Если брак — действительно желаемое состояние, нужно ли нам шелками, кружевом и оборками украшать его? Невест упаковывают лепестками роз, потому что Брак — это первоцветы к разрушению женщины. Это ничто иное, как полное разрушение личности женщины. Это отнимает у неё все. Её тело. Её независимость. И даже её душа не даёт ей что-то взамен.
|◇|◇|◇|
— Ты опоздала, принцесса, — с порога говорит ей проститутка. Вейлла застывает на месте и рассматривает в мерцании ночного города, живущего полной и развратной жизнью, лицо девушки перед собой. Оливковая кожа мерцает от масел, которые проститутки втирают в свою кожу, аккуратные губы изогнуты в лукавой полуулыбке, а тёмные глаза смотрят на девушку сверху вниз. С ликом красавицы на Вейллу смотрит старуха, уставшая и пережившая много горя. — Его уже забрали? — В ужасе спрашивает Вейлла. Неужели зря рисковала? — Двое из гвардии уже наверху, — кивает в глубь здания проститутка. — Черт, Тома ! — Топает ногой Вейлла, словно маленький обиженный ребёнок, у которого отняли конфетку. Этот жест заставляет проститутку улыбнуться. — Не сердись так, принцесса, — игривый тон женщины раздражает Вейллу, но она думает, что Тома это неспециально, скорее из-за привычки. — Прекрати так меня называть! — Злится девушка, а проститутка тихо смеётся, затаскивая Таргариен внутрь борделя. — Как скажешь, сладкая, — все так же улыбается ей проститутка и тянет в глубь борделя. Вейлла закатывает глаза и получше натягивает шапку на голову, аккуратно рассматривая уже знакомую обстановку. Это уже третий бордель, который Вейлла посещает и в оправдание принцессы надо сказать, не как посетитель. Но все-таки некоторые проституки, те, которых Эйгон покупал чаще всего, были знакомы ей достаточно хорошо. Ей пришлось пару раз заплатить золотом, чтобы они говорили, где её непутевый брат прячется на этот раз, ну или чтобы просто получше держали язык за зубами. Тома была одной из таких, однако судя по тем томным взглядам, что женщина бросала в сторону Вейллы, она явно была не прочь разделить с ней постель. Вейлла это понимала, не сразу правда, Эйгон помог быстрее додумать смысл взглядов проституки, однако принцесса старалась продолжать не замечать этого. Бордель, в котором Эйгон теперь околачивался был богатым, явно лучше той дыры, в которой она увидела его в первый раз. Хотя принц, кажется, был не особо брезглив, и Вейлла предполагала, что брат, возможно, однажды что-то, да подцепит. В этом доме удовольствия были прозрачные шторы, отделяющие просторные кабинки, где обычно проституки уединялись с клиентами. Красивые диковинные вазы из Пентоса или Дорна, и Вейлла всё ещё не понимала, откуда у хозяйки борделя такие деньги. Товары из-за моря всегда были очень дорогим удовольствием, а тут каждая деталь интерьера кричала о роскоши борделя. Огромные горшки с цветочными деревьями, лимонные деревья встречались почти на каждом углу и это придавало борделю жизнь замка, которой не было в самом Красном Замке. Мозайчатый пол всегда сверкал от чистоты, а серебряные или медные канделябры со свежими свечами стояли на каждом столике, освещая каждый угол и при этом не портя интимность обстановки. В воздухе стоял лёгкий дым и запах благовоний, сильных, но не доводящих до тошноты. — Куда ты меня ведёшь? — Хмурится принцесса, глядя в спину проституки. Полуголые тела вокруг и звуки стонов уже давно её не смущали и даже не интересовали. Глаза и уши давно привыкли к такому, хотя первые месяца она жутко краснела от всего кошмара, что был обыденностью для подобных заведений. Вейлла думала, что глупо краснеть от вида обнажённых тел, когда ты была вынуждена отмывать от блевотины и своего брата. Вейлла уже не раз видела Эйгона в чем его мать родила, а глаза уже настолько замылились, что никаких эмоций такое зрелище уже не вызывало. Печальное зрелище, а ей всего четырнадцать. Вейлла очень надеялась, что ни матушка, и уже тем более ни Эймонд никогда не узнают об этой детали её жизни. — Тише, не мешай людям делать свою работу, — цокает на неё Тома, а Вейлла снова закатывает глаза. — Не думаю, что у меня даже при желании это получилось бы, — её взгляд цепляется за маленькую фигуру девушки, что, забравшись на тучного мужчину, целовала его так, словно пыталась сожрать. От этого зрелища Вейлла скривилась от отвращения. У неё не было предвзятых мыслей касательно работы проституток, в конечном итоге, все пытаются выжить. Но её правда огорчил тот факт, что маленькие девочки её возраста вынуждены продавать свое тело мужчинам, чтобы не умереть от голода. — Ха, ты права, но все же помолчи, — женщина тянет её в сторону лестницы, и Вейлла напрягается. — Куда ты меня ведёшь? — Снова спрашивает принцесса. — Ты же пришла за братом, — смотрит через обнажённое плечо на неё женщина и подмигивает. — Тома, ты спятила?! — Тормозит Вейлла, пытаясь вырвать запястье из цепкой хватки проституки, но та и не думает отпускать. — Успокойся, — шикает на неё проститука, а Вейлла хочет выругаться в ответ. Вот так абсурд. Будучи принцессой, ей нельзя находиться в таком месте, но она тут, в крепкой хватке соблазнительной проститутки, пришла в поисках своего брата, а до этого обманула одного из самых важных гостей на свадьбе брата и сестры в замке, к тому же втянула в это дело невинного пекаря. — Если там люди моего деда, они меня узнают! Ты меня предать решила?! — Шипит на проституку она и все так же пытается вырваться. — Ты брата пришла спасать или как? — Наконец оборачивается к ней Тома. — Если там гвардейцы, мне надо убираться отсюда! Они стоят на ступенях, Тома на целую голову выше Вейллы и спокойно смотрит на хмурую принцессу сверху вниз. — Чтобы тебя схватили сразу как только ты выйдешь отсюда? — Выгибает левую бровь Тома. Слабый свет играет на её оливковой коже бликами, и проститука выглядит ещё красивее, чем обычно. Она как одна из тех волшебных созданий, что завлекают моряков в глубины океана и топят их, чтобы питаться их плотью. Вейлла сухо сглатывает. — Я шустрее, чем ты думаешь, — обиженно бурчит принцесса, а проститутка улыбается ей. — Конечно, сладкая. Но все же, доверься мне, — мягко говорит проститука, и лицо её такое нежное, а улыбка такая искренняя, что Вейлла и сама не понимает, как кивает головой. Черт бы побрал её чары. Тома была самой красивой проституткой, которую Вейлла когда-либо видела, а благодаря Эйгону, она видала их достаточно. Они поднимаются по узкой лестнице, запястье Вейллы всё ещё находится в холодной ладони Томы, и принцесса покорно идёт за ней по узкому проходу. Второй этаж предназначен для более богатых посетителей, готовых вываливать кучу серебра и золота для удовольствия с лучшими проститутками и в компании хороших вин и бардов. Коридор заканчивается, и принцесса и проститука выходят в широкий ход с небольшим фонтаном посередине. Белый кафель, нежно-голубые шторы и ещё больше горшков с лимонными деревьями с уже созревшими плодами. Даже воздух здесь не такой тяжёлый, даже свежее, по крайней мере Вейлла вдруг ловит себя на том, что дышать тут легче. — Я прикажу тебя казнить! — Принц, не сопротивляйтесь! — Что ты себе позволяешь?! Вейлла сразу узнает крики, доносящийся из приоткрытой двери в конце холла, и замирает на месте. Она растерянно смотрит на Тому, которая все так же ласково улыбается ей, и Вейлла уже не уверена, что это все не ловушка. Возможно, проститутка сейчас сдаст её в охоте за крупной наживой. — Хватай его, — кричит знакомый голос, а после слышны звуки яростного сопротивления. Дверь чуть не слетает с петель, когда из неё выбегает Эйгон и бежит даже не глядя по сторонам в сторону выхода, чуть не сшибая Тому и Вейллу с ног. — Черт! — Слышится ругань. Вейлла в оцепенении смотрит в след убегающему брату. Тома резко дёргает её к себе, и прежде чем Вейлла понимает это, целует её в приоткрытые губы. — Беги за ним, я их задержу, — шепчет проститука, отстраняясь и глядя в глаза принцессы. Вейлла тяжело дышит и неуверенно кивает, но ей требуется толчок от Тома и шум в комнате, чтобы сорваться с места. Она не оглядывается, быстро спускается вниз, чуть не сталкивается с одним из посетителей борделя, вовремя удержав шапку на голове, и выбегает из борделя. — Твою мать, куда он делся?! — Мотает головой из стороны в сторону Вейлла, пытаясь рассмотреть в редкой толпе белую макушку брата. Наугад Вейлла бежит в сторону главной улицы вверх по холму и пытается проскользнуть между двумя громилами. Ноги болят от непрерывного бега, а лёгкие горят от холодного ночного воздуха, но Вейлла не прерывает бег, пока из угла её кто-то не сшибает с ног. — Да чтоб вас! — Рычит девушка ударившись спиной о грязную землю, несколько камушков явно оставят след на лопатках. Шапка все ещё на голове и чудом не сорвалась с головы во время бега. — Вейлла? — Ошарашенно зовёт её этот кто-то. Вейлла переваливается на другой бок и злобно смотрит на перепачканного в грязи и вине Эйгона. Брат и сестра минуту сверлят друг друга взглядом, пока Эйгон не улыбается самой счастливой улыбкой и не лезет обниматься. — Ты пришла за мной! Я знал, знал, что ты не оставишь меня! — Счастливый Эйгон чуть не душит сестру в объятиях, полностью забравшись на неё. — Эйгон, слезь с меня! — Хрипит Вейлла, пытаясь оттолкнуть брата. — Ты меня не оставила! — Снова повторяет принц, явно не желая прекращать давить сестру своим весом. — Эйгон! — Все ещё хрипит Вейлла и уже прикидывает в голове количество синяков на спине из-за камней под собой. Но долго это длится не может, так как гвардейцы всё ещё преследуют принца, а звуки приближающихся доспехов, смешивающихся с голосами улицы, сразу отрезвляют Эйгона. Грязный принц, шатаясь, встаёт на ноги и помогает раздавленной Вейлле подняться с земли. Вейлла часто моргает и шатается ничуть не лучше Эйгона, который все ещё пьян, хоть и напуган. — Куда теперь? — Ерзает на месте принц, то и дело оглядываясь по сторонам. — Домой, идиот. У тебя завтра свадьба, и о чем, во имя Семерых, ты вообще думал?! — Злится Вейлла. Звуки стражи все ближе, и Вейлла решает разобраться с этим чуть позже, когда они оба будут в безопасности. Она хватает брата за руку и тянет в сторону, подальше от центральной улицы к переулкам. Стража пробегает мимо, не заметив их, и Вейлла вздыхает с облегчением. Она стягивает с головы шапку и бросает в лицо ошарашенному Эйгону, а сама садится на корточки и, зачёрпнув немного грязи, размазывает её на своём лице. — Ты что делаешь? — Не понимает Эйгон, держа в руках шапку. — Сам-то как