Перезапись

      Резкая боль в затылке расползается по телу, охватывает кольцом голову. Акира тяжело выдыхает, приоткрывает глаза. Всё мутное, зрение будто замылилось напрочь. Вдох-выдох. Воздух с шумом проходит через приоткрытые губы, свистом разносится по пустой комнате. Несколько секунд — зрение возвращается в норму. Постепенно прорывается чёткость. А вместе с ней тело сковывает липкий страх, прорывающийся из прошлого.       Акира стискивает зубы, сквозь боль поворачивает голову, пытаясь найти ту самую тёмную шевелюру. Но ничего не видит через мутную пелену перед глазами. Сердце стучит слишком громко, будто отбивает удары в глотке. Хочется облизать пересохшие губы.       В поле зрения появляется потёртая фляга. Акира вздрагивает, отодвигается. Только через несколько секунд может разглядеть знакомое лицо. Немного осунувшееся, серое, абсолютно отстранённое, но такое привычное. С сердца тут же что-то падает. Акира тянется к Шики, в последнее мгновение прогоняет желание сжать руки, хватается за флягу.       Вода смягчает пересохшее горло, возвращает возможность говорить. Акира оглядывается, ищет хирургическую лампу. И всё же замечает ухмылку на бескровном лице Нано, застывшую навечно. От неё по спине ползёт дрожь. Он всё ещё мнит себя победителем, несмотря на смерть. Подступает тошнота. Не стоило так опрометчиво пить, не посмотрев по сторонам.       Акиру подхватывают за локоть, тянут вверх. Колени предательски подкашиваются, приходится намертво вцепиться в чужую руку. Глаза щиплет, то ли это отголоски боли, то ли что-то другое. Да и плевать уже! Будто до такой мелочи есть дело!       — Ты… как? — хрипло спрашивает Акира.       — Пойдём отсюда.       Шики бросает на него один короткий взгляд, но такой мрачный, что холодеет в груди. Становится понятно, что это далеко не конец. Акира кусает губы, в попытках подобрать слова, но в больную голову ничего не лезет. Он настолько сосредоточен на бесцветном лице рядом, что едва контролирует конечности. То и дело спотыкается.       Шики щёлкает языком, но продолжает вести его дальше, почти что закидывая безвольно болтающуюся руку себе на плечо. Щёки обдаёт жаром. Через плотную ткань отлично чувствуются подтянутые мышцы. Акира едва собирает мысли в кучу, уже открывает рот, чтобы спросить, но Шики останавливается, отпускает.       Тело кулём падает на землю. Над головой глубокое синее небо. Солнце приятно греет щёки, подумать только: они на улице, далеко от тошнотворного запаха и зрелища. Вокруг только мягко подступающая осенняя морозь. Акира хватает воздух губами, быстро переводит взгляд на Шики.       Тот уныло смотрит в небо. Что творится у него в голове? Больно даже просто смотреть со стороны. Но и слова не находятся. Акира не представляет, что тут можно сказать. Он даже не знает, насколько всё плохо. На что обратить внимание. От бессилия опускает голову, разглядывая свои штаны.       — Возвращаемся на базу? — спрашивает Шики.       Его голос звучит точно так же. Словно ничего не поменялось, словно они всё ещё проходят чёртово задание с чертежами. И от осознания этого становится совсем паршиво. Со стороны он такой же, как и всегда. И если бы не то время, которое пришлось провести вместе, Акира и не заметил бы едва уловимой разницы в глазах. Конечно, для других он всегда выглядит идеально, просто не позволяет настолько близко подойти, чтобы заметить изменения.       — Я… — слова застревают в глотке, Акира поспешно делает большой глоток из чужой фляги. — Да, давай, но ты… всё нормально?       Шики закатывает глаза, словно слышит самую тупую глупость в мире, несдержанно отмахивается и отвечает нарочито спокойно:       — Норм.       