Перезапись

      Рассвет. Он наступает куда быстрее, чем хочется, и приносит с собой нетерпение. Акира с волнением наблюдает, как на небе появляется первая розоватость. Шики суетится, кажется очень нервным. Будто сон не вывел его из подвешенного состояния, а вогнал в ещё большую неуверенность. Что творится у него в голове — не разобрать. Да и стоит ли?       Последние приготовления ощущаются как что-то очень важное. Пусть не совсем понятно, куда они идут, но кожей чувствуется: это другое! Не такое, как на обычных заданиях. Там, в неизвестности, всё пойдёт совершенно иначе. Самовнушение предательски рисует на задворках сознания страшный образ абсолютного идеала, от которого дрожь бежит по пальцам.       Акира крепит к поясу нож, но одна вещь всё же не выходит из головы. Они ждут. Непонятно зачем, но именно рассвета. Если подумать, то и в прошлые разы Шики никогда не отправлялся на здание перед рассветом. Он всегда выжидал первых или последних лучей солнца. Совпадение?       Не верилось, что весь такой предусмотрительный и идеальный снайпер следует этому правилу по простой прихоти. Что-то здесь не то… Акира пристально рассматривает рельефные мышцы на чужих руках. Кажется, Шики чувствует взгляд, и вопросительно смотрит в ответ.       — Ничего, — отмахивается Акира. — Так куда мы идём?       — На аэродром. Сегодня вылет, можем к кому-то прицепиться.       — Ты настолько уверен в координатах в письме?       Шики отворачивается, напряжённо смотрит в небо. На мгновение он кажется очень далёким от реальности, но это лишь иллюзия. После сна ему легче держать себя в руках. И это отлично видно. Стоит ему поспать, налёт нервозности слетает, и самоконтроль подскакивает до отметки того самого идеального снайпера из книжек, хоть невольное напряжение всё же сквозит на его лице.       — Абсолютно. Мне сразу это задание показалось странным.       — Ты о чём?       — Чертежи самолёта. Всё это больше походит на выверенный план, но я не понимаю, чего он хочет.       Шики накидывает куртку на плечи и выходит из ангара. Акира едва поспевает следом. Что с этими чертежами не так? Ничего не понятно, но и объяснений нет. Поворот за поворотом: всё меняется. Россыпь низких зданий, идеально ровные широкие дороги, редкие деревья, запах масла. База заканчивается огромными воротами и уныло разговаривающими людьми. Свобода всего в одном шаге. И сегодня он этот шаг сделает, подумать только!       Правда, свобода выходит весьма условная и временная. А сейчас бы просто пойти до ближайшего города и спокойно отдохнуть от этого шума! Мысли бросаются к привычным многоэтажкам, вкусной еде и, чёрт возьми, кровати. Но нет. У Шики явно другие планы. Он перекидывается парой слов с проверяющими и поворачивает вправо, к аэродрому. Ну, значит, не сегодня.       Акира бросает взгляд на ворота и идёт следом. Ладно уж, что он там придумал? По небольшой площадке разбросаны вертолёты. Самолёты предусмотрительно отогнали в ангары. Их всегда берегли немного больше, хотя тот же Шики с ощутимой теплотой отзывался о неприхотливых вертолётах, способных на невероятное. Лишь на трёх подчёркнуто-коротких полосах уныло стоят несколько позабытых машин. Подготовка к вылету начинается.       Нужный самолёт действительно находится быстро, будто Шики уже всё предусмотрел и обо всём договорился. И когда только успел? Без лишних вопросов их пускают в металлическое брюхо к коробкам с почтой. Даже небрежно делятся последними сплетнями. Вылет через полчаса.       — Тебя хоть отпустили? — запоздало спрашивает пилот, вынимая руки из карманов.       Шики кивает, вопрос снимается. Видно, в нём здесь никто не сомневается. Даже не проверяют, подумать только! А вот Акире пришлось едва ли не на каждом повороте показывать разрешение. Хорошо, хоть в самолёте не докапываются до бумажек. Видимо, его воспринимают как дополнение к легендарному снайперу, если вообще видят. Иногда такое чувство, что смотрят в упор, но не обращают внимание. Ну и ладно. Не то, чтобы это сильно волновало. Скорее уж давало дополнительные плюсы.       Акира едва ли не утыкается носом в иллюминатор. Совсем недавно он точно так же прилетел на этот аэродром, совершенно не представляя, что делать дальше. Как много времени прошло с тех пор? Уже и не вспомнить. И как много изменилось за эти дни? Но отматывать назад нет никакого желания. Пускай так, здесь вполне комфортно. И непонятно с какого момента постоянная опасность стала комфортной. Может, дело было в привычке, а, может, в лёгкой атмосфере вокруг Шики.       