Борьба продолжается

Он нехотя открыл глаза. Воздух оказался жарким и спертым. Во рту пересохло, плечи ноют, голова раскалывается. Потолок почему-то навис слишком низко. Попытавшись поднять руку, задел стол. От этого, казалось бы, простого движения желудок будто взорвался тошнотой. Наклонившись, Фарен выпустил струю омерзительно-жгучей, как желчь, жидкости. Головная боль отпустила, остался только туман. Его стало морозить, глаза начали слезиться. Все чувства обрушились разом. Фарен понял, что так и уснул на камне, таком большом, что мог заменить два, а то и три стула. И вспомнил – он в экспедиции, идущей в тейг Ортан. Остановились на ночлег в тейге, здесь выпил и переспал с кем-то… Стоило ему подумать об этом - с другой стороны стола раздался негромкий стон. Понимание того, что там лежит та, с которой он был – вызвало досаду. Не хотелось сейчас разговаривать. Да и о чем? Не в любви же вечной признаваться. Кряхтя, он встал и начал одеваться, избегая смотреть в ее сторону. И зачем он вообще пил? Теперь в таком состоянии придется идти, да еще и драться. Когда он вышел – почти все уже собрались. С тихим звоном точильные камни скользили по лезвиям, отблески света и тени придавали лицам зловещее выражение. Готовясь разойтись, экспедиция и Легион мертвых стояли друг напротив друга. Сигрун досталось место на куче пыли и мусора. Фарен смотрел на нее и думал, что для полноты картины ей бы не хватало принять какую-то воинственную позу. Выглядела сейчас гномка сурово – взгляд без слов говорил о том, что она готова полоснуть кинжалом любого. Это позабавило его. Ухмыльнувшись, поспешил отвести взгляд. Оба чувствовали – говорить о случившемся будет лишним. Сложив руки на груди, Натаниэль остановил взгляд на каменной, поблескивающей чуть заметным желтоватым оттенком статую Андрасте. Возможно, это было лишь внушение, но ему показалось, что статуя излучает печаль. Он подумал о том, надо бы помолиться. Но.. губы дрогнули, а слова все куда-то подевались. И вслед за этим пришло понимание – он не знает, о чем молиться. Просить прощения, благословения, победы? Такое ощущение, что он растратил все чувства, прогоняя порождений тьмы и выбираясь из плена. Внезапно раздался голос, заставивший его вздрогнуть от неожиданности: - Когда я был ребенком, то часто смотрел на Церковь, - Келиссий грустно усмехнулся. – Мне тогда казалось, что это настоящий дворец и что оттуда можно попасть к самому Создателю. Натаниэль кивнул, его плечи скорбно опустились. Вздохнув, взглянул в окно. Дождь превратился в водяную стену, ветер яростно раскачивал деревья, трепал одежду и флаги. Не то чтобы он не верил в Создателя, но… в то же время не верилось в то, что Прах правда найден. Слова отца, Логейна и беженцев с юга о магах и демонах в Кинлохе и Редклиффе выглядели куда правдоподобнее, нежели обвинения в отравлении и заявлении о нашедшемся чуде. Кто знает, может, они сами что-то сделали с Эамоном, чтобы обвинить Логейна и его отца? Даже если и правда идет Мор – это не мешает Серым Стражам использовать его ради захвата власти над Ферелденом. «Какое уж там чудо? Создатель и правда покинул нас.» - Почему ты не рассказал, что… - … был в Кинлохе? – договорил Амелл. – О, прости, что не рассказываю о каждом своем шаге всем при знакомстве. - Ладно-ладно, не надо так язвить! – скрестив руки за спиной, Натаниэль прошелся по залу. – И все-таки кое-что я имею право знать, ведь это важно. Нас никто не подслушивает, так что можем поговорить откровенно. Для начала… почему ты предал ее? Келиссий фыркнул, затем расхохотался. Его смех оказался громогласным, особенно в такой тишине. Отсмеявшись, он прояснил: - Знакомство еще не означает, что мы с ней друзья. Или что она мне нравится. - Не нравится? – с облегчением уточнил Натаниэль. - Она всегда была… занудной. Одна учеба на уме, - он помолчал. – Еще и к другим цеплялась. Неудивительно, что понравилась старичку Ирвингу. Кроме того, у меня с собой друзья. Я вывел этих людей и эльфов из Башни, обещал им свободную и спокойную жизнь под моим руководством. А мне больше по душе служба знати, нежели Серым Стражам. - В чем же разница? - Вы не заставите нас всю жизнь гоняться за порождениями тьмы. То, что творится сейчас, когда-нибудь закончится. И мы будем дальше жить в Амарантайне. - Понимаю. О, дождь прекратился? Пожалуй, мне пора. - Удачи. Влажный после дождя Амарантайн пах весной. Солнечный свет блестел золотом – словно улыбка после слез. Безнадежность, витавшая в воздухе – развеялась. Улицы были безлюдны, но это лучше толпы беженцев. Возникшую было мысль зайти в таверну Натаниэль отмел сразу же. Разумеется, слушать сплетни, переодевшись простолюдином, очень удобно. Но некогда . Как только он вошел в поместье, к нему направилась банн Эсмерель: - Милорд, у меня есть радостное известие. Порождения тьмы отступили из Амарантайна.