Deux Ex Machina/Higher Love

Я не понимаю, чего ты от меня хочешь, чуть не пробормотал себе под нос Мэттью. Доминик хотел переехать, хотел жить с ним, чтобы они целовались на улицах (они целовались), чтобы они сколько угодно занимались сексом везде, где только можно, чтобы… И теперь он уже не хотел всего этого? А что я хотел? Я хотел сделать то, что он хочет? Чтобы что? Это была удручающая мысль. Он никогда не думал, что его жизнь будет подчинена не ему самому, а желаниям кого-то другого. Это вроде как и были те самые отношения, которых у него никогда не было? Мэттью впервые за очень долгое время почувствовал, что ему действительно нужен разговор. Эти мысли разъедали его голову изнутри, как уксус пятна, и он бы все отдал взамен на тишину в голове. Они крутились и крутились, как заевшая пластинка, у него в голове, которая должна была быть занята множеством других вещей. Пока он шел по коридору из туалета на выход, он думал об этом, как вдруг спасение настигло его, как удар по голове. Он услышал голос, говорящий в микрофон из открытой двери. Мистер Крамп давал свою лекцию в амфитеатре. Мэтт всегда называл это место амфитеатром. На деле это был лишь огромный зал с кафедрой для приглашенных гостей. Возможно, он что-то упустил в этой жизни, потому что не думал, что Джейми застолбил себе такое имя, что послушать его лекции приходило пару сотен людей. И как за все это время он ни разу не натыкался на него? Если это был курс лекций, а не одна, тем более, как? Он посмотрел на выход, маячивший за углом, и на открытую дверь, пару раз туда и обратно. Сделал один неловкий шаг в сторону выхода. Ну же, пора идти, там дом и ужин, и кот наверное уже все сожрал, что было в миске, и это был вечер пятницы… но. Он очнулся от бреда, который породили его воспоминания. Этот коридор и этот голос из открытых дверей воскресили в нем его же самого, только 15-летней давности, и на секунду Мэттью удивился, что и тот, и этот, это был все еще он. Наверняка этот выглядит как полный ебантяй. Его раздражало, что он затруднялся принять решение. В такие моменты его устраивало уже любое решение, лишь бы оно было. Это было еще более недопустимо. Выбирать наугад. Но раздражение от нахождения в подвешенном состоянии было хуже. Он хоть чему-то научился от Доминика. Иногда можно было поступиться принципами. Хотя не тупить в остальное время было довольно непростой задачей. Беллами рисковал обнаружить себя, он не хотел быть замеченным, но у бокового прохода было довольно темно. Он забрался на средний ряд и сел с краю. Аудитория действительно была увлечена тем, что говорил Джейми, это было заметно по лицам и глазам, направленным на лектора. — Очень интересную параллель можно провести между древними фризскими словами, а их происхождение территориально это нынешние Нидерланды и западная Германия, и лексикой скандинавских языков, а это и древнесеверный, да-да, я тоже удивлен, — по залу прошелся смешок, — и даже восточный кластер, датский язык в числе которых, они все на более чем 40 процентов из изученной выборки сов-па-да-ли. Мэтт и забыл, как сильно Джейми любил делить на слоги слова, которые хотел выделить в речи. Было интересно окунуться в прошлое. Это хотя бы отвлекало его от того тупика, в котором оказался всего пять минут назад и напоминало заодно, что это не он был проблемой. Это проблемы были у него. И причем всегда разные. Но раз он все еще здесь, то и в этот раз от проблем не умрет. — Да? – Джейми протянул руку, чтобы указать на того, кто хотел задать вопрос. — Эти совпадения были морфологическими? — Отличный вопрос. Я изучал и фонетику, хотя смысла в этом немного, — люди снова коротко посмеялись, — и морфологию, и грамматику, насколько это возможно. Параллели в морфологии следующие: динамическое ударение на первом (корневом) слоге, редукция безударных слогов, — пока он перечислял, Мэттью чуть не уснул. — Широкое использование аблаута как фономорфологического средства, образование слабого претерита с помощью дентального суффикса, 2 склонения прилагательных: сильное и слабое. Он начинал думать, что сбежал из Лондона в Плимут на самом деле лишь потому, что Джейми пытался привлечь его ко всему этому