Изнанка блаженной идеи

      А Каори вновь очутилась в райской, маленькой стране: её прижало к стулу нирваной, сознание расплылось на волнах услады, и жизнь снова показалась беззаботной, счастливой, приносящей безграничное удовольствие. Парализованная эйфорией, девушка не заметила, как парень притащил камеру на треноге и лампу в кабинет, как отстегнул от кресла и бережно уложил на диван. Она легко улыбалась ему, когда мужские пальцы гладили её губы, затем бёдра, скрытые под махровым халатом, а после он склонился: — It's just my job, — ласково, словно с извинениями, прошептал он и развязал пояс халата, оголяя забывшуюся в неге Каори.       Потянув лацкан к плечу, он провёл рукой по её груди, любовно глядя на соски, а девушка смутно понимала, что её сейчас изнасилуют — будто была на дне океана, где всё двигалось очень медленно под толщей прозрачной воды. Парень многозначительно усмехнулся, смотря в голубые полузакрытые глаза, и его холодная рука скользнула к её промежности, тронув сухие половые губы.       Вдруг раздался треск стекла, Каори увидела влетающий дрон позади парня и ухмыльнулась. Тот обернулся: — What the?.. — прогорланил он, вскочил с места и пулей вылетел из комнаты.       Начались командные возгласы, стрельба, крики, топот, хруст ломающихся дверей и грохот мебели. А Каори, улыбаясь, укуталась в халат и улеглась на бок, прикрыв в блаженстве глаза — ей было всё равно, что происходило вокруг неё — пусть весь мир горит и сыпется — ей не было до него никакого дела. Уткнувшись носом в замшевую обивку, Каори удовлетворённо выдыхала, и когда в кабинет ввалились мужчины в экипировке, а один из них подошёл проверить её состояние, она со счастьем в груди заснула, хоть позже её и будили медики, светя в лицо фонариком, громко что-то крича над ухом, и кое-как привели в чувства уже в салоне скорой, что довезла девушку до больницы.       Несколько дней прошли, как в тумане. Кто-то приходил к ней расспросить о самочувствии, и она могла лишь что-то мямлить в ответ, кто-то протыкал пальцы, чтобы взять кровь, промывали и перевязывали плечо, ставили капельницы; некто с ласковым, добрым голосом пытался накормить с ложки — Каори не помнила лиц людей, не помнила себя, а жить тогда не было сил, и оттого либо спала, либо просыпалась от ноющей, давящей ломки и задыхалась то в жаре, то в холоде, пытаясь в те моменты нащупать кнопку вызова медперсонала. А когда наконец мир прояснился, озноб улетучился, и даже проснулось чувство, напоминающее аппетит, она смогла увидеть Мито, что больше всех рвалась в её палату, однако Каори не смогла сказать ей и слова — будто забыла язык, на котором говорит. Подруга видела плачевное состояние Каори, жалела её, болтала о глупостях без умолку, а после её ухода в палату пришёл психотерапевт — Сенджу явно настояла на более интенсивной терапии. Но врачу Каори тоже ничего не сказала и на все вопросы в ответ лишь тихо, равномерно дышала, глядя куда-то на диван перед собой. А перед глазами стояли сочные картины пережитого насилия.       Спустя сутки к ней пришли ночные кошмары, и девушка просыпалась от них, стонала, кричала, но всё так же отказывалась идти на контакт. Часами смотрела в одну точку, переваривая тот ужас, то надругательство над собой, которое в моменты плена даже не осознавались. Постепенно в груди скапливалась чёрная, неистовая злость: на себя за слабость и никчёмность; на тех ублюдков, что безжалостно издевались; на отца за существование «ЛТК» и на Мадару, который впутал её в эту историю. И Учихе достался самый большой кусок молчаливой агрессии — она ненавидела его всей душой за приобретённый опыт и мечтала содрать скальп с мужской лохматой головы. Однако Мадара всё ещё не показывался на глаза, и Каори догадалась, что, скорее всего, он скрывался из-за неподъёмного чувства вины перед ней.       