Monster lives forever

Последние несколько дней Мисси чувствовала себя странно: тени предметов и мебели приобретали человеческие очертания; казалось, из тёмных углов кто-то наблюдает за ней, не отрывая глаз; ещё и сны жутковатые снятся... А с каждым днём всё это заходит дальше и дальше. Однако вампирша была одурманена окружающей её тишиной. Да, Госпожа Тишина, Мисси, в каком-то смысле была влюблена в саму себя: это величие; эта грация; эта красота... Мисси кланялась в знак уважения и пританцовывала очаровывающему безмолвию, а то следовало за вампиршей, не думая отстраняться от неё. И благодаря безумной любви к самой тишине, сны и прочие видения не доставляли девушке особого дискомфорта. Мисси была готова прожить вместе с затишьем целую вечность, пусть даже ей и может что-то привидиться или послышаться: ради любви можно и потерпеть, тем более такие незначительные вещи. Ещё и милый пушистый друг имеется, который тоже будет покорно всюду следовать за вампиршей... По ощущениям девушки всё было замечательно. Хотя иногда тишина могла играть на нервах и с рассудком Мисси, что малость напрягало девушку. Например, безмолвие могло нарочно пускать своих маленьких приспешников монстров по комнатам, где находилась вампирша, чтобы те изредка пробегали, вызывая этим плохо слышимый топот. Поначалу девушка не обращала на это внимание, а если и обращала, то лишь хихикала, находя это немного забавным. Но когда это происходит несколько раз за час, это выводило вампиршу из себя. Она раздражённо стонала из-за этих психологических маленьких пыток, закрывала уши руками, но даже это не помогало, как будто этот самый топот раздавался в голове Мисси. Хотя девушка стойко держалась: она просто напросто уходила из комнаты или зала, гордо вздёргивая свой носик. Мисси показывала, что сильна, упряма, и никакие маленькие незначительные шумы, глупые сны или случайные видения не вынудят её сдаться. Впрочем, тишину это только забавило. Мисси в очередной раз бродила по замку, радуясь своей ложной свободе. Вокруг — непривычно кристальная тишина, нарушаемая лишь стуком каблуков Мисси. Даже никакого топота от этих маленьких, но всё же надоедливых существ. Однако один момент голова начала сильно болеть и кружится, но вампирша не прекращала удовлетворённо улыбаться. Вампирше даже показалось, что боль приятна ей, однако это было очередной попыткой уверить саму себя, что всё хорошо. Мисси почти спокойно шла по бесконечному коридору, но наслаждаться как раньше уже не получалось. Сердце её наполняли неясная тревога и... страх? Но Мисси определённо нечего бояться, совершенно нечего! Вампирша пыталась подавить в себе эти ненавистные чувства, в отчаянном гневе останавливалась, топала ногой и сжимала кулаки, от чего острые ногти впивались в ладони, оставляя на них иссиня-фиолетовые следы-полумесяцы. Но девушка не обращала на это внимания, её взгляд был прикован к неожиданно обнаруженному большому портрету на стене. А прямо с середины холста на неё взирал, ухмыляясь, один знакомый ей человек, точнее вампир. Лицо вампирши исказилось яростью. Мисси было достала свою трость, чтобы сорвать портрет со стены и вышвырнуть его вон из замка. Сжечь! Утопить! Разорвать на тысячи мелких кусочков! Неважно. Девушка почти привела своей приговор в исполнение, вот уже занесла посох, но вдруг резко замерла. Лицо вампира на картине с хитрого и каверзного поменялось на настоящую злобную гримасу. Если бы у Мисси сейчас билось сердце, оно определённо выскочило бы из груди. Девушка прикрыла на секунду глаза и выдохнула, силясь хоть немного успокоиться. Когда она открыла глаза, портрет лишь по-прежнему насмешливо взирал на неё. Показалось. Вампирша развернулась и собиралась было продолжить шествие дальше по коридору, однако в тот же миг боковым зрением она уловила какое-то движение. Мисси резко развернулась к картине. На неё глядели полные злости глаза. Она моргнула. Выражение лица сменилось на ухмылку, и тут же обратно. Ещё через минуту на первоначальное. А девушка всё не могла оторвать