перемыванию косточек языкам, которых не существовало уже более тысячи лет. Это была его «веселенькая» особенность, но… Мэттью закусил губу, когда вспомнил, какую тему хотел и собирался исследовать сам еще пару недель назад. Закопаться в книгах и умереть в них же. Но у него была веская причина давать на лекциях историю английского языка для зеленых еще бакалавров. Ему нужно было зарабатывать деньги. Да и он не стремился, до недавних пор, исследовать пересечения в языках. Джейми же с каждым годом зашивался в исторические дебри все больше и больше. Это было интересно послушать, как сказку на ночь, но не более. На этом моменте он уже получил грант и не мог просто прийти и сказать «знаете, мне, да 99% людей на планете, насрать на пересечения в стародавних языках». Тем не менее, Джейми мог бы подкинуть ему пару идей. Он все никак не открывал даже свой план исследования. Если он собирался здесь оставаться и работать, ему нужен был этот грант, и все на этом. Одной работой больше, одной меньше. После получения докторской академическая жизнь перестала быть такой уж разнообразной. Он будто достиг какой-то планки и формально исполнил свой план. Пока он слушал и одновременно думал о своем, словно читал и не видел страниц, на него медленно снизошло озарение. Пытаться разложить по полочкам не просто язык, а древний язык, и даже несколько языков, это был сизифов труд. В нем было настолько много пробелов и недостающих данных, что эти пробелы можно было заполнить рассказом о своей заднице, то есть вообще чем угодно на свете. Это было строительством выдуманного замка с выдуманной архитектурой. То есть ему всего-то нужно было построить выдуманный замок. Так просто, но так бессмысленно. Это будет мета-анализ! Возликовал он про себя. И что вы мне сделаете. И все-таки, как еще более бесполезно и бессмысленно это становилось. Но хотя бы просто. Мэттью глянул на Джейми, на часы на своем телефоне, и снова на Джейми. У него было еще время, чтобы спастись бегством, что он и сделал. Ему хватит мистера Никколза, уж с мета-анализом он поможет. А касаться прошлого больше, чем кончиком пальца ноги, он не собирался. И он гордился собой, когда садился в машину. Все-таки не зря он заглянул на огонек. Пока он ехал домой, его голова снова вела его в тупик. Все как Том и говорил. Он был… прав, но как это не хотелось признавать. Он мог отказаться от гранта, но уже было поздно. Он мог… Нет, это был идиотский поступок, взять грант, и ладно еще сделать мета-анализ, за них обычно и брались-то с нежеланием, так и вообще ни чертовинки не сделать. Это был абсурд. Он любил играть по правилам. Этого должно было хватить. Да и чем ему еще заняться, если Доминика не будет рядом? Доминика, который повернется на него, взглянет через плечо и спросит: — Где был? — Зашел послушать чужую лекцию. Мэттью пошел на кухню, и к собственному удивлению обнаружил там пюре в кастрюле и салат в миске. В холодильнике лежал сыр. Доминик пришел минут через пять, когда микроволновка огласила, что ужин горячий и готов к употреблению. — Я выиграл на баттле очень много денег. Я так боялся туда идти, честно говоря… — с ходу начал рассказывать он. — Ты вообще способен чего-то бояться? — Представь себе, — передразнил его язвительным тоном Доминик и щипнул за бедро. Мэттью присел на край стола, и это напомнило ему, что стоило бы достать из микроволновки еду. — Спасибо. Молчание, которое последовало за этим, его слегка охладило. Помимо всего прочего, он лишь вспомнил, что изучал когда-то педагогику, и что усилия следовало вознаграждать хотя бы словесно. Наверное, это прозвучало холодно? Как неловко. — Я просто не ожидал. Я был очень рад победить и вот… — Доминик обвел рукой кухню. – Конечно, когда нам готовишь ты, это всегда какие-то космические рецепты из гугла, но эй, все кастрюли и сковородки целы, а еда съедобная и полностью готова. — Я горжусь тобой, правда, — Мэттью слегка отпустил себя и заставил даже плечи расслабиться. Дома он хотя бы иногда мог сгорбиться. Вечно как с шваброй в жопе. И почему моей радости никогда надолго не хватает, размышлял он, пробуя пюре. Доминик аж светился от счастья, просто глядя, как Мэттью ест с