__________
Деревня Конохагакуре брала своё название от лесов, которые обступали её со всех сторон, звуча на устах людей всего мира как «деревня, скрытая в Листве». Густая растительность смотрелась выигрышно на фоне, например, той же Ивагакуре за счёт успокающего лона природы. Шиноби Листа любили свою деревню и могли по-настоящему расслабиться в мирной, вялотекущей жизни селения после опасных испытаний, напряжения и всего букета ощущений, что обыкновенно переживали ниндзя при исполнении вне деревни. У молодой, достаточно известной в селении и вне селения куноичи Ривы тоже было своё излюбленное местечко, где она отдыхала. Оно находилось вдали от деревенской жизни. Раскинув руки на мягком покрывале молодой травы, эта девушка лежала с закрытыми глазами. И наслаждалась. Новый сезон грозился сменить позднюю весну. В голове, словно вязкое желе, перетекали мысли. Когда «размеренная» жизнь в качестве ниндзя Листа затягивалась на шее удушающей петлёй, хотелось просто утонуть в ароматной зелени и провалиться куда-нибудь. Рива никогда не считала себя духовно сильной. Она знала себя. Она знала себя в моменты слабости. Если честно, раз за разом Рива порывалась снять с себя эту маску всемогущей, непоколебимой, но ей не хватало сил. Она бы просто не выжила. Мир, в котором она росла, толкал её на это, и было трудно преодолеть сопротивление. Но иногда Рива называла все эти объяснения простой отговоркой, а себя — не более чем беглянкой. Грудь частенько болела. В ней поселилось противное чувство. Одиночество. Физически девушка не была одинока, окружённая людьми кипящей жизни Конохи, но всё чаще и чаще чувствовала себя таковой. Единственным утешением становилось разделение боли. Один мальчишка из клана Хьюга, Неджи, так же страдал. Риве претило в этом признаваться, но становилось легче, когда она наблюдала за его отчаянными тренировками. Она была не единственной в этом круге безысходности. Тихие шаги где-то вдалеке вытолкнули её из болотной топи размышлений. Секунды, мгновения — они приблизились. Разомкнув веки, девушка зажмурилась от яркого солнца. Рива перекатилась по земле, сминая под собой траву, и поднялась на ноги. Она сощурила глаза, и в паре шагов появилось знакомое бледное лицо. — Что ты здесь забыл? — Ты спрашиваешь? — хмыкнул Саске саркастично, надменно и совсем холодно. Так, словно бы он презирал её. — Не то чтобы принято оставлять короткую записку, что покидаешь деревню на длительный срок, и исчезать без объяснений, — прокомментировал Учиха поступок Ривы. Рива отступила назад, отводя глаза в сторону. Не то чтобы ей хотелось об этом говорить. Ещё было неприятно, что Саске появился в её тайном месте. Но Рива промолчала. — Что всё это значит? Ты изменилась. Я не понимаю твоих действий, — в голосе Саске звучала настойчивость, принуждающая девушку ответить на его вопрос. Он не любил ждать и любил получать ответы прямо здесь и сразу, словно маленький ребёнок. Рива помяла сухие губы, прежде чем разомкнуть: — Тебе не кажется всё это бессмысленным? Всё, что мы делали? — Учиха мог видеть её рыжую голову, опущенную к земле. — Что ты имеешь в виду? — Не притворяйся, — та сморщила нос. — Всё это… — Рива обвела взглядом покачивающиеся от ветра деревья. — Ничего не происходит. Постоянное ожидание… терзает. Заверения о грядущем, о необходимости готовиться каждое мгновение. Как кость в горле. Я так устала. А ты… просто живёшь, наслаждаешься новообретённой семьёй и здоровым братом. Лишь одна я откладываю, готовлюсь. Мне это невтерпёж. Я чувствую, что задыхаюсь, — её слова были подхвачены ветром, впервые явив себя дневному свету и став откровением для самой Ривы. Да. Она выбилась из сил, как высунувшая язык уставшая собака, бегущая нескончаемый марафон.***