думаешь, гений? Маскируюсь. Надень шапку, чего застыл? Твою белую шевелюру только слепой не узнает, — смотрит на брата сверху вниз, а после встает на ноги. Эйгон натягивает шапку, и она оказывается ему слегка маловата, так что ткань плотно обтягивает голову принца. Вейлла заправляет грязные светлые пряди и прячет их под плотной тканью, а остатки грязи на ладонях размазывает по недовольному лицу брата. — Фу! — Отворачивается от неё Эйгон. — Терпи! — Шипит на него девушка. — Сам виноват. Эйгон дуется, но молчит. Вейлла качает головой и осматривает их внешний вид. Удовлетворившись, кивает сама себе, и они быстро выходят из переулка, оглядываясь. — Чисто, — комментирует Вейлла. — Да вижу я, — бурчит Эйгон. — Да? А я думала ты зрение свое пропил, — издевается Вейлла. — Одноглазый в нашей семье не я. — Ты прав, — соглашается Вейлла. — Ты в нашей семье клоун, Эйгон. — Ну да, как всегда. Вейлла идёт чуть впереди и старается не обращать внимание на то, как угрюм Эйгон, следующий за ней шаг за шагом. — Зачем ты это сделал? — Наконец спрашивает его Вейлла. — Я просто... не знаю, — со вздохом отвечает ей брат. Вейлла резко останавливается и оборачивается в его сторону, они чуть не сталкиваются лбами. — Хелейна тоже в ловушке и не особо рада этой свадьбе, но у неё хватает ума не подвергать себя такой опасности. Почему ты продолжаешь так себя вести? — Злится Вейлла, но больше в её голосе звучит искреннее непонимание. — Зачем ты даёшь матери и деду повод поднимать на тебя руку? Эйгон отводит взгляд и смотрит в сторону, не желая встречаться взглядом с сестрой. За последнее время они сблизились, но это было что-то другое, эта связь отличалась от той, что была у Вейллы с Хелейной и Эймондом. Эйгон словно разделял с ней общее разочарование в их родителях и тяжесть одиночества и безразличия их матери к ним. Они оба мечтали о свободе, которой никогда у них не будет, но продолжали грезить о ней. — Я ведь не буду всегда рядом, чтобы вытащить тебя, — тихо говорит Вейлла. Они оба знают это. Неизвестно, что будет дальше, и как бы Вейлла не мечтала повторить судьбу Хелейны и Эйгона выйти замуж за брата, она знает, что мать больше такого не допустит. Помолвка Эйгона и Хелейны была устроена, чтобы Рейнира не могла попытаться женить Джейкериса на сестре. А сейчас Рейнира далеко, и дедушка с матерью скорее всего будут использовать Эймонда и Вейллу в целях укрепить положение Эйгона, чтобы в будущем заручиться поддержкой через политический брак. Вейлла надеется, что до этого не дойдёт, но и полностью отметать этот вариант не собирается. — Я знаю, — так же тихо отвечает ей Эйгон. — Тебе нужно научиться защищать себя. Завтра рядом с тобой будет стоять Хелейна, и я знаю, что ты её не любишь, но она все ещё твоя сестра. Будь к ней добр, она этого заслуживает. Эйгон на её слова грустно усмехается и смотрит из-под опущенной головы. — Давай вернёмся, у меня всё тело болит, — говорит он и проходит мимо неё. Вейлла закатывает глаза. Опять сбегает от разговора, но это уже давно вошло в привычку Эйгона. Бегство от ответственности. — Вообще-то это ты меня пару минут назад чуть не раздавил, — возмущается Вейлла. — Эймонду ты так же говоришь? — Игриво играет бровями Эйгон и получает толчок в плечо. — Заткнись! — Чего? Только слепой не заметит ваших переглядок. Боже, как он тебя глазами раздевает. Клянусь, даже я так не могу смотреть. Жуть. — Насчёт слепых ты, возможно, прав, — устало вздыхает Вейлла, вспоминая выборочную слепоту своих родителей. Не тех Алисента женит. — Мне казалось, из всех моих сестер только Хелена любит длинноногих жутких созданий, — шуточно задумывается Эйгон, подправляя шапку, что давит на голову. — Ещё одно словно — и я тебя прямо тут прибью! — И позволишь всем стараниям нашей матушки пропасть зря?! — Наигранно ахает Эйгон, а после смеётся. Гнетущая обстановка между братом и сестрой растворяется в смехе и ужасном чувстве юмора старшего. В замок они возвращаются в относительно хорошем настроении.|◇|◇|◇|
Вейлла думает, что молиться стоит почаще. Эйгон и Вейлла пробрались в замок через вход для прислуги, который шёл через кухню. Мартин, умный малый, додумался не дожидаться возвращения принцессы с братом и ушёл раньше, чем брат и сестра вернулись домой. Стражи на патруле меньше не стало, однако добраться до своих покоев юным Таргариенам на их удачу получилось очень просто. Даже слишком просто, учитывая, какие сложности были у Вейллы в начале. Эйгон, грязный, помятый и уставший, поклялся настырной Вейлле, что не будет больше влезать в неприятности, хотя бы до конца празднования. И все же даже несмотря на клятву брата, Вейлла не собиралась оставлять Эйгона без надзора, о чем она ему сообщила. В клятвы Вейлла уже давно не верит, учитывая то, с какой лёгкостью люди их статуса предают их. Ещё раз удивляясь своей удаче, Вейлла снимает грязную и сырую одежду, а после прячет её под слоями перины своей кровати. Хельга не должна увидеть дешёвую одежду, иначе служанка очень быстро склеит пазл в голове и непременно донесет королеве. Сообразительность служанки часто играла против Вейллы и её увлечений, хотя у принцессы хватало ума, чтобы рассмотреть в действиях дройнийки заботу. Хельга просто не хочет, чтобы её подопечная влезала в неприятности, а её характер всегда доказывал женщине, что она непременно влезет и по самые уши. Когда последняя сырая тряпка, которой Вейлла вытирала грязь и запах Королевской Гавани, была выброшена в небольшую корзину для белья, раздался шорох. Каменный пол у кровати зашевелился, с глухим звуком отодвинувшись в сторону, и в свете нескольких свеч Вейлла увидела седую макушку. Радостная улыбка расцвела на губах девушки, когда она встретилась глазами с Эймондом. Внутри Вейлла облегчённо вздохнула и обрадовалась, что брат решил посетить её сейчас, а не гораздо раньше.Она бы вряд ли смогла объяснить, почему стоит посередине комнаты в грязной крестьянской одежде, а ещё хуже, если бы её вообще не было в комнате. Хотя спорный вопрос, какой из возможных вариантов был бы хуже. — Ещё не спишь? — яудивился брат, рассматривая девушку в белой ночной рубашке. На радость Эймонда ткань была достаточно плотной, чтобы скрыть обнажённое тело его сестры под ним. — Уже собираюсь, — все так же улыбается ему Вейлла. Она никогда не могла прекратить улыбаться, как самое глупое создание в мире ,\в моменты, когда Эймонд под покровом ночи пробирался к ней в башню. — Выглядишь уставшей, — подходит вплотную к ней Эймонд и кладёт широкую костлявую ладонь на скулы сестры, аккуратно массируя большим пальцем румяную щеку Вейллы. — Был сложный день, — Вейлла довольно, словно кошка, прикрывает глаза, поддаваясь ласке. Руки сами тянутся к плечам брата, и они стоят плотно прижимаясь друг другу, словно нет в этом мире другой опоры. — Ты сегодня наблюдал за мной, — она усмехается в плечо Эймонда, после чего поднимает на него взгляд, опираясь подбородком в его грудь. — Ты все такая же торопливая, — дарит он ей полуулыбку в ответ. — Но я не могу не заметить явный прогресс в твоём обучении. У тебя есть все шансы стать лучшей лучницей в Королевской Гавани. Ухмылка Вейллы снова превращается в широкую и немного самодовольную улыбку. Её второй брат был не из тех, кто одаривал бы похвалой просто так, но если он видит повод похвалить, то говорит сразу. Это было одно из многочисленных качеств Эймонда, которые невероятно привлекали его сестру. У людей вокруг было ложное представление об Эймонде как о хладнокровном, сдержанном и угрюмом юноше. Вейлла бы посмеялась над этими утверждениями. На самом же деле Эймонд был гораздо более эмоциональным, чем люди могли себе представить, и он уж точно не был отстраненным. Вся его сдержанность была наигранной, занавес которой скрывал вспыльчивый характер, и даже при всем старании Эймонд не мог его подавить. Доказательством служили его тренировки. Чуть что, сразу бежит избивать чучело, потому что людей калечить ему матушка не разрешает. — А как звучит, — мечтательно тянет Вейлла, специально дразня его, чтобы потом наслаждаться его смущением. — Лучший фехтовальшик и первая лучница Вестероса. Принцесса охает, и с губ слетает сдавленный писк, когда Эймонд грубо и ещё теснее прижимает её к себе. Хотя куда ещё? — И вправду, звучит очень соблазнительно, — шепчет над самым ухом Эймонд, а потом целует в правый висок. Вейлла закрывает глаза и блаженно улыбается, наслаждаясь теплом брата. Эймонд отличается от того, каким его видят при свете дня. На нем более лёгкие шорсы, предназначенные для сна, и свободная белоснежная рубашка с верёвочкой на расправленном вороте, который открывает вид на бледную шею и вздымающуюся грудь. — Матушка снова говорила о браке? — Спокойно спрашивает Эймонд, но Вейлла слышит нотки раздражения в тоне брата, и от этого улыбка становится только шире. Ей приятно знать, что Эймонд ревнует. — Нет, но обед с дамами, у которых сыновей больше, чем титулов у их мужей, вполне понятный намёк. Ты знал, что хранитель севера прибыл ко двору? Молодой, благородный и холостой. Какое совпадение, — она говорит это спокойно, не отрывая лавандовых глаз от единственного пурпурного глаза брата, и еле сдерживает возмущенный крик, когда Эймонд резко убирает руку с её щеки, чтобы в следующую минуту притянуть её за талию. Тесно, грубо и жадно он вжимает ее в свою грудь, словно хочет, чтобы они слились в единое целое. — Достаточно, — холодно приказывает Эймонд, и Вейлла хмурится, хотя внутри ликует. — Я не желаю слушать это. Не когда мы вместе. — Это ревность, брат ? — Изящно выгибает правую бровь Вейлла, сдерживая улыбку. Эймонд молчит, а после, подхватив сестру на руки, несёт её к кровати. — Да, если тебе угодно, — он бережно кладёт её на мягкую перину и вжимает в постель, навалившись сверху. Распушенные волосы спадают с плеч и серебристыми шторами скрывают за собой их лица. — Тогда попроси моей руки у матери и отца. Сделай это, и больше никто не сможет претендовать на мою руку. На меня, — просит Вейлла. Она не делала этого раньше, никогда не просила у брата жениться на себе, но сейчас, когда риск потерять его растёт с каждым новым прибывшим гостем , она готова умолять его об этом. — Ещё не время, — уклончиво отвечает Эймонд. Из-за плохого освещения Вейлла не может рассмотреть эмоции на лице вечно хмурого принца. — Nyke mērī jaelagon ao. — шепчет ему Вейлла. Эймонд наклоняется к её лицу, чуть склонив голову набок, и целует. Это не аккуратный поцелуй, где губы робко соприкасаются друг с другом, нет, это