Изнанка блаженной идеи

      Уже ночью Тоё разбудила Каори и, приказав обмотаться одеялом, подкинув ей безразмерные сланцы, а также пристегнув её руку к своей кисти, вытащила из салона авто наружу. Частокол мачт среди бетона, чёрное полотно моря, яркие прожекторы и слащавый запах тины дали понять девушке, что привезли её к причалам, где базировался солидный яхт-клуб. А затем потащили к одной из пристани, довели до морского двенадцатиметрового судна и, указав на открытый, обшитый деревом кокпит, страстно заявили, что здесь их путешествие торжественно начинается. — Мы прибыли! Заводите свой пылесос! — гаркнула Тоё по направлению входа в подпалубное пространство, и ей навстречу поднялись несколько парней. — И принесите женщинам шампанского! Мы начинаем наш круиз! — дала указание Тоё и приобняла Каори: — Плыть нам часа четыре, так что успеешь помыться, поспать, причесать волосы на подмышках, но… — она узрела другого парня, что принёс вскрытую бутылку просекко и два бокала. — Можно заняться вещами куда интересней! — вручила она Каори фужер, а та тяжко вздохнула: — А можно просто воды? — О-о-о, — закатила глаза Тоё. — Начинается! Мадара все мозги своим ЗОЖ-ем уже сожрал? Его тут нет, а мы ему ничего не расскажем! — уставилась она на Каори, что с усталостью посмотрела в свой пузырящийся жидкостью бокал. — Давай, не выпендривайся, считай, что это пытка! — цокнула свой фужер о стекло другого бокала и осушила его. — Пей до дна! — подбодрила она спутницу, и Каори нехотя пришлось выпить.       Тем временем паруса натягивали. Сэтору оставил на палубе пакеты и рюкзак, молча откланялся и с какой-то тоской посмотрел на Каори. Тоё поблагодарила его воздушным поцелуем за сотрудничество, а затем потянула девушку вниз, к каютам, и после узкой лестницы в проёме и низкого потолка обе очутились в обеденной зоне с мини-кухней, двумя столами по бортам и шкафчиками на любом свободном сантиметре. Почувствовались толчки под ногами — яхта отплывала от причала, а Тоё, по-хозяйски поставив свой бокал в миниатюрную раковину, открыла дверь возле диванного уголка и ткнула в выключатель на стене: — Вот, душ! — похвасталась она каморкой с выгнутой полукругом стеной, где были поддон, лейка для душа под потолком и унитаз со странной ручкой — и всё это на площади в полтора квадратных метра. — Насосы скоро включат, но ты пока тут посиди, я тебе сейчас халат и полотенце найду! — предложила она Каори подождать в санузле, отцепила её руку от своей кисти и с уже привычным радушием затолкала в помещение.       «Хоть смертью не угрожают, уже радует» — хмыкнула Каори с плохо соображающей головой и, придерживая плед на бёдрах, уселась на поддон ждать обещанное. Она попыталась сформулировать своё отношение к происходящему: пугал ли её курс на неизвестный остров? Или же она сердилась на Мадару за ещё одно незапланированное приключение? Однозначно, нет. Но и других эмоций Каори нащупать в себе не могла, словно те оказались на паузе, — слишком непредсказуемыми казались ей события, которые так сходу оценить было невозможно.       Тоё принесла вещи, с улыбкой сообщила, что они вышли из гавани, а значит, Каори может свободно передвигаться по яхте, и та, молча кивнув и приняв гостиничные халат с полотенцем, включила воду и с облегчением нацелилась смывать грязь со стоп. Спустя пару десятков литров, вылитых на тело из лейки душа, к Каори пришла тошнота, а вместе с ней и лёгкое головокружение. «Шампанское было лишним» — выходила она в дурном состоянии из кабинки, а через несколько нетвёрдых шагов из-за покачивающегося движения судна догадалась, что не только алкоголь был виноват в плохом самочувствии — морская болезнь настигла её в этом внезапном странствии. Давя в себе порывы выплеснуть игристое наружу, Каори надела халат и вышла из душа. Наверху, на палубе, звучали музыка и громкие разговоры, но девушка, заприметив открытую дверь с треугольной кроватью — это точно была носовая каюта, — последовала в тесное помещение и села на кровать. Сцепив зубы, улеглась на бок, свернулась клубком и постаралась примириться с тошнотой, доводящей до полуобморока. Где-то за пределами комнаты приближался звонкий смех Тоё. — Что такое? Плохо? — ввалилась девушка в каюту и села рядом с подопечной. Состроив полный печали взгляд, растёрла её спину. — Да, укачивает, — сквозь зубы проговорила Каори. — Ща воды принесу. И скажу, чтоб скорости прибавили — быстрее доберёмся, — встала Тоё и выскочила из каюты.       