Ещё через день, когда силы начали возвращаться, и девушка даже выдавила из себя «доброе утро» при пробуждении после очередной капельницы, испугав тем самым медсестру, к ней наведалась целая делегация врачей, и она смогла сухо и ёмко ответить на все их вопросы. Ей помогли встать и размяться, но быстро уложили обратно — сил хватило лишь на то, чтобы подойти к окну и посмотреть на солнце, на лысый сквер за больницей, на разгуливающих по нему пациентов. Но и этих впечатлений оказалось достаточно на оставшийся день — в голову вновь забрёл туман и принёс с собой беспокойный сон на несколько часов.       Под вечер, когда солнце залило тёплыми лучами белую палату, с пакетами деликатесов и вещами приехала Мито, и с порога начала возмущаться качеством шпаклёвки стен в одной из своих комнат, но Каори оборвала её на полуслове: — Где эта тварь? — она зло уставилась на подругу, что впопыхах скидывала с себя пальто и снимала шарф. — Где Мадара? — Как где? — удивилась Мито и на мгновение замерла. — Он каждую ночь в твоей палате сидит. Разве ты его не видела?       Взгляд Каори переместился на диван, стоящий под стенкой, — возможно она и замечала мужчину, но вряд ли сейчас это припомнит. — Но он даже не заговорил со мной. Неужели стыдится? — поджала она губы. — Ох, Каори-сан, — выдохнула девушка, и подошла к вешалке у входа зацепить верхнюю одежду. — Ты бы видела себя ещё вчера — живой труп, ей-богу. А сейчас уже румянец появился. Может, ты забыла, что он с тобой говорил? — она подхватила пакеты и направилась к больничной койке. — В моей голове нет воспоминаний о последних днях, — хмыкнула Каори, уставившись на диван. Она подтянула спинку койки в сидячее положение. — Ну, в любом случае, ночью он приедет, — подруга подкатила небольшой стул к постели, поставила на него пакет и принялась в нём рыться. — Его единственного допускали в палату с самого твоего поступления, — шуршала она на дне, — так что сможете побеседовать. — Я не знаю о чём с ним говорить. И не знаю, хочу ли слышать и видеть его вообще, — проговорила сквозь зубы девушка, заправив пряди волос за ухо. — Обещал, что всё будет хорошо, а по итогу… — воспоминания отразились в воображении, обида сдавила глотку, а на глазах проступили слезы. Она порывисто вдохнула: — Как выйду отсюда — точно уеду из страны и никогда не вернусь.       Мито замерла с целлофановой упаковкой в руках, нахмурилась и непонимающе уставилась на Каори. — А как же Масамэ-кун? Забыла, что у тебя сын есть?       Каори взъелась: — А зачем ему мать, которая ненавидит его отца?! — она посмотрела в глаза подруги, а в её взгляде отобразилась горесть. — Мадара мне всё равно его не отдаст, а идти против него — сразу вешаться можно, — она попыталась справиться со слезами, но всё равно всхлипнула. — А лучше вздёрнуться до того, как он сюда явится. — Так, давай без суицидальных мыслей, хорошо? — Мито суетливо скинула пакет со стула и села. — А что хорошего в моей жизни? Что хорошего в нашей семье? — жалобно заглядывала Каори в зелёные глаза. — Ты разве не видишь, что кроме боли наш брак никому ничего не принёс? — она нервно вздохнула и вытерла щёки от покатившихся слёз. — Мне проще стекло проглотить и глотку им порвать, нежели возвращаться в эти бесконечные приказы и очередные пытки, — шмыгнула Каори носом, а затем закивала: — А он вернёт меня. Я знаю, что вернёт в наше родное, уютное болото. И снова я там буду захлёбываться, — истерика догнала её, и девушка заплакала, скрыв лицо за ладонями. — Тихо, Каори-сан, — обняла её Мито и прижала к себе, — будет тебе. Всё решится, — начала она гладить светлую голову. — Захочешь уехать — уедешь. Захочешь в кругосветное плавание — возьмёшь круиз. Только о ребёнке не забывай — он не виноват, что у вас с Мадарой ничего не вышло, — прижимала она к себе Каори, запрокинув голову. — И Масамэ-кун любит тебя, даже несмотря на твой пережитый опыт и плохую жизнь. Ты же для него — всё, найди в себе силы отыскать выход из ситуации хотя бы ради сына.       А Каори ревела. Ревела в объятьях Мито, вообще не слушая её в тот момент. И всхлипывала, ныла, выжимала из себя обиду и жалость к себе, с надрывом вдыхая кислород. Казалось, пробка закупоренных чувств вскрылась — и все оттенки гнетущих эмоций излились в слёзы. А легче так и не становилось… — Всё закончилось, отныне всё будет хорошо… — гладила её по спине Мито, убаюкивая в своих объятьях.       