жадный поцелуй, где языки сплетаются в страстном танце. Вейлла обхватывает шею брата и теснее жмется к нему. Эймонд сильнее вжимает маленькое тело под собой кровати и удобнее устраивается между ног Вейллы, чтобы она окольцевала своими ногами его талию. Они целуются как два изголодавшихся по ласке дракона, и не желая уступать друг другу, пытаются взять вверх друг на другом, никто не уступает, и это больше похоже на сражение за власть, чем на объятия двух влюблённых. — Nyke won't tepagon ao naejot zirȳ. Iksā ñuhon! — Говорит ей Эймонд, когда он отстраняется, чтобы вдохнуть. Принц проводит тыльной стороной ладони по покрасневшей от жара и смущения щеки сестры и неотрывно смотрит на опухшие от поцелуев губы. —Se iksā ñuhon. Ȳdra daor sesīr pendagon nūmāzma forgetting ziry. Dōrī, nyke won't ivestragī ao. — Все так же шепчет ему Вейлла и тянет на себя, чтобы снова увлечь Эймонда в страстный поцелуй. Она и не думает о том, что этой же ночью проститутка касалась этих губ. То был незначительный поступок, для Вейллы это никогда не будет иметь достаточно значения, чтобы думать об этом. Возможно, какая-то часть легкомысленности Эйгона все-таки перешла к ней, но она и об этом никогда не подумает. Все, что имеет значение для Вейллы — это Эймонд, который так бесстыдно вжимает её в простыни и терзает её губы жадными поцелуями. Они никогда не делят постель как мужчина и женщина, Эймонд для этого слишком благороден, но от поцелуев никто из них отказаться не может, как и ото сна в объятиях друг друга. В конечном итоге, на утро Вейлла снова проснётся одна, и лишь лёгкий запах Эймонда на её простынях будет напоминанием об их общем грехе. Но сейчас Вейлла засыпает на груди брата, пока его руки покоятся на её талии и бёдрах, а его шёлковый, словно лира, голос напевает валлирисскую мелодию. Она засыпает с улыбкой и счастьем в груди, что растёт в её ребрах словно лоза.|◇|◇|◇|
Вейлла недовольно мычит и пытается спрятаться от надоедливых солнечных лучей под мягкой периной своего одеяла, но нарушители её утреннего сна грубо срывают с неё одеяло, и принцесса съеживается от утренней прохлады. В комнате сквозняк, а ветер залетает в покои через открытые окна, отчего температура комнаты падает, а Вейлла пытается согреть себя руками, обхватывая колени, и пытается снова заснуть. — За что? — Устало мычит Вейлла в подушку и нехотя открывает сначала правый глаз, а после и левый. Пелена сна отказывается сходить даже после того, как Вейлла несколько раз моргает. Остатки сна скапливаются в уголках глаз, а высохшая слюна покрывает всю левую щеку и причиняет дискомфорт, цепляя за маленькие волосики на лице. — Доброе утро, моя принцесса, — приветствует её Хельга, уже бодрая и собранная. Вейлла удивлённо смотрит на внешний вид женщины и корчит забавную рожицу. Дройнийка одета в хоть и скромную, но явно новую и идеально чистую одежду. Темно-серое платье с бежевым корсетом поверх, а её седые волосы убраны в низкий пучок, состоящий из свободных кос. — Ты нарядилась? — Все ещё удивлённо спрашивает Вейлла. Её голос низкий и хрипит больше обычного, а ещё отдаёт неприятным жжением, отчего она морщится. — Сегодня день свадьбы ваших брата и сестры, хочу вам напомнить, — спокойно отвечает ей дройнийка и поправляет ленты, которые держат занавески на широких окнах. Вейлла обречённо стонет и приподнимается на локтях, осматривая комнату. Хоть завершение вчерашнего безумия и было в объятиях Эймонда, который к слову уже|◇|◇|◇|
Все страдания окупаются, когда Вейлла встречается с Эймондом у кареты, что ждала их во внешнем дворе замка. Вейлла двигается неуверенно и скованно — ощущать себя в стесняющих нарядах, да ещё весящих как она сама, было непривычно. Туфли натирают новые мозоли и вскрывают те, что она натерла вчера, и от этого не легче. Корсет стягивает талию так туго, что даже при всем желании Вейлла не могла бы ссутулиться, а неудобные заколки на волосах рвут пряди при каждом повороте головы. — Теперь понятно, почему дамы всегда такие серьёзные, — угрюмо шепчет Вейлла. Сзади идут Хельга и сир Роберт, её верный щит, и каждое слово ,что тихим шёпотом вылетает из её уст слышно только им троим. — Сложно радоваться жизни, когда носишь такие доспехи. Губы рыцаря дрожат, грозясь растянуть в широкую улыбку, а Хельга, как всегда, только цокает и грозно смотрит на сира Роберта. Все вокруг восхищаются её красотой, но Вейлла думает, что это мало как может окупить всё её страдания. Ей не было дела до лживых лордов и завистливых леди. Особенно ей не нравятся Ланесстеры и Баратеоны, и если с первыми у неё давняя вражда, то последних она впервые видит. Хельга успевает шепнуть ей на ухо, кто эти четыре девушки, а дальше Вейлла и слушать не хочет. — Сестра, очаровательно выглядишь, — Эймонд заговаривает первым, не давая матери начать первой. Вейлла, не скрывая, широко улыбается, и Эймонд видит в небольшой щели между её губ белые зубы и десна девушки. Её улыбка очаровательна, а маленькие зубы и десна, которые видны при каждой широкой улыбке Вейллы, он считает чем-то милым. — Я впервые вижу тебя не в твоём излюбленном чёрном дублете из кожи, — не зло шутит Вейлла. — Сегодня праздник, а как я помню, на праздники принято носить не то что обычно, — лицо Эймонда гораздо более расслабленное, чем обычно, и он даже немного улыбается. Вейлла хочет ответить, но королева вмешивается в их разговор, напоминая о своём присутствии. — Как я и полагала, платье просто прекрасно на тебя село. Надеюсь, ты видишь свою красоту так же ясно, как и мы, — Алисента мягко улыбается и протискивается между детьми, чтобы взять их соединненые руки и разлучить их, взяв ладонь каждого по отдельности в свои. Вейлла в этом видит какой скрытый подтекст и чуть хмурится, но лишь на секунду. Она переводит взгляд на Эймонда, но тот теперь полностью сосредоточен на их матери. — Спасибо за подарки, матушка. Они все очень красивые. Ложь! Но Вейлла хороша в своей лжи, и она это знает. Они стоят так некоторое время. Вейлла смотрит на Эймонда , в то время как сам принц полностью сосредоточен на их матери, взгляд которой устремлен за их спины. — Вы только посмотрите! — Задорно говорит Эйгон, вырастая из-за их спины. — Сестра, ты в платье?! Не думал ,что увижу тебя в нем ещё хоть раз. — А ты трезвый и хорошо пахнешь. Удивительно, — поворачивается к брату Вейлла. На губах насмешливая улыбка, а фраза сквозит ядом. Она осматривает оценивающим взглядом Эйгона с ног до головы, и улыбка становится только шире. Зелёное. — Вейлла! — Королева недовольно смотрит в профиль дочери и крепко сжимает её ладонь в своих руках. Вейлла моршится от колец, что впиваются ей в пальцы. — Я приказываю вам сегодня вести себя хорошо! Никаких ссор, насмешек и шуток в присутсвии гостей. Вам ясно?! — Твёрдым голосом говорит королева, глядя на каждого из своих отпрысков. — Мы будем стараться из всех сил, — усмехается Эйгон, делая реверанс. Вейлла закатывает глаза, а Эймонд все ещё ведёт себя так, словно старшего брата и вовсе нет рядом. — О матерь, кого я воспитала, — слова матери заставляют Вейллу и Эйгона улыбнуться. Младшая принцесса знает, что брат относится к вере их матери так же, как и она. Что ж, между первым и последним и вправду было много параллели, даже если они этого не признавали. — Нам стоит поторопиться, — наконец заговорил Эймонд, глядя на толпу, что собирается во внешнем дворе. — Путь до септы не близкий. — Да, согласна. Мы же не хотим, чтобы невеста прибыла раньше нас, — кивает Вейлла, более не желая быть в центре внимания всех уважаемых людей тут. Таргариены в зелёном привлекают слишком много внимания, и это ей не нравится. Вейлла удивляется, когда видит лишь одну карету с упряжкой белых коней. — Мы все поедем в одной карете? — Удивляется она. — Нет. Матушка с Эйгоном будут ехать в карете, а мы с тобой сопроводим их верхом, — объясняет ей Эймонд. От услышанного глаза Вейлла становятся как две монеты, она в ужасе смотрит на недовольную мать, но та, поджав губы, кивает. — В начале это Эйгон должен был ехать в седле, но... — Но я не лучший наездник, — перебивает мать виновник торжества. Вейлла злится, когда видит довольное лицо старшего брата и снова отговаривает себя не избить его у всех на виду. — Я помогу тебе, — заверяет её Эймонд, прекрасно понимая ужас сестры. В её платье ходить уже сложно, а ровно сидеть верхом на лошади кажется просто самоубийством. Но выбора, кроме как подчиниться, у неё нет. 《 Это только на сегодня, 》— убеждает она себя. 《 Праздник закончиться и ты снова сможешь быть свободной, 》 — обещает она. Эйгон отказывается залезать в карету, желая увидеть, как его сестра оседлает чёрного жеребца в таком-то платье. Вейлла старается не смотреть в его сторону, но и глядя на неспокойную лошадь, она облегчение не испытывает. Конь то и дело передвигается взад-вперёд и мотает головой, издаёт недовольное ржание, копает копытами землю и не даёт ей взяться за поводья. Сир Роберт спешит ей на помощь, пока Хельга обеспокоенно наблюдает в стороне, собственно, как и большая часть народа. — Я сам, — останавливает рыцаря Эймонд и идёт к сестре. — Я так же не рада этому, но успокойся, — в отчаянии шепчет Вейлла, все ещё пытаясь урезонить обеспокоенное животное. — С драконами легче, — говорит Эймонд, вставая сзади. — Дракон в случае чего тебя просто сожжёт, — бурчит Вейлла, а Эймонд усмехается. — Хотела бы полететь к септе? — Возможно, на свою свадьбу я так и явлюсь. Верхом на драконе, как и подобает Таргариенам. Эймонд все ещё улыбается, а потом аккуратно проводит ладонью по гриве лошади, и та, словно зачарованная, успокаивается и даже делает еле заметный реверанс. Люди вокруг ахают, а леди радостно хихикают и хлопают в ладоши. Принц одним касанием успокоил непокорного жеребца. Каков герой! Вейлла лишь фыркает на это. Несомненно, её сердце бьётся быстрее от вида Эймонда, успокаивающего её лошадь, но делать это очевидным для других не желала. — Сестра, — галантно протягивает ей руку принц, и Вейлла с пылающими щеками вкладывает свою ладонь в его. – Хей, кажется у нас скоро будет ещё одна свадьба! – Радостно кричит Эйгон за их спинами, но королева вовремя затаскивает старшего сына в карету. — Я его убью, – зло щипит Вейлла. — Не раньше чем я, — дублирует её тон Эймонд. Вейлла забирается в седло без должной грации, чуть не падая из-за потери равновесия, но крепкая рука Эймонда поддерживает её за талию, а другой крепко держит поводья. Седло не женское, от чего Вейлла безмерно благодарит