким-то образом это самое уродливое, что он когда либо делал. В одежде и без нее. — Я видел тебя на улице, — отодвигаясь, неожиданно говорит тот. — Как ты узнал, чем я занимаюсь? — Тебе интересно, не написано ли у тебя на лице, что ты секс-работник? Не волнуйся. — Тогда как? — Я знаю все, — сверкнув глазами, отвечает Майк, прежде чем окончательно подняться со стула. Грег смотрит на электронные часы. Он и не заметил, как истекли оговоренные три часа. Съемка окончена — как всегда минута в минуту. — Чем ты занимаешься? — приводя одежду в порядок, не унимается он. Что с тобой не так? Бери свои деньги и уходи. — В смысле, у тебя явно куча денег, красивая квартира, откуда это все? На фотографиях много не заработаешь. — Это то, что ты хочешь знать? — убирая аппаратуру, вскидывает бровь Майк. Так странно. Он почти ничего не говорит, кроме команд повернуться так и лечь этак, еще реже шутит, но в этом движении Грегу чудится насмешка. — Нет. На самом деле я хочу знать, почему ты мог бы получить любой секс бесплатно, но делаешь… то, что ты делаешь. Ты ведь симпатичный. Не старый. Сколько тебе, тридцать?.. — А почему ты делаешь то, что делаешь? — перебивает его Майк. — Из-за денег. — И сколько денег тебе нужно для счастья? — Ты всегда отвечаешь вопросом на вопрос? — Ты говоришь, что делаешь это из-за денег… — Ты не ответил. — …это какая по счету, десятая встреча? Если это правда, то что ты планируешь делать с деньгами? Правда в том, что у Грега нет ответа, и он чувствует, что начинает злиться.