«Иногда мы не способны изменить ситуацию...мы боремся, проклиная собственный выбор и всё окружающее — гнев; отказываемся принимать очевидное — отрицание. Но в конце концов гнев меняется на примирение — осознание — и, будь то человек или оборотень, адаптируется к новому этапу в жизни, не забывая главного — надежды»
Из дневника Мун Уокер
Такой головной боли Мун не ощущала почти никогда в своей жизни, словно сосуды лопались от малейшего шевеления пальца. Тело — ватное и противно расслабленно, скованное на каждое движение. За пределами её сознания слышались голоса, крики, громыхание цепей, — но всё это казалось где-то далеко, в другой реальности. Снова темнота... Пустота окружает со всех сторон ощущением, что ты тут, а может уже где-то далеко. Сплошная невесомость. Тут нет ничего, но при этом что-то существует. Ты никуда не можешь пойти или даже шевелится. В этой бездне нет понятия движения вне времени, но и время здесь — эфемерно. Прошло пару минут?...часов?...дней? Веки Уокер открылись. Всё размывалось и плыло перед глазами дальше вытянутой руки, а зрение напрочь отказывалось концентрироваться. Естественно, головная боль не прошла. Зато жуткий запах плесени и антисанитарии разъедал всё осязание оборотня. И ещё какой-то чужой, неприятный и непонятный одновременно. Прошло ещё пару минут, перед тем как удалось сфокусироваться и рассмотреть помещение, в котором находилась альфа. Поцарапанные стены, где кое-где свисали куски штукатурки и обрывки цепей. Выбеленный потолок граничил с зелёным светом навесных ламп. Холодный каменный пол, залитый грязью и всё, что с ней смешалось. Металлическая дверь с решётками из толстых прутьев. Не далеко от стены валялись миски с водой и какой-то похлёбкой (ни супом, ни кашей назвать это было бы невозможно). "Собак таким не накормишь, не то что заключённых" Брезгливо поморщившись, Мун попыталась приподняться и только сейчас увидела, что её запястья одеты в стальные, соединённые наручники, которые при малейшем движении издавали звякающий звук. Кожа на косточках запястья под ними потрескалась и саднила болью от открытых ран. — О, очнулась, я уж подумала, что они перестарались с дозой Голос доносится откуда-то справа от Уокер и поэтому она поспешила повернуть голову в ту сторону, чтобы увидеть с кем говорить. На изуродованной койке сидела девушка. Её кудрявые светлые волосы сразу бросались в глаза своей пышностью. Даже несмотря на всю грязь в этом помещении, они были ухоженными. Бронзовый оттенок кожи отдавал зеленоватым оттенком от необычного освещения камеры. Одежда незнакомки была простой — рубашка и широкие штаны в полосочку. А вот серые глаза с насмешкой наблюдали за Мун и то, как она рассматривала её. — Чего пялишься? — грубость и слишком громкий звук от незнакомки заставил Уокер поёжится. — Где я? — выдавила из себя Мун, замечая как сильно болит горло, из-за чего голос звучит как чужой. Незнакомка звонко рассмеялась, хлопнув в ладоши, от чего Мун опять поморщилась. — Ну ты чумовая, даже не знаешь, что в Мексику занесло, — кажется, это даже забавляло соседку по камере. — Куда? Какая Мексика... От осознания этого, Уокер резко вскочила на ноги и её занесло в сторону, привалив боком к стене. "Это немыслимо. Что же произошло? Почему я ничего не помню?" Как бы Мун не старалась вспомнить, всё равно что-то ускользало от её сознания. Вот она выходит из склада в поисках Джерарда, её кто-то окликнул — Питер. "Да, это точно его голос был. А где же он сейчас?" Она оборачивается, ...а дальше темнота. Уокер сползает по стене вниз и ставит руки с наручниками перед собой. Обессиленно откидывая голову назад, затылком прислоняясь к стене. Такое ощущение, что её тело побывало под асфальтоукладчиком раз десять. А ещё спихнули в какую-то помойную яму. На языке оставался кислый привкус как...