Изнанка блаженной идеи

— Он составлял завещание? — вдруг нахмурилась Мэй, а Каори от неожиданной новости вскочила на ноги. — Я не знаю, — пожала плечами девушка, нервно сглатывая, встряхивая кисти рук. — Найди свой телефон, — равнодушно отозвалась Мэй, когда та прошлась окну. — Тебя осведомит полиция о его смерти, звонить будут на твой номер.       Каори с гневом обернулась на кресло, где сидела женщина: как она может с таким безразличием говорить о смерти? Причем, об ещё не случившейся смерти! — Он может и не умрёт, — отрезала Каори, всматриваясь в огни ночного города. — Но телефон отыскать всё-таки стоит, — пожала Мэй плечами. — Тебе может звонить Мамору с новостями об обмене, так что советую собраться для скорейшего отбытия. Так ты быстрее попадёшь к сыну.       Осознав, что Мэй просто рассуждает логически и не допускает лишних эмоций, Каори перестала кипятиться. Кивнув, она помчалась в комнату, где нашла свой клатч и выудила оттуда телефон — время исчислялось мгновениями, каждое могло стать роковым. Ужаснувшись цифре пропущенных с разных номеров, она потянулась в браузер включить прямую трансляцию новостей, но одёрнула себя — СМИ действительно многое перевирают, и так она доведёт себя до новой истерики. Вместо этого она позвонила Мамору. Долго ходила по комнате, но трубку никто не брал. Плюнула на всё и дозвонилась до Сэтору — пусть везёт её домой, ведь Масамэ доставят по месту прописки. Забрав клатч, она выдвинулась в коридор с намерением покинуть эту квартиру. Надев в полумраке первую туфлю, услышала: — Ох, подруга, не стоит делать таких поспешных движений, — к ней медленно шла Мэй. — Нервы сейчас ни к чему, и твоё тело всё ещё в опасности, поэтому советую не выходить, — скрестив руки на груди, она вплотную приблизилась к Каори. — Я хочу сделать хоть что-нибудь, — проговорила Каори, зная, что на эмоциях сейчас наломает веток. — Что-нибудь, чтобы всё скорее закончилось. — Жди звонка, — пожала плечами Мэй. — Это тоже прекрасный план.       Каори посмотрела на женщину: неужели жизнь превратила её в автоматизированную систему, нацеленную только на оптимизацию бизнес-процессов? Ведь она действительно до сих пор легко улыбалась катастрофе, словно была настоящим роботом. — Удивительно! — вдруг выпалила Каори. — Вы так похожи друга на друга! Странно, что не смогли достигнуть компромисса в приобретении совместного счастья. — У меня нет того, что есть у тебя, — вдруг медленно, с ухмылкой проговорила Мэй и окинула её взглядом. — Харизматичной и бесконтрольной придури, в которую он был влюблён. Ты действительно хочешь уехать? — вдруг перевела она тему. — Да, — Каори тут же натянула вторую туфлю. — Позвони, когда всё кончится, — Мэй протянула ей визитку. — Многие захотят разодрать бизнес Мадары на мелкие клочки, но я могу помочь сдержать этот частокол алчных рук.       Каори выхватила визитку и, не прощаясь, выскочила из квартиры. Сэтору уже звонил ей, но она лихорадочно жала кнопку лифта и не обращала внимания на телефон. Тот снова в который раз разразился вибрацией, и Каори подняла трубку: — Да! — воскликнула она и посмотрела на двери раскрывающейся кабины. — Госпожа Учиха, примите соболезнования в связи с кончиной вашего мужа, мы не смогли предпринять достаточно… — прозвучал женский голос, а Каори почувствовала разряд дефибриллятора.       Стоя на лестничной клетке, она слушала монотонный доклад офицера о проведённой операции, окончившейся перестрелкой и взрывом, и женщина старалась максимально сухо донести до неё информацию, но Каори казалось, что в тот момент её оглушало в рупор. Наконец офицер добралась до информации о мальчиках, и Каори проорала: — Где Масамэ? Где мой сын? — Он сейчас в машине «скорой», ему оказывают помощь, вскоре его доставят домой, — спокойно говорили на там конце. — Он пострадал? — На нём пара ссадин и испуг, также нам нужны его показания… — Не смейте допрашивать ребёнка без моего присутствия! — снова прокричала Каори и подошла к лифту, чтобы опять нажать на кнопку. — Госпожа, никто не будет… — Я завтра приеду в участок вместе с ним, но сейчас я хочу видеть его дома! — лифт снова открылся, а Каори зашла в кабину. — Разумеется, госпожа, его скоро доставят, но хотелось бы… — связь в лифте оборвалась, а Каори была этому рада — она не могла более слушать доклад о свершившемся кошмаре и спешила навстречу Масамэ.       