мысленно конюхов. Держаться в седле тогда было бы ещё сложнее. Эймонд передаёт ей поводья, а Хельга спешит помочь разгладить пышную юбку. — Выглядите величественно, — улыбается ей дройнийка. — Я вижу по лицам Ланнистеров, — довольно ухмыляется Вейлла. Эймонд, который все ещё пребывает в хорошем настроение рядом с ней, лишь качает головой, но губы предательски дрожат. Джозефина и Фиона Ланнистер угрюмо провожают удаляющийся зад черной лошади с принцессой в седле. Они выходят к парадной дороге, украшенной цветами и гирляндами, запах свежих фруктовых, пирогов и мяса на вертеле с трудом перебивает отвратительную вонь улиц, но всем хватает такта игнорировать это. Народ собрался из всех углов Гавани, желая засвидетельствовать брак Таргариенов лично. Сегодня стражников потребовалось больше, чем обычно, чтобы сдержать огромную толпу, которая все тянула руки к королевской семье, словно к солнцу. Карте с королевой и её первенцем была в самой середине кортеджа из всадников и пехотинцев. Вейлла и Эймонд держались по бокам чуть впереди, они приветствовали народ от имени своей семьи. Вейлла старалась держать голову прямо, но палящее солнце казалось желало пропечь её словно утку на вертеле. Дышать стало ещё сложнее, косточки корсета больно давили на ребра, не давая им расширяться при каждом вздохе, а пришитые к платью камни, казалось, нагревались и обжигали кожу через атлас и шелк наряда. Вейлла надеялась, что это всего лишь её воображение, но сложность делать вздохи её жутко пугало. Она думала что не протянет до места назначения и свалится с лошади, а после её просто затопчут насмерть. Шутка про свадьбу, превратившуюся в похороны, уже не казалось смешной. Сир Роберт так же, как верный шит королевы сир Кристон Коль, был верхом и вёл свою лошадь сзади Вейллы. Он видел, как принцесса качается в седле, но не мог подойти к ней, так как того требовали традиции и банальное приличие. Эймонд шёл с самым каменным выражением лица и почти ни на кого не смотрел, его взгляд единственного глаза был твёрдо направлен вперёд. Принц величественно смотрелся в своём темно-зеленном, таком неправильном для Таргариенов, цвете, крепко держал свою лошадь за поводья и не горбился. Он был воплощением ужаса и величия в свете обеденного солнца, с его серебристыми, прямыми, убранными в косу за спиной волосами. Вейлла же была его полная противоположность. Её волосы сияли огнём, а два лавандовых глаза сверкали как драгоценности. Но, в отличие от Эймонда, которому зелёный цвет совсем не шёл, Вейлла будто была рождена для него. Её медные волосы, глаза цвета чароита и задумчивость во взгляде, словно отражение двух юных дев из прошлого. Народ приветствует своих правителей, выкрикивает их имена, желает долгих лет жизни, молится за них. Эти крики заставляют Вейллу улыбаться, забыв на мгновение боль в теле от одежды и качки в седле, но улыбка эта грустная. Она часто видела в своих вылазках, какой жизнью живёт народ Гавани, как они голодали, как дети просили милостыню или были вынуждены красть еду с прилавков. Сейчас они кричат их имена, словно взывают к Богам, но как скоро им надоест так жить и эти крики станут вестниками их гибели? Как скоро народ потребует справедливости? В то время как знать пирует и набивает свои желудки, простой народ умирает в попытках найти хотя бы самый чёрствый хлеб. Вейлла не глупа и уроки истории слушала достаточно внимательно, даже несмотря на лень. Восстание было делом обычном, когда какая-нибудь семья долго сидит у власти, а ситуация в стране не меняется. Король Визерис правил очень мудро и был тем ещё пацифистом, однако раньше его первая королева часто устраивала благотворительные банкеты и раздавала еду после пиршеств простому народу. Однако теперь, когда отец стал меньше времени проводить за обсуждениями в малом совете и больше уделять времени своему старому макету Валирии, все это прекратилось. Десница и мастер над монетой урезали выплаты для обеспечения приютов, но налоги не подняли, и это было уже хоть что-то. Вейлла не была в курсе всех деталей собраний, но несколько оставшихся приютов после смерти королевы Эйммы уже давно развалились. Не это ли говорит о том, что казна просто не в сила позволить себе обеспечивать голодные рты бедняков в Гавани. Взгляд Вейллы цепляется за маленьких детей в обносках. Грязные, худые и такие голодные. Сердце Вейллы сжимается от вида невинных и она подзывает к себе сира Роберта. Рыцарь сразу же откликается на зов принцессы, стараясь не разбить строй и все ещё идёт чуть позади девушки. — Моя принцесса? — Дайте мне мешочек с золотом, — через плечо приказывает ему Вейлла. Когда твоё платье достаточно красивое, но портниха не подумала о карманах, вещи вроде денег, вееров и прочего приходилось отдавать на хранение верному шиту и служанке. — Как прикажете, – тут же отвечает ей рыцарь и достаёт увесистый красный бархатный мешочек из-под доспехов, передавая принцессе. Вейлла старается держать равновесие, пока развязывает ленты на мешочке с деньгами. Под радостные крики простого народа, она ловит пару монет в глубине бархата и бросает их прямо на толпу. Радостные крики оглушают её, но она продолжает вести лошадь вперёд и бросать монеты к ногам людей. Теперь её имя звучит на их устах наравне с именем короля. Люди восхваляют её и благодарят, молятся за её здоровье. Вейлла ловит немного хмурый взглядом Эймонда, но как только они сталкиваются взглядами, принц блекло улыбается ей и отворачивается. Принцесса чуть ерзает на месте, убирает мешочек под рукав, так как он теперь пуст, а внутри снова нарастает беспокойство. Шествие длится не меньше часа, ноги уже затекли, а спину она и вовсе не чувствует, но радуется, что продержалась до конца. На этот раз спускаться ей помогает сир Роберт, а Вейлла чуть не падает, когда ноги касаются твёрдой плиты под ногами. — Вы в порядке? — С беспокойством в глазах, наполовину скрытых под шлемом, осматривает её рыцарь. — Более чем, — ласково улыбается ему Вейлла. И она не притворялась в этот момент, потому что при виде сира Роберта и его добрых глаз ей и вправду хотелось улыбаться. Он всегда заботился о ней и был ей как Коль для Эймонда, если не больше. Отец, которого у неё никогда не было. — Я буду сзади, — напоминает ей рыцарь и передаёт коня одному из стражников. — Я знаю, — кивает она ему. Эймонд уже на ногах и помогает их матери спуститься с кареты. Он галантно берет её под руку и ведёт в спету, прежде чем кивнуть Эйгону в её сторону. Вейлла готовиться к худшему. — Это было впечатляющие представление, — с ухмылкой на лице подходит к ней брат. — Мама чуть не расплакалась, когда увидела твою щедрость. Вейлла знает, что брат просто насмехается, но не может не улыбнуться тому, какой прямой была фраза Эйгона. — Тише, если не хочешь, чтобы твои слова дошли до ушей десницы, — шикает на него Вейлла и, не дожидаясь, пока брат предложит ей свой локоть, сама хватает его и тянет к входу в Великую Септу. Второй принц с королевой уже были внутри, как и большая част гостей, в отличие от жениха. — Ты думаешь ему доносит собачка нашей матушки? — Наклонив голову в бок ближе к сестре шёпотом спрашвает Эйгон, словно они делятся страшными тайнами. — Кто знает, — пожимает плечами Вейлла и осматривает богато украшенную септу, как только они переходят порог. — Хм, у нашего деда такие уши, что ему и шпионы не нужны. А какой нос, аки якорь. Вейлла давиться воздухом и еле сдерживается, чтобы не рассмеяться на всю септу. — Тише ты! — Ругает брата без злобы девушка и получает от него самую искреннюю за последний год улыбку. Визерис шагает так тяжело, что Вейлла сомневается, что именно король ведёт свою дочь к алтарю, а не наоборот. Мужчина опирается о трость с такой силой, что Вейлле чудится, будто она слышит треск дерева. Лицо короля бледное, сам он с каждым шагом кажется все меньше, хотя король с дочерью под руку приближаются к алтарю, и Вейлла, как и полагается всей семье жениха и невесты, в самых первых рядах. Отец бледный, лицо усталое, но счастливое, и Вейлла верит, что счастье это искренне. Король не умел притворяться. На нем чёрная мантия с золотой вышивкой сплетающихся в танце драконов, а корона Джейхериса неизменно украшает его голову. Хелейна рядом сверкает, как самый красивый камень, что можно поместить на корону короля, да вот только на короне отца нет камней. Нежный, чуть темнее, чем платье Вейллы, свадебный наряд сестры отличается лёгкостью и некоторой скромностью. Широкие рукава с золотой вышивкой, талию украшает пояс из жёлтого золота в виде мелких пучков с вставленными в их брюшко бриллиантами, а накрахмаленный ворот блестит от маленьких, чистых, как вода в озере, хризолитов. Серебристые волосы Хелейны распущены, и в мелкие косы вплетены золотые ленты, а на лбу висит небольшая цепочка с хризолитовой капелькой. Как бы прекрасно Хелейна не выглядела, лицо её спокойное, но и счастья не излучает. Нет радостной улыбки невесты, что наконец и душой и телом будет едина с возлюбленным. Вейлла стоит между матерью и дедом, Эймонда, словно специально, заставляют встать поближе к алтарю. Вейлла видит лёгкое раздражение брата, хотя никто, кроме неё, недовольства спокойного на вид принца уловить не в состоянии. Они были вместе так долго, что оба могли предсказать мысли и желания, лишь взглянув друг на друга. Руки Эймонда убраны за спину, но чуть наклонившись назад, Вейлла видит, как длинные пальцы сжаты в кулак. Король вкладывает руку дочери в протянутую ладонь Эйгона и осторожно, не без помощи королевы, встаёт рядом с ними. Все в почтении замолкают, и всё внимание обращено к жениху и невесте. Пара даёт обет, повторяя за септомом, а Вейлла не сводит напряжённого взгляда со спины Эйгона. Он выглядел вполне спокойным, но это Эйгон, вы никогда не можете сказать какую глупость он выкинет в этот раз. Принц кажется почувствовал прожигающий взгляд из толпы и заерзал на месте, поправляя края дублета свободной рукой. Хелейна выглядит расслабленной и со свойственной ей отстраненностью клянётся перед богами любить и оберегать брата как мужа. Вейлла усмехается мысли, что боги, которым все так отчаянно поклоняются, на самом деле презирают Браки между близкими родственниками, но под угрозой драконьего гнева даже в вере нашли компомисс. Таргариены следуют своим отвратительным традициям, а потомки первых людей остаются в живых и не возникают. Идеальная сделка. Смешнее было только то, что их мать, презирающая кровосмесительные браки между Таргариенами, сама обручила