Акира щурится, приглядывается, и всё же улавливает ту тонкую разницу. Наглая ложь. Кусает внутреннюю сторону щеки, и мягко продолжает, не в силах сдержать слова за зубами:       — Нет, правда. Быть человеком не плохо. И хуже от человечности ты не становишься.       Шики молчит, долго и внимательно смотрит в глаза. Кажется, что ещё мгновение, и в лицо выпалят обыденное: иди на хуй. Но нет. Молчание кажется неловким. Акира уже жалеет, что позволил себе высказать мнение.       — Акира, — внезапно доносится до слуха. — Тебе никогда не приходило в голову, что я могу быть плохим человеком? И то, что ты настойчиво крутишься возле меня, не пойдёт тебе на пользу?       — Может быть, но ты точно не бесчувственный. И мне комфортно…       Слова даются тяжело. Едва закрывается рот, Акиру охватывает беспокойство. Беспокойство, что он выбрал не те формулировки, не лучший момент, и вообще всё звучит крайне странно. Его могут не так понять. Но Шики не уточняет и никак не реагирует, молча смотрит в небо. От этого становится ещё напряжённее.       Хочется провалиться сквозь землю. Чёрт, Акира ещё никогда не чувствовал себя настолько неловко из-за собственных слов. С чего вдруг такое внимание к сказанному? Может, и не стоило вообще ничего говорить… Он цепляется пальцами в куртку, неловко перебирает ткань. С какого момента стало не всё равно на то, что будут думать другие о его словах? Это… напряжно.       — Пойдём.       Шики поднимается, бросает короткий взгляд на здание и делает несколько шагов вперёд. Акира с трудом следует за ним. Ноги подкашиваются. Каждый шаг даётся огромным усилием. Ноющая боль ползёт по мышцам аж до задницы.       — Мы так до утра идти будем, — замечает Шики.       Акира уже хочет огрызнуться, как чувствует тёплые руки, подхватывающие его. Всего мгновение — Шики удобнее перехватывает под коленом и быстро шагает в сторону аэродрома. Несколько секунд — до мозга с запозданием доходит, что вообще случилось.       — Эй, что ты… — Акира цепляется за плечи.       — Не нравится — ползи сам. Я ждать не буду.       — Я тяжёлый.       Шики только едва ощутимо пожимает плечами. Похоже, ему всё равно. Чего не сказать об Акире. Он чувствует, как подрагивают собственные пальцы, и стучит сердце. Как перехватывает дыхание, путаются мысли. Неловко. С чего вдруг? Щеки обдаёт жаром.       — У меня только рабочая винтовка килограмм под двадцать, — равнодушно отвечает Шики.       Акиру гложет неловкость всего, что происходит, и значение слов доходит с небольшим запозданием. Он широко распахивает глаза, мысленно перебирая все возможные варианты. Это где такие тяжёлые вообще? Чем он, чёрт возьми, занимается?       — Обычно я работаю по материальным средствам, — словно заметив замешательство, объясняет Шики.       — Материальным… — Акире это ни о чём не говорит. Он настороженно перебирает в памяти классификацию, пытаясь выудить хоть что-то полезное. — По технике, что ли?       — Ага.       Вот оно что. Акира и раньше отмечал странные привычки и предпочтения в ношении оружия и установке винтовок. Это многое объясняет. Конечно, привыкнув к крупнокалиберным, мышечная память иногда подставляла, выдавая его с головой.       Что ещё сказать, Акира не знает, потому послушно затыкается, позволяя нести себя дальше. Ну, если ему так хочется, пусть тащит. Жарко. От ощущения сильных рук на теле становится жарко и немного душно. Тяжело дышать. Сердце стучит где-то в ушах. Хочется отвести взгляд, спрятаться от ситуации, но равномерное дыхание так близко, что не забыть о нём ни на мгновение.       Акира слышит чужое ускоренное сердцебиение. На мгновение ловит чужой взгляд, но Шики тут же отводит глаза, смотрит вперёд. Ничто не выдаёт его чувств. Словно он делает всё чисто механически, не капли не обдумывая происходящее. Но Акира отчётливо слышит совершенно неспокойно колотящееся сердце. Хватает воздух губами и тоже смотрит вперёд. Нечего забивать голову всякой фигнёй.       