Она заставила Сэтору гнать машину и нарушать правила дорожного движения: проезжать на красный, подрезать законопослушных водителей и чуть ли не сбивать пешеходов, посмевших в это время беспечно ступить на «зебру». Возле её дома уже стояли десятки машин, но её интересовала только одна — машина «скорой помощи», которая к её прибытию ещё не подоспела. Толпа репортёров уже поджидала Каори у ворот, и татуированные парни на пару с полицейскими сдерживали этот поток, чтобы Сэтору смог заехать во двор. Она приказала допустить драгоценный фургон с мигалками в её двор и честно дожидалась его на пороге дома, пока внутри него творился хаос: приехали многие члены правления, замы, юристы, адвокаты, телефоны которых обрывались, и они не нашли лучше выхода, чем собраться в её доме для решения проблем. Мамору был всё это время с ними и заверял Каори, что пока её трогать никто не станет, поэтому у неё есть время пообщаться с офицерами полиции и спокойно дожидаться момента, когда Масамэ привезут домой. Но она наотрез отказалась от общения с кем-либо и продолжала ходить по деревянному порогу, мысленно моля всех богов быстрее доставить мальчика в её руки. Наконец, когда машина скорой преодолела ворота и подкатила к дому, она сорвалась с места. Девушка сама открыла боковую дверь машины и вломилась в салон. Её взгляд проигнорировал фельдшеров и устремился к Масамэ: мальчик, укутанный в одеяло, сидел неподвижно на каталке, смотря в одну точку, и иногда шмыгал носом. Она осмотрела его каменное лицо, с обработанными царапинами и рассеченной бровью. Его глаза, казалось, выражали всю боль мира, а маленькие ручонки до сих пор тряслись. — Масамэ-кун, — тихо проговорила она и положила руки на плечи.       Мальчик вздрогнул и перевёл взгляд на мать: — К-к-к-а-сан! — выдал он спустя мгновенье. — О боги! Ты начал заикаться?       Масамэ, просиявший от счастья, выпутался из одеяла, обвил её шею и крепко вцепился в её одежду на плечах. — Та-та-там было та-та-так ст… — он не окончил фразу, явно пугаясь своего нового дефекта.       Каори закрыла глаза и ещё сильнее прижала к себе объятого страхом ребёнка. — Я знаю, тебе было страшно, — прошептала она. — Но всё закончилось, ты дома. — Заикание корректируется, Каори-сан, — проговорил над головой фельдшер, и малец вздрогнул. — Распишитесь, пожалуйста…       Каори вздохнула и, с трудом оторвавшись от сына, заполнила предложенные ей документы.       После она провела час в детской, слушая гул голосов за дверьми — всё так же велись деловые разговоры касательно дальнейшей судьбы бизнеса Мадары. Склонившись над детской постелью, она гладила волосы сына, который не мог уснуть и вздрагивал от каждого шага по ту сторону комнаты. Каори не осмелилась сказать, что его отец погиб — Масамэ и так доставили сегодня слишком много боли. Она и сама не понимала, как относиться к этой новости. И думала, что сейчас сын уснёт, а потом она выйдет обратно в ад и попытается примерить на себя статус вдовы. В шутку примерить, потому что смерть казалась ей состоянием, в котором Мадара быть просто не мог. Может, издевался или это была часть какого-то плана, но не мёртв — это точно.       Но в тот момент, когда мальчишка наконец-то начал подёргивать веками и перевернулся на бок, девушка встала и подошла к двери — теперь нужно было найти в себе мужество, чтобы признать свершившийся факт — Мадары больше нет. Он оплатил своей жизнью последствия её подлых поступков. Но мужества, похоже, в ней было не так уж и много — всё, что она смогла сделать, это безмолвно проследовать в освещённый, забитый людьми кабинет и сесть за его стол в ожидании обратной связи от взбудораженных подчинённых.       