Нам впору дарить серебро

- Итан Винтерс, я полагаю. – Вкрадчивый голос пробирает до мозга костей. Итан пятится назад, вжимаясь в захлопнувшуюся за ним дверь. В нем пробуждается позабытое чувство из детства, когда тебя впервые приводят к дантисту. Сказать, что ему неуютно – ничего не сказать. В центре кабинета сидит странный человек. Среди стерильной, почти ослепляющей, белизны кафеля и ламп четко выделяются черные перчатки и темные очки. И хоть его глаза скрыты за непрозрачными стеклами, но даже так ощущался их сковывающий взгляд. Наверно, так смотрят змеи на жалкого грызуна, который скоро станет обедом. Слова Криса, что это доверенный человек, быстро выветриваются из головы. Не проронив ни слова, мужчина в халате указывает на стул рядом с собой. В его молчании читается насмешливое превосходство. Итан послушно садится. Сердце тревожно колотится в груди. Он протягивает руку, выкладывая ее на стол, будто отрубленный кусок мяса. По Discovery ящерицы много раз оставляли свои лапки и хвосты, сбегая от хищников. Запястье Итана стискивают железной хваткой. Бесцеремонно и холодно, руку выпрямляют в локте, точно заламывая. Откуда столько силы в обтянутых черной резиной тонких, аристократических пальцах, было загадкой. Медицинский жгут до боли затягивают на его плече, а потом, прежде чем Итан успевает сообразить, в распухшую вену вгоняют иглу одним точным движением. Бордовая кровь стекает в вакутейнер*. Неестественно быстро заполненные пробирки покидают шприц и сменяются новыми, как патрон в винтовке Бердана. Теплые, они ровными рядами отправляются в выемки штатива. Глядя на их количество, Итан чувствует, как у него кружится голова. Наконец, игла покидает его тело. Место укола щиплет от приложенной спиртовой салфетки. На ватных ногах, придерживая локоть, Винтерс ковыляет прочь. Он рад сбежать отсюда. Человек в черных очках, сцепив пальцы в замок, лишь безмолвно смотрит ему в след. *** Сложившееся положение дел Альберт находил ироничным. И, возможно, чуточку забавным. Изучать очередное кустарное BOW, не имея под рукой высокотехнологичного оборудования, заставляло проявлять изобретательность. Теперь он культивирует вирусы на куриных эмбрионах вместо человеческих и крысах вместо приматов. «Прямо как в университетские годы» - усмехается он. *** Не отрываясь от микроскопа, Вескер зачесывает назад выбившиеся пряди. С юношеским интересом он уже несколько дней к ряду пристально наблюдает за одним образцом. Его, цвета запекшейся крови, глаза ни на секунду не отрываются от окуляров, пока рука, будто живя отдельно от тела, скребет по бумаге. То, как пальцы изящно переминают шариковую ручку, Крис находит завораживающим. На появление Редфилда никак не реагируют, казалось, Вескер вообще не замечает мира вокруг. Но, вероятнее всего, просто не считает нужным обращать внимание. Крис пользуется этим. Сперва он умыкает темные очки, смахивая их на самый дальний угол лабораторного стола, а затем прислоняет горячий стакан к щеке. - Мгм, - как должное, принесенный кофе перенимают из его ладони, мимолетно соприкасаясь. Вескер даже не удосуживается кинуть пресное «спасибо», будто на дворе 1996 год, а Крис только-только решил познакомится со своим капитаном. Но сейчас 2021. - Есть результаты? - В голосе Редфилда проскакивают требовательные, командирские нотки. От его одежды веет уличным холодом, сигаретным дымом и потом. - А у тебя? - Небрежно отвечают ему вопросом на вопрос. Альберт, наконец, разворачивается и демонстративно закидывает ногу на ногу. Мало посвящаемый в дела, он любит побыть стервой. – Не торгуйся, – Тон Криса суровеет. Уже несколько месяцев он преследует Миранду, которая ускользает от них, словно ветер в поле. Он измотан, и все, что ему нужно это немного хороших новостей о том, что с Итаном и Мией все в порядке. – Я твой начальник, Вескер. Формально, но бывший биотеррорист теперь являлся частью Hounds. - Мне следует обращаться «Капитан Редфилд»? – усмехается он, смакуя на языке каждое