На своём месте

      Онигири, приобретенный в ларьке, оказался на редкость невкусным — резиновый лист нори и огромный комок риса глотались с трудом и не давали распознать вкус начинки. Куроо всё равно жевал его: во-первых, он был не из тех людей, которых могла вывести из себя такая мелочь, во-вторых, денег на другую еду у него не оставалось. Парень жалел, что не взял с собой рюкзак — он мог бы спасти область между лопаток от припекания солнца. Хорошая растяжка позволяла забросить руки за спину и прикрыть ладонями несчастный участок, но сначала нужно было разобраться с перекусом до конца.       Наверное, глупо было цеплять на себя плотную чёрную футболку в начале апреля, но Тецуро располагал не особенно большим гардеробом, да и момент, когда погода из противно-сырой перешла в жарко-душную, как-то упустил. Весь текущий месяц его внимание было сконцентрировано на получении допусков к экзаменам и подработке. Учителям было всё равно, что университет, выбранный Куроо, не требует каких-то заоблачных баллов для поступления, и вообще, был выбран им не по принципу престижности, а по принципу «совмещать работу и учёбу». В школе парень был на хорошем счету, отлично учился, поэтому несданные итоговые работы плохо отразились бы на общем рейтинге его учебного заведения. Объём обязанностей, за выполнение которых ему платят денежки, тоже увеличивался. Люди всё чаще заказывали доставку чего бы то ни было в офис или на дом. Юноша не возражал и не жаловался — гонки на пределе возможностей были для него обычным делом, заставляли чувствовать себя живым и давали возможность маме похвалить сына за старательность. Но выходные дни протекали особенно приятно.       Кохэку приезжала в Токио погостить у родителей каждый уик-энд. Март выдался для неё непростым, поэтому девушка окончательно закрылась в себе и свела общение, по крайней мере, с Куроо, к минимуму, но не выйти покормить котиков и почесать им брюшко не могла. Так они и проводили вечера — болтающий ногами и языком Тецу, готовый пойти уже буквально на всё, что угодно, лишь бы отвлечь от депрессивных мыслей свою новую подругу, и Кохэку, сил у которой оставалось только на перебирание чёрной пыльной шерстки Пирата да выслушивание рулад Куроо. Вдвоём против свалившихся на них невзгод и неприятностей, словившие безмолвное взаимопонимание и, наконец-то, перешедшие на «ты». Тецуро чувствовал какую-то ответственность за моральное состояние девушки, поэтому, когда ему представился шанс помочь ей расправить плечи и укрепить свою внутреннюю уверенность, он сразу им воспользовался.       Три недели назад юноша выиграл сертификат на обучение по любому танцевальному направлению в онлайн-розыгрыше. Приз не пробыл в его руках и двадцати минут — полученный в студии в Токио, он перекочевал в женские пальчики с красивым маникюром и тем же вечером уехал в Мияги, чтобы быть примененным в Сендае. Правда, сначала эти самые пальчики ловко уворачивались от принятия презента, прячась за спину и сжимаясь в кулачки, но потом Куроо всё-таки смог убедить Окумуру с помощью харизмы, напористости и парочке прочитанных про себя молитв. Вот уже две недели девушка постигала хореографическое мастерство три раза в неделю, и Куроо решил сделать Кохэку сюрприз и отправился в Сендай, чтобы предложить отпраздновать эту круглую дату.       Парень чертыхнулся про себя, когда чуть не прошёл мимо входа в нужную студию. Неожиданное лёгкое волнение заставило распрямить плечи и поправить уложенные по последней воронье-гнездовой моде волосы. Куроо поднял на уровень глаз маленькую коробочку с клубникой в шоколаде — кто же ходит на торжество без подарка? — и покрутил её туда-сюда, убеждаясь в чистоте и опрятности белых глянцевых боков. Парень прочистил горло и медленно поднялся по ступенькам, где-то глубоко внутри предвкушая встречу и прохладу кондиционера.       Колокольчик громко звякнул, заставляя нервно дёрнуться, но навстречу незваному гостю никто так и не вышел. Тецуро сел на кожаный диванчик, располагающийся прямо напротив стойки администратора, откинулся на спинку; влажная от пота ткань тут же неприятно прилипла к телу. Где-то в глубине помещения слышались приглушенные басы ритмичной мелодии. Юноша осмотрелся, поставил клубнику рядом, потёр ладони о джинсы. Попытался устроиться поудобнее, но обивка словно имела противоположный заряд и пыталась вытолкнуть парня куда-нибудь подальше от себя. Куроо уперся руками в колени, тяжело встал, громко кряхтя и напоминая себе тем самым Кенму, которого насильно вытаскивают из компьютерного кресла. Ноги повели куда-то вглубь зала, на поиски танц-класса, откуда и доносилась заводная музыка.       Гладкая металлическая ручка легко подчинилась нажатию, бесшумно отворяя дверь для любопытного носа. Тецуро проскользнул в проход, прислоняясь к косяку плечом. Это можно было назвать мудрым решением — увиденное сразило бы наповал кого угодно.       