Так в приступе дурноты прошли часы. Громыхала музыка на палубе, Тоё смеялась и что-то выкрикивала, яхта ритмично шла по воде, и с каждым колебанием на волнах Каори становилось всё хуже и хуже. Снились какие-то странные образы, девушка просыпалась от них, мотала головой и пыталась сообразить, что происходит. Но вскоре тошнотворный аттракцион кончился, а желудок успокоился и перестал капризничать. Когда яхту причалили, Тоё поддержала Каори, помогая ей встать с кровати, провела под руку до палубы и сопроводила по трапу на пристань. В тот момент, когда земля под ногами перестала колыхаться, Каори испытала заветное облегчение. — М-да, круизный отдых — явно не твоё, — почесав бровь, брякнула Тоё. Схватила подопечную под локоть и потащила её к берегу. — А теперь чешем навстречу нормальным условиям! — махнула она рукой в сторону белой лестницы, а Каори, расправив плечи в выданном халате, подняв голову, наконец-то начала соображать.       Первым на причале бросился в глаза живой коридор из шести мужчин в деловых костюмах, гнувших спину в низком поклоне, — Тоё явно была важной персоной в иерархии якудза, раз её так величественно встречали. Каори слышала за спиной шаги этих мужчин, когда девушки двинулись в сторону берега. Миновали переход с пристани на сушу, пошли вверх по каменной лестнице, вдоль которой высадили кустарники с лопоухими листьями. И всё это время шестеро мужчин следовали за ними, а Тоё подозрительно долго молчала — то ли устала, то ли о чём-то сосредоточенно думала, но к концу лестницы заулыбалась.       Каори остановилась после финальной ступеньки — перед глазами предстал двухэтажный дом из белого кирпича — громадный, с кустами и подсветкой под окнами, в окружении стройных кипарисов, пышных пальм и разросшихся клёнов. С большой площадкой перед входом, на которой вместили круглый декоративный бассейн с фонтаном, а ещё рассадили клумбы с узорами из мелких цветов. Троих мужиков в костюмах у парадной двери, обрамлённой плющом, Каори тоже успела разглядеть прежде, чем Тоё дёрнула её за локоть и, огибая ландшафтный дизайн, шлёпая по плитке сланцами, повела её к дому.       Поклон от костюмированных мужчин возле входа не заставил себя ждать. Тоё им кивнула, явно сдерживая напряжение и неловкость, а затем им открыли белую резную дверь и пустили вовнутрь. «Девять, — запомнила число конвоиров Каори и прошла в зал с высоким потолком. — Десять» — встретилась она взглядом с пожилым седовласым дворецким, который тут же согнул спину, а приосанившись, обратился к девушке: — Госпожа, я сопровожу вас наверх, в вашу комнату, — скрипуче проговорил он, а Каори заметила на нём белые перчатки. — Нам сообщили, что у вас нет одежды, поэтому Отомари-сама предоставила вам из своего гардероба необходимые вещи. Остальное мы постараемся привезти вам завтра. Всё по вашему требованию, — лебезил мужчина, а Каори наконец-то посмотрела за спину дворецкому, где Тоё с хихиканьем что-то рассказывала скромной незнакомке.       Каори с любопытством рассмотрела жену именитого Тацу — он избрал себе в спутницы жизни классический вариант, чтящий семейные ценности. Иначе интерпретировать женское парадное кимоно, услужливую осанку и застывшую вежливую улыбку Каори не могла. Отомари, приблизившись к уху Тоё, что-то негромко рассказывала, и обе кивали друг другу в ходе разговора, тихо посмеивались. Внезапно Каори услышала: — Позвольте вас проводить, — поклонился дворецкий, а девушке пришлось подчиниться. Она не придала значение тому, что хозяйка дома предпочла новому знакомству беседу с Тоё. «Возможно, великий и грозный Тацу запретил ей со мной общаться…» — припомнился разговор в машине, и после этого девушка сосредоточилась на маршруте в безграничном доме.       