слово. Мурлыкающий голос ласкает слух. Вескер просто играется – ради забавы проворачивает заводной ключик и ждет, пока игрушечный солдатик оживет и задвигается. Крис знает и все равно поддается. Одним махом он сдергивает Вескера c места и заваливает на стол, грозно нависая над ним. Ехидным взглядом Альберт одаривает мужчину сверху. Все его лицо, от алых глаз до изгиба губ, как бы спрашивает: «Что будешь делать дальше, Редфилд?». Не отрываясь, Крис всматривается в гранатовые радужки. От яркого света вертикальные зрачки сужаются до тонкой прорези, эффектно подчеркивая свою нечеловечность. Такие обычно бывают в фильмах про динозавров, у какого-нибудь особенно злобного и хитрого раптора, который преследует главных героев до самого конца. А в финале драматично погибает… в огне. Пока их глаза прикованы друг к другу в молчаливом состязании за превосходство, отросток Уробороса медленно ползет к темным очкам на другом краю стола. Без них Альберт чувствует себя некомфортно и почти голо, поэтому Крис не позволяет. На полпути он придавливает тонкое, упругое как провод, щупальце. Сперва оно беспомощно трепыхается, а потом черным ужом обвивает ему кисть, ластясь. Крис уже особо не брезгует. Вескер любил эту их маленькую игру «в доминирование». Его щеночек давно стал взрослым - поощрения для него тоже. Если раньше хватало потрепать за ушком, то теперь требовалось нечто более зрелое и, иногда, маскулинное. Поэтому он позволяет прижимать себя и балует эфемерным ощущением власти. - Не в лаборатории, - насмешливо укоряет Альберт, а сам приникает ближе. Крис грубо хватает Вескера за ворот и притягивает к себе. Раздраженный и раздразненный, он не может решить, как стереть наглую ухмылку с красивого лица. Слишком сложно, нет, невозможно, понять, чего Редфилд хочет больше: ударить или поцеловать. Это выражение, полное неопределённости, Вескер находит умилительным. Невольно он заглядывается на мужественное лицо: на едва проступающие морщины, на хмурые брови и на небесно-голубые глаза. Слова сами собой срываются с губ: - Ты вырос… - В медовом голосе нет ни издевки, ни сарказма - Альберт произносит это с нежностью и гордостью. Еще секунду назад готовый вмазать кулаком, Крис обезоружено замирает. Когда мягкая ладонь гладит его небритую щеку, он борется с собой, лишь бы не закрыть глаза. Как же Редфилд ненавидит себя в этот момент. Ни благополучие Винтерсов, ни хорошие известия от Hounds не нужны ему, чтобы почувствовать толику желанного спокойствия на душе - только это шелковое прикосновение. Спустя столько лет, столько пережитых травм и ужасов, Вескер все еще мог переминать его чувства, будто теплый воск.  «Проклятый манипулятор» - не так уж злобно выплевывает Крис, и Вескер смеется. Золотом его выбившиеся пряди переливаются в свете ламп. А губы притягательно розовеют среди мертвой белизны лаборатории. Играючи он выскальзывает из-под Криса. Редфилд выглядит чуть разочарованным, но сразу же одергивает себя и возвращает свой серьезный вид. Теперь, когда мужчина подуспокоился после, очевидной для Альберта, неудачи, они могут поговорить на более профессиональные темы.  Вескер поправляет растрепанный медицинский халат. То, как он с фальшивой застенчивостью медленно, будто бы стыдливо, застегивает заклепки, заставляет Криса перестать моргать.  Наконец закончив представление, Вескер распахивает дверцу термостата. Специфический запах сразу заполняет помещение. Внутри башенками составлены чашки Петри и культуральные флаконы. В задумчивости Альберт ведет пальцем по подписанным склянкам, как библиотекарь по корешкам книг. Предоставленный себе, Крис мельком заглядывает в записи Вескера, брошенные рядом с микроскопом. Он внимательно всматривается в строчки, выведенные каллиграфическим почерком только для того, чтобы понять, что не может это прочитать. Текст представлял собой полную бессмыслицу не из-за научных терминов. Английские (иногда греческие) буквы складывались в совершенно непонятные слова. - Не пытайся. - Шепчут над ухом Криса. - Единственный человек, который мог это расшифровать, погиб в Ракун-сити. Прошло уже много лет, а Альберт все скучает по старому другу. Ученый в нем давно изголодался по их увлеченным дискуссиям часы напролет. С Уильямом он мог поделиться своими задумками и научными изысканиями, не опасаясь удара в спину. В другой жизни они сидят в крохотной лаборантской и вместе строят грандиозные планы в ночи.  