Через пару минут, вдоволь наследив на кашемировом свитере подруги, Каори успокоилась, выпила воды и выдохнула: — Я поговорю с ним, но не обещаю, что наш диалог не закончится дракой, — твёрдо начала говорить она. — Мадара сумеет меня убедить в том, что ему нужно — я знаю этого человека предостаточно, чтобы спрогнозировать исход разговора, — кивала она. — Но в этот раз ему придётся согласиться на мои условия, иначе в один прекрасный момент я убью его, и знаешь, — она вдруг просияла и улыбнулась, — сесть за это мне не жалко. И на суде я подробно расскажу, за что я с превеликим удовольствием лишила жизни своего мужа.       Мито, вскинув брови, слушала гневные речи Каори, которая ещё несколько минут на эмоциях рассказывала о планах возмездия и методах расплаты за свою боль, а затем, когда список предполагаемых отмщений кончился, Сенджу снова схватилась за пакеты и, как ни в чём не бывало, начала рассказывать, что за вещи и продукты она ей принесла. Позже, когда пыл Каори поубавился, поведала об её отце: — Он в другой больнице. У него сломаны пять рёбер, челюсть и рука, — ошарашила она новостью. — Твоя сестра там ночует, взяла отпуск, чтобы ухаживать за ним. Передала, что завтра навестит тебя.       Каори же вздохнула: — Всем досталось, — кивнула она и отвела взгляд. — Все сожрали свой ядовитый кусок пирога. — Но, к счастью, выжили, — пожала плечами Мито, встала со стула и подошла к вешалке за верхней одеждой. — И всё, что осталось, это сесть и договориться о дальнейшей жизни, — принялась она натягивать пальто. — Одна из самых сложных частей, — с грустью добавила Каори.       Она попросила ещё о нескольких бытовых мелочах, и подруга заверила, что завтра всё принесёт. Девушка поблагодарила её, попыталась встать, чтобы провести хотя бы до выхода из отделения, но по уверениям Мито осталась в постели, где размышляла об их разговоре ещё час, пока в палате не стемнело, и медсестра не принесла ей на ужин новую капельницу.       Поздним вечером Каори старалась не уснуть, чтобы дождаться полуночного прихода Мадары — она очень хотела выжать из него всю правду и, возможно, хоть какие-нибудь вяленькие раскаяния. Встала, впервые самостоятельно приняла душ, но горячая вода её не взбодрила, а напротив — окутала приятной дрёмой, и Каори, забыв погасить светильник на прикроватной тумбочке, незаметно уснула.       Она чувствовала свою ладонь в чьих-то руках, которую прижимали ко лбу. А ещё тёплое, мерное дыхание на предплечье и щекотку от прядей волос. Её пальцы дрогнули, веки раскрылись и перед ней показался Мадара в свете прикроватного торшера, что, облокотившись о постель, заснул с её ладонью в руках. Она сжала его руку, и мужчина тут же открыл глаза, а на лице отпечаталось облегчение. — Рассказывай, — прохрипела Каори, удивившись сдавленности своего голоса. — Рассказывай про «ЛТК».       Мадара со вздохом положил её руку на постель, встал и, закатав рукава чёрной рубашки, неспешно подошёл к тёмному окну. Каори, затаив дыхание, следила за каждым его спокойным движением — мужчина засунул руки в карманы брюк, вновь тяжело, протяжно вздохнул, нахмурился и вгляделся в ночную улицу. — «ЛТК» не существует и никогда не существовал, — сказал он, как отрезал. — Но… — девушка сдвинула брови и подняла спинку койки. — Я видела, как группа людей… — Ты видела постановочное шоу под видом эксперимента на фокус-группе, — кивнул Учиха и взглянул на неё. — Но это актёры, они играли по сценарию. — Тогда… — «ЛТК» — это статья расходов, на которую списывалось очень много денег и выводилось за рубеж, — со вздохом протянул мужчина, а в голосе почувствовалась боль.       Усиленно хмурясь, сбившись с толку, Каори выжидающе на него смотрела. А Мадара не спеша прошёлся по палате, рассматривая интерьер. — Рассказывай с самого начала, — прорычала она сквозь зубы. — И не смей переводить тему. Мне важно понимать, за что я пережила этот ужас.       