Точка.

- Когда вы первый раз почувствовали, что у вас волосы встают дыбом? - Такого еще не бывало. Я не был готов к переживаниям, охватившим меня в тот момент, когда мне задали этот вопрос. Может быть, в любое другое время я бы абсолютно спокойно на него отреагировал, но не сейчас. Под давлением воспоминаний я вновь, словно наяву, слышал худший из всех звуков, который мне приходилось слышать – звук, издаваемый сверлом, распиливающим человеческую кость. Негромкие, но чёткие указания хирурга, стук медицинских инструментов, сменяющих друг дружку в умелых руках, тихие всхлипывания кого-то из ребят – всё это смешалось в один сплошной гул, до сих пор преследующий меня в худших кошмарах. Сидя под дверью операционной, я слышал всё, что происходило внутри, и волосы мои стояли дыбом. Мне сложно было поверить, что самое любимое мною существо, которое ещё несколько дней назад беззаботно щебетало, сидя на моей кровати, весело смеялось, шутило, радовало меня своим лукавым безрассудством, теперь лежит под скальпелем врача, не подавая признаков жизни. Я в тысячный раз проигрывал в голове наш последний разговор. Его слова, которые больше не казались мне шуткой, серьёзное выражение лица, боль в глазах, вызванную моим смехом и разочарование моей неспособностью понять его истинные чувства…. Выживи, пожалуйста, выживи, и я исправлю свою ошибку, не глядя на общественное мнение и общепринятые законы. Живи, и я раскрою перед тобой свои чувства точно так же, как ты раскрылся передо мной, не ожидая от меня удара. С каждой секундой я начинал винить себя в произошедшем всё больше, ведь, если бы я тогда задумался, внимательней прислушался к его настроению, если бы не рассмеялся, а показал свои истинные чувства, всё могло быть иначе. Мы бы поехали вместе, на другом транспорте, или в другое время, и всё было бы по-другому. Я сжал голову руками. Чувство вины всё росло, принося неожиданные мысли о смерти. Ведь, если он не выживет, какой смысл мне продолжать влачить своё существование. Я осознал, что совсем не ценил те отношения, что сложились между нами, относясь к ним, как к должному. Лишь потеряв, я понял, насколько дороги мне были те минуты, когда ночью он забирался ко мне под одеяло, ссылаясь на кошмары, насколько значимыми были все слова, что он говорил мне, поддерживая и успокаивая. Я не представлял себе дальнейшей жизни без его насмешливой улыбки и самовлюблённых высказываний перед зеркалом, возмущений по поводу отсутствия реакции на его новую покупку или очередную красивую фотографию, найденную в сети, радостных объятий и ставших привычными поцелуев «для фансервиса». Я не плакал, лишь сидел, закрыв глаза дрожащими влажными ладонями, и слушал страшные звуки, доносящиеся из-за двери. Сложно сказать, сколько времени прошло. Я не сразу осознал, что меня трясут за плечо, привлекая внимание. Недоумённо сфокусировав взгляд, я увидел Лидера, который что-то пытался мне сказать. В его заплаканных глазах светилась надежда и облегчение, на губах играло подобие улыбки. Наконец, до меня дошёл смысл слов, которые он уже не первый раз пытался мне втолковать. «Будет жить». - Вы когда-нибудь думали о самоубийстве? - Никогда. Я считаю, что со всем можно справиться. Я невольно вздрогнул, но вновь взял себя в руки. Улыбчивая маска на моём лице не даст трещину. Я долго к этому шёл, и теперь не могу уступить чувствам и эмоциям. - Всё в порядке? – журналистка, наверняка, пыталась понять, удастся ли ей меня разговорить. Судя по загоревшимся глазам, ей казалось, что я вот-вот сломаюсь, начиная рассказывать то, что многие на самом деле хотят от меня услышать. Наверно, она была в чём-то права. Мои воспоминания предательски толкали меня на слова и поступки, о которых я позже буду жалеть. Однако, холодный разум, как всегда брал верх, не давая свободу эмоциям. Я немного расслабился и приглашающее кивнул, показывая, что готов далее отвечать на вопросы. - Если бы вы могли выбрать, то как предпочли бы умереть? - Приняв снотворное. Я не хочу себе тяжелой смерти. - Если бы была такая возможность, вы бы захотели воскреснуть после смерти? - Не исключено. - Как вы определяете слово "брат"? - Человек, который не "забьет тебя ногами", не спросив твоих причин. Если у тебя есть оправдание, то это - твои трудности. Стать настоящими "братьями" можно только через "крещение" временем. Брат… Я – единственный ребёнок в семье, поэтому, ранее мне было незнакомо это понятие. Однако в то время я почти физически ощущал их поддержку. Хичоль лежал в больнице уже вторую неделю. На него было больно смотреть: притихший, бледный, молчаливый. И дело было даже не в лекарствах, которые ему постоянно кололи, и не в отсутствии свежего воздуха. В нём что-то сломалось, погасив жизнерадостный огонёк в его потускневших глазах. Он отказывался от пищи, и не проявлял никакого интереса к происходящему вокруг. Я старался проводить как можно больше времени около него, разговаривая ни о чём, однако, мои монологи разбивались о стену апатии. Поклонники присылали множество открыток и вещей, пытаясь поддержать любимого певца, но и это оставляло его равнодушным. Работать было тяжело. Я не мог заставить себя улыбаться перед камерой, зная, что он в этот момент страдает