Пойманный с поличным, Редфилд даже не смутился. Он еще немного полистал упитанную тетрадь, а потом неудовлетворенно хмыкнул: - Ты что-то прячешь? – Спрашивает он в лоб, не позволяя увиливать. - Совсем нет, - ему отвечают легко и честно. – Просто авторское право. Слишком долго другие пользовались плодами моих бессонных ночей и убитых нервов. - Не смей выводить здесь какую-либо дрянь... - Подрывается Крис.  Как рычащий волк топорщит холку, он расправляет плечи. Его взгляд наполнен праведным гневом с незаметной примесью печали и разочарования. По его ожесточившемуся лицу Альберт практически может прочитать обидчивое: «Пригрел змею на груди».  -Ох, Крис, - начинает он в спокойной, терпеливой манере, будто учитель младших классов. - Ты можешь быть спокоен. ЗДЕСЬ!.. - Вескер раскидывает руки, демонстрируя свои владения. Их окружает лишь простое лабораторное оборудование и никаких цистерн в человеческий рост и аналогичным содержимым: - Я не выращу ничего конкурентоспособного. Мне даже самому приходится варить питательные среды и оставлять их без присмотра. Под конец он усмехается. От одного упоминания Редфилд закатывает глаза и недовольно мычит, зато больше не хмурится. Ему постоянно припоминали тот случай, чтобы лишний раз поглумиться.   Почти всю жизнь Крис боролся с сумасшедшими учеными, а не был их подручным. Откуда ему было знать, что кастрюля на общей кухне, не попытка накормить его говяжьим бульоном, а заготовка для мясопептонного агара*? На самом деле Альберт любил этот глупый момент их жизни и хранил в памяти, как фотографию в шкатулке.  - Впрочем, - облокотившись на термостат, Вескер кокетливо выгибается в спине. - Я бы мог разработать пару интересных образцов. Полный эксклюзив. Но только если у тебя случайно не завалялось нефтедобывающей компании или, быть может, маленького оффшорчика на Кипре...А я знаю, что нет. Он умалчивает, что собственноручно подписывал чеки на имя К. Редфилда, когда Tricell спонсировала BSAA почти десять лет назад. Забавно, что за все то время у Криса не возникло вопросов, почему в его зарплате больше нулей, чем у остальных. Скорее всего, тут виновата его благородная скромность.  Альберт перестает заигрывать прежде, чем доведет до точки кипения. Как сервиз перед гостем, он выставляет перед Крисом чашку Петри. Содержимое внутри едва колышется черным, смолянистым морем в бутылке и кажется живым. Надпись на стеклянной крышке гласила: MX8MIXT. «Mixt» ... - Плесень хороша в подражании, - Альберт укладывает подбородок на плечо Криса, чуть соприкасаясь щеками. - Настоящий мимикр, особенно когда боится. Сейчас даже я не смогу отличить, где настоящий Уроборос, а где фальшивка. Тем не менее... По-королевски властно Вескер простирает руку над емкостью. В тени его длани жидкость начинает реагировать, то ли дрожа, то ли диссонируя. Ему не нужно слов, но для наглядности он требовательно приказывает «ко мне». Однородная черная субстанция резко вздрагивает и, повинуясь, двигается. Нитями вязкая слизь разъединяется друг от друга и, словно перед пророком Моисеем, растекается на две части. - …Только истинный слышит мой зов. – Вторя словам, Уроборос, будто обретший сознание, тянет свои мягкие, едва сформированные, отростки к руке хозяина. На лице у Вескера ухмылка, отражающая превосходство. -Уничтожь подделку.  Крис лишь безмолвно наблюдает. В тот момент, когда черная дрянь начинает бурлить в стеклянной миске, пожирая саму себя, он чувствует, как Вескер по-настоящему улыбается, наслаждаясь процессом. Поглощая разоблаченного соперника, чернота Уробороса разрастается и грозится выбраться. В одно мгновение Редфилд щелкает бензиновой зажигалкой. На матовой глади черной лужицы блики пламени переливаются персиковым.  