Смотреть на звёзды

Он постригся. Это первое, что приходит Рейнире в голову, когда она видит его сквозь до невозможного широкие линзы квадратных очков от «Селин». Губы поджимаются, когда он обнимает отца. — Деймон, — Визерис со смехом хлопает его по спине. — Я так рад, что ты смог присоединиться. — Конечно, ни за что это не пропущу. Пятьдесят исполняется всего раз, — Деймон тычет его в плечо. — Теперь ты в прямом смысле достиг среднего возраста. Отец закатывает глаза: — Сорок тоже недалеко, братец. Деймон ещё не заметил, что она здесь — а если и заметил, наверное, не подал виду. Он смеётся, подтаскивая ближе чёрный чемодан FPM Milano. — Но я всё равно гораздо моложе. Рейнира прерывает наблюдение, не обращая внимания на то, какая тяжесть образовывается в груди от его близости. Она отвыкла от него и теперь чувствует себя очень неуютно. Визерис прыскает и хлопает в ладоши: — Внимание, — объявляет он собравшимся на обширной подъездной дорожке к родовому загородному дому её семьи примерно в сорока пяти минутах езды от центра Лондона. — Спасибо всем, что приехали. Я так счастлив, что вы есть в моей жизни, и для меня большая честь провести с вами выходные в день рож… — Ближе к делу, кузен, — перебивает Рейнис. — До Монако шестнадцать часов пилить. — Хорошо, хорошо, — Визерис примирительно поднимает руки. — Мы разобьёмся по двое на шесть машин, чтобы каждый мог отдыхать от вождения. Поедем в Париж, встретимся за обедом и там обсудим наше следующее место встречи. Рейнира не представляет, как отцу пришла в голову такая мысль. Если бы кто-то спросил её версию проведения праздника, она бы сделала ставку на торжественный приём здесь, в Драконьем Камне. Для их семьи и близких друзей это норма. Она привыкла к ежегодным масштабным вечеринкам в загородных поместьях: уже известном Драконьем Камне Таргариенов, Дрифтмарке Веларионов, Харренхоле Стронгов и Высокой Башне Хайтауэров. Настолько привыкла, что ничего другого в этом году не ожидала. Но отец, похоже, решил всё изменить. Вместо того чтобы пригласить всех на вечер в стиле Гэтсби, он запланировал нечто более интимное. В целом Рейнире нравится Монте-Карло и Французская Ривьера, и она нисколько не возражает, но новость о том, что вместо самолёта или поезда все будут использовать автомобиль, сбила её с толку. Визерис предложил дорожное путешествие, приведя в качестве аргумента новый интересный опыт. И он, пожалуй, прав: сама она никогда на большие расстояния по Европе на машине не ездила, пользуясь избытком поездов. Ей всегда казалось, что колесить слишком по-американски, но невозможно отрицать интересность затеи. Хотя, если ещё подумать, шестнадцать часов — срок немалый. За это время в Австралию можно прилететь. Так или иначе, все согласились. Поездка по французской сельской местности довольно заманчивая и станет хорошей сменой обстановки. — Я поеду с Лионелем, Рейнис — с Корлисом, Лейна — с братом, Алисента — с Харвином, Отто — с Ларисом, а Деймон — с Рейнирой, — говорит Визерис и достаёт из кармана брюк ключи от «астона-мартина». Сердце уходит в пятки, глаза сужаются при последних словах. Нет-нет-нет, такого добра ей не надо. Уж лучше быть третьим колесом с Отто и Ларисом, чем провести шестнадцать часов с одним Деймоном. Краем глаза Рейнира видит, как тот наконец переводит на неё ничего не выражающий взгляд. Хорошо, что он сохраняет маску равнодушия: попробовал бы улыбнуться, и она, наверное, пустила бы в ход шпильки лабутенов. После того случая прошло уже три года, и большую часть этого времени Рейнира просто отходила и ни разу с ним больше не сталкивалась. Возможно, это последнее испытание, которое докажет, что она всё оставила позади. — Деймон? — она поворачивается к отцу с натянутой улыбкой. — Папа, я думала, что поеду с Лейной, а он — с Лейнором. — Мне напомнить, что стало с машиной, на которой вы с Лейной ехали чуть больше часа? — выгибает бровь Визерис. Рейнира открывает рот, готовая запротестовать, но в диалог вклинивается Лейнор: — А с Алисентой вы худшие пассажиры, — он драматично рассекает рукой воздух. — Дорогу она подсказать не в состоянии, зато на всю громкость врубает свою дурацкую музыку, а ты только и делаешь, что орёшь на меня. Вы пиздец какие шумные. Обёрнутая крепкими руками Харвина Алисента стреляет в стукача испепеляющим взглядом, а Рейнира возводит глаза к небу: — Пошёл ты. Отец пожимает плечами: — Ну поедешь ты с Деймоном, милая, тоже мне, нашла проблему. Лучше давайте собираться в