До аэродрома доходят на удивление быстро. И даже самолёт, как на заказ, стоит на погрузке. Прямо неожиданное везение, но Акира не может об этом думать. Мысли так далеко от происходящего. У Шики, видимо, тоже. Возвращаются на базу в полном молчании под удивлённые взгляды Гвена, сверяющегося с отпускными карточками. Они могли ещё на два дня исчезнуть из списков, но Акире уже всё равно. Настолько встреча оказалась выматывающей, что не хочется больше ничего.       Есть желание только фокусироваться на странных, будто не своих, но в то же время таких знакомых воспоминаниях. Всё, что он видел, остаётся пыльным следом в душе. Реальность будто разбивается на части. Насколько первая встреча с Шики была первой? Может ли быть такое, что они действительно встречались раньше? Ответ не находится.       В привычный и поднадоевший ангар вваливается командир в сопровождении Гвена. Шики реагирует на него на удивление спокойно. Такое чувство, что все решили закрыть глаза на ту выходку. Перед носом оказывается внушительная папка с деталями задания, вызывающая живой интерес.       — У тебя будут предложения? — спрашивает командир, слегка наклоняя голову.       Шики кивает, но некоторое время молчит, продолжая перебирать бумаги. Акира косится на ровные ряды текста и схем, но не особо понимает, что те значат: слишком оно странное, не такое, как обычно. Наконец-то слышится ответ:       — Прошу разрешения вступить в задание после рассвета или заката.       — А, да. Наслышан, что это твоё постоянное условие. Мы начнём саму операцию завтра.       — Больше предложений нет, я согласен.       Командир кивает, внезапно мягко улыбается. От него веет усталостью и сонливостью, но в то же время каким-то облегчением. Будто он долго готовился к этому разговору и ожидал совершенно другого.       — Я рад, что ты вернулся в норму. Удачи.       Шики лишь кивает. Как обычно. Его внезапный взрыв остался позади, оставив после себя лишь лёгкую тень сомнения. Шики снова не спорит, послушно берёт бумаги, вчитывается и кивает. Он согласен на любые задания. Потому что хочет их выполнить или же потому что хочет быть лучшим?       Ангар погружается в молчание. Настолько тихо, что слышно биение собственного сердца. Самолёт всё так же служит своеобразной опорой, будто ни на что другое не способен. Шики, ни сколько не медля, прислоняется к шасси спиной, тянет руки вверх, зевает.       — Слушай, — шепчет Акира. — Ты всегда ждёшь рассвета. Почему?       — А, это... Я не могу контролировать время, на которое пойдёт обнуление. Чаще всего отбрасывает на рассвет или закат. Не всегда, конечно, но хоть какая-то перестраховка. Полный контроль над временем был у Нано. И, кажется, у Эммы. Такие способности обошли меня стороной.       Вот оно что. Акира припоминает изменение времени по вине Нано. Тогда реальность сдвинулась всего на несколько минут. Да уж… не лучший способ напомнить о себе и без того неспокойному Шики.       Акира вздыхает, переводит взгляд на медленно темнеющее небо. Сгущаются первые сумерки. Не успели вернуться, а уже всё по новой. В этом месте ничего не меняется. Акира поднимается, отряхивает штаны.       — Ты идёшь?       Ответом служит лишь полный непонимания взгляд.       — На ужин, — спешит поправиться Акира.       Шики качает головой, устраивается удобнее, смотрит в небо. Видно, что он полностью тонет в мыслях и пытается что-то решить для себя. Оставить его одного? Впрочем, он явно не нуждается в компании. То, что происходит в его голове, там и остаётся.       — Не хочу. Иди один.       Раз так, значит так. Акира пристально смотрит на безразличное лицо и всё же выходит. Решает не мешать, да и есть в любом случае хочется. Лучше сделать это до нового задания. Там навряд ли найдётся место для завтрака.       