Хрупкое счастье

      Похороны проходят будто сквозь какую-то пелену. Обанаю всё это кажется каким-то сюрреалистичным сном. Кажется, будто это всё происходит не с ним. Будто он сейчас должен проснуться на коленях Санеми и со слезами на глазах обнять его и пожаловаться на идиотский кошмар. Но этого не произойдёт. Санеми больше нет.       На похоронах присутствуют лишь он, Генья и Кёджуро, что пришёл поддержать старого друга. На протяжении всего процесса Обанаю хочется плакать и кричать, срывая голос, но на это попросту не хватает сил.       Под вечер Ренгоку отвозит его и Генью в свою квартиру, потому что ближе и до их ехать слишком далеко: точно отключатся во время поездки. Шиназугаве Кёджуро выделяет диван в гостиной, на который тот сразу падает и отключается, а Игуро отводит в спальню и позволяет поплакаться.       Утром Обанай звонит в больницу и просит дать выходной, потому что ему слишком хреново, чтобы выходить из дома. Генья ни в школу, ни на работу в этот день тоже не планирует. Но начальнику всё равно звонит, потому что старший брат вряд ли одобрил бы его увольнение.       Кое-как вечером поднявшись с кровати, Обанай едет на кладбище. Один, потому что Генья спит.       Только найдя нужную могилу, парень сразу же падает на колени и заливается новыми слезами. С губ слетает тихое: "Почему?", — а затем десятки вопросов, начинающихся с этого слова, на которые Обанай всё равно никогда не получит ответа.       Уже ночью с кладбища его забирает Кёджуро, потому что самостоятельно парень не хотел и не собирался этого делать. Игуро узнаёт, что Генья уже в его квартире и едут они сейчас именно туда. На всё это парень лишь кивает.       — Спасибо, что возишься с нами. Я завтра возьму себя в руки.       — Всё в порядке. Я понимаю, что сложно прощаться с человеком, которого любишь. Если тебе будет от этого хоть немного легче — я буду рядом.       — Спасибо.       Ренгоку проводит друга до самой кровати, а после укладывает в неё же.       На следующий же день Обанай, накормив и Кёджуро, и Генью, уходит на работу. У него в конце концов есть и другие пациенты, за чьи жизни он отвечает. И Санеми бы точно не хотел, чтобы Обанай так убивался из-за него.       После работы Игуро едет разбираться с опекой над младшим — хотя теперь единственным — Шиназугавой. И жизнь вновь превращается в сплошной, давно осточертевший день сурка, состоящий из работы и дома, что лишь иногда скрашивается какими-нибудь посиделками с Геньей, который почти всё время сейчас уделяет учёбе.       Жалеет ли Обанай об этих отношениях? Нет. Согласился бы он на них, зная, как и когда именно они закончатся? Да. Как бы там ни было, время с Санеми было лучшим в его жизни, и Игуро ни за что от этого не отказался бы.