глаз от картины. Объятая ужасом, Мисси неподвижно стояла, не в силах сделать и шага. Мисси не знала, сколько она находилась там. В какой-то момент она встала и рванула в каком-то направлении. Со всех сторон слышался шёпот, смех, шебуршание. Это монстры радовались своей новой победе. Оказавшись в спальне, вопреки любви ко мраку, вампирша при помощи трости разожгла все свечи и люстры, задействовала даже камин. Девушка забилась в самый угол и, обхватив колени руками, зашлась в беззвучных рыданиях. Тьма и тишина всего-навсего играли роль хорошего напарника и последователя, одурманив разум Мисси. Голоса не смолкали ни на секунду, а перед глазами предстали будто налитый кровью яростный взгляд и белоснежный оскал. Что ей делать? Как ей избавиться от этих мучений? Она не знала, не знала... Хотя... Что, если решение всё же есть? Мисси мгновенно поднялась и кинулась к главную залу. Зачем? Какая разница, где именно это произойдет? Она не могла дать ответа на эти вопросы, она совершенно не задумывалась об этом, просто бежала и бежала, пока не очутилась в нужной комнате. Прибежав в заветный главный зал и собравшись с мыслями, Мисси решилась. Девушка отбросила трость далеко в сторону. Тишину пронзало лишь учащённое дыхание Мелиссы. Она смотрела в пустоту, схватившись за запястье правой руки, которая привыкла держать магический артефакт. В голове Мелиссы творился полнейший хаос, она не знала, что чувствовать: радость окончанию этого кошмара, или страх, ведь она была монстром, таким же, а может даже хуже, чем... И тут же девушку словно током прошибло: хуже, чем он. Этот невыносимый вампир, что и подписал её на страдания с самого начала. Девушка резко вспомнила ту самую ночь, ставшую переворотом в её жизни: каждое прикосновение вампира к её телу, после которых бросало в холод; весь страх, переросший в ярую ненависть; противное ощущение беспомощности, что ты — всего лишь кукла, с которой могут сделать всё, что захотят. Мелиссе захотелось выплеснуть все свои эмоции, накопленные с момента, когда она пришла в этот чёртов особняк. Страх, ненависть, боль, потеря рассудка в конце концов — всё это так надоедало, выбешивало и так приелось, ставши тяжёлым грузом на душе... Девушка упала на колени, и, закрыв лицо ладонями, начала плакать. Слёзы стекали вместе с тушью, из-за чего казались чёрными. Дыхание сбилось, а бешеный стук сердца словно стал громче, чем девичьи плач и всхлипы. Тело Мелиссы дрожало то ли от переполняемых её эмоций, то ли от холода. Её руки действительно были холодными, как у покойницы. Вспомнив свой дом, свою семью, которая наверняка волнуется за Мелиссу, она заплакала только громче, крича душераздирающее «почему?». Она почувствовала себя так... глупо перед ними, перед самой собой. Мелисса освободила одну руку и слабо ударила по полу. Девушка была зла на саму себя, она стыдилась самой себя. «На что я вообще могла надеяться? Никчёмная дура... А всё из-за этой глупой книжки...» Но вот, через пару минут у Мелиссы закончились слёзы. Девушка аккуратно вытерла их тыльной стороной дрожащей ладони. Однако вместе со слезами у девы закончились всякие силы на то, чтобы элементарно встать на ноги. Ватное тело совершенно не хотело слушать её. Мелисса была морально и эмоционально истощена, потеряла всякий повод возвращаться домой: а ждут ли её там, спустя месяц пропажи? Из собственных мыслей девушку вырвал услышанный ею щелчок. Вздрогнув и ахнув от неожиданности, Мелисса судорожно оглядела коридор, но никого постороннего не было. Но девушка не успела даже подумать, откуда и кто мог звонко щёлкнуть пальцами, да так, что казалось совсем рядом, возле уха, как её веки начали тяжелеть. Она почувствовала резкую, давящую боль в голове. В глазах тут же начало темнеть, а голова начала кружится, продолжая мучительно болеть. Девушке и сейчас было далеко не до веселья, а тут это непонятно откуда взявшееся недомогание, загоняющее в ещё большее чувство беспомощности. Через пару не самых приятных мгновений Мелисса, упав на спину, погрузилась в сон.