Обхватив голову руками, она скользила взглядом по предметам на столешнице: по закрытому ноутбуку, заметкам в цифрах на липких стикерах, ручкам, вертикальному лотку с листами и папками, а гул голосов и уже ненавистные рингтоны мобильников мозолили разум и мешали сосредоточиться хоть на какой-то мысли. Мужчины переговаривались: то о завещании, которое нотариус уже везёт, то о разрыве партнёрства с Сенджу, то оглашали цифры котировок с фондовой биржи, но Каори могла из потока информации понять лишь одно — плохо дело и, скорее всего, бизнес Мадары потерпит крах. Ей придётся распродать имущество: дома, драгоценности и автопарк, чтобы купить квартиру и переехать туда с сыном, а затем выйти на работу. Может, это будет в Осаке или Киото, или вообще на отдалённом острове, где фамилию Учиха слышали только по телевизору… Возможно она пойдёт работать официанткой или хостес. Но для начала нужно будет пережить похороны мужа. — Каори-сама, — донеслось до неё, и она подняла голову — перед ней стоял Танака и протягивал новенький, блестящий телефон. — С вами хотят поговорить.       Она с недоверием сдвинула брови, но взяла трубку и прислонила к уху. — Скажи Мамору назначить пресс-конференцию на утро, выгони всех из дома, а затем подойди к Танаке, чтобы связался со мной, — проговорил глухой голос Мадары, и Каори в тот момент застыла.       Вызов тут же оборвался, и она осмотрела комнату с ледяным шоком — ничего ещё не кончилось. Медленно поднявшись с места, Каори отыскала взглядом Мамору, подошла к нему и попросила помочь ей разогнать ораву непрошеных гостей. Тот словно знал о плане, оттого с лёгкостью решил задачу, после чего сказал, что составит для неё расписание на завтрашний день и включит в него общение с журналистами. Едва последний из мужчин покинул дом, она подошла к Танаке, который всё это время учтиво и с присущей ему вежливостью провожал гостей. — Он плох, Каори-сама, — тихо проговорил мужчина, когда вернулся после проводов до самых ворот. — Сейчас лежит на больничной койке и ему будет сложно разговаривать, поэтому постарайтесь не торопить его, — Танака достал из внутреннего кармана пиджака тот самый смартфон. — Поднимитесь на лестницу, сядьте на ступеньки посередине — мы не знаем, есть ли в доме прослушка или скрытое наблюдение, но на винтовых лестницах их редко устанавливают, — затем передал сосредоточенной Каори телефон с набранным номером.       Она поспешила взлететь вверх по ступенькам и основалась аккурат посередине лестницы. Через пару мгновений трубку взяли: — Поздравляю, ты разрушила всё, до чего смогла дотянуться, — жёстко проговорил Мадара и сорвался в сухой кашель. — Поэтому, следуя моему завещанию, будешь назначена регентом Масамэ, но с оговорками, — ему действительно было тяжело говорить, и он перешёл в хрип. — Тебе перейдёт право моей подписи и личной печати. В течение полугода будешь продавать группу компаний моим людям, в штат я введу специалистов, которые подскажут что делать, — сдавленно говорил Мадара, прерываясь на кашель. — С деньгами после продажи будешь разбираться не ты, а Мамору, связь буду держать через него. А когда всё закончится, тебе сделают новую личность, дадут денег — и поезжай куда хочешь. Масамэ передашь мне… — и снова кашель раздался в трубке. — И я очень надеюсь, мы с ним никогда тебя больше не увидим. Ты добилась своего, Каори — я не хочу с тобой больше иметь ничего общего. Я не хочу даже общаться с тобой, так что это наш последний разговор. Вопросы?       Каори, онемевшая от услышанного, с ужасом хватала воздух и пыталась сообразить, что ей говорить. Конечности в тот миг парализовались, а пальцы крепко сжали телефон, побелев от силы хватки. — Я больше никогда не увижу сына? — на выдохе спросила она. — Ты видела, во что его превратила?! — донеслась гневная фраза, окончившаяся залпом кашля. Когда хрипы кончились, Мадара вернулся к обычному строгому тону: — Молись, чтобы он таким не остался. Иначе я найду тебя, и сделаю с тобой то же самое! — каждое слово для неё казалось ударом плетью, и Каори инстинктивно сжималась. — Я поняла, — всхлипнув, прошептала она. — Прости. — Это были все твои вопросы?       Ощутив невыносимый груз вины, она сжалась от осознания грядущего мрака в её жизни, и всё, что смогла произнести: — Я рада, что ты жив, — а затем тяжело вздохнула. — В чём я очень сомневаюсь… — с хрипом произнёс мужчина. — Искренности и порядочности в тебе вообще никакой нет, — начал он её отчитывать, — Мэй и то куда честнее была в своих меркантильных планах, нежели ты.       