как от аконита. Вот и причина почему так разрывает голову и все мышцы такие вялые. Вдруг, где-то за пределами камеры, слышится вой вперемешку с диким криком от боли. Мун кинулась к решётке, обхватывая руками стальные прутья и вглядываясь в полумрак, прижимаясь лицом к барьеру. Она никогда не спутает ни с кем другим этот вой, этот тембр. Теперь перед её глазами разворачивается настоящие действо и она может разглядеть, кто находится в глубине другого помещения. Питер прикован цепями к решётке с электрическим током. На лице красовались кровавые раны: разбиты висок, с которого шла кровь; бровь, от чего синева расползалась ко лбу, и губе. Голова была болезненно вжата в шею, глаза прикрыты, а зубы стиснуты до того самого момента, пока электричество не исчерпало своё действие. От шеи до груди красовался шрам, от затянувшейся недавно раны. Уокер машинально начала биться об прутья, царапать их и пытаться открыть замок так бешено, словно это не она, ещё минуту назад, лежала без всяких признаков жизни. — Остынь, тебе всё равно отсюда не выбраться, — шикает в сторону Мун соседка, на что получает гневный взгляд от девушки. — чего зря изводиться. — Да кто ты такая, чтобы мне указывать? — рычит в её сторону Уокер и последний раз ударяет когтями по прутьям. — Я уже пыталась когда-то отсюда сбежать. — пожимает плечами. — Меня, кстати, Люси зовут, а ты, Мун, верно? Уокер продолжала вжиматься в решётку, не обращая внимание на соседку по камере. Её сейчас больше всего беспокоит Питер. Охотники пытают его. Наносят увечья и снова запускают невыносимый ток, на который даже больно альфе смотреть на расстоянии. — Бросьте его в камеру, на сегодня довольно с него. — звучит голос женщины и двое мужчин выходят из тени. — Камеры переполнены, куда ж его? — слышится грубый голос одного из амбалов. — Та хоть к той девчонке, что с ним привезли, — отвечает второй и достаёт из-за спины какой-то предмет. Мун сначала не различает что это, но потом грозно выдыхает. Охотник надевает намордник на лицо Хейла, вставляя в зубы металлический перехват, какой бывает для лошадей в уздечке, и затягивает на затылке ремень потуже. От этого Питер болезненно морщиться, но не издаёт ни звука. Его глаза смотрят с вызовом на охотников. В них нет страха, будто он всё просчитал наперёд. Сердце Мун разрывается и кровоточит от этих ужасных пыток. Ей кажется, что она бы легче перенесла это всё, если бы это делали с ней, но смотреть... Люси вжимается в угол койки, когда охотники направляются к ним в камеру. А Мун выпускает когти, её глаза горят. Стоит им только открыть дверь как фурия из этой маленькой волчицы вырывается на свободу. Но, к сожалению, быстро пресекается электрической палкой, точным ударом по рёбрам. — Фу, я сказал сидеть! — ухмыляется один из охотников своими гнилыми зубами. Видимо у этих двоих амбалов один мозг на двоих, поэтому второй разражается противным смехом и толкает омегу в сторону шатенки. Питер еле удерживается на ногах, чтобы не придавить своим весом Мун при падении. — Питер... — шепчет Мун, пытаясь заглянуть в глаза Хейла и поднимаясь с пола. Омега словно не слышит её. Он разбит и подавлен. Или же всему виной его личная пытка в виде уродливого намордника. Прислонившись к стене в углу, Хейл сползает на пол и обхватывает свои колени руками, смотря перед собой в одну точку и жмурясь от света. Оборотень уже пытался по дороге стянуть со своей головы это уродливое изделие, но тщетно. Мун собирается с силами и садиться рядом с Питером. Она аккуратно заводит руки ему на затылок и находит ремень, расстёгивая его и снимая это жуткое оружие насмешек охотников. — Питер, — снова зовёт отчаянным голосом и накрывает своей ладонью его плечо. Омега вздрагивает и теперь его взгляд встречается с карими глазами. Эти глаза никогда не дадут ему покоя. В последние дни, он не забывал ни на секунду этот взгляд глубоких шоколадных глаз. Пусть эта девушка умело скрывала все свои эмоции за разными масками, но стоило перехватить Питеру её взгляд, как цунами накрывало его с головой. — Мун, — шепчет сквозь разбитые губы. Уокер обвивает его шею руками и прижимает его голову к себе, прислонившись своей щекой. Питер одной рукой обвивает её талию, стараясь не задевать раны, которых раньше Мун не замечала. Так они сидят ещё некоторое время, молча забирая боль друг у друга и радуясь, что их не разъединили в разных решётках. Как бы Уокер не обижалась на Хейла, сейчас это неважно. Сам Питер смотрел на неё совсем другими глазами. Или ей хотелось, чтобы было так. Тело Мун вздрагивает мелкой дрожью при каждом глубоком вздохе. Ей больно. Кажется, у неё сломаны два ребра и теперь они медленно регенерируются. Питер чувствует себя хуже некуда. Его регенерация и без того не была на высшем уровне после возвращения к жизни, а сейчас и тем более. Но Хейл не собирается жаловаться, особенно когда с ним рядом девушка, которая не раз его пыталась спасти, а сейчас он просто обязан хоть чем-то помочь ей. Он чувствовал ответственность. Теперь за ним должок Это было несвойственно для Питера. Но и противоречий между его действиями и эгоистичной сущность не возникало в данный момент. Мун