Дворецкий повел её сначала мраморной лестницей, что шуршала под подошвой тонкой ковровой обивкой, далее свернул налево, в белый коридор — с одной стороны с большими окнами, настенными бра и гардинами, а дверьми — с другой. Довёл до предпоследнего помещения, впустил в большую комнату, включил свет, а после вышел с поклоном. Каори так же ответила ему благодарностью, согнув спину, а после взглянула на своё новое пристанище.       Первой бросилась в глаза кровать с балдахином — без средневековой лепнины и бархата, коим можно было зашториться, — его заменили на воздушную органзу с розовыми переливами. Сама кровать была усеяна подушками и имела непривычно высокий матрас. На ней же разложили несколько безразмерных нательных сорочек, юката, пояса — Отомари явно придерживалась традиционного стиля японской одежды, а ещё проявила радушие, оснастив незнакомку набором для душа и маникюра. Каори мысленно поблагодарила за гостеприимство и убрала всё на рядом стоящий комод. Стояли ещё дамский столик, шкаф в стене и кресло с пледом — всё в светлом дереве, новое, полированное. На пол уложили паркет, на три высоких окна с арками не забыли навесить плотные портьеры и подвязать их канатообразными подхватами. Рассматривать душевую и санузел Каори не стала, а, натянув выглаженную и душистую сорочку, расстелила постель, выключила свет и подошла к большому окну.       Её взгляд устремился поверх зубчатых пальмовых листьев на океан: сияла молодая луна, в чёрной глади воды мелькала дорожка от небесного светила. На тёмной линии горизонта виднелась пара холмов — другие острова, до которых вплавь вряд ли можно было добраться. Вдохнув холодного воздуха из щели приоткрытой рамы, девушка подвела итог путешествия — тревоги она совсем не чувствовала. Да и вообще создавалось впечатление, будто только заселилась в отель по прилёте на долгожданный пляжный отдых, а впереди ждала целая неделя беспечных каникул. «Мечты сбываются» — хмыкнула Каори, любуясь ночным пейзажем, пропитываясь позаброшенным чувством — умиротворением, что так редко радовало её своим визитом.       Закрыв окно, пройдясь к кровати и умостившись на чересчур мягком и плюшевом матрасе, Каори постаралась уснуть, но мысли свернули сначала в сторону действий Мадары, — было неясно, собирается ли он что-то делать с её внеплановым отпуском или же доверяет Тоё, — затем вспомнился Тайши, — его Каори мысленно пожалела, а ещё раскаялась перед ним за доставленные Учихами проблемы, — а в конце мыслительной киноплёнки вспыхнул план побега с острова. Не зря же она считала количество мужчин, которые могут попасться на её пути, верно?       Отмахнувшись от идеи строить далекоидущие планы, заранее расписавшись в своей невезучести, Каори вдруг рассмеялась во тьме. «Далекоплывущие» — проговорила она, раскрыла глаза и уставилась в органзу на балдахине. «Но, если представить себе, что я сбежала от Мадары, то план удался. Надо было купальник надевать после душа у Тайши… Кто ж знал?» — хмыкнула она, перевернулась на бок и закрыла глаза, запланировав грядущий день провести с удовольствием и «как на курорте».       Утро началось со странных ощущений на лице — что-то щекотало кожу, и щекотало настойчиво. Раскрыв веки, Каори увидела черноволосую малышку, лежащую на животе, с интересом раскрашивающую её лицо синим фломастером. — А ты будешь со мной играть? — хихикнула девочка, а Каори тотчас перехватила фломастер, который норовили ей ткнуть в глаз. — Ринко-чан! — влетела Тоё в открытую дверь комнаты. Протянув татуированные руки, подхватила ребёнка с кровати. — Вот ты где, а я тебя всюду ищу! — усадила она с улыбкой ребёнка на локоть, придерживая детские ноги, обняв её за бок. — С добрым утречком, уже обед! — широко улыбнулась она, глядя на Каори сверху вниз. — На завтрак ты опоздала, но тебе его приготовят! — оповестила Тоё, чмокнула малышку, развернулась и пошла к выходу. — Вставай! — скомандовала она и громко захлопнула за собой дверь.       