1 мая 82 года Хи но Куни, город Исахайя на северо-западе страны В сердце страны Огня, среди шепота времени, раскинулся город контрастов — гобелен, сотканный из нитей традиций и современности. Здесь прошлое и настоящее сосуществуют в тонкой гармонии, и каждый слой раскрывает свою собственную историю. Когда над горизонтом появляется рассвет, окрашивая пейзаж мягким золотистым оттенком, город пробуждается ото сна. Узкие мощёные улочки петляют среди лабиринта зданий, их изношенные поверхности несут на себе тяжесть прошедших столетий. Воздух насыщен ароматом ладана и цветущей сакуры. В первой части города тени танцуют на фасадах скромных одноэтажных домов, деревянные балки которых выветрились с течением времени. Здесь ритм жизни течёт медленно, в соответствии с плавной сменой времён года. Фонари мягко мерцают в лучах раннего утра, отбрасывая тёплый свет на сонные улицы внизу. Но по мере того, как вы поднимаетесь по каменной лестнице, появляется второй уровень — мир роскоши и величия, скрытый за фасадами с замысловатой резьбой. Здесь высокие многоэтажные традиционные дома величественно возносятся к небу, их элегантные крыши устремляются ввысь в молчаливом почтении к ушедшей эпохе. Каждое здание представляет собой шедевр дизайна, украшенный искусной резьбой и изящными бумажными ширмами, которые превращают солнечный свет в калейдоскоп цветов. Вишнёвые деревья в цвету грациозно покачиваются на ветру, их нежные лепестки трепещут, как конфетти. С улиц, расположенных внизу, второй ярус кажется почти неземным — мерцающий вдали мираж, до которого невозможно дотянуться. И всё же тех, кто осмелится подняться по каменным лестницам и покорить головокружительную высоту, ждёт удивительный мир — царство, где время останавливается. Воздух был свежим и прохладным, неся с собой слабый аромат сосен и земли, когда два путника направлялись к известному некогда городу Исахайя. По ресницам девушки пробежали лучи солнца, когда она устремила пытливый взгляд к очереди из торговых повозок на нижнем ярусе города, выстроившихся муравьиным веретеном. На редких тележках можно было встретить округлые зелёные, белые эмблемы владельцев. Но, кроме гуляющих в тиши наёмных охранников у повозок, никого не было видно. Отели неподалёку, вероятно, пользовались большим спросом у торговцев. Вблизи стояло серое, ничем не примечательное двухэтажное здание с надписью «Контрольно-пропускной пункт», отмечавший вход в нижнюю часть города, где на страже стояли люди в серых кимоно, регулирующие въезд в Исахайю. — Ты бывала здесь раньше, охранница? — весёлый голос по правое ухо потревожил тишину раннего утра. — Однажды, — неохотно проговорила она. — Ты молчалива. Хотя мне это даже нравится, — с самодовольной улыбкой сказал раздражающий девушку юнец. — Давайте воздержимся от бессмысленных диалогов. — Ха-ха, — рассмеялся он заливисто, — как странно, ведь часто меня за них хвалят, — отвечал этот избалованный, извращённый нахал, уловки которого Рива встречала с напускным равнодушным лицом. Благодаря толстому кошельку спутника куноичи был снят номер в дорогом отеле. Как только Рива переступила порог, её окутал аромат сандалового дерева. Размеренные шаги по татами смешались с тишиной, застывшей в тускло освещённых коридорах. Интерьер представлял собой компактную гостиную сдержанной элегантности с раздвижными дверями-сёдзи и полированными деревянными полами, придающими помещению атмосферу неподвластной времени изысканности. У стойки регистрации вежливый служащий поприветствовал Юго, видного, высокого молодого человека в кимоно, и стоящую рядом с ним Риву поклоном, пропитанным грацией и обходительностью. Он провёл Юго через весь процесс бронирования номера и с улыбкой попросил подождать одно мгновение. Синяя спина молодого человека с простым именем Шинья скрылась за раздвижной дверью позади ресепшена, а спустя пару секунд за ним уже следовал ещё один служащий, подросток. Следуя за служителем по узкому коридору, Рива слышала тихое эхо шагов по полированным половицам, пока её и Юго вели в отведённое им обоим помещение. Шустрый мальчик-подросток Дай вежливо раздвинул двери назначенной комнаты. Она представляла собой святилище безмятежности, с расположенными рядом двумя традиционными футонами, расстеленным поверх циновок татами и единственной электрической лампой, освещавшей пространство мягким золотистым светом. В правом дальнем углу стояла высокая фарфоровая ваза с тёмно-розовыми орхидеями. Юго прошёл дальше в комнату, а Рива осталась стоять у двери. Избалованный богатством отца парень завалился на футон с дороги и пару минут разминал шею. Наконец, его озорные глаза нашли Риву: — Эй, Рива-сан, хочешь ко мне присоединиться? — Я ваш телохранитель, Юго-сан. Прошу вас соблюдать сугубо деловые отношения, — отрезала куноичи, смерив его равнодушным взглядом. Савабе Юго на это легко пожал плечами и сдался. — Но мне интересно, почему