История Принцессы Тьмы

Ланга плакала и звала маму. А что ещё может делать пятилетний ребёнок, которого только что утащили куда-то из дома? А уж если утащили в страшное и тёмное подземелье, заперли вместе с другими детьми в какой-то странной холодной комнате, то тут другого просто не могло быть. Здесь плакали и звали маму почти все. Почти. Двое были исключением. Клара не плакала. Ей было нельзя плакать. Ей уже десять лет, а её трём младшим братьям шесть, четыре и три. Она старалась успокоить их, но ничего не получалось, потому что стоило мимо решётчатой двери пройти какому-нибудь страшному существу со светящимися глазами, как мальчики снова начинали громко рыдать. В конце концов, она просто сгребла их в охапку и прижала к себе, они по-прежнему всхлипывали и тихо звали маму, но уже не рыдали. Ещё был Тин. Он звал папу. Но тоже плакал. Конечно, толку от этих слёз никакого не было, мама не приходила, а страх не проходил. Да и вообще жалеть их никто не собирался. Только какое-то кабаноподобное существо иногда подходило к решётке и стучало по ней палкой. Оно кричало грубым голосом, чтобы дети заткнулись, но от этого они начинали только громче плакать. Рик, Дик и Ник жались к своей сестре и снова начинали громко рыдать. Шло время. Кто-то начинал успокаиваться… К тому же Клара начала укачивать младшего, Ника на руках и тихонько запела колыбельную. Нельзя сказать, чтобы у Клары был хороший голос, но под эту колыбельную большинство детей привыкли засыпать. И сейчас, кое-как примостившись на каменной полу, на своих куртках, воспользовавшись коленями друг друга как подушками они заснули. Ланга устроилась у стены, на чьей-то куртке. Она слышала, как напевала Клара, но внезапно песня оборвалась обозлённым криком: —Заткнись!!! — закричал Джо. — Заткнись! Заткнись! Заткнись! Дети сразу подскочили, с удивлением и испугом уставились на десятилетнего крепкого парнишку, который стоял перед Кларой. Клаки его сжались, а на лице написана такая злость, какой дети ещё не видели. Ланге стало ещё страшнее, она-то думала, что бояться стоит только тех монстров, которые были за стеной. Неужели и здесь её могут ударить? Ланга снова заплакала, и не одна она. —Заткнитесь все!!! — закричал Джо ещё громче. —Джо, прошу, тише, — прошептала Клара, её голос задрожал. — Пожалуйста! Если тебе не нравится, я замолчу, только как я теперь ребят успокою? Джо замолчал, пнул пол рядом со вздрогнувшей Кларой и отошёл в сторону. Дети успокоились на этот раз быстрее, но если раньше рядом с Джо сидели более младшие ребятишки, считающие его своим защитником, то теперь они отодвинулись подальше и скучились поближе к Кларе. Ланга оставалась на месте, она согрелась под чьей-то курткой и не хотела двигаться. Джо метался вдоль свободной стены, но больше ничего не говорил. Постепенно всхлипывания сменились мерным сопением. Ланга пока ещё не спала. Она смотрела на своих братьев и сестёр по несчастью и представляла, что всё это просто кошмарный сон. Сейчас она проснётся, вскочит с постели, переползёт со своей кровати маме под бок и всё страшное закончится. Не закончилось. Заплакала Клара. Никто этого не слышал, потому что плакала она молча, но Ланга видела, как по её щекам катятся блестящие в тусклом свете шарика на потолке капли. Её братья безмятежно уснули, положив головы ей на колени. Не в силах ничего предпринять, Ланга закрыла глаза. И через некоторое время тоже уснула. В тёмной камере не понимаешь, когда наступает утро, когда проходит день, и когда что делать тоже. Дети привыкли в Голубой стране ориентироваться по солнцу, но его-то здесь и не было. Ланга проснулась от того, что на неё кто-то рухнул. Это оказался Зилли, который затеял возню с Тилой и случайно налетел на спящую Лангу. Злиться девочка не стала, она зевнула, потянулась, Тила позвала её играть, Ланга возражать не стала. Всё же дети на удивление быстро умудряются адаптироваться к ситуации. Особенно маленькие. Те, кто постарше, больше семи лет, собрались в углу и начали что-то обсуждать. —Зачем нас здесь держат? — задал вопрос Тин. Хотя вчера он точно так же, как и все ревел и звал на помощь, сегодня он был спокоен и серьёзен. Вообще, он здесь самый старший. Даже старше Клары. —Может, нас похитили, чтобы мы стали слугами? — предположила Клара. — Но какой толк от маленьких детей? Ладно мы с вами, а маленькие тут причём? —Не знаю. Старше двенадцати всех сразу же увели в другое место. Наверное, из них сделают слуг. А нас просто на… Клара закрыла рот Тину рукой. —Постарайся, чтобы маленькие этого не слышали. Они испугаются. Пусть даже это будет так, но чтобы маленькие не