В помещении царила полутьма, мерцали лампы проектора, отбрасывающего разноцветные блики на стены и потолок. Колонки дребезжали динамиками, выпуливая музыкальное сопровождение. Наверное, здесь было отличное экранирование от шума, потому что в первые несколько секунд парень просто оглох неожиданно свалившихся на барабанные перепонки после открытия двери звуков. Кохэку нашлась сама собой — она была ровно напротив входа, и обнаружить её и наставника было несложно. Облаченная в простые лосины и топ, она сейчас была одного роста с достаточно высоким тренером — по всей видимости, это танцевальное направление предполагало ношение обуви на высоком устойчивом каблуке во время выступлений. Страсть, исходящая от партнеров во время танца, брызгала искрами во все стороны, подогревая воздух. Девушка профессионально двигала бедрами, выполняя шаги восьмеркой, и добавляла нежности жгучему ритму изящными движениями плеч и кистей. Хореограф не отставал от неё, вёл партнершу, поддерживая заданный ритм, часто уменьшая дистанцию до непозволительно близкой. Потом дёрнул стройное тело на себя, крутанулся, оказываясь сзади, и начал выполнять волну ладонями, словно касаясь без касания груди, талии и живота Кохэку. Она подстраивалась под нужный темп, извивалась в его руках, как пылко горящий костер. Правду говорят, что бесконечно можно смотреть на три вещи, и одна из них — огонь. Тецуро не смог бы отвести от танцующих взгляда, даже если бы ему угрожали за это расстрелом.       Мужчина дёрнул головой в сторону, затем обратно; Окумура зеркально повторила его движение. Широкая рука обхватила округлое девичье бедро и забросила ногу себе на пояс; Кохэку чуть подпрыгнула, упираясь ладонями в основание покатых плеч, и оказалась вплотную прижата к корпусу наставника почти всем телом. Он наклонил ношу назад, заставляя девушку прогнуться в пояснице; Куроо увидел, как открытые кроем топа кожа лопаток отразила свет лиловых сейчас лампочек. Это отрезвило его. Он не знал, имеет ли какое-то право раздражаться из-за отсутствия воздуха между танцорами, но поддаться этому чувству было слишком легко. Взметнулась рука, интуитивно находя выключатель потолочного освещения, и хлопнула по нему так громко, что было слышно даже сквозь проходящую по телу вибрациями музыку. Ослепленная белым светом Кохэку дёрнулась в руках тренера и легко спрыгнула на покрытый противоскользящим покрытием пол. Мужчина чуть придержал её за бок и поясницу, вызывая в мозгу Тецуро вспышку краткой, но очень привлекательно идеи — переломать ему к чертям все запястные кости.       — Куроо-кун! — к радости юноши, Окумура почти сразу же отправилась ему навстречу. — Нельзя же так пугать! Что ты здесь делаешь?       Парень пошагал вперед, и, оказавшись в метре от Кохэку, широко развел руки в стороны.       — Доброго вечера лучшей танцовщице префектуры Мияги по версии меня.       Тецуро чуть присел, крепко обхватил руками тонкий стан в чёрном топе и закинул его себе за на плечо. Девушка тоненько взвизгнула.       — И её талантливому тренеру! — Юноша отвел левую лопатку назад, чуть подкинул ношу, устраивая её на себе поудобнее. Обхватил кистью подмышку, фиксируя объект похищения понадежнее. Освобожденная рука издевательски отсалютовала абсолютно обалдевшему от происходящих сюжетных твистов хореографу. — Ну-с, нам уже пора. Всего хо-ро-ше-го!       — Куроо-кун! Поставь меня!       — Ну что вы, леди, — нараспев тянул юноша, стараясь пронести своё и чужое туловище через дверной проём как можно аккуратнее. — Не доверяете мне? Вы же совсем устали, наверное…       Маленькие кулачки принялись колотить до сих пор чуть влажную от пота спину. Кохэку и сама была достаточно мокрой, поэтому такая деталь оказалась для неё совершенно не важна, но вот непонимание происходящего и легкое стеснение своего внешнего вида захлестнули болтающуюся на плече по самые уши. В то же время, даже эта бурная волна не смогла смыть с души радость от внезапной встречи.       Тецуро уверенно шёл к наружному выходу из студии, позабыв в порыве внезапной даже для него смелости о таких базовых постспортивных вещах, как растяжка, душ и переодевание. Другому парню девушка, наверное, постеснялась бы напоминать об этом, но они с Куроо с недавних пор вроде как друзья.       — Мне нужно помыться…       — О, тут вроде недалеко есть аквапарк!       — Да отпусти же меня!       — Что, мои объятия не такие удобные, как у твоего хваленого учителя? — услужливо-саркастично поинтересовался юноша, чувствуя, как ноздри от злости раздуваются сами по себе. Хорошо, что эта картина его ноше недоступна.       — Кем хваленого?       — Тобой. Ах, Куроо-кун, я очень благодарна тебе за эту возможность, — высоко пропищал Тецуро, пародируя подругу. — Мне так нравится танцевать!       