Лучи солнца лениво мажут по металлическому борту, окрашивают его в мягкий розоватый цвет. Сиротливые вертолёты в рассветных лучах кажутся огромными. По взлётной полосе ползёт туман. Рукава холодные и мокроватые до сих пор. Хочется встрепенуться, смахнуть с ресниц влагу.       Почту заканчивают загружать, маленький самолёт медленно катится по взлётной полосе. Выпускаются закрылки, Акира внимательно наблюдает, как покачивается крыло. Самолёт с шумом катится вперёд медленно отрываясь от земли. Тишина напрягает. Хоть рядом с Шики всегда можно комфортно помолчать, и это не ощущается как что-то неправильное, сейчас недосказанность и непонимание сбиваются в один большой ком. И не выбраться из него.       Спросить или же нет? С одной стороны, кто он такой, чтобы лезть не в своё дело? Шики с самого начала не требовалась помощь. А с другой, они ведь идут туда вместе. Зачем-то… В голове не укладывается. Какая причина этого безумия? Почему Акира согласился? Нет, не так: почему добровольно пошёл, хоть ему и не предлагали? Не понять самого себя.       — Думаю, он уже ждёт, — говорит Шики, прислоняясь головой к обшивке самолёта.       — Может, стоило выбрать другой день?       Шики качает головой, бесцветно смотрит перед собой. Выглядит таким уставшим, словно ему и самому уже надоело всё происходящее. Интересно, а он хочет, чтобы всё закончилось? И… о какой жизни он мечтает? Не может ведь быть так, чтобы ему даже в голову такого не приходило.       — Без разницы, какой это будет день. Он всегда готов встретиться. Да и чертежи… Всё к этому шло.       — Так что с чертежами?       — Больно удачно они там оказались. Сам подумай: инженер привозит свои разработки на утверждение и в тот же день умирает. Информация об этом сразу же оказывается у нас. И меня отправляют в самое пекло их доставать.       — Совпадение?       — Нет. Он знал, что задание дадут мне. Он знал, что оно меня вымотает. Он знал, что мне не хватит сил нормально пройти его. Он знал, что, в конце концов, я найду его знак. Всё предусмотрено заранее. Хорошая наживка для нашего командира, и идеальный способ напомнить о себе.       — Подожди, а что ты нашёл?       Шики достаёт из кармана маленькую ампулу, пренебрежительно отдаёт её. Акира рассматривает блестящие бока, крутит в руках. Такая же, как в письме. Интересно, для чего она? Или из-под чего?       — Все эти совпадения… узнаю почерк Нано. Он готов. И на этот раз кто-то из нас всё же умрёт.       Акира опускает ампулу, смотрит на Шики. Длинные ресницы отбрасывают тень на лицо. Он выглядит очень напряжённым. В собственном теле на удивление закручивается что-то неприятное. Что-то, напоминающее страх. Шики в самом деле пойдёт на смерть?       — Нано? — переспрашивает Акира, поражаясь, насколько собственный голос кажется неправильным.       — Самый первый из нас. И самый удачный эксперимент.       Слова повисают в воздухе. Кажется, они звучат слишком неправильно, не так, как могли бы. Самый удачный эксперимент… Акира не может и не хочет представлять, какое чудовище кроется за этими словами. Да и не важно это.       — Его кровь лучше вступала во взаимодействие с теми препаратами, которые нам вводили. Он во многом превосходит всех нас.       — Ты… уверен, что стоит с ним бороться?       — С меня хватит! Либо он, либо я. Остальное неважно.       Акира опускает голову, одними губами шепчет:       — И ты готов?       — Вполне.       Они явно уже пересекались на поле боя. Лицо Шики, его желания, его упёртость — всё это с шумом складывается в одну картину. Ещё со времён лагеря о нём доводилось слышать разные истории. Но теперь осознание горит ярким огоньком, как путеводная звезда. Безграничная сила — единственное, что его на самом деле интересует. Неужели из-за Нано?       Акира не находит слов. Слишком сложно разобраться в творящейся вокруг неразберихе. Но на дне души закручивается странная горечь, расползается всё дальше и дальше. Непонятно, что именно в словах Шики её вызывает, но она ярким пятном оседает на задворках сознания.       Шум самолёта довольно громкий. Неожиданно громкий. Как и трепыхание коробок с почтой где-то сзади. И куда они летят? Акире не пришло в голову проверить координаты на земле, а сейчас слишком поздно переживать. Назад ничего не вернуть. Остаётся только бездумно смотреть перед собой, и ждать, какой же будет судьба.       