Свежий вечерний ветер беспорядочно дует в лицо, закручиваясь вихрями между стройным рядом зданий. Как большая медуза, он падет на лицо, мешая дышать. Звёзды на небе кажутся блеклыми за большой пеленой бесконечных туч. Неужели будет дождь? Такое себе удовольствие.       Акира вздрагивает, обхватывает себя руками. По позвоночнику мелкими покалываниями скатывается напряжение. Снова, снова и снова. Этой реальности нет конца. Он хватает воздух ртом, вдыхает как можно глубже. Лёгкие распирает, но на это не хочется обращать внимания. Акира не может унять собственное чрезмерно быстрое сердцебиение. Что с ним не так? Отчего так уводит? Никогда раньше подобного не было.       Трёт пальцами виски, слегка запрокидывает голову. Нет, нужно выбросить это из головы. Сейчас бы тратить время на всякую ерунду! Акира опускает руки, уверенно шагает в сторону столовой. Плевать на всё. Что бы там не произошло в той лаборатории, его это не касается… Ведь так?       Собственная неуверенность раздражает. Противно осознавать, что желание влезть в чужую жизнь куда больше, чем следить за своей. Ещё и эти воспоминания… Были? Не были? Сплошная путаница. Теперь не разобраться даже в собственном прошлом.       — Неважно, — шепчет Акира. — Всё неважно.       Он продолжает идти вперёд. Вечернее небо потихоньку затягивает темнотой. Звёзды над головой видно чуть лучше. Словно путеводные огни, они безмолвно глядят на землю. Вспоминается мягкий голос Шики, его горящие заинтересованные глаза и лёгкая непринуждённость в разговоре. Тогда, всего на одну ночь, между ними словно упала стена.       Дорога выводит прямо к большой столовой. Громкая ругань сразу подсказывает, что он на месте. Акира протискивается через галдящую толпу внутрь, бездумно забирает свой ужин и устраивается в конце зала, в самом углу.       Людей слишком много. Даже аппетит тушуется с таким соседством. Акира через силу заставляет себя есть, не отвлекаясь на шум вокруг. Быстрее закончит, быстрее вернётся в мягкую тишину ангара. На стол опускают поднос с тошнотворно вываленными на рис бобами.       — Я сяду, ты не против?       Акира косится на свободные столики, но кивает. И чё только нужно? Уж явно не просто так трётся рядом. Парень приветливо улыбается, но что-то в этой лыбе напрягает. Не особо хочется есть в присутствии непонятного человека. Но приходится давить возражения и отмалчиваться. Может, сам свалит.       — Ты сегодня один? — трещит парень, приглаживая каштановые волосы с довольным видом. — А Шики где?       Акира пожимает плечами, рассматривает слегка сбитые костяшки на чужих руках. Парень явно не прочь помахать кулаками. И отдалённо кажется знакомым. Где же его приходилось видеть? Мысленно делает пометку в голове и отвечает небрежно:       — Я ему не секретарша, сам спроси.       Но лицо напротив не становится напряжённым. Наоборот, улыбка растягивается сильнее, превращаясь в неприятную гримасу. Парень явно не намерен уходить. Да что там, он явно припёрся потому, что Шики рядом нет. Пока они ходили в столовую вместе, все даже мимо пройти ссали, а тут на тебе, аж за стол принесло. Неприятно от такого внимания.       — Оно и хорошо. Спокойнее.       Акира удивлённо смотрит в ответ, но ничего не говорит. Да уж, спокойствие так и хлещет. Кто это вообще такой? И что ему нужно? Доебаться на ровном месте. Рис в тарелке совсем теряет всю привлекательность. Не то что есть не хочется, сидеть уже противно.       Но незваную занозу это не волнует. Парень спокойно разделяет палочки, захватывает бобы. На какое-то время повисает молчание. Вот он — шанс быстро пожрать и свалить. Но стоит только ухватить салат, как чужое лицо оказывается совсем близко.       — Слу-у-ушай, — заговорщицки почти шепчут ему. — Каково работать с нечеловеком?       