Каори, ощутив прилив сил, резво поднялась с кровати и последовала в ванную. Рассмотрев художества на своём лице в отражении зеркала над раковиной, она невольно вспомнила, как Масамэ однажды разрисовал спящего отца… И не только разрисовал, а ещё успел окунуть паклю чёрных волос в акварельную краску. «А нечего было засыпать, когда тебя попросили присмотреть за ребёнком. Сам виноват» — усмехнулась Каори и распаковала новую зубную щётку.       Приведя себя в порядок, выйдя из комнаты в пустой коридор, Каори оправила юката и тихо посеменила по ковру обратно к лестнице, спускающейся к входной двери. По пути она встретила только девушку в униформе, рьяно намывающую мрамор перил, а затем остановилась посреди зала, не зная, в какую арку ей войти. — Столовая слева от вас! — подсказала горничная.       А Каори, вычислив направление, пошагала в высокий проём, обрамлённый орнаментом, и попала в помещение с длинным столом на двенадцать персон. Там тоже было пусто, а вот соседняя комната манила вкусными запахами, шкварчала маслом и доносила звуки телевизора. «Значит, надо в кухню» — догадалась Каори и двинулась к раздвижной панели.       За готовкой она застала Отомари — женщина подвязала рукава синего юката, заколола повыше чёрные волосы и ловкими движениями подкидывала яичную лапшу с овощами на сковороде. Ещё фоном слушала телевизор на стене — какой-то ранее записанный на флешку сериал со страстями и остросюжетными поворотами. Каори вдруг стало неловко, — мало ли сколько неудобств она сейчас доставит хозяйке дома, — но Отомари заметила гостью, улыбнулась ей и кивнула на деревянный стол, половина которого была занята раскатанным тестом и мукой.       Девушка обошла стол, села в торце и взглянула в окно, упирающееся в густоту зелени, среди которой мелькали детские макушки, звучали голоса и шлепки сланцев. Дождалась, пока Отомари дожарит блюдо, а после задала бестактный вопрос: — Тацу-сан вам не позволяет со мной общаться? — С чего вы взяли? — искренне удивилась женщина, ставя на электрическую плиту ковш. — Вчера мы так и не познакомились… — облокотилась Каори о стол. — Ох, я прошу прощения, — бросила своё занятие женщина, обернулась и глубоко поклонилась. — Я не хотела вас этим обидеть… — Ничего страшного! Не оправдывайтесь! — опешила Каори и замахала руками.       Отомари скромно улыбнулась, кивнула и, вернувшись к плите, спросила: — Вам чай или кофе? На завтрак могу предложить сендвичи, кашу, рулет из омлета с овощами или мисо-суп. Что предпочитаете?       Неловкость не позволила Каори открыть рот и рассказать о своих привычных завтраках. Она поднялась с кресла в порыве взять ответственность за питание на себя: — Может, я сама? — Сядьте! — с доброй улыбкой обернулась Отомари. — Сядьте и расслабьтесь. Я сама всё сделаю! Я люблю готовить, правда. И готовить для приятных людей.       Неожиданный комплимент насторожил Каори. То ли потому, что альтруизма и доброты не так уж и много было в её в жизни, то ли гостеприимство выходило за рамки её ожиданий. — Тогда кофе и что-то попроще к нему, — а женщина молча и на улыбке кивнула.       Отомари достала кофемолку, приготовила смесь зёрен, поставила их вариться в турке на плиту. Каори наблюдала за тем, как хранительница очага легко и с удовольствием хлопочет над рутинными делами, создавая простыми действиями уютную атмосферу. Через пару минут Отомари поставила кружку перед Каори, сэндвичи с тунцом и отвлеклась на тесто, после вежливо проговорила: — Советую после завтрака прогуляться по нашему парку, а потом спуститься к пляжу. Тоё-сан вам всё покажет. Чуть позже присоединится.       