путь. Рейнира скрещивает руки на груди и сдерживает мученический стон. У неё свои причины не хотеть играть с Деймоном в райдшеринг, и эту тайну они унесут с собой в могилу. Никто больше не знает и никогда и не узнает. У отца твёрдые отказы явно вызовут подозрения, так что, как бы ей самой это ни нравилось, придётся переться с ним. Она до побелевших костяшек сжимает ручку чемодана Goyard и глубоко вздыхает. Да плевать. Если за всю дорогу она ни разу не заплачет, не попытается задушить попутчика и не разобьёт машину, будет считаться, что поездка удалась. Рейнира поднимает глаза на Деймона и обнаруживает, что он уже тоже очень даже смотрит. Они устанавливают зрительный контакт, и она старается не дрогнуть под его взглядом, силы которого давненько не испытывала. Волосы у него короче, чем тремя годами ранее, и ей нравится. Несколько прядей завиваются над бровью, и ему так очень идёт, но он в принципе слишком привлекательный. Деймон разворачивается к машине, и она неохотно идёт за ним, беззвучно проклиная свою несчастную судьбу. Повезло папе, что это его день рождения, иначе убила бы его за то, что поставил в такое положение.

______________________________________________

Рейнира бесцеремонно швыряет свои вещи на заднее сиденье, и Деймон практически взвизгивает от ужаса: — Аккуратней! Только кожу сменил! Она закатывает глаза, открывает дверь и пролезает внутрь, на пассажирское. — Я не виновата, что у тебя такой маленький багажник. Какой был смысл покупать «макларен», если в него ничего не влезает? Деймон садится за руль и заводит мотор. — В Англии это единственный мой вариант. Всё равно в Париже меня ждёт «бентли», а он больше. — Хвала Небесам, — бурчит Рейнира, когда Деймон потихоньку выезжает на дорогу за «мерседесом» Харвина. — Я в этой конуре долго не выдержу. — Конуре?! — он машет рукой в сторону приборной панели. — Это первая спортивная модель «Макларен» серии Grand Tourer! — Ладно, — морщится она. — Что бы это ни значило. — Значит, что она лучше твоего «Ламборгини», Принцесса, — у него дразнящий тон, как всегда бывало во время их обменов колкостями. Рейнира напрягается и, резко повернувшись к водителю, мечет глазами кинжалы: — Не зови меня так, — она из машины выпрыгнет, если разум захлестнут эти воспоминания. — Почему это? — Деймон не отрывается от дороги, и в голосе у него такое безразличие, словно он и не затрагивал никакую запретную тему. — Я всегда тебя так звал. Какая наглость! Рейнира снова смотрит перед собой. — Я буду слушать свою музыку. И только попробуй выключить. — Как скажешь, Принцесса. Он такой до тошноты непринуждённый, что хочется кричать. Рейнира молча включает песни из последнего альбома Бейонсе, и в мысли забредают наименее приятные моменты из прошлого. Как он вообще может вести себя так после всего, что произошло? Ей был двадцать один год, только выпустилась из Оксфорда, защитив курсовую по «Политике и экономике». Отец по привычке закатил вечеринку в честь её достижений, и всегда преданный тридцатисемилетний дядя Деймон навестил их после нескольких проведённых за границей месяцев. Визерис — генеральный директор инвестиционной компании «Таргариен Партнерс» со штаб-квартирами в Лондоне и Нью-Йорке. Хотя в основном он управляет бизнесом из первого города, Деймон путешествовал по всему миру, чтобы вести дела от имени брата. Пару месяцев он пробыл в Австралии и Азии, прежде чем вернуться в Англию и заскочить на её вечеринку. Рейнира сблизилась с дядей с самого раннего детства. Деймон баловал, развлекал её и всегда был простым в общении. Особенно крепкую связь они установили, когда ей было десять. Во время родов её младшего брата Бейлона у матери случилось кровоизлияние, а сам ребёнок умер днём после. Деймон был рядом, помогая справиться с горем тяжёлой утраты. Позже Рейнира стала больше времени уделять учёбе в школе и вообще подростковой жизни, а дядя с головой ушёл в работу и свою — взрослую — жизнь, и виделись они реже. Но оба по-прежнему жили в Лондоне, а отец то и дело находил поводы для веселья, так что совсем не пересекаться было невозможно, просто их встречи перестали быть ежедневным событием. Однако это не меняло того факта, что Деймон был одним из самых важных, если не самым важным человеком в её жизни. Их отношения ей всегда казались больше, чем родственными. Он был её ближайшим товарищем, ближе даже чем Лейна, Лейнор, Алисента или Харвин. Он подставлял ей плечо в любое время: проблем в школе, проблем с мальчиками, проблем с папой, проблем в самой жизни и т.