Мужчина уставился на неё, в глазах читалась жалость. Через десяток секунд немого разглядывания девушки, склонил голову на бок, почесал лоб и размеренно начал: — Когда вышел «DreamShift», правительство настолько уверовало в его успех, что тут же прикрыло его массовость и перевело на более масштабную доработку. Так появился Z-23, — он сделал два шага по комнате. — А затем и Z-24 — аэрозоль, который погружает в специальный сон и настраивает мозг на определённые герцы, и при помощи модуля «DreamShift» контролирует визуализацию в этом сне, — подошёл к дивану и, подтянув штанины вверх, уселся на него. — В проектах появилось множество завиральных, интересных идей, и государство было готово это спонсировать. Однажды у Мамору возникла идея вывести бюджетные деньги через какой-нибудь несуществующий проект. Так появилось «ЛТК», — он вздохнул, облокотился на колени и размял пальцы. — С технической документацией, отчётами о проделанной работе, даже с собственной лабораторией и фокус-группой. Но никто толком не знал, для чего проект создан, — Мадара цокнул языком и усмехнулся, — что-то про нейробиологические исследования, но не более. И так мы год за годом успешно выводили деньги. И всё шло хорошо, но у Мамору возникла мысль поискать крыс в штате, запустив разные слухи об «ЛТК»: что это система управления разумом, страхами, чувствами, целями — эти четыре тезиса говорились в разные моменты разным людям, а потом время показывало то тут, то там всплывающую информацию, — Мадара умолк, опустил голову на ладони, растёр лоб и со стоном выдохнул: — Вот только слухи расползлись с такой скоростью, что превратили всё в массовую истерию, — он снова взглянул на внимательно слушающую Каори. — И дошли до правительства, а потом перекочевали в другие страны. Когда связные лица настояли на демонстрации технологии, мы наняли актёров, и те успешно отыграли шоу перед работниками спецслужб. Агенты подвоха не распознали, а схватились за голову и присвоили проекту гриф сверхсекретности, а после принялись проверять мою семью, и ты помнишь момент с детектором лжи, — он снова замолчал, прямо смотря на девушку, но через мгновение продолжил: — Те, кто что-то знал, благодаря слухам Мамору, быстро устранялись, вот только с зарубежными осведомлёнными лицами они ничего сделать не могли… — он хватил воздуха и усмехнулся: — И на этом моменте Мацусима Сенджу продал корейцам твоё чистосердечное признание, а за отказ давить на тебя дальше был убит, поэтому они приняли решение затребовать Z-23 самым грязным способом, — мужчина встал и снова прошёлся к окну. Запустив руки в карманы, продолжил: — Клан Танаки придумал диверсию во время обмена, красиво всё провернул, и я из-за показного взрыва оказался на больнице — меня быстро вытащили из горячей точки и увезли, но объявили мёртвым — в целом, всё так и планировалось, — говорил он, глядя в чёрную пустоту за стеклом. — Зачем ты мне вообще показал этот завод? — вспомнила Каори своё чувство вины перед мужчиной. — Не знала бы — не случилось бы. — Потому что правительство не поверило бы, что ты уж совсем не в курсе дел, учитывая количество твоих и моих родственников, замешанных в исследованиях, — протянул Мадара. — И тогда продолжило бы таскать по детекторам и допросам, подозревая тебя в разных шпионских играх, — он замолчал, а затем задумчиво и тихо добавил: — Такого опыта я для тебя не хотел. — Зато другой приобрела, за что низкий благодарственный поклон, — буркнула Каори, сжав одеяло.       