такая девушка, как ты, занимается убийствами, — обыденным тоном поднял острую и провокативную тему Савабе, словно пару секунд назад вовсе не заигрывал со своей телохранительницей. В его расслабленной позе читалась леность, но глаза были сосредоточены. — Я исполнитель. Я выполняю отданные мне приказы, и, если того требует миссия, это будет убийство. Рива, конечно, не откровенничала. Она была не столь глупа, чтобы говорить по душам с субъектом своей миссии. Через время к ним постучались — молодая служащая гостиницы принесла завтрак. За трапезой и отдыхом после пути пролетело несколько часов. Время приближалось к вечеру, когда Юго известил Риву об их следующем месте назначения: — Охранница, ты посещала когда-нибудь дом терпимости? Куноичи выдержала нейтральное выражение лица, ответив ровно: «Нет». Юго знал, о чём говорит, и знал, что Рива была в курсе контекста. В прошлом город Исахайя находился под протекцией замка Нири, но в нынешнее время свои функции он не выполнял — замок стоял лишь как декорация, не более чем развлечение для туристов. Помимо цепляющей глаз архитектуры и достопримечательностей, Исахайя был известен как город, в котором под контролем правительства находился «район удач». Проще говоря, в городе была легализована проституция. Юго и Рива шли по тёмным улочкам вдали от ярко освещённой, широкой главной дороги. По площади Исахайя превосходил Конохагакуре, и наряду с ослепляющими вывесками ларьков и казино существовал район в восточной части города, построенный из двухэтажных домов, под крышами которых висели расписные бело-синие фонари. Стены первого этажа пары заведений заменяли тонкие красные металлические балки, а дверями вместо них служили проходы, скрытые норэн, на которых белым по алому вились узоры. Примечательно, что, помимо борделей, в «районе удач» располагались бары с хостес — улыбчивыми молодыми парнями, что подавали гостям различные напитки и развлекали разговором. При хорошей оплате и желании гостя разговор мог продолжиться в уединённых задних комнатах. В «район удач» приходил разный контингент — мужчины и женщины, молодые, старые. Женщин по улицам здесь ходило больше, чем можно ожидать, и большую их часть составляли девушки с вагаса над головой, чей целью выступала реклама заведения. Рива следовала прямо за Юго и иногда упиралась взглядом в облачённую коричневым кимоно спину парня. Младший сын Савабе обладал крепким для гражданского телосложением, ростом несколько превосходя Риву. Неудивительно, что такой гость в «районе удач» привлекал кокетливые взгляды со стороны выхода из разного рода заведений, хотя никто не осмеливался к нему подойти. «Охранница» охарактеризовала своего подопечного как точное соответствие развязного поведения внешнему виду вкупе с плейбойской причёской и походкой. Он вёл себя как завсегдатай подобных мест. Юго и Рива шли по людным улочкам, и в воздухе витал слабый запах лаванды и жасмина. Юго резко свернул вправо, когда его привлекла небольшая толпа у одного из заведений с полностью распахнутыми дверями, открывающими вид на просторную гостиную. Переступив порог, посетители попали бы в святилище изящества. Пол, устланный татами, украшенный тщательно подобранным декором — единственным цветком в изящной вазе, каллиграфическим свитком, украшающим стену, — переливается под тёплым мерцающим светом фонарей и скрывается за тенями обитых белым диванов. Аромат благовоний медленно покидает помещение вместе с открытием людной улице и сменяется тревожащим нос растительным запахом. В центре комнаты сидит фигура. Мастер чайной церемонии, «чаджин», готовит посуду — изящно изогнутую чашу для чая, бамбуковый венчик, тонкую шёлковую салфетку — каждую из них отбирая с особой тщательностью. Молодой человек, чаджин, облачён в ансамбль, который начинается со светло-серого кимоно из роскошного шёлка, цвет которого подчёркивает желание мастера церемонии придерживаться официальности и сдержанности. Оно слегка облегает фигуру, а струящиеся рукава и изящные линии выделяют каждое их движение. Поверх кимоно лежит украшенное тонкой вышивкой хаори, приоткрывающее богатство слоёв под ним. Мужскую талию подпоясывает широкий оби, а вокруг него завязан узкий шнур оби-дзимэ, слабо мерцающий при попадании света. Низа комплекта чаджина не было видно из-за высокого стола, но Рива