Шики молчит. Молчит и Акира, не понимая, что можно сказать. Хотелось бы узнать подробнее, что там за человек-идеал, но тут явно разговоры будут неуместными. Даже кажется, что Шики просто проигнорирует любые попытки в разговор. Если вообще заметит их. Он выглядит настолько отстранённым, насколько это возможно.       Самолёт идёт на посадку. Всё происходит слишком быстро: приготовления, прощание, дорога. Шики идёт, будто на автопилоте. Интересно, что у него сейчас в голове? Со стороны кажется, что он вообще не здесь. Пустая оболочка, шагающая в верном направлении.       Акира оглядывается. Дорога на удивление пустынная и непримечательная. Такая, о которой можно сказать: она просто есть, чтобы не остаться в памяти. И как только Шики тут ориентируется? Дорога всё сужается, сворачивает в густой лес. Ну надо же, здесь есть и такие места?       Каждый новый шаг даётся всё сложнее. Слишком уж долго им приходится идти в неизвестность. Хочется есть… Но Шики останавливается раньше, чем Акира решается попросить об этом. Жестом указывает на дерево. Остановка, значит. Ну, хоть так.       — Что будем делать?       — Завтракать, — как само собой разумеющееся говорит Шики.       Акира совершенно не против такого решения и отказываться не собирается. Сколько ещё идти — непонятно, да и что будет потом тоже. А есть хочется сейчас. Он падает на мягкую траву. Тело приятно обволакивает. Хоть уже и середина осени, всё ещё относительно тепло. И пахнет приятно. Куда лучше чем на базе или в ангаре. Хочется вдохнуть полной грудью, прикрыть глаза, расслабиться и забыться.       Ухо улавливает шелест упаковки от сухпайка. Акира приподнимается, разглядывает, как длинные пальцы выцепляют беспламенный разогреватель, небрежно откручивают крышку от бутылки с водой. Почему это выглядит настолько красиво?       — Ты там уснул? Больше останавливаться не будем.       Акира подрывается, наспех вываливает упаковки на траву. Даже не всматривается в названия, сваливает всё в пакет для разогрева, заливает водой. Из тонкой щели медленно поднимается пар. Несчастные пять минут кажутся целой вечностью.       — Слушай, ты так уверенно идёшь. Знаешь дорогу? — Акира выуживает ложко-вилку из сухпайка.       — Я здесь часто был.       — Вот как…       Неловкость зашкаливает. Хочется уточнить один момент, но не получается раскрыть рот, чтобы нормально спросить. Не унять волнение и собственные пальцы: в них то и дело вертится ложко-вилка. Акира кусает губы, смотрит на оседающие капли воды на разогревочном пакете.       — Это… может, расскажешь о человеке, к которому мы идём?..       Шики вздыхает, достаёт еду. Пар валит ему в лицо, и от этого он кажется далёким. Акира снимает крышку с риса, вываливает в него гарнир. Из посудины на него смотрят тушенные овощи и бобы. Невезуха полная… Какая гадость. Ну как такое могло произойти? Под кадыком закручивается неприятный ком.       А вот из соседнего контейнера доносится вкусный запах отварной скумбрии. Аппетит совсем пропадает. Нет, ну это явно намёки вселенной на то, что Акире здесь не рады! Он уныло тычет короткими зубчиками ложко-вилки в рис, пытаясь настроиться на не самые лучшие овощи.       — Да что рассказывать? — подаёт голос Шики. — Нано... не человек. Этим он выгодно выделялся на фоне других.       — В каком смысле?       — В плане самосовершенствования. Его навыки превосходят человеческие. И его кровь настолько подходила препарату, что дала немало особенностей, которых не было ни у кого.       — Эти препараты… что-то меняли в людях?       — Не всегда. Были те, чья кровь никак не реагировала, в них совершенно ничего не менялось. Были те, чья кровь отторгала препараты, но их очень мало, их старались изучать. И те, у кого принимала их. У всех всё по-разному. И финальный набор особенностей тоже у каждого свой, общее лишь время.       Акира переводит взгляд на овощи, долго обдумывает сказанное. Пусть понятнее и не стало, но Шики хотя бы заговорил. Может, попробовать ещё раз? Особо не надеясь, спрашивает:       — Он тоже тебя ненавидит?       У Шики опускаются плечи, он совершенно удручённо смотрит в тарелку. Наконец-то вздыхает и отвечает неожиданно тихо:       — Ненависть — удел людей. Ему уже давно всё равно и на меня, и на жизнь, и вообще на всё. Любые эмоции, и положительные, и отрицательные — наша слабость.       — Я так не думаю. Эмоции делают нас живыми, разве не так?       — Возможно, — Шики пожимает плечами. — Мы встречались на поле боя один раз. И тогда эмоции стали причиной ошибки. Это больше не повторится.       Акира опирается о ствол дерева, вздыхает. Даже если и так, что с того? Кто в мире вообще никогда не ошибается? Да и есть ли смысл в таком человеке? Идеал? Ни капли. Скучное, забытое всеми и самим собой существование, не больше.       Запах скумбрии предательски расползается. Да почему Шики не ест?! Издевательство! Акира стискивает зубы, с отвращением растаскивает тушеные овощи по рису. Красноватая жижа пропитывает всё, отбивая напрочь желание даже подходить к контейнеру. Может, ну его, этот завтрак?       В животе предательски урчит, и Акира осторожно придвигается к задумавшемуся Шики, толкает его локтём и с надеждой шепчет:       — Давай поменяемся, а?       Шики переводит взгляд на его завтрак. Несколько секунд тупит, а потом почти незаметно улыбается.       — Не любишь овощи?       — Ну… не то чтобы не люблю. Просто конкретно эти…       Шики сжимает ложку зубами и тянет ему свой контейнер. Акира смущённо трёт рукой шею. Нет, ну он же не совсем мудак, чтобы забрать вообще всё. Отсыпает половину рыбы сверху на тушенные овощи. Так будет честнее. Всё же зелень явно проигрывает в этой борьбе. Шики усмехается краем губ.       Акира полностью отдаёт всё внимание еде. Быстрый завтрак в походных условиях в относительной тишине. Несмотря на явно приподнявшееся настроение, напряжение всё равно не даёт пошевелиться. Может, когда с Нано будет покончено, всё станет куда проще и легче? Может быть…       Акира и сам не уверен в том, что будет дальше. Он и представить боится, насколько сильно изменится его жизнь. Да даже если и не изменится, для Шики это будет совершенно другая реальность. Остаётся только надеяться, что они нигде не оступятся и прйдут этот путь.       Жвачка, у Шики, на удивление, с клубникой, поспешное отряхивание штанов от травинок и пыли. Акира подвисает, глядя на двигающийся от глотков кадык. Смотрит так тупо и внимательно, что получает закономерный вопрос:       — Чего?       Мотает головой, разминает плечи и с готовностью идёт дальше. Вглубь странного леса, даже не представляя, чем тот должен закончиться. Впереди лишь неизвестность. И лёгкое, почти невесомое тепло на душе от недавнего разговора.       Странно, все эти деревья, дорога и торчащее вдалеке здание кажутся знакомыми. Но как Акира ни пытается, не может вспомнить это место. Только вот предчувствие не покидает. Оно едва ли не вопит в голове, привлекая внимание, заставляя напрягаться каждой клеточкой тела.       — Шики, где мы? — удержаться от вопроса не получается.       — Это место, откуда мы все пришли.       Здание всё ближе, оно огромное и бесформенное, а в голове лишь одна мысль: ангар… И этот ангар уже приходилось видеть! Словно в замедленной съёмке проносятся обрывки воспоминаний. Акира уже был здесь. Именно сюда его привозили для анализов крови. Но что-то в голове не отпускает. Будто было что-то ещё. Что-то, что никак не получается вспомнить.       Эта дорога, низкая железная дверь, огороженная забором площадка… слишком знакомо. Акира потирает виски. Но ведь… он не был нигде, кроме одной комнаты. Не может он помнить площадку! Однако в памяти странные обрывки коридоров, в которых он никогда не был. Что бы это значило?       — Ангар без окон, — едва слышно шепчет Акира.       — Ага, он самый.       — Я был здесь.       — Удивительно. Обычно отсюда не возвращаются.       Шики со знанием дела открывает хитроумный замок. Тяжёлая дверь отъезжает в сторону. За ней лишь тёмный бесконечный коридор. Акира подходит ближе, едва ли не к самому плечу. Ком внутри давит на кадык. То ли тошнит, то ли нервы разыгрались.       Из дверного проёма веет затхлостью, становится совсем дурно. Акира прикрывает рот ладонью, поспешно отворачивается. Что там? Им действительно нужно зайти именно туда? В жилах стынет кровь, по загривку ползёт холодок.       Шики ставит ногу в тяжёлом ботинке на бетон. Тот отзывается глухим стуком. Шаг, ещё один. Темнота совсем поглощает его. Акира сглатывает ком в горле и тоже заходит. Воспоминания беспощадным роем рвутся из стёртой памяти. Почему?       От выцветших картинок в голове выворачивает наизнанку. Раньше коридоры были светлее, с тонкой паутиной диаграмм вдоль желтоватых лампочек. Акира качает головой. Нет! Когда его привезли из лагеря, коридоры были такими же! Что за странные воспоминания? Как он может помнить то, чего никогда не видел?!       