Темный Лорд драконьего Домена

      Мои пальцы продолжали сжимать ледяную руку, пока мужчина в каменной ловушке мучительно медленно приходил в себя, с такой натугой, будто его разум и тело были вынуждены рвать стальные цепи. Энергия лилась потоком, у меня уже кружилась голова, и я вынужденно потянулась к дворцовому источнику. Моего резерва на эту тушу никак не хватало.       Что ж, ничего удивительного. Никто и никогда не задумывается о самих героях, прописывая им перипетии судьбы или оставляя временные лакуны там, где события «не важны для сюжета». Герой может как получить полную свободу действий, так и стать жертвой подобного «стазиса». Ведь этот зал на самом деле всего лишь арена игрового босса. А босс обязан ждать, когда до него доберется герой, и ничего не делать до пересечения «красной линии»…       Пружина воспоминаний, вновь раскручиваясь, причиняла ему боль, но заставляла оживать. В его памяти проносилась резня, устроенная в этих стенах взбесившимися разиелимами. Они яростно, с неотвратимым упорством потерявших всякий страх смертников пытались отбить своего Главу, но их валили и добивали сообща. Кровь реками лилась по каменным плитам и стенам Святилища, которое Император покинул, ни во что не вмешиваясь. В Цитадель Клана наверняка улетел тревожный сигнал беды…       Никто не видел потом, как в далеком личном убежище кровавого властителя мелкими осколками разлетались зеркала и взрывались каменным крошевом арки, перила, лестницы, стены. Как волна разрушений сминала все, что попадало под руку, как сгорал в агонии рассудок, пока металась по миру черная нетопырья стая. Когда он вновь осознал себя возле каких-то увитых плющом руин, разум его был уже спокоен, как ледяная гладь, и он явился на место казни, не дрогнув.              Лил дождь. Серые пыльные камни древнего города-храма стали почти черными, и внятнее проступили грубые спиральные узоры, покрывавшие стены пустых зданий. Город на острове посреди озера умолк так давно, что и сам Каин не имел понятия, какова была здешняя жизнь. Все, что осталось от предков потомкам — это нерушимые камни монументальных построек и купели со смертельно опасной для вампиров водой.       И само озеро, падение в глубины которого означало окончательную и бесповоротную смерть. Здесь казнили отступников, предателей и тех, кто был слишком слаб, чтобы выдержать груз Темного Дара.       Каин замер на самом краю скалы, длинным языком вдававшейся в бурлящую водоворотом серую и ледяную даже на вид воду. По озерным берегам не зеленело ни деревца, ни чахлого кустика, лишь дыбились покрытые изморозью скалы да дул пронзительный ветер. Присев на колено, он вглядывался в непрозрачную воду, словно силился найти там что-то, и подавлял внезапное желание поплотнее закутаться в плащ. По спине до озноба тянуло стылым, голодным холодом. А ведь ему, давно и прочно немертвому, обычно плевать, что на жару, что на холод!       Он встал и отошел прочь, не глянув ни на замерших поодаль Паладинов, ни на жертву, обвисшую в их руках.       — Сбросить, — последовал короткий сухой приказ. К водовороту он стоял спиной.       И не дрогнул ни единым мускулом, когда предсмертный крик разорвал шум воды.       Дальнейшее память сохранила туманно. Долгие, безуспешные попытки отогреться у огня, отгородившись ото всех. Гражданская война, развязанная разиелимами, в которую оказались втянуты и вассальные люди с каждой из сторон. Кровопролитная и бешеная, страшная война на истребление. Алые вознамерились уничтожить всех. И устроили резню с такой жестокостью, которой от них не ждали. Каин вынужден был вмешаться с ответной жестокостью и стереть Клан с лица Носгота единым махом, лично являясь против их войск. В одиночку, только с Похитителем Душ. Меч выл и бесновался, над телами погибающих разиелимов вздымался кровавый ураган, поглощая и перемалывая еще живых, но разум владыки был спокоен, словно лед сковал его мысли и чувства навечно. Образ Великого Зла окончательно закрепился за Императором. А тот Каин, которого когда-то знали Братья, упокоился под коркой льда… Впереди осталась только Необходимость.              