гладила, испачканные в кровь, волосы омеги, не столько, как утешить, а больше, чтобы оценить масштаб повреждений. Она так и сидела, зарывшись носом в его шею; от чего он прикрыл глаза. — Прости, — неужели он вообще так выразился? — Тебе не за что извиняться. — шептала Мун, касаясь дыханием его кожи. — Я не успел предупредить, что с Джерардом пришли другие охотники. Мун ничего не отвечает, только ближе прижимается к телу Хейла. Сейчас уже не важно, чего не было сказано или сделано. Они тут и надо думать о дальнейшем. — Эй вы, там! — крикнула незнакомка из камеры Мун и постучала кулаком по прутьям, привлекая внимание не только Питера и Уокер, но и охранников. — я не собираюсь терпеть общество оборотней. Я койот! Они же меня разорвут, — это уже было похоже на жалобный скулеж с её стороны. Вот что за запах не давал покоя альфе — койотский душок. — Заткнись, Люси! — рявкнул охотник, ударяя электрической палкой по прутьям. Койот попятилась и снова вернулась к своей койке, опасливо поглядывая на парочку оборотней. Питер и Мун наблюдали за этой нелепой картиной и одновременно хмыкнули. Их состояние позволяло хотя бы передвигаться, не говоря уже о большем. Судя по их намерениям, они даже не собирались разнимать выгодные для обоих объятия. Хотя, Люси могло напугать то, с какой силой рвалась Мун к Хейлу, когда услышала его дикий вой. — Сколько мы уже здесь? — День, — кратко высказался омега. — У охотников Калаверас. — предугадывая следующий вопрос шатенки, ответил Питер. — Череп. — выдыхает Мун. — Какой череп? — Калаверас переводится как череп. — и уже продолжает больше для себя — Как и Арджент — серебро. Вдруг в камере слышится звук посуды и три тарелки выдвигаются на металлическом подносе. — Неприятного аппетита, — издевается всё тот же противный охранник и удаляется. Питер подымается, оставляя Мун и направляется к подносу. Люси, которую, видимо, посетила та же идея, останавливается, с опаской поглядывая в сторону омеги. Только сейчас Уокер может гадать, что случилось между этими двумя, пока она была в бессознательном состоянии. Хейл по хозяйски перебирает, что тут принесли съедобного, и забирает с собой весь хлеб с тарелкой каши. —Эй, ты забрал мой кусок хлеба. — с возмущением или даже грустью сказала койот, но даже ни на шаг не приблизилась в сторону оборотня. Питер не удосужил её вниманием и вернулся к Мун. — Возьми, это пока что самое съедобное, — вложил в руки Уокер хлеб и кашу. — утром кормили лучше. — не без разочарования сказал Хейл. — Спасибо. Мун хотела отказаться, но её желудок предательски заурчал, поэтому приняла предложение Питера. Уокер не могла не улыбнуться на такую неожиданную заботу со стороны вечно отстранённого оборотня. От чего даже сухие хлебные корки не казались ужасными на вкус. В зеленоватой камере было всего лишь одна койка для сна и один матрас у стены напротив (как раз там где и очнулась Мун). Если бы шатенка хоть слово сказала, что матрас — это ужасное место и койка должна принадлежать им, то Хейл бы не раздумывая согнал койта с её места, не обращая внимание на своё побитое состояние. Но всё обстояло иначе. Мун не признавала лишнего насилия, даже во имя своего комфорта — Питер не помнил, откуда знал такие подробности о девушке, поэтому принял как факт, — вот из-за чего он ждал решения Уокер. Прежде его бы не беспокоила эта кареглазая шатенка-чужеземка, но сейчас явно что-то изменилось. Но Мун молча жевала кусок хлеба, находясь где-то далеко в своих мыслях и не замечая томления Питера в её сторону. Хейл не притронулся к еде то ли из-за брезгливости, то ли ему и без того досталось от охотников, чтобы ещё давится хлебом. Через пару часов в камере погас свет и в темноте можно было заметить только силуэты с горящими глазами. Люси снова забились где-то в углу койки, поэтому её светящихся глаз или мрачного силуэта было не различить в темноте. — Что это значит? — в тишине Мун казалось, что её голос звучал слишком громко. Силуэт Питера рядом с ней зашевелился, переведя на неё свои глаза-айсберги, от чего спина Мун покрылась мурашками. Она всё это время прекрасно знала, что он сидел рядом с ней, но то ли обстановка так влияла, то ли зрелище и правда было пугающим. — Я похож на путеводитель охотничьих закидонов? — не без раздражения произнёс Хейл. — может они решили устроить нам пытку и посмотреть, как мы адаптируемся к темноте. — Тогда ложимся спать. — пропустила риторический вопрос омеги. — я и слепая буду видеть, что они глупцы. Мун