Акира едва не давится. Не человеком? Что за больная чушь? Невольно в памяти всплывает хищная улыбка Нано. По загривку ползёт холодок. Не человеком… Шики как раз самый настоящий человек.       — Не знаю. Я работаю с людьми.       — Да ну? Не ошибается, ни с кем не общается, слабостей и привязанностей не имеет…       — И чё?       Парень слегка щурится, словно ему в голову пришла охеренная идея. Акира не может и не хочет разбираться в этом. И без того куча проблем, сейчас бы ещё тратить нервы на непонятные разговоры. А память медленно подкидывает полустёртое воспоминание. Парня приходилось видеть за казармами.       — Вижу, нравится такая роль…       — Да чё тебе от меня надо?!       В голове барахтаются остатки самоконтроля. Что он о себе возомнил? Будет ещё свои туманные намёки разбрасывать! Будто ему есть блядское дело до всего. И что за ебучая привычка засовывать нос куда не просят?!       — Не кипятись. Я ведь просто поговорить сел.       — Вот и говори. Только без меня.       Парень пожимает плечами, тянет из бумажного стаканчика чай. Насколько чёрный, что за ним совершенно ничего не видно. Будто он там чернила утопил. Акира выдыхает, мысленно отбрасывает всё лишнее, фокусируется только на себе. Он спокоен. Это простой доебавшийся человек, не больше. Уже через несколько минут они разойдутся и никогда не встретятся.       — Капец унылый ты.       Акира скептически рассматривает костяшки. Его явно нарочно пытаются вывести. Зачем? Но язык чешется. Так и хочется уколоть чем-то. Ну хоть чем-нибудь.       — Ну не все же задницы вылизывают ради информации.       Улыбка с лица напротив не исчезает, но становится куда довольнее, будто такое русло разговора входило в планы. Костяшки чётко выпирают. Кажется, ещё немного, и его снесёт. Но Акира не обращает внимания, пытается выковырять из кучи риса кусок рыбы.       — Мордашка-то симпатичная, а толку, когда язык длинный? Разве что затыкать.       — Бредишь надуманным?       — Хах, высокого ты, однако, мнения о себе. Меня неопытные брёвна не привлекают.       — Ещё бы! Тебе в грязи под столовкой самое то.       — Завидуешь?       — Было бы чему.       Парень укладывает локти на стол, придвигается близко-близко, так, что всё пространство вокруг заполоняет запах курева. Акира морщится, но взгляд не отводит. Они будут перекидываться любезностями? Ради этого стоило подсаживаться? Вот козёл, весь ужин испортил, ещё и не отстаёт ни на минуту. Да какого хера ему нужно?!       — Акира, а как же ты сюда попал? Непонятный парень из лагеря и сразу в пару лучшему снайперу. Ну чем не чудо?       Так вот оно что! Акира бросает взгляд на костяшки, потом на скулы. Выхватывает лычки, знаки. Неужели тоже снайпер? Вполне может быть. Да уж, чудо, ничего не скажешь. От таких чудес тошно становится.       — По себе судишь? — Акира кивает на майорские лычки. — И кто из офицеров предпочитает ящики за казармой?       — Ах ты, сука!       Акира не успевает моргнуть, как над головой полетает тарелка. Лёгкий наклон вперёд, и тут же стол с грохотом падает на пол. На такую реакцию он не рассчитывал…       Галдеж в столовой прекращается, повисает зловещая тишина. Краем глаза удаётся заметить, с каким интересом на них пялятся. Вот же… Нет бы своими делами заниматься, нашли, блин, развлечение. Не хватало ещё привлечь внимание офицеров. Уж им-то будет крайне интересно, что здесь творится.       Акира поспешно уворачивается от кулака, вскакивает со стула. Пытается сообразить, что делать дальше. Уставшее тело реагирует с задержкой и лёгкой болью в мышцах. Едва-едва успевает увернуться от промелькнувшей справа руки.       — Чё тушуешься, смазливую мордашку бережёшь? — долетает до него.       