Мадара же проигнорировал её сарказм и продолжил: — Я три месяца мечтал о том моменте, когда наконец-то встану на ноги и смогу самолично почувствовать хруст твоих шейных позвонков в своих руках, — в его тоне почувствовалась озлобленность. — Но время шло, и к ноябрю Мамору уже отладил работу в Китае, поэтому пришлось отложить расправу и приступить к делам, — мужчина снова оборвал рассказ и принялся мерить шагами комнату. Каори же внимательно за ним наблюдала. — По приезде в Пекин я обнаружил, что со мной хотят связаться пара твоих родственников, которые развернули схожую исследовательскую деятельность в Китае, — прохаживался мужчина по палате, не глядя на девушку, — и при личной встрече предложили мне продолжить дело семьи Яманака. Но уже на другой территории. Я встретился с твоим отцом, чтобы рассказать про его сородичей в Китае и поделиться своими соображениями. Он согласился на авантюру, но при условии, — он вдруг остановился и посмотрел на Каори, — что ты будешь посредником, — Мадара прищурился и вздохнул: — Оставалось только придумать, как тебя заставить им стать, но при этом пресечь твою изворотливость и склонность к двойным играм, — он снова начал неторопливо ходить по палате. — Тогда Танака познакомил меня с Довом — хорошим служивым мужиком со связями по всему миру. Это он предложил идею шантажа и взял на себя дальнейшую реализацию, предупредил твоего отца о том, что к нему наведаются люди в чёрном… А вот твоя сестра посвящена в план не была, и впоследствии это стало дополнительным рычагом давления. — Мэй мне сказала, что Дов — часть клана Исуды, — вставила комментарий Каори, по пути сверяя данные Мадары со своей памятью. — Мэй должна была помочь тебе разобраться в финансовой части вопроса и действовала по указаниям Дова. Скорее всего, сделала неверные выводы, — сел он снова на диван. — Ей ты опять заплатил кругленькую сумму? — Не совсем. Ей нужны были китайские крупные клиенты для отмывания денег, и я мог ей помочь встретиться с этими лицами. Сейчас она снова в Америке и вряд ли ближайшие полгода объявится.       Каори кивнула и потянулась к кувшину с водой на тумбочке. Наполнив стакан, посмотрела на мужчину: — Продолжай.       Мадара ухмыльнулся, глядя, как девушка жадно заглатывает воду, откинулся на спинку дивана и продолжил рассказ: — План был назначен на март. Ты не должна была дёргаться раньше времени и что-либо планировать, а терпеливо ждать момента своего переезда в другую страну, — он замолчал, побарабанив пальцами по диванному подлокотнику, а Каори, допив стакан, поджала губы и порывисто выдохнула. — И всё должно было выглядеть по-настоящему — так, словно ты действительно улетишь и навсегда забудешь Японию. Сестра Мамору согласилась в этом помочь, хоть план приписать к себе любовницу мне не особо нравился. Но он нравился Мамору — и вскоре я понял почему.       Мадара вдруг встал с места и подошёл к стулу рядом с койкой, на котором сидел ранее. — О том, что ты с ним спишь, я узнал случайно — Танака поднял эту тему в одном из разговоров и очень удивился тому, что я не был в курсе, — сел он на стул, а девушка вздрогнула от упоминания своих измен. — Мамору удавалось это от меня скрывать, как и то, что он купил дом во Франции и даже успел перечислить кучу денег за рубеж для безбедной жизни — парень явно хотел жениться на чужой жене, — он посмотрел ей в глаза, а Каори невольно сгорбилась. — Я должен был забрать Масамэ в марте, но прибыл раньше, чтобы лично поговорить с Мамору, и мой прилёт стал для него неожиданностью. Парниша сообразил по какой причине я сократил сроки, и подсуетился: он поменял твои билеты на более ранние даты. А перед твоим приездом с Масамэ в тот дом поставил перед фактом: план с шантажом отменяется, и если я против ваших отношений и счастливого романа во Франции, он сольет информацию об «ЛТК» в «Даркнет» и укажет меня как автора этого проекта, — Мадара усмехнулся, не отводя взгляда от смиренно слушающей девушки: — И я решил посмотреть, насколько далеко он может зайти ради женщины. Описал ситуацию Танаке, и тот пообещал мне, что самолично разберётся со своим сыном. И в этот же день я дал команду Дову начинать наш план, хоть он был сыроват и не подготовлен, — Мадара замолчал, рассматривая женское серьёзное лицо. — Но Мамору застрелили, — мужчина поджал губы и нахмурился, — его отец нашёл тело в квартире, когда приехал к нему на разговор. Было понятно, что парень успел с кем-то связаться касательно проекта, но, видимо, договориться с новыми друзьями не сумел. И вот ситуация, — Мадара усмехнулся и наконец-то оторвал прямой взгляд от девушки, — план вовлечь тебя в секретные разработки начался, а тут неожиданный труп — и всё пошло наперекосяк. Под утро из дома силком вытащили твоего отца, и стало понятно, что это из-за «ЛТК». Эти же люди поехали ко мне домой, и перерыли там всё, но ничего не нашли. Я знал, что они туда наведаются. — Отсечённые катаной головы — твоих рук дело? — сглотнула Каори.       