Damalis

Эймонд сильно обозлился и не намеревался прощать сестру за такое полное предательство. Все попытки Вейллы поговорить, объяснить всю ситуацию каждый раз заканчивались громкой руганью и мерзкими словами, которые нескончаемым потоком лились из уст Эймонда. Это ранило Вейллу, но она продолжала упорно выискивать брата в огромном замке и гнуть свою линию. Их личная ссора стала общей, и теперь каждый в замке знал, что некогда крепкая дружба между вторым принцем и младшей принцессой превратилась в своеобразную войну. Алисента больше остальных переживала за своих детей и резкой изменой в их общении, но ни один из них не рассказывал ее причины, и королеве оставалось лишь молча наблюдать как самые близкие друг к другу из её детей медленно, но верно, отдаляются друг от друга. Даже вечно весёлый Эйгон, который обычно не упускал возможности усугубить ситуацию и подбросить дрова в и так бушуещее пламя, заметно затих. Теперь дни Вейллы вылились в один большой и нескончаемый поток попыток помириться с братом. Лишь единожды им удалось поговорить без криков. Это случилось через пару дней после отбытия Рейниры и её семьи на Драконий Камень. — Услышь же меня! — В тысячный раз молила Вейлла .— Они пришли извиниться, хотели передать тебе письмо. Ты же читал его! Так почему продолжаешь думать, что я предала тебя?! Глаза слезились от отчаяния, которое охватила все тело и разум, но ни одна слеза не скатилась по щеке. Только одним богам известно, чего это стоило — не расплакаться тут перед Эймондом, что брезгливо воротит нос от неё, словно не сестра стоит перед ним, а грязная крестиянка, выпращивающая медяк на хлеб. — И ты им поверила? — Кривит улыбку Эймонд, и это выглядит настолько неестественно на его лице, что Вейлла не верит глазам. И этот человек её брат? И это его она защищала? И это его она обожала все эти годы, подражая каждому движению? — Они дети! Такие же, как мы с тобой! — Ей в пору ненавидеть свою выдержку, ведь голос дрожит, а слезы все же скатываются по её пухлым детским щекам. — Дети не бывают такими жестокими! — Эймонд шипит как змей, и Вейлла невольно морщит нос. — Как раз-таки дети и бывают! Посмотри на Эйгона. Посмотри на себя! — Последние слова она не хотела говорить, но они вылетели из её губ, прежде чем она успела оборвать речь. Взгляд брата холодеет. Он смотрит на неё как на чужую, неизвестную ему до этого дня, и Вейлла понимает, что на прощение она может больше не рассчитывать. Сравнивать Эймонда в его же присутствии с ненавистым старшим братом и племянником было большой ошибкой. Но слово — выпущенная стрела. — Что ж, теперь все встало на свои места, — он вытягивается как струна и складывает руки за спину, а после с усмешкой смотрит на неё. — Твоим Веларионам нынче не до писем и лживых извинений. Вейлла хмурится, так как брат подчёркивает — твоим Веларионам. Это очень сильно режет слух, и принцесса ощущает разочарование. — Что это значит? — Голос больше не дрожит. Вейлла отзеркаливает брата, и нет больше в её взгляде мольбы о прощении, лишь холод и разочарование. — Бастарды нашей сестры оплакивают своего папашу, — все так же ухмыляется. Вейлле чудится, что Эймонд упивается её поражением, глядя как её лавандовые глаза расширяются в удивленном ужасе, а лицо вытягивает ся. Его ухмылка становится лишь шире, а взгляд еще более чужим. Девочка не узнает человека, что стоит перед ней. Нет больше того любимого брата, лишь второй брат и на этом всё. ◇ ◇ ◇ Вейлла понимает, что Эймонд заполнял большую часть её жизни и все что она делала, делала именно с ним. Когда брат исчез из её будней, Вейлла потерялась, не зная куда деть свое время. Эймонд попросил Коля тренировать его в отдельное время, чтобы они не сталкивались с Вейллой. Принцессу это настолько сильно разозлило, что она прекратила свои тренировки с Колем. — Не рубите ли вы сгоряча, моя принцесса? — Интересуется сир Роберт. Вейлла сидит у корней чардрева и со скучающим видом листает увесистый том, что