д. Он всегда был особенным. Только поступив в университет, Рейнира поняла, что дядя Деймон становится больше, чем просто… дядя Деймон. Принимать эту новую правду было странно, ведь нормальным такое назвать язык не повернётся. Проносившиеся в сознании мысли и чувства были, попросту говоря, неправильными, в таком ключе о дяде не думают. Он её кровь. Но это не заставило её передумать. Деймон сочетал в себе всё, что ей когда-либо было нужно в мужчине: красота, ум, общительность, чувство юмора, рисковость, активность, заботливость и многое другое. Её бывший как бы парень — аспирант Кристон — ему и в подмётки не годился. На протяжении отношений она ловила себя на том, что сравнивает его с Деймоном, но это было бессмысленно. Откровенно говоря, единственная причина, по которой Рейнира не поставила себе диагноз психического заболевания, — инцест встречается в истории её семьи на удивление часто. У Таргариенов всегда были странные обычаи, и браки между родственниками для сохранения чистоты крови считались нормальным явлением многие поколения. Чёрт возьми, да её дедушка и бабушка со стороны отца были братом и сестрой. Её родители — кузены. Удивительно конечно, но Таргариены наравне с Веларионами — потомки Древней Валирии, и такова их культура. Это было единственным, что внушало ей чувство успокоения. Странно, но для её рода не выходящее за рамки! — О чём задумалась? — вторгается в поток размышлений голос Деймона. — Не говоришь, не мычишь, не подпеваешь. Что-то явно творится в этой прелестной головке, — он бросает на неё короткий взгляд. — За дорогой следи, — фыркает Рейнира, — а не за мной. Деймон издаёт смешок: — Я могу смотреть на дорогу и разговаривать с тобой одновременно, Рейнира. Его самодовольный вид пробуждает слабое искушение дёрнуть руль в противоположном направлении. — Замечательно. Но в данный момент в разговоре я не заинтересована, так что придётся говорить Бейонсе... ну, или петь, — парирует она, скрестив руки. Итак, явившись на вечеринку, Деймон поздравил её и вручил подарок, как обычно. Оба до чёртиков напились в открытом баре, попутно общаясь с сотней гостей. Лишь по окончании вечера они оказались в её спальне, где целовались, срывая друг с друга одежду, пока он не толкнул её на кровать и не спросил, желает ли она почувствовать внутри член дяди. И Рейнира умоляла его, как ни мерзко признавать, а Деймон дразнил, вызвал у неё голод, заставил хныкать, и наконец они освободили многолетнее напряжение. Они перешли черту и пути назад не было. Он трахал её как возлюбленную и как шлюху. С ним она испытала такое удовольствие, которое ей раньше и не снилось. Кристон даже рядом не стоял. Закрыв глаза и хорошенько сосредоточившись, она до сих пор может почувствовать призрак его прикосновения к коже, того, как смыкались их губы, того, как он вошёл в неё, того, как смотрел на неё своими тёмно-голубыми глазами — глазами, идентичными её. Она до сих пор слышит, как он называл её «Принцесса» на английском и высоком валирийском — их родном языке, на котором говорил только с ней, словно это было их личной вещью, собственностью. Чего только Рейнира не делала, чтобы эти воспоминания стереть. Никакой пользы они не приносили, тем более на следующий день Деймон испарился. Проснувшись в одиночестве, первым делом она узнала, что заблокирована на всех возможных платформах связи. Его квартира в Лондоне опустела. Пришлось спрашивать у отца, куда к чертям подевался дядя, и делать это было неловко, потому что обычно всё происходило наоборот. Визерис сообщил, что Деймон улетел в Нью-Йорк, поскольку теперь будет возглавлять американское подразделение компании. С тех пор и до сегодняшнего дня о нём не было вестей. Он почти всё время находился в Штатах, а она работала в лондонском офисе. Как бы там ни было, отец строго придерживался принципа семейных встреч и даже расширил границы до «Большого яблока», но то ли по случайному совпадению, то ли по умыслу Деймона они не виделись с вечера в честь выпуска. Поэтому она удивилась тому, с кем нужно будет делить ограниченное пространство куска металла на четырёх колёсах. Без возможности видеть и слышать его пытаться забыть было относительно просто. Сейчас же, попав в шестнадцатичасовой плен, она понимает, что всё идёт псу под хвост. А что ещё хуже, Деймону как будто наплевать, как будто ничего и не было. До конца альбома Бейонсе никто не произносит ни слова, затем Рейнира включает Фрэнка Оушена.