знали. —Какая разница? — хмуро осведомился Джо. —Большая, — коротко ответила Клара, но не объяснила, в чём именно состоит эта разница. — Что нам делать? —Не знаю, — развёл руками Тин. — Совсем не знаю. Мы заперты. Снаружи страшилища, здесь куча маленьких детей. От трёх, да? Клара? —Ну да. Меньше нет, — ответила девочка, окинув взглядом детишек. — Здесь дети от трёх лет до двенадцати лет. Старше неизвестно где, младше остались у родителей. Может, как когда-то Гингема заставляла Жевунов приносить ей лягушек и пиявок, нас тоже здесь заставят какую-то подобную гадость собирать. —Может быть, — согласился Тин. — Но я так хочу домой. На солнышко. Мама, наверное, очень волнуется… Так разговор ни к чему и не привёл. Зато через полчаса двери камеры открылись и один из страшных существ, похожий на кабана, велел выходить. Дети перепугались. Хоть какое-то самообладание сохраняли Клара и Тин. Клара прижала к себе перепуганных братьев. Тин только нахмурился и выпрямился, стараясь показать, что он не боится. По-настоящему он боялся. Ещё как. Ланга это знала, потому что оказалась ближе всех к Тину и видела, как дрожат его руки. Детей выгнали из камеры и отвели в какой-то грязный барак. Дети узнали это слово куда позже, чем увидели этот сарай, длинной метров пятнадцать, шириной метров пять. Вдоль стен стояли деревянные кровати без матрасов и подушек. Посередине — длинный стол и лавки. —Здесь теперь вы будете жить, — сообщил один из монстров. — Будете работать на благо Великого Властелина. Дети не поняли, на кого это они будут работать, но родители приучили их не бояться работы. Вот только если собирать мышей и лягушек — вот это страшно и неприятно. Поэтому в этот день они устраивались на своих новых местах. Для Ланги эта простая деревянная кровать стала домом на четыре года. Кому-то меньше, кому-то больше. По разным причинам, но Ланга устроилась на третьей кровати слева от двери, постелила туда свою курточку и устроилась на ней. Собирать лягушек, к счастью, не пришлось. Лангу вместе с Кларой и её братьями отправили на кухню мыть посуду, чистить котлы и прочую черную работу. Точнее, мыла посуду, особенно стеклянную в основном Клара, а Рик, Дик, Ник и Ланга чистили котлы. По крайней мере, котёл они разбить не могли. Дети есть дети. Весь день чистить многочисленные котлы они не могут, а третий по счёту котёл всегда превращался в доску для рисования. В конце концов детишки его всё же вычищали, но только всласть нарисовавшись. Клара этому не препятствовала, а остальные до поры до времени вообще не замечали этого. Но посуду всё же Клара иногда доверяла только Рику, он был чуть постарше. Клара на пару с Тином пыталась сделать жизнь малышей хотя бы сносной, похожей на родной дом. Они рассказывали сказки, пели песенки, пытались играть в какие-нибудь игры. Особо большим счастьем было то, что Тин как-то обнаружил, что некоторые камешки из тех, что валяются под ногами, могут оставлять следы, как мелки. Так что вскоре на каждой кроватке появилось имя спящего на ней, а затем и какой-то рисунок. С помощью того же мела младших учили хотя бы читать в свободное время. Но не всё было так радужно. Нет, работы Жевуны не боятся. И никогда не боялись, так что чистка котлов, мытьё полов и даже перетаскивание тяжестей были не такими уж страшными. А вот к такому отношению дети не привыкли. Им постоянно доставалась то укоры, то ругань, очень часто незаслуженно. А потом и удары. Ланга до конца жизни запомнила, как её первый раз ударили. Все те чувства ребёнка, который за свою жизнь ни разу даже подзатыльника не получил. Нет, с соседскими детишками кулаками помахать, устроить кучу малу, или стрелять ягодами через полые стебельки — это пожалуйста, но чтобы взрослый поднял руку на ребёнка — этого она ни разу не видела. В тот раз она чистила особенно засаленный котёл. Он достался ей одной, поскольку Рик, Дик и Ник чистили самый большой втроём. Ланга прочистила песком кружок и решила, что это будет солнце, потом нарисовала в саже домик, у которого получилась очень красивая, блестящая крыша. Потом заборчик. После чего Ланга решила, что не хватает дерева. Вдоволь налюбовавшись на своё произведение, она решила, что сейчас домик должны закрыть тучи (то есть сейчас пора чистить котёл полностью). Как раз когда Ланга рисовала первую тучку, её по затылку сильно ударили. Она повернулась и увидела, что сзади стоит разозлённая повариха-каббар. Увидев перед собой страшное разозлённое существо, Ланга заплакала. —Чисти котёл, дура! — закричала каббариха и ударила девочку по лицу. Вместо того, чтобы взяться за тряпку, Ланга в испуге вскочила