обладала уверенностью, что вслед за официозом образ завершён дзори. Рива и Юго присоединились к толпе, когда сложная хореография приготовления чая уже началась. Изящным жестом чаджин отмерил порошкообразный чай — его ярко-зелёный оттенок рассказывал многое о чистоте листьев, из которых был сделан. Нежным движением чаджин налил горячую воду в чашу для чая и точными движениями взбил смесь до образования густой пены — по природе своей символа гармонии, сочетающего элементы земли, воды, огня и воздуха. Чаджин скромно оглянул собравшихся вокруг него людей, сидящих за столом, не поднимая взгляда на толпу, и преподнёс каждому гостю у стола пенистый матча. Насыщенный запах с новой силой донёсся до носа Ривы. — Интересно, — сказал Юго, стоящий по левую руку Ривы, — я бы хотел попробовать. Он прошёл вперёд, проталкиваясь сквозь толпу. Рива молча следовала за ним, когда подошла вплотную к развернувшейся церемонии. Два гостя, отпившие матчу, уже покинули свои места, и Юго бесцеремонно юркнул на место лысеющего мужчины. Он глупо улыбнулся, словно хвалил себя за сотворённое дело, и призывно кивнул Риве сесть рядом, но свободное место в то же мгновение заняли. Рива в конце концов осталась стоять сбоку, несмотря на другие спустя время освободившиеся места, и внимательно наблюдала за повторением процесса. Шибуя следила за движениями чаджина, но так и не нашла в них ничего подозрительного. — Часто здесь проходят чайные церемонии? — различила девушка заинтересованное среди гама в толпе. — Да кто знает. Но народу мало — видать, необычное дело. — В «Хрустальном павильоне» сегодня дебютирует новый член, вот они и устроили показательное выступление, — отозвался высокий женский голос. — Видите мальчика, что стоит позади господина Хироши и наблюдает за его действиями? Учится. А господин Хироши ведёт церемонию неспроста, с его манерами и образованием только он бы и подошёл. Рива бросила взгляд на «господина Хироши» — судя по всему, элитный эскорт данного павильона. Смотря на его ухоженные руки с чистыми круглыми ногтями, правильность черт лица и прямую осанку, Рива не оставляла сомнений в своем суждении. Движения чаджина были отточенными, руки не дрожали, но куноичи отмечала перенапряжение в спине. Куноичи перевела взгляд на мальчика, стоящего рядом с чаджином. Возрастом не больше тринадцати, щуплый по телосложению, с яркими зелёными глазами и восторженным языком тела. Рива прикрыла глаза, ощутив тяжесть в груди. Она не хотела касаться этой стороны человеческой жизни. Печаль, жалость, злость проникали в сознание Ривы вместе с пробирающимся в ноздри терпким растительным запахом чая. Куноичи ощутила отвращение чудовищной силы настолько, что, раскрыв глаза, порывалась вытащить спрятанный в кимоно вакидзаси, лишь бы избавить себя от фальшиво элегантного вида украшений, настенного свитка и правильно подобранных цветов. Они создавали ложную атмосферу чистоты и красоты. Девушка, конечно, сдержалась, но её эмоциональность свидетельствовала о её нестабильном состоянии духа. После того, как Савабе покинул «Хрустальный павильон», Рива то следовала за молодым господином, что прогуливался по оживлённым улицам «района удачи», то шла плечом к плечу, её всегда окружал живой калейдоскоп красок, звуков и запахов. Воздух был насыщен ароматами еды уличных торговцев и цветочной пыльцы, смешивающейся с благовониями из близлежащих заведений. Фонари мягко покачивались на ночном ветру, отбрасывая неяркий свет на узкие улочки, обрамлённые зданиями более традиционной по сравнению с центром Исахайи архитектуры. Савабе Юго успел побывать в нескольких барах и прилично выпить. Сами по себе напитки не были столь крепки, однако их сочетание и изменяющаяся кривая содержания спирта заставила уши Юго, шедшего впереди лёгкой походкой, стать такими же красными, как отваренные свиные. — Может, настало время заглянуть в дом терпимости? — сказал Юго сам себе. Он направился ко входу с разлетающимися норэн и деревянной вывеской «Дом Лотоса», где его встретила невысокая девушка в розовом кимоно с цветами и приятной улыбкой на губах. Она повела Савабе внутрь, и Рива последовала за ними, но что-то заставило её остановиться на полушаге. Слабый шум, разносившийся где-то вдалеке. Куноичи доверяла своим инстинктам. И они заставили насторожиться. Временно скрывшись от чужих