Cute Imitations

После того случая Грег больше не приходит, и Майк не звонит, чтобы спросить, куда он подевался. Морально он чувствует себя отомщенным, но не может не злиться, что позволил деньгам взять верх и уже составил в уме кое-какие планы. Глупость, конечно, но… В конце концов, он не может заниматься этим вечно. Может быть, только может быть, он чувствует вину. Этот Майк ведь не сделал ему ничего плохого. Положа руку на сердце, мало кто бывает с ним так терпелив, взамен получая черную неблагодарность. Он приходит извиниться, но никто не открывает. Чувствуя раздражение — это его законный вторник, даже консьерж пропускает его без вопросов, — он продолжает бить в дверь, пока на шум не выглядывает пожилая соседка. — Молодой человек! Нельзя ли потише? — Простите. Я… — он качает головой, признавая поражение. — Зайду позже. — Ах, ну что же вы так расстраиваетесь почем зря! Майкрофт человек занятой, все в делах да в командировках. Только утром вернулся, а поди ж ты — уже убежал. — Женщина качает головой. — Нынешняя молодежь только и делает, что работает. Совсем нет времени за себя, а жизнь ведь проходит! Да что я, вы и сами, наверное, такой же? Значит, Майкрофт… — Я бы так не сказал, — смущенный отповедью, Грег все же чувствует непонятное облегчение оттого, что молчанию Майка есть другое объяснение. — А хотите дождаться его у меня? Да вы не переживайте, ох! Это я так радуюсь, что у Майкрофта в кои-то веки появился друг. А то ведь к нему только брат и наведывается, да и тот почти не заходит. Брат… — А он ведь такой замечательный, наш Майкрофт, всегда вежливый, галантный! Работящий… — заговорщически шепчет женщина и вдруг подмигивает густо накрашенным глазом, чем совершенно обескураживает Грега. Хотя, может быть, этот характерный запах, который он сперва принял за благовония, все объясняет. — О, а вот, должно быть, и он! — замечает она, когда лифт останавливается на их этаже. — Добрый вечер, миссис Хадсон, — приветствует Майк, не сводя с него взгляда. Если он и удивлен увидеть его здесь, то ничем этого не выдает. Грег в который раз чувствует себя продавцом пылесосов, забежавшим на чужой огонек. Глядя на элегантного Майка, он только теперь замечает грязную лужу, натекшую с его ботинок на роскошный ковер. — Я уже ухожу, — говорит он вдруг, избегая встречаться взглядом. — Ты пришел, чтобы сказать это? — колко замечает Майк-Майкрофт. — Мне не следует удивляться. Так на тебя похоже. — Ну, я оставлю вас, — переводя взгляд с одного на другого, напоминает о себе соседка, несомненно собираясь досмотреть окончание сцены в глазок. Майкрофт, похоже, думает о том же, открывая дверь и молча пропуская его вперед. — Я не в настроении, — кинув зонт в подставку, замечает он и достает бумажник. Отсчитав десять купюр, он бросает их на столик в прихожей. — Можешь взять свои деньги и заняться чем хочешь. В баре полно выпивки, в холодильнике — еды. Такое снисходительное равнодушие живо приводит Грега в чувство, но хозяин дома будто только и ждал, чтобы поймать его на этом: — Прости, что не могу проявить к тебе внимание, которого ты заслуживаешь. — Это моя мать, — вдруг говорит Грег, как никогда остро чувствуя, что это место лишает его контроля. — Прости? — Она была проституткой. Продавала тело за дозу. Об этом узнали и меня забрали в приют. Меня почти сразу усыновили. Хорошая семья, — продолжает Грег, будто наслаждаясь изумлением на лице Майкрофта, тем, что тот так и замер в прихожей, даже не сняв пальто, и слова рвутся наружу не встречая барьеров: — У них был родной ребенок, но они хотели заботиться о ком-то еще. Только я не хотел их. Я хотел домой, к матери. Не понимал, насколько она погрязла во всем этом. Я начал воровать, чтобы у нее были деньги. На дозу, потому что она не делала ничего, чтобы вернуть меня. Они все терпели, но я понял, что, чем хуже себя веду, тем быстрее у них лопнет терпение. Я начал приходить домой под кайфом, специально, потому что знал, что больше всего они боялись за сына. Меня вернули, но не матери, а в приют. Она перестала приходить ко мне, поняв, что денег больше не будет. Я был ей не нужен. Потом были еще две семьи, но я нигде не задерживался надолго. Меня выбирали за симпатичную мордашку, я был как игрушка для них. Но как только я становился неудобен, они отказывались от меня, а я не собирался облегчать им жизнь. Мне хотелось узнать, как далеко я должен зайти. — Чтобы доказать свою правоту. — Мне хотелось знать, где кончается любовь. Последняя семья отказалась от меня перед совершеннолетием. Школу я не закончил. Мне некуда было пойти. Так что я вернулся в наш старый дом и стал расспрашивать о матери. — Она умерла? То, с какой осторожностью был задан этот вопрос, заставляет Грега усмехнуться. — Нет. Можешь представить, как я удивился, узнав, что она снова вышла замуж и родила ребенка. Я видел их. Неплохо живут. Но она даже не думала о том, чтобы забрать меня. Ну, и я был бы там лишним. Наверняка напоминал ей о том, о чем она не хотела помнить. — Может, она считала, что тебе будет лучше в новой семье. — Прямо как ей в новой? <…> Не важно, я только хотел сказать, что ты был прав. Мне нравится внимание. Так мне хотя бы на короткий миг удается поверить в то, что я достоин любви. Майкрофт ничего не говорит, но помогает ему снять куртку. Все еще не веря в то, что рассказал все это, Грег направляется за ним в спальню и садится на кровать — потому что это привычно и это все, что он умеет делать. — Раздевайся. Он оглядывается, но Майкрофт не предлагает ему другой одежды. — Хочешь заняться со мной сексом? — Хочу посмотреть, как это будешь делать ты. Избавившись от одежды, Грег ложится на постель, принимаясь ласкать себя. Майк не первый клиент, кто просит его об этом, и он знает движения наизусть — повороты и стоны, и то, как он закусывает губу, приглашая присоединиться, но с таким же успехом он мог бы потрогать стену. — Нет, — прерывает его Майкрофт. — Как это делаешь ты. Когда никого нет рядом. Глядя в потолок, Грег немного расслабляется. Возбуждение подступает волной и ему почти удается поймать нужный ритм, но каждый раз, когда ему кажется, что он вот-вот кончит, волна сходит, оставляя его все более неудовлетворенным. — Я… — свой хриплый голос он слышит как будто со стороны. — Мне нужно… «Чтобы ты дотронулся до меня», — хочет сказать он, но в следующий момент прячет лицо в локте — движение совершенно лишнее, учитывая полумрак комнаты. — Извини. Ты был прав, сегодня не лучший день. Он натягивает вещи и, дойдя до прихожей на негнущихся ногах, возвращается с деньгами.