Мгновение… Кончики пальцев покалывает. По позвоночнику катится искра, заставляя вытянуться во весь рост. Мозг отключается напрочь. Акира видит только кружащего, как стервятника, парня. Раздражение разливается по телу, разбивается и с шумом накатывает на напряжённые руки.       Акиру бросает вперёд. Перед глазами мелькают кулаки. Он уворачивается скорее механически, мысленно отмечая, как парень впереди открывается при неудачном повороте. Вот гад. Нервы натягиваются, тело подрагивает. Чужая рука хватает за шиворот, резко тянет в сторону. Едва получается удержать равновесие.       Акира пинает локтём в бок, выворачивается из пальцев. Резко впечатывает кулак в нос. Сдавленный хрип. Пульсирующая боль в виске. Попал-таки. Ну нет, городить такую чушь он не даст! Ногой задевает валяющийся стул. Напряжённые мышцы сводит судорогой. Перед глазами чужое запыханное лицо, полное отвращения.       — Что тут происходит?!       Пелена падает с глаз, Акира обводит взглядом перевёрнутый стол, разбитые тарелки. Заторможено смотрит в лицо нового командира. Тот только цокает языком, придирчиво вглядываясь в бардак. Смеривает долгим недовольным взглядом.       — Вы в своём уме?! Что здесь устроили?       Акира молчит. А что он может сказать? Ничего не устроили. Просто поговорили. Но командира заводит, как старенький байк. С хриплыми возгласами, становящимися всё дольше и тоньше. Хватают за воротник, тащат куда-то к выходу. Не повезло…       Акира едва успевает переставлять ноги: настолько быстро его ведут. Парень трётся где-то сзади, но смотреть на него тошно. Ещё чего, сейчас бы каждого идиота разглядывать. Наконец останавливаются перед небольшой комнатушкой. Хотя бы идти больше не нужно.       Дверь распахивается, и командир сразу же начинает гаркать. Тойя с книгой в руках застывает, непонимающе рассматривает их. Выглядит потрясённым и застигнутым врасплох. А затем поспешно суёт руки за спину.       — А вы тут чем занимаетесь? Почему никто не следит за этими идиотами? Мне лично их нужно отлавливать? Работайте уже!       Тойя опускает плечи только когда дверь с грохотом захлопывается. Бросает книгу на стол, морщится, массирует виски. Смотрит с откровенным неодобрением. Акира отвечает на его взгляд полным безразличием. Плевать. Пусть делают, что хотят.       — И зачем подрались? — устало спрашивает Тойя.       — Да так… — туманно отвечает Акира.       — Была причина, — поддерживает парень.       — Что за ребячество? Места получше найти не могли?! Ладно ещё это несчастье из лагеря, но ты что, совсем мозг потерял?       Акира не вслушивается. На него и внимания особо много не обращают. Удивительно, но клеймо несчастья из лагеря неплохо облегчает жизнь. По крайней мере, пока что. Наконец Тойя переводит на него взгляд, смотрит внимательно, будто хочет выковырять что-то. А затем снова заводится. Бесконечным монологом сыпятся ругательства вперемешку с недовольством командиром, коротким отпуском, ними.       Акира во всех красках представляет, что с ним сделают. Да это полный финиш! Надо же было вляпаться в разборки именно в столовой? И чего мозга не хватило хотя бы за ящики отойти? Раз уже сам командир это видел, доебутся основательно. Тойя продолжает отчитывать, добавляя в поток недовольства минимальные правила хорошего тона и прочей фигни. Едва получается сдержать зевок.       Как долго ещё это слушать?       Бах!       Старая скрипучая дверь с грохотом ударяется о стену. Сонливость снимает сразу. Даже поток нравоучений прекращается. В дверном проёме появляется Шики. Лучше бы командир с гениальным наказанием… Алые глазища горят недовольством, желудок будто скручивает в тугой узел от такого пристального внимания.       — Где тебя носит?! Вылет через четыре часа, а ты чем занимаешься?       