ей вручил мейстр Орвилл. — Всё равно у меня плохо получалось. Зачем тратить своё время на то, что не получается? — Вейлла старается выглядеть спокойной, но сир Роберт за годы рядом с принцессой слишком хорошо узучил её, поэтому лишь сдержанно улыбнулся. — Почему же? Неужели вы думаете, что всё должно получаться сразу? Вейлла, оскорбленная словами рыцаря, сурово смотрит на него исподлобья. — Вы меня за ребёнка держите?! — Никак нет, принцесса, — все так же улыбается рыцарь. Своим характером сир Роберт не был похож на сурового и грозного рыцаря, скорее напоминал терпеливого старца. Хоть он и был очень высокий и широкий в плечах, а густая борода и вихристые волосы до плеч придавали ему устрашающий вид, на саму принцессу он ужаса не наводил. — Что же вы имели в виду, если не это? — Все так же сердито спрашивает Вейлла. Рыцарь лишь улыбается, а потом поворачивает голову влево, вправо, желая убедиться в том, что нет лишних ушей. — Древо, под корнями которого вы сидите, видело много поколений Таргариенов. В его тени укрывался ещё юный король Джейхерис, и не только он. Голос рыцаря звучит по-отцовски мягко, а добрая улыбка, еле заметная из-за бороды, дарит неизвестное до этого дня спокойствие. — Но оно было таким могучим не всегда. Как и все на этом свете, когда-то это древо было всего лишь маленьким зёрнышком, — продолжает сир Роберт, а Вейлла неосознанно подаётся вперёд, заинтересованно выслушиваясь в слова.— Но ему нужны были годы и вот теперь, высокое и мгучее, мудрое, оно способно пережить любую грозу. — Что это значит? — Не понимает принцесса. — Это значит, что вам нужно время, если вы хотите стать великой и мудрой. Ничего не приходит за один день, для этого надо много и упорно трудиться. А сдаваясь и опуская руки в начале, вы ничего не добьётесь. Даже если вы это делаете из-за каких-то обид и ссор. После этого Вейлла серьёзно задумывается и надолго замолкает, кусая губы и не сводя лавандовых глаз с вырезанного лица, что плачет кровавыми слезами. Когда она была ещё совсем ребёнком, её пугало это лицо, но после слов сира Роберта оно ей кажется другим. Не страшным, а скорее скорбящим. Чардрево воистину древнее, самое старое дерево, что растёт в королевском саду, и одним Богам известно, какие трагедии оно видео, сколько бурь пережил и сколько ещё ему предстоит увидеть. — Но я ведь уже отказалась от тренировок, — грустно вспоминает Вейлла и мысленно ругает себя за поспешное решение. — Кристон Коль не единственный, кто может вас научить сражаться, — напоминает рыцарь. Вейлла смотрит на него с надеждой и горящими глазами, и когда сир Роберт, все так же улыбаясь, кивает ей, она чуть ли не визжит от радости. Но к мечу Вейлла больше не притрагивается, вместо него она учится сражаться кинжалом, таким лёгким и коротким, что можно спрятать в сапоге. Больше этого ей нравится стрелять из лука, хоть и натягивать тетиву сложно, а плечи ноют, но Вейлла с бараньей упертостью продолжает тренироваться. Гордость в глазах сира Роберта за свою ученицу лишь разжигает пыл принцессы. Даже недовольство матери и осуждение в глазах Коля не сбивают пыл в ней, и она каждый день, за несколько часов до заката является на тренировку. Вейлла все ещё избегает встречи с Эймондом, но принц и сам не особо желает с ней видеться, и семейные застолья становятся единственным местом, где они сталкиваются нос к носу. — Скоро ваш дедушка вернётся к нам, — сообщает Алисента за ужином. Они ужинают в малом чертоге, за столом лишь Алисента и её дети—король сегодня не соблаговолил присутствовать. Но детей это особо не заботит. Визерис почти не общался с детьми от Алисенты и одинаково был холоден к каждому из них, но за годы все к этому привыкли. Лишь Вейлла старалась получить внимание от отца, явившись к нему в покои, чтобы рассказать о своих достижениях в учёбе. Визерис слушал её вполуха, больше заинтересованный в своем макете Валирии. Алисента на эти попытки дочери лишь грустно смыкала губы и