Звук собственных шагов слишком громкий. Он отскакивает от стен, оседает в ушах как пробка. Мир схлопывается, становится невероятно крохотным. Будто кроме коридора и нет ничего. Пересохшие губы не с первого раза получается открыть.       — Он… точно тут?       — Скорее всего. Второй раз я не проиграю.       Акира отводит взгляд. Второй раз. Не удивительно, что у Шики есть недоброжелатели. С его-то характером. Было бы странно, если бы он не обзавёлся врагами. Однако неожиданно, что он ввязался в неприятности с настолько могущественным человеком.       Всё же здесь довольно неприятно. И запах отвратительный.       Акира кривится, отводит взгляд. Шики шагает чуть впереди. За его широкой спиной ощущается едва заметное спокойствие. Будто бы свобода делать то, что хочется. Желание прикрыть глаза и расслабиться крутится на подкорке, но Акира гонит его, не позволяя разморить тело. Не сейчас. Они и без того непонятно куда идут.       — Шики? — тихо зовёт он, но голос предательски отскакивает от голых облупленных стен и усиливается в несколько раз.       — М?       — Это… действительно необходимо?       Акира ловит едва заметное напряжение. Он буквально чувствует, как кончики пальцев покалывает. Неизвестность заполоняет всё вокруг, осыпается битым стеклом под ноги. Что-то в этом здании вызывает отчётливое беспокойство. И оно не даёт даже вдохнуть на полную грудь. Акире всё кажется слишком знакомым. Он едва ли не видит липкий страх, ползущий по позвоночнику.       — Что-то не так? — Шики будто чувствует его напряжение, уточняет мягко, но с ощутимым нажимом.       — Нет… Просто…       Акира отводит взгляд. Он не знает, как объяснить свои чувства. Да, вроде бы беспокоиться не о чём, но какое-то нехорошее предчувствие клубится под ногами. Непонятно, что с ним делать. И как объяснить — тоже не получается сообразить. Всё будто скручивается одним сплошным тугим комком нервов.       Длинный коридор никак не заканчивается. Бесконечный, без единой двери, без окон. Облупившаяся краска выглядит приветом из прошлого. Болезненным и давно забытым. Акира не находит слов, не может объяснить, что именно его смущает. Замолкает. Лучше молчать.       Шики оборачивается, смеривает его странным взглядом, но ничего не говорит. Он выглядит отстранённым. И эта отстранённость немного пугает. Будто у него в голове нечто, отвлекающее от реальности. И это сложно назвать положительным моментом. Акира кожей чувствует, насколько Шики уводит. Только вот куда и почему?       Он совершенно на себя не похож. Какие-то размышления вырывают его из привычного мира, впихивают в круговорот одного и того же воспоминания. Это не тот Шики, которого Акира знал. Это не тот человек, который мог расслабленно смеяться, туманно отвечать на вопросы и колко указывать на ошибки. Словно его подменили.       Что скрывается в его прошлом? Докопаться не получается. От этого напряжение сковывает сильнее. Этот человек явно нуждается в помощи, но не сообразить, в какой именно. Голова кругом. Сейчас бы успокоиться, посмотреть на ситуацию с другой стороны, но Акиру и самого уносит в непонятные мысли.       А картинки в памяти оживают старыми жёлтоватыми фотографиями: ярко освещённый коридор, комната с кучей техники, тихий писк машин и… чьё-то лицо. Как Акира ни пытается, не может выцепить из памяти никакой конкретики, будто всё внутри яростно сопротивляется любой попытке. Это странно. С каких пор у него появились воспоминания, скрытые глубоко в памяти?       Звук шагов заполоняет коридор. От стука каблуков по бетону укачивает. Но Акира лишь шумно выдыхает и идёт дальше. Впереди чернота и совершенно не разобрать, чем же она должна закончиться. Шики молчит. Идёт чуть впереди, даже не оборачивается. Будто ему всё равно. Мыслями он явно не здесь.       Акира не находит слов, собственно, а нужны ли они сейчас? Ощущение, будто он лишний в безумной игре двух сверхлюдей. И зачем увязался следом? Действительно ли оно того стоило? Ответы не находятся, как не находится даже минимального желания двигаться дальше.       Длинный коридор заканчивается массивной металлической дверью. По ней тянутся старые провода, несколько вентилей и лениво мигающая панель доступа. Акира сглатывает ком в горле. Совсем как в старых фильмах про апокалипсис. Зачем в обычной лаборатории такие двери?       