Рука под моими пальцами, наконец, дрогнула, а грудь всколыхнул вздох — сиплый в иссохшем горле и застоявшихся легких. Тишину разбил первый удар сердца, а ощущение вязкого, залившего с головой болота начало отступать. Запавшие глаза под почерневшими веками, наконец, открылись и уставились на меня, вспыхнув багрянцем в глубине зрачков.       Меня пробрало до костей под взглядом желтых, вечно холодных и равнодушно-высокомерных глаз, протряхнуло мгновенно окатившей волной страха, а в следующую секунду вышвырнуло из аватара в собственное тело. Но он меня не отпустил, нет! Мне казалось, что черные когти холодом сомкнулись прямо на душе, вытягивая, чтобы безопасно изучить поближе наглую особу, посмевшую безбоязненно сунуться в его святая святых. Меня тащило прочь из тела сквозь все разделяющее нас пространство и время. Еще один рывок, и душа на самом деле окажется в его когтях, в плену нестабильного, едва живого мира. В глазах темнело, волнами накатывал животный ужас, а сердце колотилось где-то в горле. Я ничего не видела, кроме его неотступного тяжелого взгляда, а он… выворачивал наизнанку мой разум, бесцеремонно и нагло.       Еще толика натяжения…       «Кто ты? Что тебе нужно от меня?!»       «Каин! Отпусти! Ты меня убьешь!»       «И что?»       Вопрос, о который всегда разбиваются любые аргументы. В самом деле, что ему до меня?       «Ты навсегда застрянешь в этом умирающем мире, а я могу помочь тебе выйти и на самом деле выбраться из оборотов Колеса Судьбы!»       Когти разжались, меня попустило.       «Как?»       «Забрать тебя оттуда…» — выдохнула я. Но не решилась потянуться в темноту Святилища снова. Меня трясло. Каин же… он отступил. Затаился в тенях, будто его нет, но тоненькой ниточки связи не разорвал.       Еще бы он лишил себя шанса достать до чего-то нового, непонятного и внезапного! Я рывком села на кровати в своей личной спальне, помотала головой и потерла виски, стряхивая наваждение. Встала, накинула халат и вышла на балкон, надеясь, что ночной ветер, напоенный ароматами субтропического лета, прояснит разум.       Все еще казалось, что нежить таится за спиной в тенях и следит, не отпуская поводок. Мечта оказалась откровенно стремной, если не сказать… жуткой. Сейчас медленно просыпалось понимание той личности, которой я уже пообещала жизнь и свободу.       Страшной личности, выкованной миром и его историей. Эта личность руководствуется лишь двумя понятиями: Выгодой и Необходимостью. Он не знает отродясь, что такое любовь. У него очень специфическое милосердие. Он давно забыл, что такое сострадание, сочувствие, привязанность. Его единственная привязанность сейчас скитается где-то в мире мертвых. Это жестокий, прагматичный убийца. Если он и согласится на мои условия, то только к полной своей личной выгоде. Не более, но и не менее.       О любых нежных чувствах я могу забыть в принципе. Если только… не научу его.       Но как?       В душе, подогреваемое пережитым страхом, начало зреть сомнение в правильности выбора и поступка. Дни шли, а невидимый поводок все так же оставался натянут, словно Каин намотал его на кулак и терпеливо, с властным интересом дожидался, когда я притянусь обратно.       А мне было страшно все яснее сознавать, что если я отступлюсь, решу отменить начатое, я получу врага. Мстительную тварь, которая запомнит предательство. И даже если погибнет в своей клетке, вполне может вернуться с местью жизни спустя… Мир распадется, но Мультиверсум примет и переродит сильную душу. Но ведь что-то же привлекло меня в черной звезде его души? А в том, что она черна, как безлунная ночь, я не сомневалась.       Что ж… вызвав к жизни монстра, его придется любить. Таким, как есть.              Он медленно, с трудом встал с трона, в первый миг пошатнувшись на ватных ногах. Голод, слабость и стылость сковывали тело, но разум сделался до безобразия ясен. Голод выгрызал дыру в желудке, сворачивал внутренности узлом, сердце тяжело разгоняло вязкую кровь по жилам, и вслед за этим валами накатывали ощущения, заставлявшие трескаться корку многовекового онемения. Он поднес руку к лицу и уставился на нее — тяжелая грубая кисть с тремя когтистыми пальцами казалась чужой и странной. Смутно вспоминалось, как корежили и плавили плоть последние мутации, не принесшие зримой пользы, лишь сделавшие его слишком массивным и неповоротливым для вампира. Грубая зеленая шкура почти лишила чувствительности, пальцы не годились для мелкой и тонкой работы, а на плечи словно навалился лишний вес.       