мотала головой, но говорить дочери правду не хотела. — Он за все годы ни разу не гостил у нас, с чего вдруг он решил приехать теперь? — Успевший наклюкаться, Эйгон лениво вертел полупустой кубок с вином в руках, даже не глядя на мать. — Ваш отец призвал его, — недовольно смотрит на сына Алисента. Вейлла исподлобья смотрит на семью и мрачно ковыряется в своей тарелке с варёными овощами. Словно специально матушка приказывает поворам готовить ненавистные ей овощи и не ставить на стол вазы с пирожными. — Отец хочет снова вернуть ему должность десницы? — Вмешивается в разговор Эймонд, тем самым прекращая назревающую ссору между матерью и братом. Вейлла в его сторону даже не смотрит, предпочитая делать вид, что его и вовсе тут нет. — Теперь когда Лионель Стронг покинул нас, да успокоят его душу Семеро, королю нужен верный человек на посту десницы. Вейлла смотрит на мать все так же из под опущенных ресниц и замечает едва уловимую улыбку. Конечно, Алисента была рада возвращению отца, хотя это и досталось ей большой ценой, но королева и не думает скрывать своей радости. Не сейчас, когда рядом её дети. Внуки не знали своего деда, даже Эйгон не помнил его, хотя, думает Вейлла, брат и своего имени порой не помнит после шестого кубка крепкого дройниского. Отто Хайтауэр оказывается высоким и худым мужчиной с длинной седой бородой и умными серыми глазами. На мать он совсем не похож, и Вейлла думает, что скорее всего королева пошла в свою собственную матушку. Дедушка сдержанный человек, не показывает особого тепла при встрече с внуками, не обнимает их и не говорит добрых слов. Внуков он смеряет оценивающим взглядом, а потом останавливает внимание серых глаз на Эйгоне. Прибытие нового-старого десницы омрачается вестью о неожиданной кончине Лейны Веларион. Вейлла не была знакома с ней, как, собственно, и с большей частью родственников, но то ,что Лена, как и Лейнор, приходится ей тётей, она знает. День отплытия на Дрифмарк проходят в суматохе. Слуги спешат вогрузить в кареты сундуки с вещами королевской семьи, матушка с самого рассвета на ногах и не в самом лучшем расположении духа. Вейлла думает, что это из-за того, что Рейнира с семьёй будет на похоронах. Когда Эйгон, которого чудом удалось разбудить не без помощи королевы вместе с Хэлейной, раньше остальных отправляется к драконьему логову, Вейлла сердится. — Почему я не могу! — Возмущается Вейлла, глядя как мама надевает серги перед зеркалом. На Алисенте все также зелёное платье, а волосы убраны наверх, лишь несколько бронзовых локонов струятся по её спине. Вейлла тоже в платье и не в цвете своего дома, а в изумрудном. Вокруг талии золотой пояс с вышивкой. Ей ненавистен свой сегодняшний образ. Шелест подола юбки раздражает, узкие рукава стесняют движение и она чувствует себя нелепо. — Ты все ещё наказана, — строго отвечает Алисента. Вейлла хмурится, надувает щеки и чуть ли не огнём дышит, но молчит. Стоя на палубе, Вейлла с завистью смотрит на Солнечный огонь и пламеную мечту, что парят на небесах, унося своих всадников далеко вперёд. Эйгон, явно счастливый, что-то восторженно выкрикивает и пару раз спускается к воде, красуясь. Вейлла знает, что старший брат это делает назло ей, прекрасно понимая, что причина, по которой ей не разрешили лететь на Брейдстар, это он. Принцесса думает, что хочет, чтобы драконоблюстители недоглядели и седло было ненадежно закреплено. Небольшая ванна быстро бы отрезвила Эйгона, что Вейллу очень обрадовало бы, но ничего подобного не происходило, и Эйгон крепко держится в седле, в то время как принцесса с завистью смотрит на него, твёрдо стоя на досках корабля. Эймонд на палубу не выходит, и Вейлла этому рада. Если она стоит тут, словно мазохист, смотря как старший брат и сестра свободно парят в небесах, он себя этим занимать не хочет. Вейлла уже не испытывает прежней жалости к нему из-за дракона, но даже радуется. Она думает, что если у Эймонда появится дракон, что случится нескоро, он