глаз в проёме между зданий, быстрой печатью Шибуя создала два идентичных себе клона, которые мгновенно испарились с приказом. Действия заняли не более минуты, после которых Рива вернулась на дорогу и быстро вошла в «Дом Лотоса». Резкий аромат благовоний ударил в нос. Куноичи мгновенно изучила небольшое помещение — размякший Савабе сидел в кресле, пока ему мяла плечи девушка, не похожая на сопровождающую у входа. Из-за ограничивающего движения кимоно Рива медленно подошла ближе к парню и села около работниц данного дома. В момент, когда массаж прекратился, Рива приблизилась и склонилась над ухом Юго. Один из клонов, следовавший к тихим крикам, сообщил тревожную новость: — В квартале произошло убийство. Хироши из «Хрустального павильона» зарезан. Юго замедленно повернулся, и улыбка сползла с его губ. — Полицейские? — он схватил Риву за руку, не давая отстраниться. Куноичи утвердительно кивнула и направилась к выходу, когда хватка на её руке исчезла. За спиной звучали разочарованные соблазнительные голоса, вопрошающие, куда направился «господин Казуя», по которым становилось ясно, что Юго идёт за ней. Выражение лица Савабе потемнело от беспокойства, поскольку он хорошо понимал последствия убийства в «районе удачи»: повышенная безопасность, усиленное присутствие полиции и надвигающаяся угроза быть обнаруженным. — Нам нужно выбираться отсюда, — пробормотал Юго. В его голосе слышалась настойчивость. — Если полиция начнёт сновать по округе, она наверняка будет проверять документы прохожих. Нельзя, чтобы я числился как посетитель «района удач» Исахайи. Рива кивнула в знак согласия, её мысли лихорадочно метались, пока они пробирались по лабиринту переулков в поисках пути к отступлению. Но, несмотря на потраченное время, из-за отсутствия карты квартала и невозможности взглянуть на местность с высоты крыш они оказались в тупике, окружённые высокими стенами. За поисками выхода прошло около пятнадцати минут, за которые Юго устал. Кругом было тихо и темно, потому что на фасаде не были развешены фонари, а лунный свет не мог проникнуть сквозь стены близко стоящих домов. Примерно в то время Юго выпрямился и всё, что успел увидеть, — Риву в боевой стойке, что метнула кунай куда-то в темноту, а затем услышал еле судорожный вздох. Фигура в плаще вышла к лунному свету, тогда как Юго видел лишь силуэт с капюшоном. Было ясно одно — они пересеклись здесь не просто так. — Ты знаешь, где выход из квартала? — спросил Савабе, выпрямляясь. — Мы желаем выйти отсюда и не причиним тебе вреда. Судя по кивку, фигура согласилась. Она молча поманила их рукой за собой, и Юго вместе с Ривой поспешили по узким сырым переулкам. Всё это время они петляли, но с каждой минутой звук города всё отдалялся. Наконец, Юго оказался лицом к лицу с кромкой леса. За городом. Не в Исахайе. Молодая влажная трава скрипела под ногами, а кругом заметно посветлело из-за исчезновения преград в виде стен. Парень только сейчас обратил внимание, что фигура была его роста и крепко удерживала немного порванный капюшон на голове. Неожиданный путник запоздало обернулся, и Юго застыл в сомнении. Точь-в-точь. — Чайная церемония? — вылетело у него изо рта. Перед ним стояла более загорелая и коротковолосая, но версия «господина Хироши», некогда разлившего ему на редкость хороший матча. Мёртвого господина Хироши. К его опасению, после фразы Юго незнакомец в плаще быстро потянулся к своему карману, Савабе опасливо дёрнулся назад. Но Рива молниеносно опередила лже-Хироши. Она приставила лезвие отполированного меча к горлу противника. — Не двигайся, — сказала охранница из-за спины. Юго продолжал удивляться происходящему, когда незнакомец свалился без чувств между охранницей и ним, безжизненно упав на землю. Рива быстро села, Юго смотрел, как хмурятся её брови, когда та профессиональным движением раскрыла рот лже-Хироши и осмотрела его пальцами. На высунутой руке он увидел немного крови, блестящей под луной серо-черным. — Мёртв? — голос Юго надломился. Куноичи, совсем юная и почти его возраста, спокойно покачала головой. — Жив. Язык в порядке, щёки изнутри искусаны, отсюда кровь. Оглядываясь назад, Савабе Юго точно не мог подумать, что безобидный поход в «район удач» обернётся выходом из Исахайи и бесчувственным телом у ног. Он плохо соображал в неожиданных ситуациях.