Кохэку промолчала на этот выпад. Парень чуть запнулся, буквально физически услышав скрип перегибаемой им сейчас палки, остановился у пластиковой со стеклянными вставками входной двери ровно под колокольчиком, и бережно спустил девушку наземь. Та машинально чуть сжала пальчики на плечах, и провела ими вниз по ключицам, когда съезжала вниз. У Куроо по позвоночнику побежали мурашки. Как бы не хотелось просто стоять здесь, ощущая прикосновения, нужно было быстро придумать оправдание своему поведению.       — Это всё шутки, госпожа Окумура, — Тецуро склонил голову набок, всматриваясь в покрасневшее от физических нагрузок милое личико. — Вы уж простите. Ну как тут удержаться, а? — для убедительности пришлось выдавить смешок. — Все друзья друг друга подкалывают, без этого никуда!       Кохэку сдула тоненькую, выбившуюся из хвоста, прядку с лица. Во рту от услышанных слов почему-то стало кисло. Она дёрнула губой, заставляя себя растянуть улыбку, молниеносно вытащила невидимку из волос и ткнула её острой частью парню под ребро.       — Ащь-ащь! Что ты делаешь?       — Как что? Подкалываю своего друга, — Окумура неосознанно чуть высунула язычок, выдавая свою увлеченность процессом. Куроо отскочил назад, смеясь теперь уже искренне — ему отрадно было видеть открывающуюся ему с разных сторон девушку. Кохэку ловко, несмотря на устрашающую высоту каблука, двинулась за ним.       — Смотри ноги себе не попереломай, мой маленький кузнечик! ***       Савамура предпочитал носить сумки через плечо, поэтому сейчас, когда шея ныла после дрёмы лежа на парте, растереть шею было как-то проблематично. Рука плохо подлезала под тугой тканевый ремешок, а тот норовил впиться в пальцы во время их растирания затёкших мышц по кругу. Суга скосил глаза на мучающегося друга, быстро определил проблему и принялся тыкать костяшками фаланг в место выхода нерва у самого выступающего позвонка.       — Ай, ай! Ооо, хорошо…       Коуши сдвинул лямку на плечо, но та скатилась по суставу и утянула портфель вниз, под ноги идущему Даичи. Третьегодка сделал последний, роковой шаг и кубарем полетел навстречу полу с распростертыми объятьями.       — Суга! Твою же ж мать!       Из учительской высунулась голова.       — Молодой человек! Что за выражения!       — Простите, Юрико-сенсей… Мы случайно.       Коуши протянул руку своему неудачливому капитану. Тот смерил инструмент выручки взглядом, способным его прожечь, но всё-таки отказываться не стал.       — Я не специально, — честно сказал Сугавара, но улыбки сдержать не смог. — Извини.       — Бу-бу-бу… — юноша отряхнул колени и покрепче перехватил сумку. — Где там Асахи нас ждёт?       — У автомата. Ооо, давай разыграем его?       Даичи оглянулся. Они были серьезными взрослыми старшеклассниками, но только не тогда, когда оставались без своих «детей».       — Что предлагаешь?       — Ну… Давай придумаем особенное приветствие, выучим его и будем делать вид, что Азумане его забыл.       — Зло и гениально, — ухмыляясь, одобрил Савамура.       — И подлежит многократному использованию…       За углом встретились первогодки в лице пинч-подающего и вредного длинного блокирующего. Ямагучи явно одолевали какие-то терзания, Цукишима же выглядел, как всегда, чуть насмешливо.       — Так, тучные клетки… Блин. Что они выделяют?       — Вспоминай, Ямс.       — Эээ… Дождик?       Кей сдавленно захихикал.       — Ну какое-то зерно истины в твоих словах есть. О, наши многоуважаемые семпаи! Здравствуйте.       — Привет, ребята. Ты как всегда с ящичком сарказма, Цукишима.       — Приятно видеть, что в этом мире есть стабильность, — улыбнулся Коуши. — Привет.       — Добрый день, — чуть поклонился Тадаши. — Вы тоже на обед?       — Точно. Идём с нами?       — Можно, — веснушки мальчика даже стали чуть ярче от радости. Ему нравилось ощущать, что теперь у него есть много друзей.       — Только попробуй сказать, что ты не голоден, Цукишима! — палец капитана обвинительно ткнулся в не очень крепкую грудь. — Я не дам тебе повода похалтурить на тренировке!       — И в мыслях не было, — сдался «центральный», примирительно поднимая ладони и прищуривая глаза — возможно, для того, чтобы в них нельзя было прочесть его дальнейшую тактику. — Спасибо за приглашение. Ой, извините…       Телефон, лежащий в кармане брюк, завибрировал. Кей был любителем ставить устройство на беззвучный режим, но сегодня почему-то забыл это сделать. Юноша чуть прокашлялся, прочищая горло, и ответил на вызов.       — В настоящее время этот номер находится вне зоны действия сети. Пожалуйста, ….       — Я же слышу, что это твой голос! За дурочку меня держишь?       — Бип-бип-бип…       Цуки профессионально сымитировал губами звук гудков и отключился, но повторный входящий звонок отразился на экране буквально спустя пару секунд. Из вредности палец завис над зеленой кнопкой «принять» на несколько мгновений, и только потом нажал на неё.       — Алло?       — Ооо, знаешь, как трубку брать?       — Угу. И как класть, тоже…       — Ну прости, прости. Вы идёте обедать? Подождёте меня? Я уже бегу, меня, блин, физик задержал…       Динамик тарахтел слишком громко, отрезая парню пути к отступлению. Старшеклассники, которые не смогли избежать неожиданного включения в разговор из-за слишком высокой громкости разглагольствующей трубки, переглянулись и хмыкнули. «Средненькая» в своём репертуаре. Кей поднял глаза на коллег, получая молчаливое одобрение в виде кивков.       — Встретимся у автомата?       — Я хотела в столовую предложить сходить.       — Это та, на двери которой висит ваше фото с надписью «Особо опасна»? — развеселился Цукишима. — Хотите очередной раз полюбоваться?       — Вот гад! Я же её отклеила!       — Вы правда думаете, что я только один такой плакат распечатал?       — Ну всё, тебе не жить!       Друзьям, конечно, было немного жаль девушку, но они точно знали, что та не злилась на блондина по-серьёзному. И вообще, в происходящем она была виновата сама — залезла намедни в телефон Кея и переименовала свой номер, изначально числившийся как «Язва из Карасуно», в «Самый лучший менеджер», причём сделала это через режим разработчика, с синхронизацией с облачным хранилищем. Теперь Цукишима не мог записать его так, как было, да и попытки удалить контакт и создать новый не приводили к успеху. Парень терпеть не мог, когда кто-то трогал его, его личные, сокровенные очки и телефон, поэтому его месть была в той же степени жестока, в какой и сладка.       Парень завершил звонок, не дожидаясь, пока подруга исчерпает весь свой запас угроз и ругательных слов.       — Значит, столовая? — уточнил Тадаши.       — Значит, столовая, — согласился Даичи. — Желание женщины закон.       — Мужчину тоже можно желать, двадцать первый век на дворе, — ткнул локтем ребра, скрытые чёрной формой, Сугавара. — Так что не переживай по этому поводу.       Савамура улыбнулся слишком широко, глаза стали похожими на стекло. По мере того, как он медленно наклонялся к уху друга, переводя разговор в разряд приватного, рот растягивался всё больше.       — Кстати, как давно у тебя появилось желание общаться с Ойкавой Тоору? Не замечал такого за тобой раньше.       Сугавара покраснел, хотя ничего такого в их вечерней болтовне по скайпу не было и в помине.       — Голод плохо на тебя влияет, дорогой капитан. Пойдём скорее, куплю тебе ежевичную булку… ***       Кохэку ушла сегодня с половины занятий, потому что планировала посетить нейрохирурга и сделать томографию. Она упиралась до последнего, уверяя родителей, что её травмы были поверхностными и давным-давно зажили, но те оказались непреклонны. Я поддерживала в этом чету Окумура, хоть и старалась не слишком сильно давить на одноклассницу — наша дружба только начала потихоньку укрепляться и мне не хотелось выглядеть каким-то диктатором. Она пообещала написать смс-ку перед танцами и передать слова врача, поэтому я включила звук на уведомлениях, хоть в школе это делать было крайне нежелательно. Не думаю, что после случившегося будут какие-то серьезные последствия, за исключением психологических, но хотелось знать это наверняка.       В столовой было не так шумно, как можно было подумать — на улице стояла хорошая погода и многие, наспех пообедав, стремились выбежать на крыльцо и подставить своё лицо теплому апрельскому солнышку. В такие дни сидеть на уроках было особенно невыносимо — птицы так и щебетали, зазывая всё бросить и отправиться в приключение. Несправедливо, что экзамены и итоговые работы выпадают именно на это время, словно бы пытаясь испытать учеников на усидчивость и прочность. Вот стань я министром образования, точно сделала бы всё по-другому…       — Эй, ты куда? — окликнул меня Кагеяма, прерывая движение по отлаженному маршруту к раздаточному столу. — Мы уже взяли тебе поесть.       За столом, предназначенном на шестерых персон, сидели Тобио, Цуки, Ямс, все третьегодки клуба и Хината с Ячи. Я скептически осмотрела компанию, плотно прижимающую локти к туловищу, но обилием посадочных мест наша скромная харчевня не располагала. Моё туловище кое-как втиснулось между Кагеямой и Шимизу, вызывая тихие смешки Кея.       — Спасибо, — искренне поблагодарила я. К вышесказанным словам присоединился мой несчастно урчащий желудок. — Всем приятного аппетита!       Ответные пожелания посыпались со всех сторон. Ребята приобрели мне чай, булку с вишней и карри, но очень хотелось отведать дольку батата, лежащего на тарелке перед Ямагучи, а тот был вовсе и не против. Я подарила старшеклассникам по упаковке Кит-ката, чтобы таким образом подбодрить их перед экзаменами — такая традиция стала популярна в Японии совсем недавно, но распространилась очень быстро. Название шоколада звучит очень похоже на выражение «kitto katsu», переводимого как «ты точно одержишь победу», поэтому такие презенты повсеместно начали дарить близким, готовящимся к экзаменам. В сумке остался медленно таять подарок для Рю — с дыней, и для Нои — с крем-содой, но ребята переписывали сейчас какую-то контрольную. Блюда исчезали с подносов медленно, потому что мы постоянно болтали, размахивая руками, то и дело взрываясь хохотом; Кагеяма был близок к тому, что молоко у него польется носом. С удивлением было подмечено, что Цукишима не слушает украдкой музыку, и в него тут же полетели глупые вопросы, призванные подтвердить его подлинность. Потом мы коллективно решили, что, наверное, парень приобрел микро-наушник, вставляемый вглубь слухового прохода, и Кей даже немного оскорбился такому предположению.       — Ты не могла бы мне помочь с английским сегодня? — тихо попросил Тобио, пока ребята уповали на успешную сдачу семестровых работ благодаря пришествию Иисуса, под которым предполагался Асахи-сан. –Нам задали какую-то картину описать, а я кроме как «Ну, красиво», особо ничего придумать и не могу.       — Ха-ха, ладно…       — Или у тебя встреча с Иваизуми-саном?       Я грустно помотала головой. В последний раз мы виделись целых три недели назад, потому что я готовилась к обязательному для студентов-обменников тестированию по японскому, а Хаджиме — к выпускным экзаменам и предстоящему матчу с Шираторидзавой. Конечно, мы созванивались каждый вечер и иногда — по утрам, но это всё было не то. Мне хотелось простого человеческого спать на его груди, носить пахнущие им вещи и готовить ему завтраки. Иногда хотелось чего-то ещё, такого, в чём было сложно признаться даже самой себе. Надеюсь, ситуация изменится, когда он поступит в университет. Правда, я даже не знаю в какой префектуре он будет располагаться — насколько мне было известно, Ива собирался связать свою жизнь с игровой или тренерской деятельностью, но конкретное место мы как-то не обсуждали — я не хотела давить, зная, как нервируют абитуриентов такие вопросы, а разговор на эту тему почему-то ни разу не заходил. Но в университете со свободным временем будет чуть посвободней, верно? По крайней мере, я на это надеюсь…       — Так… сможем пойти к тебе после клуба? — вытянул меня из раздумий друг. — У меня дома просто сейчас суматоха, у сестры свадьба совсем скоро…       — Хорошо, пойдем. Свадьба? Это здорово! Поздравляю!       — Да пока не с чем. Костюм ещё не купил, хоть с Мивой все выходные по торговым центрам пролазил.       — А ты же в национальный тренировочный лагерь скоро уезжаешь, нет? — припоминаю недавнее объявление. В этом году внимание обратили сразу на двух первогодок Карасуно — Кагеяма отправится в Токио, а Кей останется в Мияги и будет оттачивать свои навыки в Шираторидзаве.       — Да, на следующей неделе. Поэтому вопрос с парадной одеждой нужно решить сейчас.       — Может…       — Суга-сан, ну дай кусочек! — перекрикивал весь шум Хината, повисая на плече у семпая, выпрашивая дольку шоколадки, как только что покормленная, но всё равно голодная собака.       — Сколько можно докучать старшим! — пытался быть строгим Даичи, но его настроение было слишком хорошим, поэтому он просто отломил палочку от своего лакомства и засунул её в рот Шоё.       Тобио поморщился от зашкаливающей громкости и вернул взгляд на меня.       — Что ты там говорила?       — Может, попросишь помощи у Алисы? Она меня выручила платьем на бал, у них в агентстве есть возможность напрокат брать… Даичи-сан, — окликаю, вспомнив интересовавший вопрос. — Вы… Ты уже купил костюм?       Предложение заканчиваю неловко. Капитан не собирался посещать предстоящий фестиваль, однако не смог отказать в помощи, узнав мою не очень простую ситуацию, но легче от этого не становилось. Даичи кивает, улыбаясь и прихлёбывая сок, делая вид, что для него не проблема учить меня основам классических танцев по вечерам, когда на носу поступление.       — Получается, придётся тебе самому к ней съездить, — подытоживаю я для Тобио. — Думаю, уж Алиса-то точно решит все твои проблемы.       Кагеяма немного краснеет, и я точно знаю, что это не из-за духоты в помещении. Мне приходится сделать над собой усилие, чтобы не любопытствовать, а сгладить неловкость и перевести тему.       — Чем от тебя пахнет? — почти тыкаюсь носом в грудь друга. Аромат легкий, но достаточно терпкий при близком контакте с ним. — Вроде ты раньше другими духами пользовался…       Кагеяма упирается затылком в стену, чуть запрокидывая голову, и смотрит на меня теперь сверху вниз.       — Как бы ты описала этот запах?       — Эээ…– нюхаю ещё раз, стараясь сделать это как-то более вдумчиво. — Мыло, хвоя… Лаванда, может быть? Не знаю. Всё это вместе.       — Похоже на лиловое и пенистое?       — Чего? — изумляюсь я, но, к своему собственному удивлению, понимаю, о чём он говорит. — Пожалуй, да.       — Это хорошо, — улыбается парень, ещё сильнее отклоняя шею и прикрывая глаза. — Это очень хорошо…       Изо всех сил сдерживаю брови, пытающиеся уползти с моего лба куда-нибудь повыше. Тобио ведёт себя предельно странно. Наш интересный диалог заканчивает Ячи, которой не терпится сделать селфи всем вместе. Это умиляет — чёрт возьми, действительно умиляет — Кагеяму, и он начинает улыбаться ещё сильнее.       — Давайте, — поудобнее усаживается мой сосед, ставя отодвигая коробку с молоком подальше от края. На секунду за столом воцаряется тишина, даже Савамура приоткрывает рот. Я щипаю себя за руку, чтобы убедиться, что не сплю. Хината берёт голубую коробочку с нарисованной на ней коровой и нюхает.       — Вроде алкоголем не пахнет…       — Может, лучше я сделаю фото? — скрипя железными ножками стула по полу, встает Цукишима. –Просто не хочу на нём быть.       Мы усиленно позируем, пока Кей, вообще не усиленно, щёлкает телефоном. Суга-сан старается больше всех и, рискуя жизнью, ставит Даичи-сану рожки, а потом отжбирает очки у Шимизу, чтобы «выглядеть чуть красивее… А, оказывается, секрет твоего очарования вовсе не в них?»       — Дай посмотреть, что получилось, — требую по завершению. Кей вручает мне телефон и направляется к выходу.       — Он на фронтальную камеру себя фоткал! — кричу я, быстро пролистывая галерею. — Ни одного нашего снимка нет!       — Цукишима, гад! — вопя, подскакивает Хината. — Держите его! ***       В танцевальной студии, где занималась Кохэку, Куроо был всего лишь второй раз за всё это время, но этот факт не мешал ему чувствовать себя, как дома. Юноша развалился на диванчике напротив стойки администратора, упираясь в пол пятками максимально широко разведенных ног и закинув локоть на кожаную спинку. Почему-то хотелось грызть наконечник шнурка, который проходил через капюшон толстовки. Тецуро тряс телефоном перед лицом, играя в Додл Джамп, и всё происходящее приносило парню странное удовлетворение и непонятно чем обоснованное ощущение стабильности, будто одна из его основных функций — ждать Кохэку после тренировок или учёбы и провожать её потом домой.       Куроо не предупредил девушку, что снова нагрянет к ней в гости. Во-первых, они виделись три дня назад и навряд ли Окумура, в отличие от Тецуро, успела соскучиться; во-вторых, парень и сам не знал, что желание увидеть длинноволосую красавицу станет таким непреодолимым. Оно было похоже на тот тип зуда в руке, когда приходится кусать основание ладони, чтобы хоть как-то с ним справится, но разливалось по всему телу и физическими методами не излечивалось. Только глаза могли помочь в этом непростом деле, сообщив мозгу, что Кохэку освободилась и теперь находится в непосредственной близости от Куроо. Юноша игнорировал любые зачатки размышлений на тему «почему я так отношусь к ней?», а просто потакал своим желаниям и получал от этого удовольствие. Тецуро ухмыльнулся этой мысли и слишком резко встряхнул рукой, словно ставя в конце предложения восклицательный знак. Такая оплошность стоила ему поражения, но парень лишь пожал плечами и перезапустил уровень.       Музыка, приглушенность которой вполне позволяла её отнести к фоновому шуму, стихла уже давно, поэтому Куроо по умолчанию думал, что Кохэку сейчас в душе. Нога машинально перекатывалась с пятки на носок, выдавая нетерпение, в котором юноша сам себе не признавался. Вскоре, к радости парня, его теория подтвердилась: девушка вышла в коридор, готовая отправиться домой. Выглядела она, конечно же, как всегда великолепно: длинная шелковая юбка, туфли на небольшом каблучке, объёмный пиджак, а на запястьях — отливающие золотом браслеты. Волосы легкими волнами красиво лежали на хрупких плечах — Кохэку не стала их выпрямлять после душа, и это почему-то радовало. Тецуро знал, что такая укладка выглядит по мнению мисс Окумуры недостаточно идеально, и то, что она постепенно начинала принимать себя без былой строгой вышколенности, приносило удовлетворение. Куроо встал, приветственно разводя руки и почему-то сглатывая. На лице девушки было выражение растерянности, которое сменилось удивлением.       — Куроо? Ты почему здесь?       — Привыкай. Всех профессиональных танцоров подкарауливают фанаты, вот и твой час настал, — Тецуро скорчил хищную рожицу и чуть приобнял подругу за плечи.       — Понятно… Автограф дать?       — Сейчас, только порву рубашку на груди… — торс напрягся, заставляя тренированные мышцы взбугрится. — Не получается. Придется ещё раз приехать! Давай пакет возьму.        Кохэку передала саквояж со сменной одеждой на попечительство широкой ладони. — Как насчёт выпить твоего извращённого бескофеино-аглютеново-альтернативно молочного кофе? — Признайся, это ты создал японский язык? Пара медленно двинулась в сторону выхода, отворила дверь, звеня колокольчиком. Юноша пропустил спутницу вперёд, намереваясь и самому покинуть здание, когда сзади раздались торопливые шаги и мужской возглас.       — Окумура-сан! Ты так и не ответила…       Куроо насторожился. Он почувствовал, как напрягаются уши и кончик носа, словно у гепарда, мягко ступающего на охоту меж разлапистых веток. Кохэку не услышала тренера, но, стоило ей обернуться — посмотреть, почему отстает Тецуро — тут же покраснела.       — Добрый вечер, господин, — озадаченный реакцией девушки, поздоровался старшеклассник. — Мы уже спешим, извините.       