Эйгона и Хелейну. Какое лицемерие, но Вейлла и не подумает возникать, так как сама лелеет надежду, что однажды они с Эймондом так же обвенчаются в этих стенах. Эта мысль заставляет её улыбнуться, а после вздрогнуть, когда она слышит довольные возгласы и аплодисменты. Принцесса пару раз моргает, прежде чем вернуться окончательно в реальность и понимает, что церемония уже прошла, и её брат с сестрой отныне муж и жена. Она быстро начинает хлопать, пока никто не заметил её замешательства. Мать счастлива, на её лице раскрывается нежная улыбка, и королева первая идёт под руку с королём поздравлять новобрачных. Десница чуть подталкивает её вперёд, кивает в сторону родителей и Вейлла следует указанию, спешит к семье, а как только достигает цели, крепко обнимает Хелену. — Ты дрожишь, – спокойно сообщает ей Хелена, и Вейлла смеётся ей в плечо. — Волновалась больше, чем требовалось, — отстраняется от неё Вейлла и с улыбкой заглядывает в родные глаза. — Красная катушка, — вдруг шепчет Хелена. Вейлла, опешив, моргает. — Что? — Вырывается из её уст. Хелейна не отвечает, а чьи-то большие ладони аккуратно оттесняют её в сторону, и принцессы замечают Эймонда. Вейлла понимает намерения брата и отходит в сторону к Эйгону. Им нужно быстрее закончить с поздравлениями и вернуться в замок к пиру. — Я хорошо себя вёл? – Насмешливо спрашивает Эйгон, когда Вейлла обнимает его. — Молодец, но день ещё не подошёл к концу, — шепчет ему в плечо Вейлла, а после отстраняется и подмигивает брату. Возвращение в замок был гораздо быстрее, чем поход к септе. Хелейна и Эйгон идут пешком рука об руку, их сопровождают рыцари и Вейлла с Эймондом позади. Все ликуют, когда видят новобрачных, а из всех сторон сыпятся поздравления и молитвы. — Ступай к себе и подготовься к пиру, — говорит ей мать по возвращении. Вейлла молча кивает и в сопровождении верного щита и Хельги возвращается в свою башню. Она старается держать спину по пути в свои покои и не показывать, как сильно у неё болят ноги от ходьбы в новых туфлях . Принцесса улыбается гостям по пути в свою башню, учтиво кивает и принимает поздравления, а душою визжит от ненависти к своим нарядам. Она обещает себе сжечь платье с туфлями после окончания праздников. — Седьмое пекло! — Стонет от боли Вейлла, когда скидывает с ног туфли. — Принцесса! — Строго зовёт её Хельга, закрывая за ними двери. Дройнийка недовольно смотрит на девушку ,что развалилась на заправленной кровати. — Я не чувствую ног, Хельга. Тренировки с сиром Робертом были куда лучше, чем эти пытки, — возмущается девушка и раскидывает руки в стороны. — Вам нужно следить за своей речью. Если вы ляпнете что-то такое при лордах... — Да, мне не поздоровится. Я слышала это уже сотню раз, — перебивает женщину Вейлла. — Помилуй, ради Семерых. Это настоящее пекло. Я чуть с лошади не свалилась из-за этого шутовского наряда. Хельга устало закатывает глаза и подходит к кровати, чтобы помочь принцессе переодеться. До вечернего пира осталось пара часов и Вейлле снова нужно поменять наряд. — И какое пыточное оружие для меня выбрала матушка на этот раз? — Устало вздыхает Вейлла, когда Хельга помогает ей снять зеленное платье. — Что-то поскромнее, — говорит ей Хельга доставая из сундука изумрудное платье с длинным шлейфом. Не таким длинным, чтобы тот хвостом двигался за ней, но достаточно, чтобы споткнуться об него. — Ну что ж, хотя бы нет камней, – вздыхает Вейлла. Платье полностью состоит из серебристой вышивки, а открытая шея и менее пышная юбка заставляют Вейллу расслабиться. Покрайней мере в этом ей будет удобно передвигаться и, возможно, танцевать. Не то чтобы Вейлла прям хотела, огромное количество красных мозолей на ступнях попросту не позволят ей этого. — Я не уверена, что смогу ходить в туфлях, — говорит Вейлла, когда новый няряд сидит на ней идеально. — Не босиком же вам идти, — подаёт голос снизу Хельга, подправляя подол изумрудного платья. — Но а что мне остаётся? — Возмущённо раскидывает руки в воздухе в недовольном жесте. Большой палец ноги, красный от вздувающихся шариков полных жидкости, на пятки Вейлла и смотреть не хочет. Жжение в ногах при каждом шаге доказывают, что если она наденет эти адские туфли, то будет заметно хромать и в этом случае. — Хорошо, подождите меня тут. Я принесу вам лечебной мази, — вздыхает Хельга, вставая с колен и опираясь на них. — Думаешь, поможет? — Неуверенно спрашивает девушка, не сильно веря, что то месиво, в которое её ноги превратились может что-то исправить. — Эта мазь и не такое лечила, — улыбается ей дройнийка и быстро покидает комнату принцессы. Стоя в полном одиночестве, Вейлла вслушивается в шум за дверью и рассматривает свое отражение. Большую часть украшений с её волос сняли, теперь на голове лёгкий венок из серебра в виде листьев ивы. Корсет все так же давит на рёбра, но теперь не ощущается таким невыносимым из-за более лёгкого платья. — И для кого всё это представление? — Спрашивает у пустоты она. Вейлла искренне не понимает, зачем наряжать её в такие одеяния, если и без всей этой мешуры она будет желанной невестой для каждого лорда. Кто захочет отказаться от родства с королевской семьёй и драконьей крови у своих потомков? Кроме того, Вейлла была драконьим всадником и будь её дракон таким же маленьким как у Люцериса Велариона в их последнюю встречу, она все равно оставалась самой заводной невестой в Вестеросе. Но матушка хотела, как всегда, соблюдать все правила и принуждает к этому и своих детей. Если бы она говорила, как мать, у Вейллы ещё был бы шанс отказаться, но Алисента не просила, она приказывала. И тут, в момент когда за день наконец Вейлла могла побыть в тишине сама с собой, как она любила, в голову пришла мысль. Она сухо сглотнула, в ужасе понимая, что во всей суматохе забыла очень большую проблему. Криган Старк. Хранитель севера видел её лицо вчера и Вейлла имела наглость соврать о своём происхождении. Одним Богам известно, как это обернётся сегодня вечером, когда Старк увидит её. Не сын кухарки, а дочь короля. Ох ,это была очень большая проблема, и Вейлла понимала, что отныне она будет балансировать над пропастью. Если лорд расскажет о случившимся хотя бы одной душе, Вейлле не жить. Слухи, насмешки, позорное клеймо распутницы, что покидает свою комнату в крестьянской одежде, в то время как все благочестивые дамы уже видят девятый сон. Но это была лишь верхушка, испорченная репутация была ничем по сравнению с гневом королевы и десницы. И Вейлла даже при всем желании не могла бы предсказать исход. Девушка отчаянно стонет и заваливается в кресло у камина, запрокинув голову назад и чуть не роняя венок на голове. Она прикрывает глаза и жёстко проводит ладонями по всему лицу, от чего кожа на лбу и щеках краснеет. — Я ведь только что поправила складки! — Возмущается Хельга, как только возвращается в покои принцессы с небольшой медной чашей в руках.|◇|◇|◇|
Первым к их столу, чтобы поздравить подходит сир Гвейн, младший брат королевы. Мужчина с тёмными волосами и заметными веснушками на всем лице кланяется и улыбается. Вейлла видит его впервые, но замирает, когда улавливает сходство с десницей. Только вот сир Гвейн при всех общих чертах с десницей более мягкий, даже его ямочки на щеках доказывают это. От матери Вейлла мало что слышала о своих дядях и покойной бабушке, но, насколько она знала, сир Гвейн был благородным рыцарем и добрым человеком. Вейлла видит, как улыбка расцветает на лице матери и как сдержанно кивает сыну Отто Хайтауэр. Её это не удивляет, в их семье все они воспитаны так, словно были живыми статуями без ярких проявлений чувств. Холодность десницы к сыну Вейллу не трогает, в конечном итоге, она привыкла к тому, что их семьёй мужчинам нет дела до своих отпрысков. Король благодарит сира Гвейна, а королева предлагает ему присоединиться к ним, но рыцарь учтиво отказывается. Эйгон уже приложился к своему кубку и почти никого вокруг не замечает, а Хелена, что сидит рядом, мечтательно смотрит на веселящихся гостей в большом зале. Эймонда Вейлла не видит, так как их разделяет весь стол. Вейлла сидит рядом с Хелейной с другой стороны и у самого края с права, а Эймонд сел рядом с десницей по правую руку от матери. Веселье продолжается, еда, кажется, не заканчивается, и Вейлла задаётся вопросом, сколько дичи стражники поймали для этого банкета. Вино льётся рекой, и это единственное, что Эйгон явно приветствует на своей свадьбе. На удивление, старший принц даже не смотрит на женщин вокруг, а лишь продолжает опрокидывать бокал за бокалом. Вейлла хмурится. Ей не нравится то, с каким рвением брат налегает на алкоголь. Конечно вино всегда было слабостью Эйгона, одной из многих, однако сегодня он явно поставил себе цель напиться так сильно, насколько это будет возможно, пока десница не заберёт у него кубок. — Мой король. Моя королева. Вейлла вздрагивает от знакомого глубоко голоса, что пытается перекричать музыку и шум гостей. Она отрывает внимательный взгляд от профиля пьющего брата и все так же хмуро смотрит в сторону гостя, что пришёл поздравить новобрачных. Сердце ухает в пятки, когда она узнает в высоком мужчине лорда Винтерфела. — Криган Старк! — Улыбается ему король. Мужчина снова учтиво кланяется, но не слишком низко. Гордый северянин. — Примите мои поздравления. Надеюсь, в скором времени вы услышите хорошие новости и дом Таргариенов будет вновь благославлен детским смехом, — спокойно говорит Старк. Он смотрит прямо на короля и излучает такую уверенность и твёрдость в голосе, что даже пьющий Эйгон на секунду отстраняется от вина. — Мы благодарим вас за ваши дары и поздравления. Надеюсь, ваше пребывание в замке комфортно, — теперь говорит королева. На губах самая очаровательная из её улыбок, но Вейлла видит в этом столько фальши, что неосознанно фыркает. Один проступок, и взгляд темно-синих глаз впиваются в принцессу. Вейлла вытягивается, как струна, и сухо сглатывает, пытаясь унять дрожь в руках. Лицо Старка всё такое же спокойное, но на дне синих глаз Вейлла улавливает удивление, а после и понимание. Ей не нравятся видеть, как черти танцуют в глазах Старка, пока она снова не возвращает свое внимание королю и королеве. — Благодарю, моя королева. Вашей щедростью, я и мои люди не знаем никакой нужды. Но боюсь, жара Королевской Гавани нам не подходит, — улыбается Страк. Король смеётся над несмешной шуткой, а королева продолжает улыбаться. Вейллу уже тошнит от напряжения, она хочет выскочить из-за стола и быстро убраться отсюда, но