Изо рта Каори едва не вырвались возмущённые вопросы: «Как такая хорошенькая женщина согласилась на замужество с психопатом? Что она вообще думает о своём муже? Каков он по её мнению?». Но прикусила язык, понимая, что уровень знакомства с Отомари у неё пока не достаточно доверительный. Оттого просто улыбнулась и заняла рот кофе, а глаза — сериалом на плазменном телевизоре. Кажется, эти сюжеты крутили лет десять назад, ещё её мать смотрела эту трагичную историю про юную девушку, приехавшую из глубинки покорять Токио. И только Каори припомнила имена всех героев на экране, закусывая свой просмотр сендвичем, как в кухню ворвалась Тоё: — Ну что? Поела? Пошли на экскурсию! — сунув руки в карманы пижамных брюк, дошагала она до стола, а после выжидающе уставилась на Каори.       Та, проглотив кусок сендвича, кивнула: — Ещё пару минут.       А Тоё капризно поджала губы: — Ладно, жуй, я пока пивка прихвачу, — и пошоркала сланцами до чёрного двухдверного холодильника. Вдруг свернула с маршрута, подошла к Отомари и со спины обняла её: — Обожаю твою стряпню! Наконец-то нормальная еда, задрали уже бутерброды с супермаркета! — обнимала она женщину, а та только скромно улыбалась и помешивала ложкой кипящее содержимое ковша.       Каори тем временем, смутившись от сентиментальной картины, стараясь не рассматривать подробности взаимоотношений дальних родственников, допила кофе, поднялась с места и понесла кружку с тарелкой к раковине. — Я готова, — сказала она и, открыв смеситель, помыла после себя посуду. — Пиво будешь? — Тоё отпрянула от Отомари и живо понеслась к холодильнику. Открыв створку, зевнула и почесала бок: — Только крафтовое осталось… — Чуть позже, — кивнула Каори, отставила мокрую посуду на столешницу, а после неглубоко поклонилась хозяйке дома: — Благодарю вас, Отомари-сама, — на что женщина, не отвлекаясь от плиты, улыбнулась и кивнула.       До ушей добрались хлопок дверцы, шипение и щелчок жестяной банки, смачное отхлёбывание, а затем задорное: — Погнали! — и Тоё, придерживая своё пиво, чуть ли не вприпрыжку выскочила из кухни.       Каори поспешила за ней, и через пару коридоров обе оказались у чёрного входа, что вывел их на большую обзорную площадку с перилами из белых колонн. Тоё, сёрбая из банки, подошла к ограждению, облокотилась об него и, щурясь от высокого солнца, приступила к инструктажу: — Тут по территории бегают четыре ребятёнка. Если увидишь нечёсаного мальчугана с прыщами и в наушниках — это Мукаи. Пареньку тринадцать, он занят своим экзистенциальным кризисом, поэтому по большей части ни с кем не разговаривает. Он тут сам по себе гуляет, бурчит иногда что-то под нос. Не обращай внимания, у него сложный период в жизни, — кивнула она и прихлебнула.       Каори, защищаясь от порывов холодного ветра, обняла плечи и подошла к девушке: — А с утра в гостях у меня была… — Ринко-чан, — улыбнулась Тоё. — Самая младшая, ей четыре. У неё есть два брата-погодки — Юдаи и Ёджиро, пацанам шесть и семь лет, сейчас бесятся в бассейне. В море вода пока холодная, их туда не пускаем. В бассейне хоть вода с подогревом. Вот! Взгляни на остров! — указала она на вид за перилами. — Там — солнечные батареи, там — водоочистительные конструкции, еще дальше — опреснители. В общем, остров на самообеспечении. Сад здесь ярусный, сам дом построен на насыпи и на хорошем фундаменте.       Каори облокотилась о массивное ограждение: по ветру на разных уровнях высоты колыхались шапки пальм и кроны эвкалиптовых деревьев, а среди них лабиринтом виднелись бетонные дорожки, скамейки, кустарные композиции; пахло можжевельником. За пышным садом и вправду было поле солнечных батарей, ловящих отблески горячего солнца, рядом — массивные трубы, и водонапорные башни, круглые искусственные бассейны, а ещё дальше — высокий белый забор, полоса песка и гребни дальних волн. — А что там за забором? — спросила Каори, рассматривая пейзаж. — Ничего. Песок, — пожала плечами Тоё и глотнула пива. — Там ветер гуляет, шторм может быть ого-го! Берег из булыжников, босиком не походишь, водорослей туда наметает. В общем, не лучшая сторона острова. А забором обнесли, чтоб песок сюда не гнало. Парочка штормов — и он даже в твоих ушах осядет… — Тоё зевнула и почесала нос. — Можешь туда пройтись… Но там не на что смотреть. Выход на нормальный пляж в той стороне, — махнула она на дом, а затем, пятясь к зданию, предложила: — Ну, ты тут пройдись… А мне нужно детей на обед сгонять. Потом состыкуемся!       