Охотиться, невзирая на голод, не хотелось совершенно. Да и сама охота давно утратила вкус и прелесть. Хотя, возвращавшаяся обрывками память подсказывала, что когда-то он ценил азарт охоты на сильную дичь…       Девчонка, нагло вторгшаяся в его сон, все еще никуда не пропала. Он чуял приток энергии от нее, не оборвавшийся даже после того, как его рывок напугал вторженку до полусмерти.       Чего она хочет, эта вспугнутая дичь?       На каком основании решила, что имеет право что-то ему обещать?       Страх будоражил. Будил инстинкты. Заставлял принюхиваться. Тянуться по оставленному следу, который и впрямь вел куда-то вовне. Не за океан. Не на зыбкую границу известных земель. Вовне. Если бы только он мог сделать хоть шаг по этому следу!..       Тьма заклубилась по стенам, неся внезапную угрозу. Еще более густая и непроницаемая, чем та, что веками копилась в Святилище, живая, дышащая и опасная.       — Причинишь ей вред, и я сожру твою душу! — зло зашипело со всех сторон.       А потом что-то огромное и крылатое, соткавшись из мрака, сбило его с ног. Он не успел ни увернуться, ни ударить в ответ. Вал телекинеза вжал в камни, передавливая даже глотку, не давая ни дернуться, ни отвести взгляд. Дымная черная лапа упала на грудь без скрежета когтей по металлу брони, сверху нависла длинная оскаленная в плавящей пространство ярости морда. В глаза впился золотой змеиный взгляд.       У этого существа почти не было плоти. Так же, как и у девчонки. Так же, как и от девчонки, от него не пахло кровью.       Но сопротивляться ему не было никаких сил. Разве что скалиться и хрипеть от злобы и унижения, не признаваясь себе в страхе.       Даже призрачный, чужак был сильнее.       — Так вот ты каков на самом деле… Каин, — дымные жгуты усов скользнули по лицу и тут же отдернулись.       — Кто ты?       — Тот, с чьего дозволения ты вообще существуешь и до сих пор еще жив.       Тень нависала и давила, ее крылья растекались мраком по всему залу, и не возникало ни малейшей доли сомнения, что чужак может одним легким движением вырвать душу из тела так, что не будет потом никакого воскрешения. А что будет?..       Он всегда был бессердечной сволочью, но никогда — идиотом. И он примирительно затих, как затихает брюхом кверху под лапой вожака стаи младший волк, демонстрируя покорность. Еще не хватало стелиться и вилять хвостом, но он мгновенно сам уверился в собственном миролюбии и излучал желание договориться всем существом. Жить хотелось, а страх, давно забытое чувство, заливал позвоночник жидким льдом.       Но чужак не верил и тиски своей магии не разжимал.       — Зачем? Почему? — тихо спросил вампир, выигрывая секунды внимания и собственной жизни.       — Она очень хочет, чтобы ты жил, и я не вижу причин ей отказать.       Куда только девался вязкий дурман! Разум работал четко и ясно, быстро оценивая выгоды и риски, мгновенно находя странности.       — Я и так живу. К чему мне чье-то желание? Поясни.       — Изволь. Ты герой детской игры, и твоя жизнь от первого мига до последнего — результат веры в тебя миллионов игроков. Результат их восхищения тобой или негодования.       В мозг посыпались яркие, словно нарисованные образы знакомых воспоминаний. Они отличались по виду, но совпадали по смыслу до последней фразы и не оставляли места сомнениям и тупым вопросам.       — Я позволю тебе жить, — низкий бархатный голос втекал в уши, не позволяя ни на секунду отвести взгляд от завораживающих вертикальных зрачков. Они то расширялись, становясь почти круглыми, то стягивались в ниточку. — Более того, позволю выйти из игрового мира — при одном условии.       — Каком?       — Ты станешь для нее той опорой и поддержкой, которую она в тебе ищет. Нет — не обессудь. Твой мир развеется в финале вместе с тобой. Думай, Каин. Принимай решение.       И тень исчезла вместе с давящей тяжестью, оставив Императору выбор, которого не было.       _______________