Мадара молча улыбнулся и красноречиво посмотрел на девушку. — Это были «охотники за технологиями», — не обратил он внимания на вопрос, — довольно большая группа людей из разных стран, которая выкрадывает и перепродаёт незаконные технологические новшества. Те ублюдки, которые издевались над тобой, обычные наёмники, даже не граждане этой страны. Их было более тридцати человек, и каждый хорошо знал своё дело. — Один из них говорил по-японски. Он меня и допрашивал, — возразила девушка. — Ну, один оказался японцем, — усмехнулся Мадара. — Может, ещё двое. Скорее всего, их взяли, потому что знают язык. Группа ликвидирована, они больше в эту страну не сунутся. — Ты рассказал правительству, что «ЛТК» не существует? — нахмурилась она. — Я сказал им, что оно уничтожено. Но где-то в их архивах есть копии документации несуществующей технологии. — И от своего лица с ними разговаривал? Тебя же посадят за фальсификацию смерти, — мяла она одеяло в руках. — Живым и свободным я нужен им больше, — проговорил Мадара и снова начал разглядывть её лицо. Каори же поняла, что история кончилась, и настал этап подведения итогов. Злость вновь проснулась в её сознании, а заготовленная речь рвалась наружу. — А ещё я говорил вчера с Тамото, он готов тебя всему обучить, — добавил вдруг мужчина и прищурился. — Что? — сбилась с мысли Каори, и тут же вспомнился образ необъятного, пузатого мужчины. — Тамото Увэй, друг моего отца и, как тебе всегда казалось, мой подчинённый, это один из связных лиц от спецслужб, — пояснил мужчина. — Теперь правительству интересна деятельность в Китае — так меньше рисков и, если вдруг что, Япония окажется не при делах. Но нужен человек, который станет порталом между двумя странами. Если выразиться точнее: проводником между мной и семьей Яманака.       Раскрыв от шока рот, она выпалила: — Ты издеваешься? Или так шутишь? — Каори поняла, что история её мучений ещё не кончилась. — Я ни за что в жизни не стану этим заниматься! Среди моей семьи есть и другие люди, пусть они налаживают… — в гневе она запнулась, но быстро нашлась: — Что они там должны налаживать!       Мадара усмехнулся, облокотился на колени и, сцепив руки в замок, посмотрел на Каори: — Ты хочешь жить в этой стране? — Не очень. — А жить вообще? — И опять угрозы… — закатила она глаза. — Убей меня прямо сейчас — и навсегда решим этот вопрос. — Каори, не от меня зависят назначения, — послышался тот самый снисходительный тон. — Тамото рекомендовал твою кандидатуру, и её утвердили. Никому «наверху» твоё мнение не интересно. — Или же ты опять врёшь, — задыхалась она от приступа ярости. — Врёшь ведь, верно? Я не буду этим заниматься, — её тон повышался, — меня могут посадить, расчленить, запугать пытками, электрическим стулом — да чем угодно, но я в это не влезу!       Он посмотрел на неё, как на капризного ребёнка. Каори знала это многозначительное молчание и смиряющий взгляд — за неё уже всё решили, а значит, она заведомо была на скамье проигравших. Через пару тяжких вздохов Мадара медленно поднялся со стула: — Это не подлежит обсуждению, — начал он отворачивать рукава рубашки: — Поступим следующим образом: пару месяцев отдохнёшь в Китае, посмотришь страну, побудешь с Масамэ, походишь на какую-нибудь психотерапию, а потом постепенно начнёшь вникать в суть дела, — и прошёлся к вешалке, где покоилось чёрное мужское пальто. — То есть тебе плевать, что со мной из-за этих экспериментов произошло? Совсем меня не жалко? — смотрела она, как мужчина неспешно одевается. — Да, бывают очень тяжёлые последствия, и