Тоё быстро скрылась из глаз, а Каори осмотрела величие дома: с задней стороны он знатно порос многолетним плющом. Тень от него тянулась наискосок, но из-за полуденного солнца была невелика. Где-то неподалёку слышались мерные щелчки секатора — скорее всего, садовник подрезал кусты; чириканье птиц и трепет их крыльев приносили расслабление и покой для лёгкой прогулки; шуршала от ветра негромко листва.       Осматривать сад и бассейн Каори не стремилась — сразу пошла на другую сторону, чтобы попасть на пляж и отдаться в руки искусству созерцания морской стихии. Она обогнула торец, встретила на пути пару габаритных мужчин в костюмах и под их настороженные взгляды пересекла уже знакомую площадь с фонтаном. Среди расползающихся в разные стороны дорожек увидела неприметную лестницу в кустистой зелени, и догадалась, что пляж обустроили рядом с причалом. Дошла до ступенек и пустилась ими вниз. Через пару мгновений узкая лестница свернула острым углом налево и вывела на песчаный, тихий пляж.       Каори сняла сланцы и с удовольствием ступила на нагретый белый песок, что проскрипел мукой под её стопами. Взяв обувь в руки, она неспешно прошлась до лазурного берега, где сегодня воцарился штиль — ни гребня, ни волны, ни колыхания — только голубое полотно с мелкой рябью и зеркалом, отражавшим белоснежные кучевые облака, похожие на пломбирное мороженое. Дойдя до воды, Каори ступила в море и вздрогнула от его низкой температуры — может, было градусов пятнадцать — недостаточно для того, чтобы плавать с удовольствием. Выйдя на нагретый песок, что тут же налип на стопы, она уселась на бережку, поставила локти на колени и мечтательно уставилась вдаль — хотела хоть на минуту представить себя в отпуске и отдохнуть душой. В голову почему-то полезли давние пляжные поездки, Мадара в этих семейных выходных, отдых рядом с ним. Каори отмахнулась от навязчивых романтических чувств к своему мужу, но они назойливо продолжили заполнять её сердце.       Солнце припекало, остро щипало жаром волосы, нос и лоб, и ненароком напомнило безмятежные моменты в близости с Мадарой. Вспомнилось тёплое мужское дыхание, которое Каори чувствовала на своём лице в минуты нежных объятий. И ласковый шёпот «Всё хорошо, я с тобой, милая», откликающийся уютом в её душе — таким же уютом, которое сейчас дарило ей майское солнце.       Песок отдавал тепло, укутывал им, кружили потоки воздуха вокруг её лодыжек, точно так же, как Мадара переплетался с ней ногами во сне — лишь бы притрагиваться, лишь бы чувствовать её тело рядом. Скользил ветер по губам, словно в тот миг Учиха касался их своими пальцами, внимательно изучая девушку и рассматривая — будто старался запомнить навсегда черты её лица. С морской лазурной глади тянуло свежестью — как это бывало по утрам, когда холодный воздух из открытого окна наполнял спальню и остужал жар двух соседствующих подушек. А кромка бирюзовой воды с тихим шелестом шлифовала сушу — беспрестанно: то прибывая, то убывая. Ласкала тихими переливами ухо, как нежное «Я люблю тебя», сказанное в тишине ночи и в глубине объятий. «Я скучаю по тебе» — сама того не ожидая, вдруг проговорила Каори и поняла причину своей тоски по Мадаре — вне дома, вне рутины и контекста их социальных ролей они могут жить мирно и без взаимных претензий. И даже проявлять друг к другу нежность, которую почему-то давным-давно потеряли. Но… Разве потеряли? Или попросту перестали её замечать? — Скучаешь по Мадаре или по своему учёному уму? — раздался сзади голос Тоё. Девушка поравнялась с Каори и плюхнулась рядом с ней в песок. — Или по сыну? — сощурившись от солнца, она протянула вскрытую бутылку пива.       