Каори, не понимая при чём тут эта женщина, вспомнила её плачевную историю: — Ты про своего несостоявшегося ребенка?       На том конце проводе повисло молчание. — В смысле? — выдал Мадара через паузу.       Каори в недоумении решила прояснить ситуацию: — Ну, я так понимаю, ты же за её прерванную беременность извинялся в той комнате. — Какую ещё?.. — он не окончил реплику, а тут же с чувством расхохотался, но смех перешёл в новый кашель. Когда он прошёл, Мадара вздохнул и начал: — Надо было предупредить тебя, что Мэй способна морочить голову годами ради достижения собственной цели. Она не может быть никаким образом беременной, поскольку является убеждённой «чайлдфри». И ещё в двадцатилетнем возрасте легла под нож и перевязала маточные трубы.       Этот поворот событий Каори не могла предугадать, отчего раскрыла рот, но тут же решила сразу всё выяснить: — Что тогда она у тебя попросила взамен на помощь мне? — Часть моей доли, около трёх процентов. Это много, и уговаривала она меня очень давно. — А за что тогда извинения? — За то, что сместил её с должности, когда она на пару со своим банкиром влезла в финансовые махинации мирового масштаба. Не общайся с ней. Иначе останешься без денег, жилья и одежды, а эта женщина, похоже, нашла к тебе индивидуальный подход. А ты и рада верить в эти бредни… — его голос вновь сорвался в хрип. — А с каким скандалом она выбивала себе командировку в Америку не рассказывала? — Нет, в её истории всё вообще не так было, — Каори пыталась придумать ещё какой-нибудь повод, чтобы не заканчивать разговор. — Выкинь её из головы и не подпускай к себе больше. — В твоём окружении есть люди, которым можно верить? — она хотела, чтобы их диалог не обрывался. — Танака-сан и Мамору. И ты знаешь причину. Остальные — под большим вопросом, советую все бизнес-переписки вести через последнего. — Хорошо, — на этом месте идеи для вопросов у неё кончились. Тяжко вздохнув, она протянула: — Я действительно сожалею, что всё так вышло. — Или же опять играешь в свои игры, — Мадара ушёл в кашель. — Достаточно, Каори, я натерпелся от тебя. Это все вопросы были? — Да. — Прощай, — сухо ответил мужчина и завершил вызов. — Что? — Каори озадачено взглянула на дисплей, а её палец потянулся перенабрать номер, но вдруг пришло осознание, которое остановило этот порыв вместе с громким ударом сердца: всё кончилось. Девушка потерянно уставилась в список вызовов: «Да не может быть такого. «Прощай»? И всё?». В ступоре она смотрела на экран ещё с полминуты, стараясь принять новую реальность, и перебирала слова из диалога, пытаясь их встроить в свою жизнь, но они казались какими-то бредовыми. «Может, это какой-то очередной урок?» — не верила она сказанному, а сердце настойчиво отдавалось больным стуком, давая понять, что только что начался новый этап в жизни — этап без Мадары, в котором мужчина пришёл к выводу, что Каори ему больше не нужна. С этим звонком её брак развалился и это то, к чему она так упорно стремилась, но вместо облегчения лишь тяжко, порывисто дышала, чувствуя, как снова подкатывают слёзы необъятного сожаления. А перед глазами поплыли картины прошлого: свадебная церемония в храме, выход отца с невестой на красную дорожку, передача её руки жениху, клятвы, обмен кольцами, шумный ресторан… Неделя в Италии, жаркие ночи в номере отеля, две полоски, визги счастья, тревожные ночи на сохранении, тяжёлые роды. Бессонница, детский плач, слова поддержки, спасительная няня. Первые шаги Масамэ, отпуск на круизном лайнере, Рождество в Нью-Йорке и день рождения Мадары, вручение подарка возле центральной ёлки… И ещё столько же памятных моментов, что давили, душили её, жалили, заставляя тянуться к телефону, чтобы набрать повторно номер. Но Каори одёргивала себя и не решалась ткнуть в экран, ведь знала: её больше не любят, её звонков больше не ждут. И вряд ли когда-нибудь простят.       Чувствуя спазмы в груди, она выдохнула и встала со ступеньки. Утерев слёзы, спустилась и разыскала Танаку, затем отдала телефон. И пока шло это время, дошла умом до конечного решения: надо всё вернуть. Не понимала ещё как, да и вообще слабо представляла даже клочок возможности подобного, но точно знала — она что-нибудь обязательно придумает.