не имея такой возможности, вынуждена ждать чего-то, чуть склонив голову в бок. — Полагаю вам, человеку суровых холодов и вправду сложно свернуть с палящим солнцем, — вмешался в разговор десница. Принцы и принцессы все ещё оставались в стороне, молча наблюдая за диалогами старших с молодым волком. Хотя Вейлла с натяжкой могла оценить Кригана Старка как молодого юношу. Это был высокий и широкоплечий мужчина с густой, аккуратно подстриженной бородой, длинными, вьющимися, черными как воронье крыло волосами и острым носом. Поговаривают, что ему недавно перевалило за двадцать пять и он уже являлся авторитарной личностью, прославившись своей твёрдостью и мудростью. По всем критериям Криган Старк был эталоном для подражания, но таковы были слухи. Не склонная верить слухам, Вейлла сомневалась, что этот мужчина был таким идеальным, каким его описывают. За пары минут, что Вейлла имела честь с ним говорить, она лишь поняла, что лорд Старк был очень осторожным человеком. — Воистину, это так, лорд Десница. — с лёгкой улыбкой кивнул мужчина и снова вернул своё внимание к королю. — Я имею честь присутствовать на королевской свадьбе, мой король. Благодарю вас от имени всей моей семьи и вассалов за приглашение. — Старк снова поклонился, но опять так же сдержанно, почти не прогибаясь в спине. — Нам радостно видеть, что лорды разделят с нами это событие. Свадьба — это благословление Богов. — Сказала королева, а Вейлла чуть не закатила глаза, но вовремя сдержала себя. Брак может быть благословлением, в этом может и есть смысл, но не когда тебя выдают замуж за человека которого ты не любишь. Эйгон и Хелейна не любили друг друга, а более того, Эйгон не питал теплых чувств, думая о браке с родной сестрой. Вейлла знала, что брат не разделяет предпочтений своих предков, насчёт кровосмесительных браков. Что ж, она могла винить его за это. У него было время, чтобы проникнуться к милой Хелейне тёплыми чувствами, но старший сын королевы предпочёл вино и шлюх. Банально для мужчины. — Мой король, моя королева, могу ли я попросить у вас дозволения пригласить принцессу Вейллу на танец? Для меня была бы большая честь стать первым партнёром по танцам юной принцессы, — Криган все так же смотрел на короля и королеву, даже не удостоив мимолетным вниманием девушку. Вейлла не думала, что могла бы напрячься сильнее, но она вжалась в стул и чуть не скатилась под стол желая спрятаться от посторонних глаз. Стало очень страшно, колени предательски задолжали, а голова закружилась, весь зал перед ней покрылся белыми пятнами, и она из последних сил старалась удержать связь с реальностью. — Это было бы замечательно! — уж слишком весело поддержал приглашение Старка король. Вейлла ошарашенно смотрела то на молодого волка, то на отца, не желая верить в услышанное. Она не хотела танцевать с человеком, который вчера её чуть ли не за шкирку схватил, пугая своим суровым видом. И хоть свет свечей освещали большой чертог в достаточном количестве, вид Старка менее пугающим от этого не стал. — Дитя, ты хочешь подарить свой первый танец лорлу Старку? — Обратился к ней король, словно её слова имели бы какой-то вес. Вейлла быстро перевела взгляд от отца к матери и, получив от неё одобрительный кивок, она сдержала рвущийся наружу стон разочарования и мило улыбнулась. Она надеялась, что её улыбка милая и реалистичная, ибо позволь она своим настоящим эмоциям вырваться наружу, лицо бы скривилось в злости и отвращении в защитной реакции, пытаясь скрыть истинные чувства. Страх. — Конечно, мой король, — прицесса перевела взгляд лавандовых глаз на юного волка. Старк стоял на месте и теперь спокойным, ничего не выражающим лицом смотрел на принцессу, а после его рот открылся, изрекая последние слова, перед тем как хранитель севера вернулся к своему столу. — Я вернусь за вами, как только придёт время, моя принцесса, — учтиво поклонился ей мужчина, делая акцент на последнем слове. Вейлла уловила в его словах двойной смысл и побледнела. Конечно, её бледный вид вызвал лишь восхищение у дам в великом чертоге. Бледная кожа всегда ценилась среди дворян, однако одна лишь Вейлла знала, что было причиной потери красок на лице. Она все ещё пыталась не потерять связь с реальностью. Танцевать раньше жениха и невесты было не принято, так что всем оставалось ждать, когда пьяный Эйгон пригласит на первый танец свою жену. Спешить с этим старший принц явно не собрался, вливая в себя огромное количество алого вина. Его бокал никогда не был пустым, наполняясь с такой же скоростью, с какой Эйгон его опустошал. Хелейна сжала дергающееся колено сестры под столом и наклонилась к её уху. — Тише, — тихо прошептала ей Хелена. Вейлла вздрогнула от этого, а ладони неприятно липли от пота, что происходило каждый раз, когда она сильно волновалась. Никто не спешил танцевать, так как по обычаю именно жених и невеста открывают танцы, но Эйгон пил и плевать хотел на обычаи. Отто и Алисента тоже пока ничего не делали, чтобы ускорить процесс. Они просто хмурились, глядя на Эйгона. Вейлла понимала, что весь вечер так продолжаться не может, а пока мать или ещё хуже десница сами не влезли в это дело, что могло закончиться очередной ссорой, она поспешила действовать сама. Как бы ей не хотелось танцевать с Криганом, Эйгон должен был пригласить Хелейну на танец. Вейлла снова прокляла брата в голове, из-за которого она и попала во всю эту ситуацию, а её репутация, да что там репутация, её жизнь весела на волоске от падения в пучину гнева её матери и деда. Но бездействовать она не могла и уже привыкла к тому, что именно ей приходится разбираться со всем в этой семье, с тяжёлым вздохом поднялась с места. Хелейна даже не обратила на это внимание, в отличие от королевы. Алисента взволнованно проследила за тем, как её младшая дочь прошла к брату и, встав за его спиной, аккуратно положила руку на плечо Эйгона. — Я понимаю, что у тебя роман с твоим кубком, но тебе надо пригласить жену на танец, — девушку стошнило от нового статуса сестры на своём языке, но она упорно выдавливала из себя самую дружелюбную улыбку для матери и ещё ниже склонилась к брату. — Все и так долго ждут. Эйгон поднес чашу ко рту и равнодушно осмотрел зал, а после чуть повернул лицо вбок к Вейлле. — Так сильно не терпится станцевать с громилой? — Ровным тоном поинтересовался Эйгон, но Вейлла ощетинилась, так как понимала, брат насмехается и пьян. Отвратительным винный запах ударил в нос, и девушка чуть дернулась в сторону. — Если бы не ты, я бы не была вынужденна томиться в ожидании, болван, — прошипела ему в ухо Вейлла, чуть сильнее сжав плечо брата. — И как же, позволь спросить, я в этом замешан? — Раздражённо спросил Эйгон, но у него хватило ума не повышать голос. Не так уж и сильно он был пьян, значит. — Он поймал меня вчера, когда я пыталась выбраться в город, чтобы тебя вернуть, — ещё тише говорит Вэйлла, краем глаза замечая, что их разговор все больше привлекает внимание матери и деда. — О, боюсь ты в беде, — усмехнулся он. Вейлла в очередной раз сдержала желание познакомить лицо брата с поверхностью стола. — Спасибо, что заметил, — дружелюбно улыбнулась она, но хватка на плече Эйгона стала ещё крепче. — Всё впорядке? — Обратилась к ним королева. Вейлла сразу же выпрямилась и улыбнулась семье, а после похлопала по плечу расстроенного и взвинченного Эйгона. — Да! Кажется Эйгон хочет станцевать с женой, — Вейлла изо всех сил старалсь не скривиться. Как же её раздражала вся эта ситуация, и видят Боги, ей понадобилась вся выдержка, чтобы не кривить лицо от всего подряд, особенно от нового положения Хелейны. Жена. Терпимо. Жена Эйгона. Мерзость. — Как замечательно, — улыбнулась детям Алисента, искренне радуясь тому, что её первенец впервые в жизни сам додумался до чего-то без её стараний. — Тогда стоит поторопиться. Гости тоже захотят присоединиться, — десницу было провести не так просто, как королеву. Он, сузив глаза, поглядывал на внуков, но все же кивнул им, кажется, одобряя их действия. Эймонд повернул голову, равнодушно осмотрел Эйгона, а потом Вейллу и снова вернулся к наблюдению за гостями в зале. Вейлле не нравилось, как вёл себя Эймонд после венчания. Он был более холодный и равнодушный, чем обычно, а смысл некоторых его взглядом принцесса все ещё не расшифровала. Что-то было не так. — Ну же, — поторопила брата Вейлла, возвращаясь из своих сомнений. Эйгон с тяжёлым вздохом оставил кубок с недопитым вином, а после отодвинул стул и, обойдя улыбающуюся Вейллу, подошёл к жене-сестре. Хелейна аккуратно вложила ладонь в его руку и позволила его повести её к центру зала. Хелейна, равнодушная для невесты слишком спокойная, наводила ещё больше ужаса, чем когда говорила со своими жуками. Вейлла тяжело опустилась на свое место и, подперев щеку кулаком, устало наблюдала за танцем, пока все вокруг ахали и охоли от восторга. Эйгон был пьян, но он большую часть времени был в этом состоянии, так что неудивительно, что он уверенно, но лениво вёл Хелену в танце. Заученный до уровня рефлексов брачный танец Таргариенов был очень странным, но никто не мог спорить с тем, что двое беловолосых членов королевской семьи выглядели величественно, копируя брачные повадки драконов. Танец Драконов. Вейлла на секунду представила, как Эймонд вместо Эйгона будет вести её в этом танце. Они бы надели на свою свадьбу цвета Таргариенов, а не Хайтауэр, и наверняка были бы более счастливыми чем их брат и сестра. Губы дрогнули в улыбке. Но видение растворилось, когда вместо Эймонда в танце её вел Ланистер. Высокий, красивый и златовласый. Нет! Видение снова изменилось, и золотые волосы окрасились чёрным, а фигура стала более внушительной. Старк. Вейлла махнула головой, отгоняя навязчивые мысли и снова увидела, как Эйгон кружит Хелейну в танце. Принцесса откинулась на спинку стула и взяла со стола свой бокал. Вино всё ещё плескалось на дне, и девушка скривилась с досадой. Отвратительное пойло. Даже если на столах было лучшее вино, привезенное из-за моря, оно не переставало быть кислым и дурным на запах. Вейлла сделала глоток и подавила рвотный позыв, положив кубок на место. Танец подошёл к концу, и жених с невестой в почтении склонились друг другу, а зал заполнился аплодисментами. Вейлла вздрогнула от этого, а после неуверенно посмотрела в сторону стола, за которым сидели Старки. Одна пара синих глаз поймала её взгляд, и Вейлла могла поклястся, что видела, как черти танцуют на его дне, хоть их обладатель все ещё был спокойным. — Довольна? — Угрюмо