Twisted Lullaby

Узнать, где живет его маленькая птичка, было до смешного просто. Это было так же просто, как вбить имя в избирательный список; его маленькая птичка никогда не сообщала ему свой адрес, или свое имя, но его имя было на его школьных учебниках, и он никогда не забирал его где-то кроме его адреса, он бы никогда не стал так рисковать. Конечно, он хотел увидеть, как его маленькая птичка выросла, но сделать это было сложно, он не мог просто объявиться на пороге. Он наблюдал за домом в течение нескольких дней, прежде чем он наконец увидел его…о, его маленькая птичка изменилась, но он знал эти скулы. Он вырос в красивого молодого человека, и он обнаружил, что после его заключения его вкусы изменились. Это не было его выбором, но никто бы не стал что-то подозревать, увидев совершеннолетнего рядом с мужчиной постарше; другим его «вкусам» придется подождать. Он должен был получить свою маленькую птичку, и он был уверен, что если он его схватит, он сможет снова обрести над ним контроль…в конце концов, маленький Мэтти всегда был таким послушным. ************** Мэттью резко проснулся, тут же встреченный убийственной головной болью, возможно, этот третий косяк был ошибкой. В голове у него стоял легкий туман, но у него было стойкое ощущение, что что-то произошло; он не сомневался, что скоро ответы должны были к нему прийти. Он сел и поморщился, когда его нога присоединилась к голове по части боли. Он осторожно свесил ноги и закрепил ремнями ботинок. Когда он затягивал последнюю застежку, до него дошло……ох. Доминик сказал несколько ужасных вещей, но в них была правда, которую он отказывался слышать и принимать во внимание. Они образовали трещину в его когда-то прочной броне, и когда это случилось, она начала разваливаться. Затем все чувства, которые он держал за ней, были выпущены на свободу, а та вещь, которую он так долго отрицал, заполнила все собой. Он любил Доминика, всегда любил, во время всех бесчеловечностей Донни Джеймса и во время подпитанной безумием жизни с Азизом. Ничто из этого не было любовью, это была извращенная версия, которую он знал с тех пор, как он был достаточно взрослым, чтобы понимать происходящее. Он почувствовал подступающие слезы, но сдержал их; ему предстояло разобраться с некоторыми вещами, и слезы тут не помогут. Он удивился, что дверь была не заперта, но пошел дальше. Ему потребовалось некоторое время, чтобы спуститься вниз, затем еще время, чтобы кого-нибудь найти. Он услышал голоса, доносящиеся с кухни, затем запахи готовящейся еды…ну, теперь он был голоден. Он замер в нерешительности у двери на кухню; судя по звукам, вся семья была в сборе. — Давай, трусливая задница, неужели это так сложно? Он сделал глубокий вдох и толкнул дверь. ********************* Доминик уже успел выйти из кухни, когда Мэттью стал, запинаясь, бормотать свои извинения. Он неверяще покачал головой, он не ожидал, что на их частичном примирении все не закончится, и он не смел надеяться, что Мэттью все еще хотел быть с ним; несмотря на сказанное шепотом «люблю тебя». Когда он наконец вошел обратно, Мэттью выглядел расслабленным, хотя все еще слегка притихшим. Но он улыбнулся Доминику, когда он сел рядом с ним. — Ты в порядке? — Думаю, да. Кажется, они счастливы. — Конечно, счастливы, ты вернулся. — Но я был придурком. — Ты семья, Мэттью, а семья прощает. Прежде, чем Мэттью смог ответить, пришло время еды, и разговор переключился на менее тяжелые темы. Быстро пришел вечер, и воссоединение Мэттью с семьей продолжилось. Когда он сказал, что устал и хочет пойти спать, Доминик пошел вместе с ним, пока они не остановились у его спальни. — Серьезно, ты в порядке? — Да, просто очень устал. — Я не имею ввиду физически. Мэттью моргнул, затем внезапно подался вперед и поцеловал его в щеку. — Я буду. Прежде, чем он успел среагировать, Мэттью уже был в своей спальне, а дверь была закрыта. Он прикоснулся к своей щеке; Мэттью его поцеловал. Это было неожиданно и оставило его с теплым чувством, которое он забрал с собой в постель. ********************* Мэттью не мог поверить, что он только что поцеловал Доминика. Это было сделано под действием момента, но он не жалел об этом. Было чувство, что все было правильно, совсем как когда они поцеловались в первый раз. Окей, этот поцелуй не был страстным, как их первый, но этот дал Доминику понять, что он будет в порядке…со временем. Когда он скользнул в постель, его мысли обратились к другим вещам. Он собирался исчезнуть так скоро, как только он мог, но теперь. Он вздохнул, теперь он не был уверен. Он хотел остаться, но у него был Джейми и остальная часть банды, о которых надо было подумать. Возможно, он мог бы устроить их в другом городе, а затем вернуться. Да, это то, что он сделает. До того, как он избавится от ботинка, а затем — от костылей, оставалось недолго. Тогда он уйдет и увидится с парнями, но на этот раз он оставит сообщение, чтобы они о нем не беспокоились. Он знал, что это будет больно, но когда он вернется, он сможет выстроить заново любые мосты, и он знал точное время и место для того, чтобы это сделать. Он взял телефон, о котором они не знали, что он у него есть, и написал Джейми, давая инструкции о том, что надо сделать. Вскоре этот день пришел, и он сидел в приемной клиники пластического хирурга. Он бросил взгляд на Кристофера, который выглядел скучающим. — Эй, — сказал он, — почему бы тебе не пойти и взять себе кофе или чего-нибудь. Они сильно задерживаются. — Ты уверен? — Да, оставь мне мой телефон, и я смогу написать тебе, когда все закончится. — Ладно, — сказал Кристофер и дал ему телефон, который они разрешали ему использовать. В животе у него порхали бабочки от нервов, пока он считал минуты до тех пор, пока не был уверен, что Кристофер был уже достаточно далеко. Он вышел из приемной, поднялся по лестнице, и вышел из больницы. Он сел на первый автобус, чтобы выйти уже на следующей остановке, чтобы дать себе дистанцию, прежде чем отправить текст. Его палец в сомнении завис над значком «отправить». Он не хотел стать причиной боли, которую он знал, что причинит, но он должен был позаботиться о другой своей семье. Он нажал «отправить», после чего стал ждать автобус, который был ему нужен. Он нахмурился, подходя к дому; банда должна была ждать снаружи. Он вошел в дом. — Эй, вы все, несите свои ленивые задницы сюда! Когда ответных ругательств не последовало, его возмущение обратилось в беспокойство. — Джейми…ребята? Затем голос, который на первый план вытащил четырнадцатилетнего кричащего Мэттью, произнес: — Боюсь, что твои птенчики улетели. Кроме вот этого.