и бросилась к Кларе, которая в этот момент в ушате мыла посуду. Девочка спряталась за своей старшей подругой. —Ланга, что с тобой? — удивлённо спросила Клара, поглаживая волосики девочки. — Откуда у тебя кровь? —А ну отойди, я сейчас эту лентяйку взгрею! — закричала повариха, подходя к Кларе с веником. Та закрыла собой малышку. —Что она не так сделала? Я сейчас всё исправлю! — произнесла Клара. Ланга с удивлением почувствовала, как рука, которой Клара держит её за плечо, дрожит. Клара дрожит? Это же не правильно! Она большая, она не должна бояться и дрожать. — Пожалуйста, не беспокойтесь, всё будет готово вовремя. —Она рисует, вместо того, чтобы чистить котёл! — закричала каббариха страшным голосом. —Девочке пять лет. Что вы хотите? Она скоро научится. Всё будет в порядке. —Вот я сейчас её и проучу. Отойди. И тут первый удар обрушился на Клару. Причём такой, что девочка отлетела на несколько метров, стукнулась о стену и потеряла сознание. Ланга оказалась беззащитной перед каббарихой с веником… Ланга никак не могла улечься так, чтобы не задеть ни один синяк. Девочка плакала навзрыд. Не только от боли. От обиды, он непонимания, от беспомощности. Она просто не понимала, как это вообще могло быть. Ребята подходили её немного утешить. Но чем они могли помочь? Да ничем. Просто кто чем помогали. Тин промыл те раны, из которых сочилась кровь, и перевязал их какими-то тряпками. С синяками он ничего не мог сделать. Клара, вроде бы, не сильно пострадала. По крайней мере, у неё не было таких синяков, как у Ланги, но этим вечером она не читала сказки, не пела, она просто упала на кровать и заснула. Ночью Ланга несколько раз просыпалась. Она слышала, как Клара жалуется, что её тошнит, как Тин бегает с ведром, как кто-то плачет в голос. Возможно, Клара. В бараке стало пахнуть чем-то кислым. И Клара утром с трудом встала. Она была бледной, и ходила, держась за стену. Перед своей бадейкой с посудой она работала на коленях, периодически опуская голову на край, чтобы отдохнуть. Это был первый раз, но побои за малейшую провинность постепенно стали постоянными. Сначала детей били редко, потом чаще, чаще и чаще. Их избивали до синяков и ссадин. До потери сознания. Хорошо на кухне, у них была Клара, которая всегда следила за тем, чтобы её братьев, да и Лангу никто не трогал. И работать помогала, и, когда могла, защищала. Хотя, ей доставалось не меньше. А кого-то из ребятишек приносили на руках, без сознания. А однажды Зилли просто не вернулась с работы. Ребятишки, бывшие с ней, ничего не могли объяснить, они рыдали, не понимая, что произошло. Вот тогда Кларе пришлось объяснять детям новое слово: смерть. Смерть — это когда человек перестаёт двигаться, у него перестаёт биться сердце, он лежит и больше никогда не встанет, потому что умер. Умер. Ушёл, и больше никогда не вернётся. Ланга тогда очень испугалась. Она слышала это слово раньше. Её отец умер. В деревне дедушка-сосед умер. Это слово было тогда каким-то отстранённым, вроде как факт. То, что касается других. Умирают старики. Иногда умирают взрослые, но где-то далеко, в лесах, как отец. Но он-то умер ещё до рождения Ланги. Да и в сказках часто кто-то умирал. Старый король, королева-мать, или мачеха… Но дети не умирали. Такие же дети, как она сама. Выходит, однажды и её сердце остановится. Ланга прижала руку к груди и прислушалась. Сердце билось. Как бешеное билось. Это хорошо, значит она живая. А мама? А она живая? Это неизвестно, ведь мама далеко и с ней всё может случиться. Ланге хотелось подойти к маме, прижаться к её груди и убедится, что её сердце тоже бьётся. Но это было невозможно. Так шёл день за днём. Днём злобные каббары, от которых надо было скрываться и прятаться. Ланга нашла себе укромное место на кухне, куда ни один каббар не мог пробраться, разве что просунуть туда веник, но прутьями веника было не так больно получать, как палкой, или большущими лапами каббаров. К таким событиям Ланга постепенно привыкала. И теперь уже не кричала и плакала, когда били кого-то другого, а затихала, забивалась в свой угол и тихо радовалась, что в этот раз досталось не ей. Но была и вторая сторона жизни. Вечер, когда все ребята собирались в своём бараке и слушали сказки и песни. Тин и Клара не оставили своих стараний. Они даже устраивали своим маленьким собратьям по несчастью маленькие праздники в честь Дня Рождения. Подарки были небогатые. Ничего, кроме симпатичных ракушек с берега и цветных камушков у них в распоряжении просто не было, но и это было приятно. Но эта, вторая сторона жизни подошла к концу. Это случилось в тот день, когда пришли за Тином.