Шики больно хватает за локоть, тащит в сторону двери. От него так и веет яростью. И как только нашёл? Он что, вообще всё знает? Акира отбрасывает лишние мысли.       — Эй, постой! — возмущённо кричит Тойя. — Никуда он не пойдёт, пока не получит наказание!       — Какое наказание?! У нас вылет через четыре часа. Потом будете своей хернёй страдать.       — Да чтоб вас двоих!.. А ты куда собрался?! Понабирали привычек шляться, как у себя дома!       Возмущённые возгласы исчезают за хлопнувшей дверью. Ну… выговор откладывается до конца задания. Приятного мало, конечно, но хоть так. По крайней мере, не придётся перед вылетом заниматься всю ночь всякой ерундой. Шики отпускает руку и громко, с напором, спрашивает:       — Какого чёрта?! Акира, ты можешь не влипать в херню?!       — Да никуда я не влипал!       — Неужели?! Из-за чего хотя бы?       — Неважно.       Ну уж нет, рассказывать это Акира не намерен. Сейчас бы ещё пересказывать содержание не самого приятного разговора. Больно много хочет. Шики не настаивает, устало зевает и отмечает:       — Надеюсь, оно хотя бы того стоило.       Акира пожимает плечами. Не то, чтобы… Скорее очередная глупость, не больше.       — Держи себя в руках.       — Уж кто бы говорил! Я хотя бы с командирами не срусь.       — Проехали.       Акира трёт саднящую кожу, подушечками пальцев касается красного пятна. Синяк будет. Ну да ладно. По руке медленно разливается лёгкая ноющая боль. Приходится перевести взгляд на что-то другое, чтобы хоть немного уменьшить желание чесать и щупать.       Краем глаза удаётся ухватить улыбку на лице Шики. С чего вдруг? Думает о своём? Или реакция на происходящие? Да пусть делает, что хочет. Сейчас бы ещё на проблемы нарываться.       Акира шумно выдыхает. Небо кажется огромным и далёким. Словно оно где-то там, очень высоко, и ему плевать на всё, что здесь происходит. Вселенское безразличие неожиданно больно бьёт по и без того расшатанным нервам. Насколько же всем плевать на них! Всем, кроме местных сплетников. Уж тем как раз очень интересно. Но не то, что нужно.       Неожиданная удача… Удача? Бесконечная вереница смертей может считаться удачей? Акира не уверен, что мистическая особенность Шики действительно относится к таковой. Скорее уж бесконечное проклятие, из которого не выбраться.       И волей случая, теперь он тоже втянут в это. Оказывается, по мнению других снайперов, это к удаче. Ну-ну. Знали бы они, какая это задница. Отчего всем кажется, что возле Шики прямо вечные поля счастья? Их пришибло чем-то?       — Тебе предлагали другие кандидатуры? — спрашивает Акира, не в силах унять любопытство.       — Я ведь говорил: мне всё равно. Я работаю один, а дальше что хотят, то пусть и делают.       — И никто не просил?       — А я помню? Кажется, кто-то пытался. Не уверен.       Ещё бы. Если такое и было, навряд ли Шики потрудился запомнить хотя бы лица тех, кто рядом вился. Слишком он далеко от людей и их желаний. У него свои, куда более заёбистые проблемы. Можно было и не напрягаться, затея провальная с самого начала.       — Почему тебя это интересует?       — Да так… не понимаю, почему именно я. Не логичнее было бы взять кого-то более опытного?       Шики останавливается, долго думает. Словно ему не всё равно на эту неожиданную тему. Всё же пожимает плечами. Похоже, их сотрудничество действительно было не его идеей. А чьей же тогда? Не разобрать. Будто в одно мгновение мир спутался куда сильнее.       — Если кто и знает, то только Гвен. Он занимался назначением.       — В самом деле?! — Акира оживает.       Вот она — та самая ниточка, которая может всё прояснить. Но энтузиазм тут же тухнет от мысли, что всё может быть простым набором случайностей. Жизнь всё же странная вещь — не во всём может быть скрытый смысл.       — Ага. Он выбрал тебя. А что, как и почему — это уже не ко мне.       