твои взаимоотношения с Мацусимой тоже тому доказательство, — Мадара поправил ворот и подошёл к двери. Обернувшись, чётко проговорил: — Я виноват перед тобой, ты — передо мной. Где-то здесь должен быть взаимозачёт, — он видел, как её пыл поумерился при упоминании прошлого. — Тебя выпишут через полторы недели. По идее, без зависимости от героина. Из больницы поедешь в аэропорт, и на этот раз в моём сопровождении, — он коснулся ручки двери и открыл её. — Ты когда-нибудь меня будешь слышать? Или я для тебя неодушевлённый предмет? — проговорила она ему в спину. — Продолжим разговор завтра, — бросил Мадара на прощание и переступил порог. — Я не подпишусь на это! — проорала Каори ему вслед, но её слова отскочили от закрывающейся двери.       Выдохнув злость, она вдруг поняла, что окончательно пришла в себя: силы вернулись, мозг наконец-то начал быстро соображать, а лёгкие требовать сигаретного дыма — после очередного ломтя стресса захотелось нещадно курить. Она знала кого можно поймать, чтоб выклянчить сигарету, оттого резво подорвалась с койки, натянула халат и вышла из палаты. Тихо прокравшись по коридору отделения, заметила, что никого нет на сестринском посту, поэтому проскользнула на выход незамеченной и отыскала пожарную лестницу. Когда она тихонько вышла на мрачный лестничный пролёт, резкий запах табака ударил по носу, а ноги протянул холодный сквозняк — кто-то курил этажом ниже, и девушка поспешила спуститься. В синей медформе и с сигаретой в руках она узнала одну из медсестёр, что часто бывала в её палате, а та сначала сильно удивилась появлению подопечной, но поддалась на уговоры и поделилась табаком, и Каори с удовольствием затянулась. — Окно только потом закройте, — попросила женщина перед тем, как подняться обратно, а девушка лишь молча уставилась в стекло, раздумывая над тем, как жить дальше.       Внизу виднелась освещённая парковка, через пару тяг Каори узнала силуэт Мадары, движущийся по территории. Он встретился с несколькими лицами в чёрном возле внедорожника, о чём-то с ними коротко побеседовал, а затем сел в машину на заднее пассажирское сиденье. А Каори, глядя как авто покидает парковку, вздохнула: всё будет так, как сказал Мадара. Что бы она ни решила, какими бы доводами не оперировала, пытаясь достучаться до него, — её будущее предопределено Учихой. Может, она бы придумала очередной план побега, но пережитый опыт подсказывал, что не стоит так экспериментировать, а лучше молча со всем согласиться. Возможно, некогда натянутое на палец кольцо стало для неё удавкой, а возможно она сама виновата, что изначально не пресекала его излишнюю власть над собой — уже было поздно искать истоки. И оставалось только разбираться, исходя из возникающих проблем: переваривать, соглашаться или бороться, бесноваться или решать их с холодной головой — в любом случае, бок о бок с Учихой. И надеяться, что когда-нибудь он изменится: смягчится или поменяет к ней отношение, сжалится или попросту устанет. Хоть подобное Каори могла себе представить с большим трудом.       Вновь затянувшись, она обратились к конкретике: когда инцидент с её пленом забудется, Мадара, скорее всего, припомнит ей Мамору и изведёт ревностью. А она его — ответными скандалами и истериками. И потому вывод, что их семья уже давно мертва, напросился сам собой. Но было кое-что тлеющее в обуглившихся руинах семейной жизни — Масамэ, что мог стать мостом меж двух обиженных друг на друга людей. Возможно, его жизнь, его взросление поможет сдерживаться от необдуманных поступков и скрывать ото всех убитый размолвками брак, а может, даже сын не остановит Каори от реализации новых безумных идей. Но настолько далеко она заглянуть боялась, оттого прервала бессмысленный поток негативных мыслей и вернула себя в этот мир.       В руке догорал бычок, девушка всё так же вглядывалась в ночь за стеклом, из щели окна поступал морозный воздух. Она выкинула сигарету на улицу, а после закрыла створку и, тяжело вздохнув, скрестив руки на груди, устало поплелась наверх.