Но мысль ускользает моментально, с тихим щелчком из панели доступа вспыхивают яркие воспоминания. Желтоватые стены, и тихий, будто из-за стены голос, вызывающий дрожь по всему телу:       — Ты здесь не для игры. Делай, что требуется. Что за самовольство?       И почти неслышный ответ знакомым голосом:       — Да.       Ёкает сердце. Почему смутное, будто чужое, воспоминание вызывает такую тревогу? Дверь со скрипом открывается. Мягкий свет заливает коридор. Комната большая, чисто-белая. Настолько, что кружится голова от этой белизны. К потолку тянутся огромные шкафы, уже пустые, но кое-где видно ампулы с мутно-красной жижей.       Волоски на загривке становятся дыбом. Тонкие провода непонятного механизма приковывают взгляд. Акира не уверен, видел ли их раньше, но сейчас от одной мысли о них становится дурно. Отчего-то вспоминаются алые глаза. Такие тусклые, безразличные, почти без бликов. Но всё же живые, человеческие.       Тонкая змейка подсветки на полу тянется к середине комнаты, к большой площадке с четырьмя тёмными пятнами по центру и огромной хирургической лампой. Там… стоял операционный стол? Акира не знает точно, но уверенность в этой догадке не получается погасить. Он будто помнит этот холодный стол, тележку с мини-холодильником и уйму ампул с кроваво-алой жидкостью.       Краем глаза цепляется за короткое движение. У стены стоит человек. Молчит, и внимательно, с прищуром, рассматривает их. Фиолетовые глаза будто подсвечиваются изнутри, пятном выделяются в непримечательной стерильной комнате. Они… правда светятся?       Акира вздрагивает, в горле совсем пересохло. Приходится беспорядочно сглатывать абсолютную сухость. Воздух в комнате кажется тяжёлым и спёртым. Шики хмурится, но молчит. Насколько же по-разному они выглядят! Абсолютно спокойный и отрешённый мёртвый фиолетовый взгляд и блестящие ненавистью живые алые глаза.       Но Нано даже не смотрит на него, он разглядывает Акиру. И от такого пристального внимания становится не по себе. Почему? Что ему нужно? Смутные полуразбитые воспоминания крутятся на подкорке, но не получается их разобрать. Они, словно рой, жужжат в голове, но в то же время не дают сосредоточиться. Эти глаза… он видел?       — Надо же, — абсолютно незаинтересованный голос разносится по комнате. — Даже у плохой крови есть скрытые возможности. Жаль, больше некому это изучать.       Акира отчётливо видит, как проступает тонкая венка на напряжённых руках Шики. Плохая кровь? У него, что ли? Но Нано не обращает на них никакого внимания. Спокойно подходит к маленькому холодильнику, с интересом крутит в руках ампулу и будто сам себе отмечает:       — Всё же удивительная вещь. Столько возможностей для людей, как многого они могли добиться, и как обломали прекрасный шанс человечества…       — Шанс? — Шики кривится.       — Человечеству дали возможность самостоятельно распоряжаться временем, но оно не смогло оправдать ожиданий. К сожалению.       — Это не шанс, это обязанность, о которой никто не просил!       Нано пожимает плечами. Навряд ли он согласится с таким мнением. Собственно, и не до мнения сейчас. Внезапно на его лице появляется слабая улыбка, будто обращённая самому себе.       — Верно, плохая кровь не может даже контролировать время, с которого начнётся отсчёт. Не лучший образец для презентации. Стоило внимательнее отбирать кровь и не допускать не лучшее качество к программе.       — Да пошёл ты!       Шики взрывается, срывается с места. Двигается дёрганно, совершенно непродуманно. Это на него не похоже. Это совсем на него не похоже! Акира едва поспевает за его движениями. Быстрые, хаотичные, в нём куда больше человеческого, чем за всё время. Краем глаза удаётся заметить лёгкую полуулыбку на губах Нано. Словно именно этого он и ждал. На такую реакцию рассчитывал. Он уворачивается с невероятной лёгкостью, с подчёркнутой грацией. И не замолкает ни на мгновение, даже не переводт дыхание. Его голос такой же ровный, как и всегда.       — Думаешь, человек способен противостоять нам?       Шики бросает на него недовольный взгляд и коротко отвечает:       — Да!       Нано пожимает плечами и тянет до невозможного медленно и отстранённо странную нить. Акира при всём желании не может понять, что кроется за витиеватыми формулировками.       — Нет, Шики. Люди сами выбирают, какого пути придерживаться, но они редко осознают, насколько проигрывают в силе первой пятёрке нашего эксперимента. Они действительно были сверхлюдьми. Но после всё пошло не так. Ты абсолютно не способен держать эмоции в руках, несмотря ни на что, твоими действиями руководят чувства. Что в задании с чертежами, что сейчас. Будь ты сдержаннее и холоднее, закончил бы то мелочное задание за один день. Обучение с самого начала было бесполезным. Какой смысл тратить время на то, что не способно даже уравняться с первой пятёркой?       Вопрос звучит совершенно отстранённо, словно Нано говрит не конкретно о Шики, а безэмоционально презентует результаты исследований. Но Шики напрочь сносит голову. Он бъёт наотмашь, почти не глядя. Нано мягко качнувшись, медленно уходит влево. Но совершенно не отходит, всё время остаётся в зоне досягаемости. Зачем? Почему?       Акира путается во всём, что происходит. Не понимает ничего. Но к чёрту все сложности! Нужно что-то делать с Шики! Нельзя же оставлять всё вот так…       — Но, признаться, я всё же удивлён, — продолжает Нано, его голос даже не дрогнул. — Он ведь помнит, верно?       Нано кивает в сторону Акиры, спрашивает вкрадчиво, но Шики не отвечает. Он грузно разворачивается, смотрит с такой горящей ненавистью, что становится жутко. Но каждое его движение будто видят заранее: уворачиваются театрально, подчёркнуто-медленно, ещё больше выводя из себя.       — Кровь, отторгающая наши препараты, всё же способна приносить результат. Образец с памятью, но без сил. Хороший вариант. Жаль, без финансирования, мы не сможем рассмотреть внимательнее. Это действительно чудо. Тогда мне совершенно не пришло в голову смешать отрицательную кровь с твоей. Справедливости ради, никто бы до такого не додумался. Интересно, почему он никак не среагировал на мою кровь, но твоя принесла настолько потрясающий результат? Если бы только у меня было время, как можно было бы улучшить людей!       — Завались! — Шики едва поспевает за его движениями, разворачивается, нападает снова. — Оставь ты уже людей!       — В самом деле?       — Шики, осторожно!       Акира бросается вперёд, замечая блеснувшее лезвие кинжала. Но Нано поворачивает голову быстрее. Смотрит внимательно. По фиолетовой радужке будто растекаются потоки света. И Акира застывает на месте. Тело тяжёлое, непослушное. Его тянет вниз, голова будто сама собой опускается так низко, что не видно ничего. Скручивает едва ли не пополам.       Любая попытка пошевелиться разливает по затёкшим мышцам волну боли. Что это? Почему? Акира стискивает зубы и приподнимает голову. Давит на макушку с нечеловеческой силой. Шики слегка покачивается, морщится, но всё же двигается. Он явно тоже это чувствует, но не так ярко.       — Тц, — Нано мягко уворачивается от очередного удара и внезапно останавливается, смотрит с неподдельным интересом. — Тебя беспокоит жизнь этого парня? Отчего вдруг?       — Тебе какое дело? Захлопнись!       — Всё же до совершенства довести не получилось. Человечность в низменном смысле прорывается. Печально. Не думал, что последним из нас будет настолько неудачный образец.       Да что он несёт? Акира тянется вверх, с трудом приподнимает голову, увеличивая обзор. Низменная человечность? В Шики? Да откуда, чёрт возьми?! Эту человечность в нём нужно искать с лупой!       — Да какое тебе дело до моей человечности?!       — Думаешь, после моей смерти что-то изменится? — спрашивает Нано. — При любом раскладе ты останешься самым слабым звеном в нашей цепочке, идущим на поводу у своих желаний. Что ни делай, как ни совершенствуйся, ты никогда не станешь равным нам. Если бы не случайность, ты бы и не дожил до этого.       Нано не двигается, даже не сопротивляется. Пренебрежительно смотрит на блестящий нихонто, словно ради подтверждения этих слов готов умереть. Шики на мгновение мешкает, не может переварить сказанное. На его лице разочарование вперемешку с горечью. Но движения всё такие же отточенные.       Всего один невыносимо короткий взмах рукой, — по полу багровыми брызгами разлетаются капли крови. Длинное лезвие пронзает хрупкое тело. Улыбка на губах Нано становится ещё шире и плотояднее. Он смотрит с неподдельным восторгом, слегка щурится.       — Вот видишь, — хриплым шёпотом говорит он, — всё как я говорил. Мне всё равно. Люди бездарно упустили шанс, который я им дал, шанс покорить время, от меня уже ничего не зависит. Из всех остался лишь ты, самый слабый, несовершенный из нас. Человечество потеряло надежду.       — Да захлопнись!       Шики с силой вгоняет нихонто в податливую плоть, но Нано не замолкает, даже не морщится. Словно он и не чувствует ничего. Будто ему нет дела до того, что происходит с телом.       — Я не заткнусь, пока окончательно не умру, и ты, как никто другой, знаешь, насколько это долго.       На лицо Шики падает тень, он кусает губы, беспомощно оглядывается, но не отходит от Нано. Напряжённо следит. И тот продолжает, игнорируя боль:       — Каково это, взвалить на себя надежды людей, даже не умея контролировать время? Они будут ждать от тебя свершений, а ты будешь, как с чертежами, месяцами проходить одно и то же, сходя с ума, ставя чувства выше обязанности. Может, стоило умереть и не мучиться с чужими ожиданиями?       Акира неловко дёргается, пытаясь хоть немного сопротивляться пригвоздившей к полу силе, с трудом раскрывает рот. Голос застревает где-то в глотке, но он чувствует, что должен сказать. Должен, чёрт возьми, что-то выдавить из себя! Шики мотает из стороны в сторону. Он кажется хрупкой льдиной — коснись, пойдёт трещинами.       — Какие, к чёрту, ожидания, не слушай! — хрипло кричит Акира, звук болезненно раздирает гортань, кажется, внутри всё лопается, тело будто разрывает на куски. — Идеальный или нет — какая, блин, разница?! Ты живёшь с людьми, ты человек, и сравнивают тебя с людьми! Людям плевать, сколько ты проходишь задания, они этого не помнят! Да будь он хоть в сотню раз сильнее, ты — это ты!       Акира кусает губы, едва слышно добавляет:       — Ты хорош тем, кто ты есть, и неважно, какое у других мнение.       Нано раздражённо поворачивает голову, фиолетовые глаза, почти погасшие и блёклые, вспыхивают с новой силой. Последним ярким светом озаряют комнату. Акиру тянет к земле. Дрожат ящики и шкафы у стены. Всего мгновение — они сыпятся прямо на голову. Несколько сильных ударов, и тело охватывает тошнота. Болезненная вспышка захватывает мысли.       — Не мешай, — бесцветно отвечает Нано.       Акира бросает полный мольбы взгляд на Шики, и сознание мягко ускользает. Остаётся лишь гнетущая темнота, пронизанная алой лентой. Она извивается, тянется куда-то в непроглядную глубь. Кажется, что это уже приходилось видеть, и далеко не раз. Сознание мягко скользит по невидимым волнам.       Акиру будто обволакивает вата, он не ощущает ничего, даже биение собственного сердца. Остаётся надеяться, что Шики действительно услышал его. Он взял чрезмерно высокую планку, забывая, что сам всё ещё человек. И именно человечность выделяет его среди других. Выделяет не в плохом смысле.       На сердце становится тяжело. Никакой конкретики. Вообще непонятно, что происходит в реальности. И от этого совершенно дурно. Внутренности сковывает, сворачивает в тугой узел. Акира ловит себя на мысли: ему страшно. Страшно очнуться и не увидеть ярких алых глаз. От одной мысли об этом дрожат руки.       Лента натягивается, хочется следовать за ней, увидеть, куда же всё-таки она ведёт. Акира делает шаг в небытие. Как миллионы больших экранов вспыхивают странные воспоминания. Воспоминания, о которых он никогда не знал. Желтоватые стены лаборатории, молодое лицо Мотоми и… алые глаза.       Акира останавливается, вглядывается. Быть не может! Но он точно уверен, что видит Шики, более юного, но такого же замученного. С абсолютно потухшим взглядом, отрешённого от происходящего. Этот взгляд раньше приходилось видеть. Ещё до того, как они впервые по-настоящему встретились. Отчего-то Акира уверен, что они видели друг друга задолго до знакомства?       Воспоминание вспыхивает с новой силой. Все эти длинные желтоватые коридоры, странные аппараты, запах крови и абсолютная неуверенность. А ещё безразличный алый взгляд, вереница тонких проводков, обволакивающих руки, мигающие зелёные лампочки и размеренный писк. Собственный голос кажется таким далёким и нереальным:       — Тебе… не скучно?       Почему он задал именно этот глупый вопрос? Почему вообще что-то спросил? Почему не свалил как можно дальше от этого скованного проводами парня? Своё-чужое воспоминание ярко тычет в нелогичное прошлое. Но Шики из памяти не отвечает привычно-язвительно и не игнорирует. Он поднимает голову, безразлично смотрит в глаза. Воспоминание стушёвывается и исчезает, вокруг остаётся лишь непроглядная темнота.       Сознание размывает безвременной чернотой. Акира тянется к алой ленте, хватает её, но не чувствует собственных пальцев. Реальность идёт трещинами. Но в голове только одна мольба, мольба, которую он сам не ожидал услышать:       — Пожалуйста, не слушай. Ты — человек.