Ангар по правую руку. И на душе так спокойно, легко. Словно возвращается домой. Ну надо же! Всего несколько дней, а такая привычка. Да что говорить: он привык куда сильнее, чем думал. К прохладе ангара, резкому запаху самолёта и к Шики. Последнее удивляет до сих пор.       Акира зевает, протискивается в дальнюю комнату, по-привычному устраивается на расстеленной куртке. Всего несколько часов на сон. Остаётся надеяться, что после этого задания будет отдых. Шики, в отличие от других, передышки давали редко и маленькие. Должно быть, мнили его не человеком, которому не нужна такая мелочь, как отдых. Если бы оно так и было…       Полутёмный ангар едва-едва освещается луной. Но так слабо, что с трудом можно разобрать хоть что-то. Шики подсвечивает телефоном, возится у стены, собирает из курток подобие матраса. Акира лениво думает, что снова придётся спать сидя, но не то, чтобы он был против. От одного воспоминания о шумной казарме становится дурно. И лезть туда нет никакого желания. Уж лучше сидя, но в тишине и без странного зловония. Да даже если бы предложили новую кровать с самым лучшим матрасом, не согласился бы ни за что.       Шики устало плюхается в импровизированный кокон, зевает. И Акира застывает на месте, потому что это всё слишком неправильно. Шики крайне редко проявлял какие-то человеческие потребности, по крайней мере, на людях. А тут так открыто и спокойно зевает, смотрит уставше, сонно. И этот взгляд кажется совсем невероятным. Слишком… по-домашнему.       — Ты идёшь? — голос неприкрыто сонный.       И как же это заразительно! Акира сам расслабляется, невольно зевает. Клонит в сон моментально, будто он только что включил дурацкую приютскую колонку с самой медленной музыкой. Хочется умоститься в тепле.       Куртки уютно согревают, явно не впервые этот кокон мастерят. В их мягких рукавах совершенно одолевает сонливость. Акира прислоняется к стене, краем глаза отмечает вспыхнувший экран телефона. Интерес не унять: осторожно смотрит, как всплывает значок будильника.       До наступления три часа…       Снова…       Подумать только! Слишком уж знакомое чувство. Будто и не проходили все эти дни. Акира уже и не помнит, насколько давно они познакомились. Вздрагивает. Познакомились? В голову лезут воспоминания. Те самые, которые так упорно кружили возле него в лаборатории. А ведь если подумать…       — Шики?       — М? — сонно отвечает он, приоткрывает один глаз.       — Мы раньше не встречались?       — Когда раньше?       — До моего назначения.       Шики широко зевает, наклоняет голову. Думает. Акира с неловкостью отмечает, что знает его привычки. Знает, что так наклоняет голову только когда старательно что-то обдумывает. Становится неловко от такого осознания.       — Не думаю. Я бы помнил.       Акира не перечит. Он не уверен в воспоминаниях. Не уверен, что им вообще есть место, что они реальны, а не плод воображения. Но что-то в них будто приковывает, не даёт пошевелиться. Слишком правдоподобно. От такой мысли обволакивает страхом. Почему?       Шики снова закрывает глаза. До чего же быстро он засыпает, но так же легко просыпается и подрывается по первому зову. А вот Акира не может заснуть очень долго, прокручивая в голове всё произошедшее. Мир сходит с ума, а вместе с ним и невероятное количество людей вокруг.       Близится рассвет. Он летит с невероятной скоростью, так и норовя вырвать их из спокойного отдыха, окунуть прямиком в неприятности, довести до нервного тика. Слишком быстро… Акира наклоняет голову, устраивается поближе к Шики. Возле него теплее. И пахнет приятно. Мягкое расслабление скользит по рукам, опускается всё ниже. Пальцы на ногах хочется размять, пошевелить ими.       Сознание утаскивает в небытие, оставляя лишь слабое желание найти наконец-то спокойствие.