от тупой боли, с которой не справляются никакие медикаменты. Менеджер всё настойчивей намекал, что пора бы взять себя в руки, поскольку, жизнь не остановилась. Но я не мог совладать со своими эмоциями. Мои глаза оставались сухими, но душу разрывала невыносимая, ни с чем несравнимая боль. Ребята всячески пытались прикрыть меня, изо всех сил играя на публику. Они пели, смеялись, пряча слёзы, участвовали в разнообразных глупых шоу, и всё ради того, чтобы у нас не было проблем с компанией. Я был безмерно им благодарен за то понимание, с которым они отнеслись к моему состоянию. С их стороны не прозвучало ни одного упрёка, и лишь изредка я ловил на себе встревоженные печальные взгляды. В какой-то момент я понял, что меня ни на минуту не оставляют одного. Даже, выходя из душа, я натыкался на абсолютно случайно проходящего мимо Рёука или Кюхёна. Следуя какому-то своему графику, ребята постоянно находились рядом, словно оберегая от себя самого. Осознав это, я почувствовал благодарность за их тепло и заботу. Мы, действительно, были одной семьёй, в который каждый заботился друг о дружке. Однажды поздно ночью, ворочаясь в постели без сна, я услышал тихие шаги, приближающиеся к моей кровати. Чуть скрипнул матрац под тяжестью чужого тела, и я услышал тихий голос Лидера. - С тобой можно поговорить? Не здесь. - Да. Как был, босиком, в пижаме я на цыпочках, чтобы не разбудить остальных, прокрался вслед за Лидером в коридор. В свете тусклой лампочки я с удивлением увидел следы от слёз на его бледном лице. Я встревожился. Обычно вне сцены Лидер становится спокойным и рассудительным. Раз он находится в таком состоянии, жди беды. - Мы должны что-то сделать. Компания хочет отказаться от Хичоля. – Лидер подавил судорожный всхлип. – Я сделал всё, что мог, но врачи говорят, что, вероятно, танцевать он больше не сможет. – Меня словно ледяной водой окатило. Этого не может быть. Где-то в глубине души я боялся подобного исхода, но что-то во мне говорило, что всё так не закончится. Это что-то нашло своё выражение всего в двух словах. - Он сможет. – Холод и уверенность в моём голосе заставили Лидера улыбнуться. - Я постараюсь переубедить представителей компании, но как убедить Хичоля? - Не знаю, но я это сделаю. – Я решительно сжал ладони в кулаки. - Значит, я могу его тебе доверить? – Я ни секунды не задумывался над ответом. - Я разбужу в нём желание танцевать. Лидер молча обнял меня, облегчённо вздохнув. Я осознавал, какую тяжёлую ношу он нёс на себе до сих пор, никому не рассказывая о реальном положении вещей, и чувствовал неописуемую благодарность ему за то, что он до последнего нас защищает. - Что вы больше всего хотите сказать самому себе? - Ты сможешь. Вопрос журналистки перекликался с моими воспоминаниями, заставив улыбнуться. Я помнил, как, решительно открыв дверь, вошёл в палату Хичоля. Парень не спал. Он лежал на койке, безразлично глядя в потолок немигающим взглядом. Его ноги со вставленными спицами были растянуты на специальном приспособлении, как магнит, притягивая к себе взгляд. Пахло медикаментами и свежими фруктами, стоящими нетронутыми на небольшом столике около кровати. - Тебе нужно поесть. – Я передвинул стул поближе к голове Хичоля и начал нарезать дольками большое спелое яблоко, счищая с него кожуру. - Не хочу. – Тихий бесцветный голос мало походил на голос моего друга. Его взгляд безразлично скользнул по мне, по блюду с фруктами и вернулся к потолку. Я поборол в себе желание заплакать от бессилия. Я не должен сдаваться. - Ребята о тебе беспокоятся. – Продолжая нарезать яблоко, я не мог придумать, с какой стороны подступиться к, казалось бы, невыполнимой задаче, возвращению любимого существа к жизни. Он промолчал, продолжая созерцать потолок. Мой взгляд упал на его тусклые спутанные волосы, разбросанные по подушке. - Хочешь, я причешу тебя? – Я, было, взялся за расчёску, но он бесцветно прошептал что-то отрицательное. Медленно тянулись минуты, а я всё не знал, о чём с ним говорить. - Ты знаешь, я, наверно, больше никогда не смогу танцевать. – Фраза, сказанная невпопад абсолютно безразличным голосом, привела меня в необъяснимую ярость. - С чего ты взял? – Наверно, он почувствовал злость, клокотавшую во мне, поскольку перевёл ставший более осмысленным взгляд на меня. - Случайно подслушал разговор врачей. Они думали, что я сплю. - Наверно – не значит обязательно. - Думаешь? – потолок вновь завладел его взглядом, но я почувствовал некий намёк на надежду, прозвучавшую в его голосе. - Ты намерен сдаться? - А у меня есть вы..бор?.. – на середине фразы Хичоль запнулся. Судя по всему, он тоже вспомнил наш старый разговор, поскольку внезапно в его глазах зажглась искра надежды. – А ведь есть. Не хватает только желания, верно? Его неуверенная улыбка, озарившая красивое лицо, заставила меня расплакаться от счастья и облегчения. Нежно, осторожно, чтобы не причинить случайную боль, я обнял парня, прижимая его к себе. - Да. А я поддержу тебя. Борись. - Теперь я был уверен, что вместе мы справимся с любыми препятствиями, стоящими на нашем пути. - Буду. Только для начала… причеши меня? – Хичоль недовольно взял тусклую прядку кончиками пальцев.- И принеси зеркало. Мне кажется, я выгляжу ужасно.