______________________________________________

— Так… ты ещё встречаешься с тем парнем? Рейнира с хмурым видом отводит взгляд от экрана телефона: — С кем? Деймон так и смотрит исключительно на дорогу, пересекая черту Большого Лондона. — Твой отец упоминал его где-то год назад. Криспин Коль, да? — Кристон. И нет, не встречаюсь. Рейнира видит, как переливается на свету кольцо из валирийской стали у него на мизинце. Она чувствует бегущий по позвоночнику мороз, вспомнив, как холодная сталь задевала её влажную… без разницы. — Есть кто-то другой? Такого вопроса она не ожидала и не понимает, с чего он вдруг вообще его задал. Очень трудно поверить, что ему есть до этого дело. — Нет, — честно отвечает Рейнира. — Кто-то без пяти минут женат, как Лейнор с Джоффри или Харвин с Алисентой, а кто-то просто трахается в своё удовольствие. — Что, после Криспина никого? — он поднимает бровь. — За такой красоткой, как ты, мужчины должны в очередь становиться. И что он этим хочет сказать? Он вкладывает в слова какой-то смысл или просто пудрит ей мозги? Какая ему вообще разница? И он серьёзно имеет наглость держаться так, словно всё нормально, хотя всё не нормально? Рейнира понимает, что могла бы сама начать эту беседу, но только не в самом начале поездки. Уж если разбивать машину, то в Париже. — Никого, — она пожимает плечами и подтягивает колени к груди. — Перепихоны разве что. А ты, дядя? Отец вроде упоминал и твою новую подружку в США. Три года Рейнира изнывала от тяги узнать, как он там — всё-таки радиомолчание между ними было чем-то новеньким, но в конце концов пришла к выводу, что если Деймон живёт своей жизнью и о её не переживает, то самой следует поступить так же. Крохотная доля информации исходила только от отца, который недолгое время недоумевал, но не стал лезть в эти дела, за что Рейнира очень признательна. — Правда, — говорит Деймон. — Но мы уже не вместе. Мисария. Родилась в Лондоне, но выросла в Нью-Йорке. Рейнира в ответ просто мычит, не зная, что ещё тут сказать. Она даже не знает, почему они это обсуждают, если на то пошло. — Ну, раз нет новых парней, — снова нарушает тишину он. — Что вообще нового? — И не всё равно тебе? — язвит она, уложив на колени подбородок. — Нет конечно. Рейнира испускает хриплый смешок: — Что-то не похоже… Учитывая, как много мы общались последние три года. Приехали. Первый удар по едва устоявшемуся миру. Она не уверена, что готова, и отчасти ругает себя за неосторожность, но в самом деле, как ещё было реагировать? Он себе сидит и в ус не дует, и ей что, тоже теперь на всё забить? Неужели она не заслужила ничего больше, чем преуменьшение и игнорирование своих мыслей? Внезапно они попадают в пробку. Рейнира видит впереди «мерседес» Харвина, а через зеркало заднего вида — «Порше» Отто. Когда машина на трассе замирает, Деймон пользуется возможностью встретить её пристальный взгляд. Это его треклятое выражение лица она никогда не могла разгадать. — Рейнира… — низким голосом начинает он. — Нет, — она качает головой. — Мы не будем говорить, — уже ведь решила, что до Парижа ничего от него слышать не желает. Деймон тяжело вздыхает и кивает. И они сидят молча, один барабанит пальцами по рулю, другой бездумно копается в телефоне. Через десять минут Деймон прочищает горло. Рейнира поворачивается и не упускает из виду то, как напряжены его плечи. — Я скучал по тебе, знаешь ли, — признаёт он. — Очень сильно. Сердце начинает биться стремительнее, а тело окутывает тепло. Она не должна такого чувствовать, так только кажется себе жалкой. Рейнира лишь отрывисто кивает и делает вид, что пейзаж за окном невероятно занимательный. — Хорошо. Движение расчищается, и они вновь мчатся по автостраде. «Это будут долгие шестнадцать часов (не считая перерывов)», — думает Рейнира.