спросил Эйгон, усаживая жену на место. — Неплохо держался, — просто ответила Вейлла, не сводя взгяляд со Старка. — Не смотри на него, иначе Эймонд взорвётся, — мечтательно улыбнулась ей Хелейна. — О чем ты? — Нахмурилась Вейлла, глядя на сестру, а та лишь кивнула в сторону, где сидел Эймонд с десницей. Вейлла чуть нагнулась над столом, чтобы получше рассмотреть брата. Эймонд все еще смотрел в глубь зала, а точнее на молодого волка, лицо его было спокойным, но Вейлла заметила, как сжимающийся кулак принца исчез под столом. Брат зол и упорно это скрывает. Дела плохи. Эймонд злится, Эйгон пьян и расстроен, мать ничего не замечает, а отец, кажется, и вовсе заснул. Вейлле все ещё предстоит перетерпеть танец с Криганом Старком, и ей все ещё неизвестно, что делать с тем фактом, что лорд явно узнал в мальчишке принцессу Семи Королевств. А пир ещё не подошёл к концу, и впереди вся ночь. Лорды один за другим приглашали дам на танец, даже королева станцевала одну партию с сиром Гвейном. Вейлла в шоке наблюдала, как мать кружится в танце, а лёгкая улыбка не сползает с её губ ни на минуту. Впервые в жизни принцесса видела, как её мать танцует с кем бы то ни было. Эйгон пару раз в таком же удивлении смотрел на младшую сестру, указывая рукой с кубком в центр зала, где мать танцевала со своим братом. Вейлле оставалось лишь пожимать в непонимании плечами и наблюдать. Но через три танца Криган Старк снова подошёл к их столу и жестом пригласил Вейллу на танец. Она хотела отказаться, но не могла, так что принцессе не оставалось ничего, кроме как с улыбкой принять приглашение. Рядом с лордом севера Вейлла ощутила себя маленькой девочкой, настолько высоким был этот мужчина. Она старалась игнорировать заинтересованные взгляды гостей вокруг, пытаясь сосредоточиться на самом танце и неизбежном разговоре. Лорд вёл её в самую глубь, где танцующие тела скрыли бы их от внимательного взора единственного глаза, сияющего пурпуром. — Сын кухарки, значит, — начал прямую атаку мужчина. — Будете насмехаться? — Спокойно спросила Вейлла, позволяя мужчине вести её в танце. Дипломатия и хитрые приёмы, которыми часто пользовались лорды, явно были не в стиле Старков. Прямая атака и никакой изворотливости. — Как я смею, принцесса, — улыбнулась ей он, но в улыбке не было и грамма искренности. — Расскажете матушке? — Осторожно спросила девушка, сделав полу обороте вокруг своей оси. — Что сподвигло вас на такой отчаянный шаг? — проигнорировал её Старк, чуть приподняв её на месте. Движения были точными, а большие руки почти не причиняли дискомфорта. Почти. — Любопытство. Вы не ответили на вопрос, — Вейлла сделала шаг в сторону, склонилась в реверансе и улыбнулась рандомному лорду, поймав его взгляд. — И подставить пекаря? Это было бы слишком большая потеря, у него сдобный хлеб, — густая левая бровь поднялась вверх, изгибаясь домиком. И все же, лорд Старк был красивым мужчиной. — Любопытство в чем? Вы выбрались из покоев в такое позднее время, да ещё и в крестьянской одежде. Не думаю, что это был голод, — мужчина разворачивает девушку к себе спиной и аккуратно ведёт её вбок, обходит парочку танцующих и снова возвращается в исходное положение. От замысловатого танца у Вейллы уже кружится голова, а смазанные лечебной мазью ноги опять щиплют. — Это личное, лорд Криган. Я не намерена обсуждать этот вопрос с вами! — Вейлла специально наступает ему на ногу и самодовольно поднимает подбородок, когда Криган весело улыбается ей. — Как пожелаете, — забавляется он. — Что вы намерены делать с этой информацией? — Ей страшно, но она хочет знать ответа. Ей остаётся лишь надеяться, что молодой волк не поймёт насколько сильно дрожит Вейлла в его руках. — Не беспокойтесь, я не разоблачу вас. Рыцари не подставляют других, это слишком бесчестно, – спокойно, почти сразу отвечает ей он. — Вы меня упрекаете? — Хмурится Вейлла, обойдя партнёра кругом. Парнеры меняются, и теперь она танцует с каким-то вассалом из неизвестного ей дома. Она кивает и улыбается на лестные комплименты взрослого мужчины, а после снова возвращается к Кригану. — Всего лишь говорю правду. То, как вы поступили с этим беднягой. Но должен признать, его верность вам поистине вдохновляет. Или же это был страх? — говорит ей Старк, как только Вейлла встаёт перед ним. — Я не запугивала его, если вы об этом. Лорд Старк, вы не лучшего мнения о моей семье, раз предполагаете такое. — Увы, принцесса Королевской Гавани, интриги и предательство свойственны людям вашей среды обитания. — Это измена? — Теперь очередь Вейллы выгибать бровь, но от этого нахальная улыбка на лице Старка только шире, и её это жутко раздражает. — Это правда, но люди любят говорить об этом как об измене, — все ещё улыбается ей хранитель севера. — У нас с вами разное представление о правде, как и о грубости, — отводит от него взгляд и закатывает глаза, не стесняясь, когда видит довольное лицо Эйгона за столом. Брат отсалютировал ей кубком, расплескав вино, а Эймонд на другом конце стола, сидит спокойный, но Вейлла прекрасно знает, что он раздражен и ему нужна лишь искра, чтобы выскочить из-за стола и перерезать глотку Старку. Она сомневается, что это будет так просто. — Как скажете. Однако вы храбры, ведь это было не в первые. Королева все ещё неведении, иначе вы бы не рискнули снова выбраться в город, – возвращает её внимание упомянутый лорд. — Пообещайте мне, что никому не расскажете! – Требует Вейлла, не отрывая взгляда от королевского стола — Я ведь уже сказал, — мужчина игнорирует, что его партнёрша по танцам даже не смотрит на него, пока он пользуется моментом и детально рассматривает её профиль. Его взгляд цепляется за небольшую родинку на скуле и носу с небольшой горбинкой. — Нет, не так. Дайте слово. Север всегда был верен своим клятва и я буду уверена, только после того как вы дадите мне клятву о молчании, — наконец смотрит на него Вейлла и Криган чуть хмурится, глядя в лавандовые глаза. Что-то во взгляде лорда меняется, и Вейлле очень не нравится этот блеск в синих глазах. — Ещё и слово в придачу к делу? Вы не умеете вести переговоры, — усмехается Криган Старк. — А разве мы ведём переговоры? Я думала мы танцуем, — притворно удивляется Вейлла. — Вы меня заинтриговали. Про вас говорят, что вы избалованная, однако, кажется, слухи недоговаривают, — усмешка становится шире. Она уже не следит за танцем и полностью доверяет это Старку. В любом случае, он кажется ей лучшим танцоров, чем она, словно на севере все только и делают, что танцуют . — Вам не стоит верить всем слухам,они часто ошибаются. — Дым никогда не рождается без огня. — Я запомню это. Но все же, я настаиваю на клятве, — напирает Вейлла. Если она чему-то и научилась в Красном Замке, так это тому, как добиваться желаемого всеми силами, а порой и способами. — Хорошо, — смеётся мужчина. Вейлла вздрагивает от звучания его смеха, очень мягкого, не подходящего такому большому мужчине, как Криган Старк. — Принцесса Вейлла из дома Таргариенов, я даю вам свое слово о молчании. Я буду хранить ваши секреты, как свои. Довольны? — Торжественно говорит с улыбкой он. — Более чем, — с ответной улыбкой кивнул она ему. Танец заканчивается как раз в тот момент, когда их диалог подходит к концу. Вейлла выдыхает с облегчением, и Старк возвращает её к столу, уже в более приподнятом и расслабленном настроении. Вейлла специально игнорирует внимательный взгляд Эймонда и десницы, потому что знает, что если посмотрит в ту сторону, хорошее настроение пропадет мгновенно. А вечер ещё впереди, и ей нужно немного больше, чем терпение , чтобы усидеть на стуле. — Благодарю вас за танец, моя принцесса, — целует тыльную сторону её ладони Старк и не отводит лукавого взгляда от красного лица девушки. Вейллу чуть передергивает от прикосновения шетены к руке, но удачно скрывает это за улыбкой. Щеки немеют от улыбок. — А вы смотритесь вместе, — весело обращается к ней Эйгон. Весёлая улыбка играет на его бледном, усталом и пропитом лице. — Замолчи, — шипит на него Вейлла. Хелена сидит между ними и ласково улыбается ей, от чего Вейлла не может не улыбнуться ей в ответ. Сестра в этой выгребной яме змей кажется ей ангелом, которому не место в этих стенах. Хелейна, светлая и добрая, должна летать между облаков, радоваться дождю и лучам солнца, что омывали бы её серебристые локоны. Она должна была жить жизнью мечтателей и всадника дракона, а не сидеть в золотой клетке, будучи связанной с Эйгоном брачными узами. Но реальность всегда была суровее даже самых смелых предположений, и Красный замок не терпел мечтателей, он ел их на завтрак, обед и ужин. Вейлла берет тёплую руку сестры зажимает её меж своих холодных, аккуратно массирует большим пальцем тыльной сторону и сдерживает порыв крепко обнять Хелейну. Укрыть, закрыть собой, защищать от всех. Драконы всегда защищали то, что принадлежит им, а Хелейна была её плотью, её кровью, её сестрой. Вейлла сожгла бы в пламени Брайдстар любого, кто решился бы прикоснуться к ней. — Всё будет хорошо, — одними губами шепчет ей Хелейна. Вейлла усмехается. Опять это ей следует успокаивать невесту, но Хелейна, всегда спокойная и отстраненная, как всегда утешает её. С самого детства, когда они сидели, словно два воробья на холоде, прижимаясь друг к другу, пытаясь согреться. – Иначе и быть не может, – кивает ей Вейлла. Сестры не отпускают рук друг друга, они сидят так, сцепив ладони, и наблюдают за танцующими, весёлыми, пьяными лордами и леди. Эйгон что-то бурчит в стороне, явно недовольный, что на него больше не обращают внимания. Алисента улыбается им, глядя, как сестры поддерживают друг другу. Глаза её полны гордого одобрения и слез радости. Десница и Эймонд на них больше не смотрят, тихо переговариваются между собой, а отец наконец подаёт признаки бодрствования и разговаривает с женой, снова игнорируя детей рядом. Они уже привыкли. Пир подходит к концу, когда изрядно выжившие лодры начинают выкривать речи о провожании. Вейлла бледнеет и зло смотрит на мерзких мужчин в зале, а после растерянно переводит взгляд на сестру и мать. Алисета такая же бледная, но лицо не выражает раздражения или озабоченность, чем злит Вейллу ещё сильнее. Хелейна выглядит чуть лучше, но краски покинули её лицо, хотя глаза не выдают ничего. Сестра опять покинула их и скорее всего находится глубоко в своих мыслях. Вейлла на секунду ловит шальную мысль, что это к лучшему. Если Хелейна пробудет там всю ночь, то утром должно быть не так больно. Алисента