Напоминание о Масамэ сдавило грудь Каори, и девушка помрачнела, вспомнив о его грядущем дне рождения. Взяла бутылку и спросила: — С Мадарой связывались? — опустила она взгляд в песок, надеясь на хорошие новости. — Как знать… — пожала плечами Тоё и, закинув голову, заглотнула часть вспотевшей бутылки. — Переговоры — это не моя забота, — проговорила она на сдавленном выдохе с глухой отрыжкой, а после добавила: — Что-то, наверное, решают. Или нет, — Тоё вытянула ноги в песке и зевнула: — Да и какая разница? Забей и расслабляйся. Пусть ответственные нервничают.       Взглянув на беспечную собеседницу, Каори повертела в руках бутылку и протянула: — Хотелось бы знать, как долго мне тут расслабляться.       Тоё загадочно ухмыльнулась, снова отпила из тары, а потом, прищурив один глаз, вдруг спросила: — Любишь его?       Каори не поняла прямолинейности, и поначалу просто смотрела на девушку с удивлением, но та хитрого взгляда не отводила и явно ждала ответа на бестактный вопрос. — Скорее люблю, чем нет… — созналась она и как-то смущённо посмотрела на морскую рябь.       Тоё заулыбалась: — Странно… А мне всегда казалось, что ты вышла замуж за волосатый банкомат по крупному расчёту, — она вскинула брови и хмыкнула: — А оказывается и таких любят…       Каори ухмыльнулась: — Каких «таких»? — Ну-у-у… Если ты не заметила, Мадара довольно противный и несговорчивый. Хотя… — она сморщилась, глядя Каори в глаза. — Кому я это говорю?.. Ты ж с ним развестись каждый год хочешь. Но продолжаешь с ним жить… — девушка отпила глоток пива и рявкнула: — Вот зачем?! Или вы те самые извращенцы, которые тащатся от мазохизма? Вопросы оказались сложными для Каори — именно в этот момент, когда она была вдали от дома и нестерпимого мужа. А пару мгновений назад вообще признавалась себе в чувствах к нему — и теперь амбивалентность эмоций по отношению к мужчине поставила её в тупик. Но, протяжно вздохнув, немного поразмыслив, Каори молча уставилась на морской горизонт и меланхолично произнесла: — Я всё ещё верю, что однажды мы снова будем просыпаться под шум прибоя без будильника и рассказывать друг другу приснившиеся сюжеты… А потом варить кофе и смеяться над озорством Масамэ. Вроде простые действия, не правда ли?.. Но их почему-то очень сложно воплотить в жизнь, — опустила она голову и грустно повертела дно бутылки в белом песке.       Незадачливость нарисовалась на лице Тоё, и она сморщила нос: — Мы точно про Мадару сейчас говорим? Или ты про какого-то другого мужика?       Каори негромко засмеялась: — Ну, он же не всегда был несносным и бескомпромиссным. — Всегда! — безапелляционно заявила Тоё. — Другим я его не помню.       Каори загадочно улыбнулась в ответ, а затем задумчиво проговорила: — Наверное, потому что ты чаще его заставала не в духе. Обычно он ко всему придирается и заставляет всех жить так, как нравится только ему, но… Бывают дни с приступами снисходительности. И тогда можно творить всё, что хочешь — любые огрехи простятся и забудутся. Главное такие дни научиться вычислять. Обычно пару раз в неделю точно бывает. — А у тебя, согласно этому графику, есть приступы «хочу развода» и «уже не хочу развода»?       Каори дёрнула бровями: — Скореё, «ещё терпимо» и «надо срочно что-то делать».       Тоё вдруг хохотнула: — О как! То есть, ты его терпишь, терпишь, терпишь, а потом — бац! — придумываешь план мести, который проваливается, Мадара всё чинит после тебя, а затем твой казан терпения пустой? Так, что ли?       Рассмотрев Тоё, весело заглядывающую ей в глаза, Каори сделала свой первый глоток пива и согласилась: — Да, звучит как ежегодный сценарий моего брака. — Тогда вопросов больше нет. Вы — извращенцы и… — оборвала она фразу и уставилась на горизонт. — А это ещё что? — сдвинула брови и поднялась на ноги. Прикрыв глаза от солнца ладонью и, рассмотрев два катера, мчащихся к острову, выругалась: — Твою мать!       А затем, отряхнув пижамные брюки от песка, перевернув свою бутылку с пивом, бегом поспешила к лестнице.