искренним аппетитом. Пюре было с чесночным порошком, но его процентаж был что надо. Пропорция со сливками и порошком была идеальной, какой бы она ни была. Наверняка, импровизированной. Как и его сегодняшние победоносные танцы. — Это хоть сколько-то денег в дело, которое я задумал. Мне неловко, что Том спонсирует это все, — с некоторым сомнением сказал Доминик. — Дай угадаю, в твоей голове ты смог все сам. — Не совсем. Я не против помощи. Ты же знаешь, как никто, — Доминик подшутил сам над собой, но получилось не особенно смешно. – Меня больше волнует вопрос юридической ответственности, и что, если затея будет провальной? — Смотря какое юридическое лицо будет открыто. Обычно если LLC банкротятся, все долги остаются на мертвом теле. — В смысле? – еще немного, и у Доминика бы упала челюсть в его салат. — По крайней мере это так работает в Британии. В Англии точно. — А ты откуда знаешь? — Мы учились вместе, Том рассказывал. Я спрашивал. Было интересно, — Мэтт говорил короткими фразами, между едой. Чем больше он ел, тем больше ему нравилось пюре. Сам он так никогда не делал. Либо добавлял свежий чеснок, либо никакой. А тут порошок. Наверное, я просто люблю порошки. Мэттью хмыкнул. — То есть я могу условно взять займ у банка, обанкротиться и не выплачивать долги? — Долги бывают разные. Спроси об этом у Тома. Не все же мне учить тебя. Пусть он устроит тебе школу бизнеса. Доминик проигнорировал намек на провалившееся обучение немецкому. Несмотря на распечатанные правила языка, прошел уже месяц, и они сели читать и повторять всего два раза. То Доминик «слишком устал», то он сам. То секс. То кот. То сериал. — А Келли пусть устроит школу немецкого. Она как раз обучала самый младший возраст из всех возможных. Значит с тобой тоже справится. Доминик просто помыл тарелку и ушел. Видимо, Мэттью все-таки умудрился испортить ему настроение.

***

Прошел уже месяц, как Том искал финансы, а потом искал место, Мэттью не вникал во все это. Он почти каждый вечер садился отбирать адекватные исследования и читал, читал, читал. Хорошо было бы почитать хоть что-то, что не пестрило терминами. Он уже и сам становился ходячим словарем, разговаривал как какой-то выдуманный человек, теми же самыми терминами. Не удивительно, что их с Домиником разговоры не длились больше пяти минут. Это было довольно грустно. Даже на свой день рождения Доминик позвал его к Келли, а Мэттью… прикрылся работой. Вроде бы он должен был быть там, но… Вроде бы Доминик не обижался на него, он усердно повторял за спикером, которого ему посоветовала Келли, фонемы и слоги, копил деньги, даже нашел себе подработку в виде репетиторства детишек (школьников), копил и копил на мечту, которая пропала вместе с Кирком. Все-таки лучший подарок на день рождения для Доминика был позвонить Кирку и в ответ надраить ему голову, как заржавевший чайник, до блеска. Потому что с его стороны, каким бы занятым он ни был, было нечестно обещать, зная, что не сможешь сделать. — О сроках мы не говорили, — заунывно протянул Кирк. Два хронологических инвалида, подумал про себя Мэттью, но во имя благого дела решил не язвить. — Поговори, — Мэттью запнулся, но все-таки добавил, — пожалуйста. — Да ты действительно любишь его, раз даже вежливость в себе нашел. — Мы конечно друзья, но если бы мы разговаривали по делу, я бы в первую очередь спросил у тебя, в какой срок и что ты в силу своей занятости можешь сделать? Он очень горит этой идеей. И Мэтт дожал. — И тебе же будет хуже, если он перегорит. Если передумает или поедет уже без нынешнего задора. Сам знаешь, просто проебешь деньги. А Доминик не такой, как я. Он скажет, что ему уже не хочется, и действительно закроет тему. Не будет должнонировать. Том замолчал. — А ты мозг. — Я всегда был твоим мозгом. Своего у тебя так и не появилось, хотя у тебя есть мерседес и множество недвижки. — Очень смешно, — протянул Том. – Рад тебя слышать. Так о чем там поговорить? — О сроках. Что нужно сделать, с кем связаться, когда ты можешь это сделать, когда ему сворачиваться и уезжать? Он вообще-то подрабатывает. Ему нужно будет время, чтобы завершить свои дела здесь. — Из тебя бы получилась отличная секретарша. — Это