хорошо видела в темноте с помощью своего зрения оборотня, поэтому быстро переместилась на матрас. Её наручники в очередной раз издали скрипучий звук метала. Прошло пару минут, а Питер так и не присоединился к ней. Уокер посмотрела в сторону, где его оставила и удивлённо выгнула бровь. — Питер, иди спать. — шёпотом позвала Хейла. — Ты видишь здесь ещё одно место для сна, чем пол? — огрызнулся. — Матрас большой, места двоим хватит. — Ты предлагаешь мне спать с тобой? — с подозрением переспросил, не двигаясь со своего места. — на этом матрасе? — Да, может мне ещё красную дорожку постелить, чтобы твоя королевская задница переместилась на это временное скудное пристанище? Хейлу второй раз повторять не пришлось. Он залез на матрас, располагаясь рядом с Мун. — Было бы неплохо, — на что получил закатывание глаз от девушки-оборотня. — Вы замолчите или всю ночь спорить будете? — напротив послышался голос Люси. Хейл моментально среагировал, запуская вход свою язвительность. — Спи, пока я тебя не определил на коврик возле решётки, — рыкнул Питер в сторону койота. Мун, дабы не дать разрастись конфликту, нахально взяла и закинула руку Питера себе на талию, спиной прижимаясь к его оголённому торсу и перетягивая всё внимание омеги в свою сторону. Хейл ухмыльнулся, явно не против такого, и разместил свою голову рядом с затылком Уокер. Для него до сих пор оставалось загадкой, как эта девушка могла быть холодной и такой тёплой по отношению к нему одновременно. Злиться на него, но при этом не скрывать этого за маской любезности, зато утаивать нечто важное, то, что не дано было пока ещё Хейлу понять. Или он просто не мог признаться самому себе... Мун услышала как выровнялось дыхание Питера и сама погрузилась в сон. Хоть до этого, казалось подобное невозможным. Сейчас у неё не хватало сил выяснить, зачем они здесь и какой ценой им удастся отсюда уйти. Регенерация сделала своё дело, не без участия двух оборотней, которые забирали друг у друга боль, и к утру уже все раны затянулись. Дверь в камеру с грохотом открылась, сопровождаясь топотом сапог. — Доброе утро, блохастики. Питер прижал ещё сонную Мун к себе и издал гортанный рык, оскалив клыки в сторону входящего охотника.***
Скотт уже второй час наблюдал, как Дитон и он сам пытались дозвониться до Мун. — Она не могла так просто взять и расствориться, — метался ветеринар. — она не такая. Сообщала всегда. — Может всё не так уж и страшно. — предположил Скотт — Третий день она не отвечает на звонки, не читает смс и её телефон высвечивает «вне зоны доступа сети», — перечислил Дитон, — это страшно Скотт, особенно учитывая, что за этим всем могут стоять охотники Джерарда. Маккол прикрывает глаза, набирает номер Уокер. И снова слышит механический ответ: «абонент находится вне зоны действия сети. Перезвоните позже или оставьте ваше голосовое сообщение после сигнала». Затем звучит писк и включается запись. — Мун, это я Скотт, перезвони как можно скорее, нам нужна твоя помощь. — на заднем фоне Дитон неутешительно качает головой и парень спешит добавить, — ты нужна нам. Снова повисает тишина и только стук по клавиатуре раздаётся на всё помещение. — Не получается. — поднимает руки вверх, возмущаясь Стилинский — мы не можем разблокировать её ноутбук без логина и пароля. — Должно быть хоть что-то, — видно как нервничает Маккол, судорожно вспоминая события того дня. Скотт решил, что его главная цель — помогать всем, вопреки себе. Как бы Стайлз не произносил очевидного: «всех спасти невозможно», молодой бета не устанет пытаться следовать своей цели. — А не проще допросить Джерарда и узнать, какие были с ним охотники? Стайлз успел привыкнуть к Мун, почти как к подруге, не отменяя её загадочности, но все мы не совершены по отношению к друг другу и храним что-то важное в себе. — Арджент не выдаст Арджента. — констатирует печальный факт Дитон. — он отец Криса и дедушка Элисон, каким бы чудовищем не был. Безысходность почти повисает в воздухе над всеми, пока не раздаётся телефонный звонок. Дитон спешит поднять трубку и слышит молчание по ту сторону связи. — Я вас слушаю, — параллельно хмурится, напряжённо вслушиваясь. Стайлз подходит ближе, также прислушиваясь и нервно сжимая пальцы в кулак. — Мексика... — Мун? — чуть ли не кричит в трубку Стайлз. Но уже звучит писк оборванной связи и трубка выскальзывает из рук ветеринара, повисая на пружинистом проводе и раскачиваясь вперёд и назад как маятник. Из песочных часов по крупице сыпется время.