станет невыносим. Возможно, даже хуже Эйгона. Корабль причалил ровно в назначенное время, и слуги один за другим поспешили спускать сундуки с вещами королевской семьи. Их встречала вся чета Веларионов, а точнее, то ,что от неё осталось. Принцесса Рейнис убита горем, но все так же сурова и горда. Лицо её бледное, а два лиловых глаза потухшими углями отражают её горе. Вейлла видит тётушку впервые, но уже восхищается ею. В детской голове возникает вопрос — почему великий совет отверг её кандидатуру? Эта женщина, потерявшая дочь и внука, несмотря на всю боль, что лилась через края в её глазах, демонстрировала невероятную силу. Через осанку, поворот подбородка и твёрдый голос она демонстрировала свою внутреннюю силу и стержень. — Держись ближе к братьям и сестре, — сказала матушка. Вейлла не смела ей перечить, ибо не знала этих мест и людей. Дрифмарк был ей чужим местом. Холодный ветер хлестал по лицу, словно Вейлла снова оказалсь в седле на драконе. Когда руки ощущали цепи, а тело было крепко пристегнуто к седлу. Этот ветер будоражил, давал чувство свободы, но, крепко стоя на земле и наблюдая как тело Лейны Веларион, а точнее, то, что от неё осталось, погружается в морскую пучину, Вейлла ощущала лишь тоску. Не по умершей тётушке, её она не знала, а от самого факта смерти в столь юном возрасте. Лейна была не старше её матери, но даже молодость не уберегла её от неожиданной смерти в огне своей драконицы. Увидев печальное лицо сестры, Хэлейна взяла её за холодные руки, но не улыбнулась, лишь внимательно посмотрела в глаза. А после снова вернула свое внимание на небо, где чайки свободно парили над сгушающимися тучами. Будет дождь. Вейлла подумала, что это хорошо, что ей не весело. На похоронах не принято улыбаться, на них плачут и молчат, в скорби опустив головы к земле. Матушка наверняка гордилась ею, ведь сейчас её дочь демонстрирует хорошее воспитание. Что не скажешь об их дядюшке. Деймион потерял жену и ребёнка, но вёл себя так, словно не его жену сейчас хоронят. На трогательные слова, Вейлле они показались искренними, Веймонда Велариона Деймон позволил себе рассмеяться. Все смотрели на Порочного принца с укором и осуждением, матушка сжимала губы в тонкую полоску. Такое легкомысленное поведение для вдовца на похоронах своей супруги было неприемлемо. Вейлла с непониманием смотрела на мужчину, что приходился ей родным дядей, и скривилась в лице. Красив, высок, в глазах горит драконье пламя, словно Деймон Таргариен — это дракон в человечьем обличии. Да вот только матушка кажется была права, дядя её ужасный человек. — Дракон защищает дракона, — тихо прошептала Хэлейна так, что её, кроме рядом стоящей младшей сестры, никто больше не слышал. Хелейна все так же внимательно рассматривала мрачное небо, готовое расплакаться в любой момент. Сколько бы ни пыталась, Вейлла никогда не понимала бормотаний сестры. На братьев Веларион и старшую сестру Вейлла старалась не смотреть. Она ещё не до конца поняла своих чувств к племянникам и не хотела говорить с ними. Может, Джейс и Люк и не были виновны в их ссоре с Эймондом, но их письмо стало катализатором в этой маленькой войне. И Вейлла от злости и горечи обиды перекинула большую часть вины на них. Из семьи сестрицы большее внимание Вейллы заслужил её муж, Лейнор Веларион. Мужчина поистине выглядел сломленным, и Вейлле стало жаль его. Он никогда не казался особенно счастливым в стенах Красного Замка, а Эйгон и вовсе говорил ,что муж их сестрицы побаивается Рейниры. Шутки были особенно пошлые, даже для Эйгон, и Вейлла старалась делать вид, что не понимает, о чем говорит брат. Справедливости ради надо заметить, что большую часть этих шуток она и вправду не понимала. Вейлла даже не могла себе представить, что испытывает Лейнор в эту самую минуту, когда каменный гроб с его сестрой опускается на дно моря к предкам. В какой бы сильной ссоре она ни была с Эймондом, каким бы идиотом ни был Эйгон, Вейлла не хотела так же стоять на