Куроо проскользнул наружу; мужчина устремился за ним. Школьники сбежали с невысоких ступенек, держась на расстоянии метра друг от друга, двигаясь нога в ногу. Капитан Некомы ощущал желание спрятать за собой Кохэку, и считал, что имеет на это все основания — они ведь уже покинули студию, и бегущий следом мужчина потерял всякую власть над его подругой.       — Так ты согласна, Окумура-сан? — прокричал он, опираясь на дверной косяк, — Пойдёшь со мной в кафе?       Кохэку разглядывала свои туфли. Она выглядела растерянно, удивлённо, даже раздасованно. Наверное, и подумать не могла, что однажды ей придется стать перед таким выбором — отказать, потенциально ухудшая отношения с наставником или каждый раз соскальзывать с темы, испытывая неловкость и надеясь, что всё происходящее когда-нибудь закончится. На дворе стоял вечер, и это время суток с его преобладающими нежно-сиреневыми и золотистыми тонами, словно было создано для подчеркивания ненавязчивой, аккуратной девичьей красоты. Куроо посмотрел на хореографа, отмечая его маслянистый взгляд и беспрерывное облизывание губ. Нервничает, но всё равно хочет затащить на свидание скромную красивую девушку, которая наверняка с трудом может остаять свою честь. Под лёгкими вспыхнула жаркая, неудержимая злость. Она взялась из неоткуда и сметала всё на своём пути, обугливая ребра, оставляя от хрящей лишь оплавившиеся ошметки. В первую встречу Тецуро посчитал мужчину обычным неплохим человеком, ничем не примечательным, но достойным. Сейчас он ненавидел его, и, реши Куроо проанализировать свои чувства, пришёл бы к выводу, что имел на это право.       Куроо и Кохэку разделял лишь один шаг. Юноша преодолел его, оставляя за спиной весь здравый смысл. Сердце не срывалось на скачущий галопом ритм, колени не подкашивались, но ни одной мысли внутри черепа не осталось. В груди разливалась нежность, тёплая, щемящая; все объекты вокруг милой хрупкой девушки казались словно размытыми. Хотелось окутать её заботой, защитить от всего-всего, шептать самые сладкие, самые заслуженные комплименты, аккуратно прижимать к себе, гладить ладонями узкую спину. Узнать, такие ли шелковые наощупь волосы, какими они кажутся. Куроо взял красивое лицо в ладони, потянул чуть вверх, заставляя посмотреть на себя. Кохэку выглядела так же растерянно. Он огладил холеную щечку большим пальцем, словно предупреждая о своём дальнейшем действии, и мягко накрыл манящие губы своими.       Девушка максимально расширила глаза, положила кисти рук на запястья парня, сжала. Наверное, хотела остановить его. Зашуршал болтающийся на предплечье пакет. Тецуро испугался, что сейчас она оттолкнет его — эта мысль была действительно страшной. Ему хотелось целовать её так же сильно, как уставшему путнику в пустыне хочется пить. Колебания застанной врасплох девушки продлились недолго. Юноша почувствовал, как Кохэку выдохнула, как дрогнули губы, раскрываясь ему навстречу. Тело окатила слабость, но он не мог её себе позволить — теперь поддержка Кохэку и забота о ней это его ответственность. Девушка скользнула по поясу парня трясущимися руками, пытаясь за него зацепиться. Куроо стал чуть смелее — переместил руку на затылок, зарываясь пальцами в локоны, давя стон от этого великолепного чувства. Они ощущались даже лучше, чем можно было себе представить; вся Кохэку, находящаяся сейчас к нему так близко, делящая с ним воздух, дарила впечатления в сто раз прекраснее, чем можно было себе вообразить. Тецуро исследовал её рот медленно, трепетно, растягивая удовольствие, наслаждаясь каждым миллиметром. Чуть втянул нижнюю губу, срывая внеочередной вдох, бережно надавил кончиком языка на острый клычок, понимая, что давно хотел это сделать — он всегда был таким маленьким и забавным. Она тоже не спешила — в ответной ласке явно чувствовалась робость, смущение, но прикрытые теперь веки, дрожащие ресницы (да, Куроо подглядывал, и что?), частые вздохи давали понять, что ей тоже нравится всё происходящее. Касание носов, плавный танец губ, дуэт языков ощущался как расслабляющее, окутывающее со всех сторон тепло после колючей зимней метели. Тецуро переместил руки на талию, мимолетно пробегая подушечками по позвоночнику, сжал тонкий стан чуть крепче. Кохэку всхлипнула, вновь распахивая глаза, будто изданный звук отрезвил её. В радужках плескалось удовольствие и… Испуг. Куроо обнял её сильнее, целуя в лоб, пытаясь поделиться своим умиротворением. Он был счастлив. Он был очень, очень счастлив.       Тецуро прижал голову девушки к своей груди, возвращая ладонь на темную макушку. Цветочный запах заменял ему кислород, оседал в легких. Куроо подумал, что, попади он в больницу, требовал бы подавать этот аромат через носовые катетеры — только он смог вернуть бы ему жизнь. Окумура слабо пошевелилась в его объятиях. Парень зажмурился, стиснув девушку напоследок посильнее, и отстранился. Улыбка всё ещё играла на его лице, но вскоре сползла, как-то обиженно и некрасиво, уступая место недоумению.       — Он уже ушёл, — холодно бросила Кохэку, поджимая губы. Юноша скосил глаза. Этот чудик и впрямь сбежал, не предоставляя Тецуро возможности побросать на него победные взгляды. — Можешь больше не притворяться.       Куроо прошиб пот, перемена в настроении стоящей напротив будто ударила кулаком в солнечное сплетение. Губы всё ещё оставались припухшими стараниями её рта, и слюна, блестевшая на них сейчас, наверняка была их общей. Юноша озабоченно моргнул, пытаясь разглядеть истинное мнение Окумуры на дне её зрачков. «Наверное, она стесняется», — подумалось ему. — «Она часто прячет такие эмоции за высокомерной маской».       — Я не притворялся, Кохэку. И ты, — со всей уверенностью продолжил он, вспоминая трепетную ласку и робкие касания. — Ты тоже не притворялась.       Девушка горько фыркнула. Тецуро нежно прикоснулся к её ладони обветренными костяшками, но та одёрнула руку.       — Возможно, ты действительно в это веришь… Но это неправда. Не нужно обманывать самого себя.       Куроо начал закипать. Он был абсолютно доволен жизнью какую-то минуту-другую назад, а теперь его просто шмякнули об асфальт со всей высоты блаженного полёта.       — Думаешь, я лицемер? Лжец? Я правда произвожу такое впечатление? — слова жарко выстреливали в воздух. — Ты мне нравишься, Кохэку. Ты, чёрт возьми, в самом деле мне нравишься…       Предложения слетали с уст быстрее, чем осознавались. Тецуро сам удивлялся им, но всего пару секунд, до момента их осознания и принятия. Всё, что он говорил, было кристальнейшей, чистейшей правдой.       Горький смех Кохэку заставлял желудок болезненно сжаться. В глазах блеснули первые слёзы.       — Да тебе всё подряд нравится, — обвинительно взмахнула рукой она. — Носить галстук в воротнике развязанным, чесать бродячих котов за ухом, есть на ходу отвратительную жирную пиццу и пародировать сигналы проезжающей скорой помощи. Наверняка ты получаешь удовольствие, когда разбиваешь лёд на лужах ранним утром зимой в первые заморозки. Чёрт возьми, ты даже в школу ходить любишь! И ко мне ты прицепился тогда только потому, что тебе нравится подкалывать людей, и не пытайся меня переубедить, — чётко отрезала девушка на попытки Куроо открыть рот. — Ты слишком жизнерадостный. Это неплохо, наоборот, это прекрасно, но…       Весь запал резко исчез, заставляя запнуться на середине фразы. Окумура смогла подавить рвущийся наружу всхлип.       — …но этого недостаточно, чтобы вот так хватать девушек и целовать их без разрешения. И уж тем более недостаточно, чтобы убеждать… В своей серьезности.       — Ты злишься, что я вот так напал? — тихо спросил Тецуро. — Прости, Кохэку, прости… Я… Надо было сделать всё по другому…       Лохматая голова стыдливо поникла. Куроо опять предпринял попытку прикоснуться к нежной руке, но снова потерпел неудачу. Окумура злилась. Окумура очень злилась, но ни одна капелька этого яда не предназначалась для парня. Её тошнило от того, как было хорошо в его объятиях, от того, как сладок был поцелуй, как хотелось просить ещё и ещё, обещать взамен что угодно, лишь бы он не останавливался, лишь бы он не отпускал. Ей было противно сбивающееся при виде Тецуро сердцебиение, было отвратительно наслаждение от наблюдения за бликами в его невероятно растрёпанных волосах. Он слишком красив, слишком весел, слишком остроумен, слишком Куроо. В его глазах она точно такая же девчонка, каких у него было тысяча на сотню, пусть он и сам этого не понимает, но Кохэку знает. Она встречала таких и научилась убегать, роняя шпильки. В конце концов, как бы ни была сильна эта сравнимая со штормом влюбленность, Кохэку не даст себе в ней захлебнуться. «Любить себя всегда нужно чуть-чуть сильнее» — говорила ей Асука. Окумура знала, что этот совет однажды спасет ей жизнь, и всегда старалась ему следовать.       — Я не принимаю твои извинения, — чужим голосом ответило, наконец, сдавленное горло. — Ты уже просил прощения в последний раз. Ты обещал мне тогда, что больше не скажешь этого слова. Всё. Хватит на этом. Я думаю, — произнесла она, чувствуя, как болезненная тяжесть размозжает каждую клеточку, — нам лучше больше не общаться. Пока, Куроо. Спасибо…       — Нет! — Тецуро крепко сжал кулаки, словно пытаясь поймать в них утекающие мгновения вместе. — Я не согласен! Ты всё не так поняла! Пожалуйста, Кохэку, я…       — Прими это как мужчина.       Окумура порывисто развернулась, уходя в сторону, противоположную той, куда ей нужно было двигаться. Пакет так и остался беспомощно висеть в руках Куроо, но это не беда. Она просто купит новые сменные вещи. Да и студию, наверное, выберет другую… Быстрее, быстрее, быстрее бежать отсюда, пока можно разобрать дорогу. Слёзы пощипывали щеку, словно упрекая в глупом решении, но Кохэку знала, что она была права.       «Вот и всё», — пульсировало в голове в такт судорожному дыханию — «Вот и всё…»