откашливается и встаёт с места, прямая как струна лиры, непоколебимая и беспристрастная. Вейлла надеется, что мать заявит, то никакой провожания не будет. Да, это бы нарушило традицию, но Хелейна стоит того. — Мы благодарим вас за то, что разделили с нами радость этого дня. Но жениху и невесте пришло время покинуть нас, чтобы исполнить свой долг, — голос королевы ровный, даже слишком бесчувственный. Разочарование. Страх. Гнев. Вейллу тошнит от одобрительных криков и пошлых шуток, что льются из грязных ртов мужчин. Она наклоняется через стол и ловит печальный взгляд Эйгона. Брат так же расстроен, он поджимает губы и залпом допивает остатки вина на дне своего кубка, а после тяжело поднимается с места, чтобы подать руку жене. Вейлла ерзает на месте, когда брат и сестра разделяются, и каждый идёт в сторону ждущей их толпы. Эйгон к леди с розовыми щечками, но похотливыми глазами, а Хелейна в самую гущу ада, где до её тела будут касаться грязные руки недостойных. Это все неправильно, думает Вейлла, на этом свете нет достойного мужчины, что мог бы дотрагиваться до её милой сестры. Хелейну нельзя подпускать к этим животным, она дракон, обладатель дара их рода, она не овца, которую могут трогать руки грязных лордов и их вассалов. Как только Эйгон подходит к группе женщин, милые на вид дамы буквально поглощают его и уносят прочь оставляя за собой куски когда-то представляющие собой его наряд. Однако с Хеленой все сложнее, сестра идёт в центр ,окруженная мужчинами с прямой спиной и пустыми глазами, пока мужчины шепчут ей пошлости и один за другим снимают её одежду. Вейллу тошнит от того, с какой нежностью они прикасаются к Хелейне, а глаза их горят такой похотью, что даже самая распутная девка столицы позавидовала бы. Когда верхняя накидка отбрасывается в сторону, а группа из пьяных мужчин уносящих её сестру исчезает, Вейлла подрывается с места. Ей хочется догнать их, отрезать руки каждому из этих мерзких людей, что смели дотрагиваться до её нежной сестры. Стул позади с шумом падает и привлекает внимание оставшихся гостей в зале, а их, она замечает, не так много. Вейлла даже не поднимает подол длинного платья, как она делала это, когда входила в чертог, и быстрыми шагами спешит к выходу, подзывая жестом верного щита. Однако её перехватывают на пол пути, она даже не успевает далеко отойти от стола своей семьи. Эймонд. — Что ты собираешься делать? – Сердито спрашивает брат, разворачивая её к себе лицом. Вейлла пытается вырваться и оттолкнуть Эймонда от себя, но безуспешно. Он крепко держит её за плечи и не дает и шанса на спасение. Тем временем шум всё больше растёт в зале, а группа мужчин все дальше уносит Хелейну в её новые покои, где её будет ждать Эйгон. В лучшем случае, Эйгон не дойдёт до покоев и переспит с какой-нибудь из тех миловидных леди, а Хелейна сможет спокойно провести остаток ночи в одиночестве и безопасности. Это бред. Утром им придётся предоставить простыни, как доказательство завершения церемонии. Белые простыни будут вывешены на всеобщее обзор, как доказательство. Постыдная традиция, которая все ещё имела свой вес в обществе и от которой зависела репутация девушки , а зачастую и жизнь. Мужчины, как всегда, были на пьедестале, пока женщины пытались выживать в самом низу этой цепи несправедливости. — Отпусти меня, — зло прошипела ему в лицо Вейлла. Она злилась, и о Боги, как же ей сейчас хотелось ударить Эймонда. За то, что молча наблюдал, как их сестру уносят мерзкие лодры. За то, что всегда был в стороне, в то время как она варилась в своём гневе и попытках защитить семью. Они все были эгоистми, Вейлла не была исключением, но она компенсировала это преданностью своей кови и лучше других показывала, что ей не плевать. — Стой смирно. Ты ничего уже не изменишь, это не в твоих силах, — встряхивает её принц. — Зато это было в твоей власти. Во власти дедушки и матери, но вы конечно же не стали ничего делать. Долг выше всего, да брат, — безумная улыбка трогает бледные губы, а глаза горят, чёрная пелена закрывает весь чароит её глаз. — Эймонд, Вейлла! — Зовёт их отец, отчего оба вздрагивают. Впервые раз за вечер отец обратился к ним, и они не знают чему удивляются больше. Тому, что отец все ещё не заснул в своём кресле или тому, что он помнит их имена. Принц отпускает сестру и отходит на пару шагов, но нё сводит сердитого взгляда единственного глаза. Вейлла презрительно фыркает и даже не глядя знает, что за спиной стоит сир Роберт, готовый защищать её. За спиной Эймонда вырастает Кристон Коль и так же сурово смотрит на неё, но Вейлла позволяет себе насмешливую улыбку и презрение в своём взгляде, адресованное мужчине. Это все, что она может сделать сейчас. Показывать свое презрение всем, но не имея возможности сжечь этот зал со всеми в нём. Вейлла дракон, но огнём не дышит. — С вашего позволения, мой король. Я вернусь в свои покои, — поворачивается к отцу, склоняется в реверансе Вейлла. Отец выглядит обеспокоенным, но на его усталом и старом лице нет и намёка на гнев. Возможно, Визерис понимает, почему Вейлла так злится, а может, он даже не уловил причины ссоры. Но он просто кивает. — Кончено дитя, — говорит ей отец. Отец... Мать и десница недовольные её представлением сурово качают головой и провожают её спину, стреляя гневом в глазах. Эймонд стоит на месте, также провожает её взглядом, но за ней не следует. Сир Роберт снова за её спиной.|◇|◇|◇|
Пощечина оглушает, заполняя собой тишину покоев. Щека неприятно жжёт, но Вейлла сдерживаться, чтобы не прикоснуться к покрасневшей коже. — Ты в свем уме?! — злится королева, повышая голос, — то, что ты устроила сегодня, это просто неуважение к нашим гостям. Ты выставила нас дураками перед знатью! Вейлла усмехается и делает шаг назад, а после смотрит пустыми глазами на красную от злости мать. — Правда? А я думала, что это вы. Позволить грязным, похотливым тварям касаться вашей дочери, — усмехается она в лицо королевы, — Разве вера не должна защищать нас? Так почему мы продолжаем следовать этим глупым традициям, что созданы, чтобы ещё сильнее унизить женщину?! Разве не достаточно, что нам не дают даже четверть тех привилегий, что достаются мужчинам ,лишь из-за их пола?! — Не в силах контролировать свой гнев, Вейлла из спокойного тона переходит на крики, который напоминает рёв дракона. Где-то за холмами слышен рёв Брайдстар, что чувствует гнев наездницы. — Не веди себя как ребёнк, — уже чуть спокойнее говорит мать, но Вейлла и слушать не желает, — ты ещё молода, ты не знаешь всей правды. Нам никогда не быть наравне с мужчинами. Мы женщины, и наша задача всегда была забота о доме и потомстве. Нет смысла противиться, рано или поздно ты это поймёшь. — Так вы себя успокаиваете? Этим вы оправдываете то, что позволяли мужчинам управлять собой? — Вейлла с трудом узнает свой голос, а лицо подрагивает от широкой улыбки, что расползается до самых ушей. — Ну как? Помогает? Глаза Алисенты расширяются как два медяка, а ноздри вздымаются, словно из них сейчас пар пойдёт. Королева в ярости снова замахивается, но её руку удерживает крепкая хватка. Вейлла перехватывает ладонь матери и крепко сжимает тонкое запястье в своих руках. — Больше не ударите, — качает головой Вейлла. Улыбка сползает с лица, вместо этого её мягкие черты становятся суровыми и резкими, как будто она резко повзрослела. — Можете бить Эйгона сколько угодно, но до меня вы больше и пальцем не дотронетесь. Я от крови дракона и ни один мужчина над мной власти иметь не будет. — Ты спятила, — с ужасом шепчет королева. — Возможно, — хмыкает на слова матери девушка. — Я же Таргариен. Мы всегда были безумными. Алисента вырывает руку из ослабевшей хватки дочери и отшатывается с ужасом на бледном лице. Мать смотрела на свое дитя так, словно перед ней не её чадо, в которое она вдохнула жизнь, а неизвестный монстр. В отражении карих глаз Вейлла видела свое отражение, искаженное, изуродованное и ужасное. Челюсть крепко сомкнулась, а по телу прошлась дрожь. — Во что ты превращаешься? — Прошептала королева, отступая назад. — На кого ты становишься похожей?! Вейлла стояла на месте, даже не думая отвечать. Она выпрямилась, а лицо, все ещё мрачное и без эмоциональное с пустыми чароитами вместо глаз, склонила голову в бок. — Не такой я тебя воспитывала. Не такой я тебя растила, Вейлла, — мать все ещё отходит от неё, стараясь увеличить между ними расстояние. Алисета бояться своей дочери, Вейлла это чувствовала каждым позвонком. Странное чувство удовлетворения накатило на неё, от чего губы дрогнули в безумной улыбке, не касаясь пустых глаз. Вейлла не ощущала свое тело, словно оно не принадлежало ей вовсе. Будто что-то в ней проснулось, что-то страшное, тёмное и древнее, спящее до этой минуты. Разум кричал в страхе, в то время как всё её существо чуть ли не мурлыкало, как кот на солнце, довольный этим. — Вы правы, вы меня такой не воспитывали, — спокойно согласилась она. Вейлла чувствует, что снова может владеть своём телом только после того, как дверь за королевой громко закрывается. От резкого звука хлопка Вейлла вздрагивает и быстро моргает, мотая головой. Странное наваждение уходит, и тёмная пелена спадает с глаз, но она слишком поздно осознает то, что произошло. Имя этому дать сложно, почти невозможно, но на кончике языка вертеться лишь одно слово. Безумие. От медленно подползающего понимая страх сковывает её сердце, пока глаза наполняют слезы и кристальными каплями скатываются по лицу. Ноги не держат, да и все тело кажется ослабело настолько, что она просто садиться на холодный камень и прижимает колени к груди, пока руки прикрывают уши. Говорят, что когда рождается Таргариен, боги подбрасывают монету и весь мир с замиранием ждёт, какой стороной она упадёт. Величие или Безумие. Силу крови ценят, особенно в кругах, в которых росла Вейлла, но её пугает, что густая кровь предков, разбавленная кровью первых людей, что течёт в жилах её матери, оказалась гораздо сильнее. Иначе, она не могла объяснить тот мрак, что впервые вырвался из неё пару минут назад. Видят Боги, она была готова сломать матери руку, если бы та попыталась сделать ей ещё больнее, чем уже успела. Сир Роберт крепко сжимает челюсть и кладёт большую ладонь в перчатке на рукоять меча, но не смеет заглядывать в покои принцессы. Коридоры оглушают крики и грохот мебели. Где-то в далеке Брейдстар отзывается на зов наездницы, и Красная Гавань утопает в реве дракона, достаточно большом, чтобы спалить всю столицу до пепла и костей.