их похоронах, глядя как пламя поедает остывшее тело. О возможности смерти Хэлейны Вейлла и вовсе думала с содроганием, а внутри все холодело от ужаса. Эйгон пил так, словно скорбил по Лейне Веларион больше всех. Старший брат явно поставил себе задачу осушить весь винный погреб Веларионов. Вейлла с плохо скрываемым отвращением смотрела, как Эйгон непрекращал пить и скользить липким взглядом по служанкам, что приносили ему полные кубки красного вина. Это также не осталось незамеченным от зоркого глаза деда, у Эйгона плохо получалось притворяться трезвым. Отто Хайтауэр оставил короля в компании Деймона и стремительно ушел к внуку. Вейлла мысленно уже пожалела брата, от деда ему явно достанется сильно,. но пока они на людях мужчина и пальцем не тронет Эйгона. Успевшая однажды стать свидетельницей воспитательного подхода деда, Вейлла знала, что одним выговором Эйгон не отделается. Хотя когда было иначе? Бейла и Рейна, кузины, остались без матери и сидели подальше от всех, лишенные отцовской поддержки и бабушки, что сейчас должна была уделять достойное внимание знати, что прибыла на похороны. Девочки держались за руки, и Вейлла невольно подумала, что она с Хэлейной наверняка выглядели так же. Вспомнив о сестре, Велла начала вертеть головой, пытаясь отыскать белую макушку в толпе. Погода ухудшалась с каждой минутой, и чёрные тучи мрачным куполом возвышались над головами. Вейлла решила подойти к кузинам. Она никогда не была в такой ситуации, но что-то ей подсказывало, как и в тот день с Харвином Стронгом, что стоит поговорить с девочками. Но что говорить? Что обычно говорят девочкам, оставшимся без матери? Вейлла не знала. — Принцесса, — одна из близняшек сразу встала с места, так и не опуская руки сестры, и присела в реверансе. Вейлла их ещё не различала. — Не нужно! — Тут же возразила Вейлла. Две пары тёмных глаз смотрели на неё. Красные белки, опухшие веки и такой же красный нос — печальный вид. — Давайте без формальностей. Мы с вами не знакомы, но ваш отец мне дядя и мы кузины. Девчонки переглянулись и неуверенно кивнули. — Мне жаль, что все так вышло, — девочка поджала губы, не зная что сказать. — От моих слов вам легче не станет, но если я могу вам чем-то помочь, говорите! Я постараюсь сделать все, что в моих силах. Не зная, куда деть руки, она завела их за спину по старой привычке. — И приезжайте в Красный Замок! Мы можем летать на драконах, есть пирожные, гулять по галерее, и у нас есть большая библиотека. Вам всегда рады! — Пылко заверяет их принцесса. Вейлла радуется, когда тень улыбки появляется на заплаканных лицах, и мысленно хвалит себя. Она хочет сказать что-то еще, но переферическим зрением замечает каштановую макушку, что равняется с ней. Джейс стоит, потупив взгляд, и ничего не говорит. Одна из близнящек — их Вейлла всё ещё не различает — берет руку Велариона и крепко сжимает в своей. Вейлла ощущает себя лишней. Это чувство возникает так неожиданно, что она даже забывает отвести взгляд от сцепленных рук Джейс и Рейны Но это длится недолго. Рейнис все же подходит к внучкам, и те, завидев бабушку, словно забывают о других родственниках, прыгая в объятия женщины. В этом движении столько отчаяния, что Вейллу снова пробирает грусть. Она отходит в сторону, не желая мешать, но Джейс следует за ней, и Вейлла в очередной раз впадает в ступор. Эймонд в нескольких метрах от них сверлит в ней дыру, и Вейлла прекрасно знает, как сильно раздражает брата присутствие одного из племянников рядом с ней. А может он просто убеждает себя, что был прав, думая о предательстве Вейллы? Принцесса отмахивается от этих мыслей как от назойливой мухи. Лицо Джейса такое же мрачное, скорбящее, а еле заметные дорожки от слез и вовсе подтверждают подозрения о том, что принц проливал слезы, пока его никто не видел. Вейлла хмурится. Неужели Веларион скорбит по Лейне? Харвин Стронг — шепчет разум. Девочка удивляется. Неужели мальчик знал правду об отце? Было ведь опасно так