называется помощник руководителя, — хмыкнул Беллами. — Да, такой падаван у меня есть. Только вот он занят всеми действующими делами, — Том помолчал, прежде чем добавить: — Спасибо, что позвонил. Ты-то знаешь, как я бываю занят. — Возможно, но у меня была такая мысль, что ты мог просто забыть. А для него это… — Я понял, понял. Спасибо. — Спасибо в карман не положишь. Они еще какое-то время посоревновались в остроумии, но совсем скоро распрощались. Пока не было Доминика, пора было вымыть всю квартиру сверху донизу. Не зря же Доминик покупал подвесные полочки для моющих средств в Икее. Знал, что Мэттью оценит. Работа утомила, все рассылки были готовы и отправлены, да и студентам в Лондоне от него кроме дополнительного чтения и лекций в печатном варианте ничего не надо было, чужие исследования читать наскучило… Физически упороться уборкой звучало как что-то потрясающее в такой ситуации. В голове на тему чтения еще всплыли недавние слова Кирка, сказанные им, чтобы уколоть, но что-то в них было. Он сказал, что Беллами "хуев помощник" (от кого слышу), и что он настолько плох в помощи, что и себе книжку не может купить, и даже захотеть себе помочь он для начала не может, не то чтобы придумать, как помочь другому человеку. Вообще-то он очень редко помогал Доминику в чем бы то ни было. Тот, как правило, стремился сам все сделать. Хотя… учитывая, сколько он помогал финансово, но Том явно не имел в виду финансовую помощь. В чем-то он был прав. По крайней мере, в жизни это всегда так работало. И чтобы научиться что-то делать для других, сначала нужно было суметь сделать это наедине с собой. Идея открыть книгу с названием «как общаться с людьми, чтобы все хотели тебя трахнуть» вызывала у него рвотный рефлекс. Уж лучше чужие исследования. И все-таки эта мысль не покидала его. Он обычно легко пропускал мимо ушей, когда Кирк пытался брать его «на слабо». Он был как вампир, стоило ему только подставить шею, показать сомнения, он тут же бросался сосать из тебя кровь. Он просто подшучивал, а подшучивать он не особенно умел, поэтому конкретно эта шутка вышла бредовой. И все-таки, никто не узнал бы, открой он такую книгу. Мэттью представил себе, как он гуглит «книга под названием как сделать так, чтобы…», и не смог. Он не справился даже с тем, чтобы понять, что бы ему хотелось узнать из книги. Допустим «как сделать так, чтобы голова не болела от мыслей», и что он прочтет ее и ему перестанет болеть голова. Это было настолько абсурдно, что он готов был попробовать. Это его развеселило бы. Он прекрасно помнил все, что слушал и изучал по направлении психологии развития, межличностной, и любой другой, какая нужна была по мнению Кембриджа преподавателю. Как будто это что-то меняло, когда они с Домиником остаются одни. Или когда он остается один сам с собой. Мэттью не хотел повторяться, шутка на то и была шуткой, чтобы быть смешной один раз. Он пытался как можно более точно сформировать, что же у него в жизни шло не так, и… не мог. Это его все равно больше веселило, чем что угодно другое, так что он спокойно драил полы под Depeche Mode и дальше. Иногда хорошие идеи приходили в душе или на перекуре, так что его запрос в гугл тоже найдет его рано или поздно. Он уже перемыл каждую дверную ручку и каждое окно в квартире, но мысль все не пришла. Так уж и быть. Все равно это его голова, и мыслям из нее никуда не деться. С этим умозаключением Мэттью пошел выбирать себе документалку на этот вечер. Он недолго метался между консолью, которая соблазняла его поиграть еще во что-нибудь, потратить еще немного денег на игры, и стриминговым сервисом, открытым на ноуте и уже оплаченным. Он решил в пользу уже оплаченного. Что не начато, то и закончено не будет. Он тратил слишком много денег на игры за последние пару лет. Это было кошмарно. Еще более кошмарно, конечно, было то, что он остался дома, чтобы вымыть полы и посмотреть документалку, вместо того чтобы отмечать с любимым человеком день рождения. Но Мэттью еще и сам не знал, что недолго ему осталось довольствоваться своими ритуалами ценой драгоценного времени, которое он мог провести с единственными близкими людьми, которые у него еще оставались.