Успокаивающе Альберт накрывает ладонь Криса своей собственной и гасит огонь, звонко опрокинув крышку. От этого мужчина ощущает себя дикарем. В одно изящное касание Вескер вбирает дочерний организм. Насколько корректно считать это отдельным существом или же автономной частью, бывший капитан BSAA не знает и не собирается задумываться. В конце концов в чашке Петри остается только насыщенно-красный кровяной агар*, на котором кормились оба образца. - Крайне исчерпывающая демонстрация, не так ли? – Довольно мурчит Альберт.  Даже для Редфилда очевидно, что он красуется. Обычно, люди выпендриваются более приземленными вещами: успехом, статусом, деньгами. В их случае, Вескер бахвалится тем, что сохраняет свой титул самого ужасающего по силе биооружия. Его глаза наливаются ярким алым, а язык проводит по розовым губам, оставляя влажный след. И только сейчас Крис вдруг понимает, что все это время Вескер был без очков.  Использованная склянка отправляется в недра автоклава. Хоть Альберт доверял собственному детищу и знал, что Уроборос поглотил всю черную плесень без остатка, он все равно соблюдает лабораторные правила.  Пока тот возится с аппаратами, Крис наблюдает за его спиной в белом халате. От этой мирной картины какая-то парадоксальная безмятежность накрывает мужчину с головой. Они не сражаются на смерть, не спорят до потери пульса о морали. Они работают вместе, бок о бок противостоят общей угрозе. Ему хочется навечно запечатлеть этот хрупкий миг.  Наклонив голову, Альберт пристально рассматривает притихшего мужчину. «Ты выглядишь так, будто сейчас заплачешь» - решает смолчать он. -Вот, - наконец, его деловой голос вырывает Криса из потока мыслей. Стеклянные пробирки в выставленном штативе звякают, словно рождественские колокольчики. Точно по градиенту, они выстроены от желтоватых, до розовых и почти бордово-красных. И если по поначалу сложно определить содержимое, то по последним пробиркам все становится предельно ясно. Кровь. Для Вескера не секрет, что титровальный ряд ничего не скажет Крису. К сожалению, за долгие годы в «Амбрелле», «Организации» и «Tricell» вошло в привычку распыляться перед обывателями. Однако свой Редфилд был намного лучше кучки невежественных аукционеров и начальников. - Я проверил Итана. – Речь звучит подобно вынесению приговора. Сцепив пальцы в замок, Крис готовится услышать вердикт судьи. За эти миллисекунды он успевает перебрать десяток возможных сценариев. Почему-то плохих. - Его состояние в норме.  Ком в горле Криса рассасывается. Обрадованный хорошими новостями, он шумно выдыхает. Уж кому-кому, а своему злобному гению Редфилд доверяет больше, чем всему подразделению биологической защиты BSAA. Теперь он может ненадолго расслабиться, а потом обсудить предложение Вескера спрятать Винтерсов в Европе. А сейчас Крису, уставшему и выпитому до дна, хочется только сидеть здесь, пока Вескер крутит вокруг него пируэты от термостата к центрифуге. Наверно, он бы мог даже заснуть тут, прямо на стуле, в ослепительном свете ламп и под жужжание машин. Их прощание выходит сумбурным и быстрым. Как бы Альберту ни нравилось катать Редфилда на эмоциональных американских горках, у него еще есть важные дела. Поэтому Вескер буквально выпроваживает его, попутно требуя принять душ перед тем, как заваливаться в постель. Этот родительски-супружеский тон не изменился за двадцать лет. - Эй, Крис! – окликают его уже в дверях. Вескер сидит на краю стола и, наконец, отпивает принесенный кофе, успевший остыть. На вопросительно приподнятую бровь, тот, облизнувшись, продолжает: - Что ты думаешь о «корабле Тесея»? – Вдруг Альберт улыбается самой обворожительной, милосердной улыбкой, будто знает нечто недоступное ни одному человеку. Приняв это за очередную издёвку, Крис отмахивается. Вескер весело смеется ему вслед.