демонстрировать свою печаль, и не будь они на похоронах другого человека, многие приняли бы это как подтверждение всех слухов. Тогда даже самая убедительная отговорка короля не смогла бы спасти их от позора. Сама Вейлла не допускала мыслей о чистоте крови племянников, хотя бы потому, что сама была похожа на Таргариенов не больше, чем лошадь на медведя. Но у неё были лавандовые глаза, и этого хватало, чтобы люди вокруг видели в ней дочь Визериса. Только потомки Валирии могли похвастаться таким цветом радужки глаз, а Хайтауэр все как один кареглазые, только её дед отличился серо-голубым. — Не показывай своей печали так открыто, — говорит Джейсу Велла. Она и сама не знает, зачем ей это, но убеждает себя, что её просто нервирует то, как жалко выглядит принц в данный момент. Джейс смотрит ей прямо в глаза, и в его собственных столько недоверия и горечи, что Вейлла еле сдерживаться, чтобы не закатить свои. — Не подтверждай своими слезами их предположения, — напоследок говорит Вейлла и спешит к братьям и сестре. Она и так наговорила лишнего. Глаза ищут знакомые белые макушки в толпе, но тучи лишают последнего источника яркого света, а факелы не могут справиться со своей задачей. Все начинают расходиться. — Бери братьев и ступайте спать, — говорит десница. Он придерживает брыкающегося Эйгона под локоть и игнорирует его просьбы отпустить, хотя брат не просит, а скорее приказывает, но быстро замолкает под суровым взглядом холодных глаз. Вейлла вертит головой, пытаясь разглядеть в полумраке Хэлейну, но сестры нигде не видно. Матушка стоит в стороне с Кристоном Колем и прожигает недовольным взглядом спину Рейниры, что-то объясняющую своим детям. Король, тяжело переступая и наваливаясь всем весом на свою трость, подходит к королеве, и вместе они покидают двор. Вейлла успевает заметить, как исказилось лицо матери, когда отец что-то сказал ей. Дедушка отпускает Эйгон, и тот, что-то бурча себе под нос и шатаясь, двигается вслед за родителями. — Эй, постой! — Бежит за ним Вейлла. — Отстань, — отмахивается от неё принц, но Вейлла не унимается. — Отстану, но когда скажешь, где Хэлейна. — Сумасшедшая уже давно ушла к себе в комнату. — Она наша сестра! Не называй её так! — Возмущается девочка. Ей до ужаса противно, когда Эйгон позволяет себе такое обращение к родной сестре. — Кыш я сказал! — Отталкивает её Эйгон.  Вейлла шатается и чуть не падает, но её успевает подхватить сир Роберт, который так вовремя оказался рядом. — Не стоит вам так размахивать кулаками, мой принц, — сурово говорит рыцарь, хмуря густые брови. — Да кто ты такой, чтобы указывать мне?! — Тут же вспыхивает Эйгон ,но снова замолкает, когда тяжёлая рука десницы ложится на его плечо. — Идите спать, принц, — сдержанно говорит Отто ,но в голосе отчетливо слышны нотки стали, и Эйгон все же уходит. Вейлла одним ухом слышит, как брат нескромно выражается, и не сдерживает довольной улыбки. Эйгон глупец ,если думает, что ему позволят вести себя так же, как дома, особенно когда тут семья Рейниры и куча лордов. Отто так же, как их матушка ,никогда не позволяет себе вольностей в присутствии других людей, даже если это члены их семьи. — Проводите принцессу в её покои, сир Роберт. Рыцарь кивает и наконец выпускает Вейллу из своих объятий ,вставая позади неё. — Спокойной ночи ,дедушка,  — пытается улыбнуться Вейлла. — Хороших снов ,принцесса, — учтиво кивает десница. Вейлле в очередной раз становится обидно. У Эймонда есть матушка, отец обожает Рейниру, дед очень любит Хелейну, а Эйгон постоянно под присмотром Коля, и только она остаётся вне интересов семьи. В начале, когда дедушка только вернулся в Красный замок и начал сближаться со старшей внучкой, Вейлла надеялась, что и она будет также любима им. Но Отто оставался все таким же сдержанным рядом с ней и ни разу не обнял за все время. Губы дрожат от обиды, но Вейлла не подаёт виду и шагает внутрь замка Веларионов. Сир Роберт тенью двигается за ней. Замок Корлиса Велариона и её тётушки Рейнис отличается от их дома. Этот замок ничем не уступает в размерах Красного замка, но он куда более мрачный. Даже гобелены и мазайки на стенах не могут придать уюта древнему поместию. Коридор скрывает полумрак, огонь в факелах танцует под дуновение ветра, запах моря непокидет даже в самых глубоких проходах, а привкус соли на губах вызывает отвратительное чувство во рту, стоит только их облизать. Но дышится тут легче. Нет зловония улиц и удушающего запаха разных масел, которыми знатные дамы обливаются с ног до головы. — Добрых снов ,принцесса, — улыбается ей сир Роберт. Вейлла оборачивается у самых дверей и смотрит на высокого рыцаря, что кажется ей самым близким человеком из всех. — Спасибо, сир Роберт, — она не может улыбнуться ему в ответ и скрывается за массивной дверью. Принцесса Рейнис оказывается очень гостеприимной и выделяет для всех отдельные комнаты. Покои, которые достались Вейлле, меньше, чем её родные в Красном Замке, но на удивление они оказываются очень уютными.  В камине уже горит огонь ,а мягкая постель так и манит в свои объятия, чтобы спасти уставшее дитя в красочном сне. Рядом с окном стоит небольшая книжная полка, и Вейлла, подхватив один из конделябров, стоявших на небольшом столике, ленивой походкой идет к полкам. — Сказки? — Удивляется принцесса, читая название на корешках.  — Для кого тут стоят сказки? В этом замке уже давно нет маленьких детей ,но эта комната выглядит чистой, и Вейлла не видит и пищинки пыли. Что-то ей подсказывает, что это, возможно, старая детская одного из детей принцессы Рейнис. По обстановке нельзя было сказать, кому из двух детей она принадлежала, но Вейлла надеялась, что это старая детская Лейнора. Внутри все съежилось от мысли, что много лет назад здесь жила и спала Лейна Веларион. — Ну сказки так сказки, — решает Вейлла и, подцепив одну из книг, аккуратно снимает её с полки. Чёрная и слегка потреппаная ,с золотыми буквами на шуршавой обложке.  — Предательство Крови . — Тихо прочитала оглавление Вейлла. Принцесса поджала губы и, задумавшись, перевела взгляд лавандовых глаз на окно. Дождь так и не пошёл, а небо все ещё было затянуто тучами, хотя кое-где все же выступало тусклое свечение луны. Море бушевало, начинался прилив, а драконий рёв был слышен даже в самых глубоких коридорах. Вейлла поставила конделябр на прикроватную тумбу и, забравшись на мягкую перину и скинув с ног ненависные туфли с золотой вышивкой на носках, поудобнее устроилась и принялась читать. Через двадцать семь страниц Вейлла поняла ,что сказкой это было сложно назвать. Кровопролитная война ,где брат убивает сестру из-за власти и трона, не кажется ей детской сказочкой на ночь. Мужчина, что убил свою родную сестру и назвал себя Императором Кровавой Яшмы, был поистине ужасным человеком.  За чтением прошли часы, и Вейлла незаметила, как воск свечи был уже наполовину расплавлен, стекая по серебряной ножке, когда раздался оглушительный рёв дракона. Сначала принцесса не обратила на него внимания, увлеченная историей на страницах книги. Первый толчок был слабым, еле ощутимым, его она тоже не почувствовала, подползая к свечам настолько близко, чтобы не опалить растрепанные косы. Однако второй толчок был ощутимее и, нахмурив брови, Вейлла с непониманием посмотрела на трясущееся пламя свечи ,а после и вовсе потухшее. Окна зазвенели, и рёв дракона сотрясающий небеса ,привёл девочку в ужас.  Остальные драконы, услышав зов сородича, откликнулись, и под раскаты неожиданно начавшегося грома Дрифмарк оглушил рёв драконов и грохот молнии. Вейлла, отбросив книгу ,вскочила на ноги, подошла к окну и чуть пристала на цыпочки.  Во тьме ночи было сложно что-то рассмотреть, но Вейлла отчетливо видела копошение внизу. — Что там происходит? — вытягивая шею и пытаясь лучше рассмотреть движение во дворе ,Вейлла ахнула в ужасе. Очередной рёв драконов только подтверждал догадки . 《 У тебя будет самый большой дракон из всех живущих.》 — вспомнила свои же слова Вейлла . Шлепая босыми ногами по холодным плитам, принцесса выбежала из своих покоев ,чуть не ударившись о спину сира Роберта, что неизменно караулил у её дверей, охраняя покой принцессы. — Принцесса? — удивился рыцарь, глядя на испуганную девочку. — Сир Роберт ,надо найти Эймонда ! — только и сказала Вейлла . — Что стряслось? — Драконы беспокойны, что-то их тревожит. Надо найти моего брата! — Голос дрожал от ужаса, что испытывала девочка, и на радость ей сир Роберт не стал больше мучить её вопросами, лишь утвердительно кивнул. — Оставайтесь у себя,  я сам поищу принца. Но ждать Вейлла не могла. Сердце сковал страх, и Вейлла мысленно ругала себя за невнимательность. Глупая, глупая ссора отдалила её от брата, а её обида и упрямый нрав Эймонда только ухудшили ситуацию. Теперь он мог быть в опасности, и все из-за шуток Эйгона и детей Рейниры. Эймонд был честолюбив и крайне нетерпелив, и, конечно же, он воспользуется возможностью, что сама пришла в его руки . Оседлать Вхагар. Когда-то Вейлла обещала помочь ему заполучить самого древнего и могучего дракона, а Эймонд видать решил не ждать, а просто взять желаемое самостоятельно. Да вот только неудача может стоить ему жизни. Ступни болезненно кололи, нежные детские ножки, непривыкшие к холоду и твёрдому камню под босыми ногами, ныли и мерзли.  Собственный топот отдавался в ушах десятикратным шумом ,но Вейлла упрямо игнорировала боль в ногах и, задрав подол платья повыше, бежала изо всех сил. Коридоры были на удивление пусты, но это было не важно, ей нужно было срочно добраться до покоев Эйгона. — Эйгон! — Врывается она в мрачную спальню брата. Эйгон, не двигаясь, спит на мягкой постели, раскинув руки в стороны и громко храпя. — Эйгон! — снова зовёт его и, подбежав к изголовию кровати, трясёт принца. — Проснись же ! Собственный голос дрожит, но Вейлла упрямо продолжает трясти брата за плечи. — Сгинь, — отталкивает её Эйгон и переворачивается на живот. Он что-то недовольно и сонно бубнит ,но Вейлла и не прислушивается . Она забирается на кровать с ногами и начинает по новой трясти брата ,пару раз ударив его по голове небольшой подушкой. — Проснись ! — Да что ты не отстанешь?! — Вскакивает с места Эйгон и хватает младшую за ворот платья. Сонная пелена спадает с сиреневых глаз и заменяется гневом и раздражением. В полутьме рассмотреть его лицо не получается, зато ощущается его злость очень хорошо.  Длинные пальца перемещаются на тонкую шею сестры и крепко сжимаются, перекрывая кислород . Вейлла в ужасе начинает хрипеть и брыкаться, шлепая руками по кисти брата и широко раскрыв глаза. Ей становится по-настоящему страшно. — Что ты пристала ко мне? Неужели так тяжело понять, что ты меня раздражаешь. А не нарушать мой сон, ты совсем спятила?! — шипит в лицо Эйгон. — Я тебе не наш слабоумный брат и терпеть тебя не намерен. Оставь меня в покое или же я. — Отец всех зовёт в залу, — в дверях стоит сонная Хэлейна и перебирает длинными бледными пальцами кружева ночной рубашки. Она не смотрит на Эйгона и Вейллу ,словно специально отводя взгляд в пол. Эйгон смеряет её презрительным взглядом,  а после так же смотрит на Вейллу и брезгливо отталкивает. Вейлла с грохотом падает на пол, скатившись с кровати, и жадно хватает ртом воздух, придерживая горло . Оно неприятно жжёт и, кажется, Эйгон вовсе не контролировал силу, с которой давил на кожу. На глазах выступают слезы, но принцесса, отдышавшись, быстро их утирает, а после встаёт на ноги. Голова кружится, и Вейлла не сразу может рассмотреть блеклые силуэты брата и сестры. Эйгон ,который даже не переоделся с похорон, ворчит и первым выходит из комнаты. Хелейна не спешит за нами. Сестра все так же на месте, чуть съежившись от удара плеча Эйгона, который, проходя мимо, намеренно задел её, все так же смотрит в пол . — Эймонд подрался с племянниками и кузинами, — говорит Хелейна, пока Вейлла глотает тихие слезы, глядя на постель, где её брат чуть не придушил её.