Завтра будет новый день.

31 марта 1763 года, Мыза Васара, Восточная Пруссия Джон блаженствовал. Исходящая паром вода обнимала и приятно согревала, пахнущая лавандовым мылом мочалка скользила по телу, смывая въевшуюся грязь и многодневную усталость. Как следует растерев плечи и отбросив мочалку в сторону, Грей с удовольствием потянулся и положил руки на края бадьи. Откинув голову на покрывающую грубые доски простыню, мужчина блаженно прикрыл глаза. Это настолько прекрасно, что можно даже забыть об опасности горячей воды для здоровья. Джон припомнил вчерашний разговор c леди Миддей и хмыкнул. Они встали на ночлег у подножья поросшего соснами холма, но от ледяного ветра, налетающего с моря, пологий склон не спасал. Дождя, слава богу, не было, но всё вокруг было пропитано влагой. Запах сырой земли смешивался со смоляным запахом набранного для костра валежника. Грей окинул взглядом до невозможности красивые стволы корабельных сосен, тяжело вздохнул и вернулся к безуспешным пока попыткам развести костёр. — Простите, кажется, пальцы у меня совсем закоченели, мне даже кресало толком не удержать – извинился Грей перед спутницей. Маргарет, которая возилась с одним из тюков, улыбнулась. От пребывания на ветру волосы ее растрепались, а движения стали медленными, чувствовалась усталость прошедшего дня. — Ничего страшного, — она качнула головой, — к тому же, меня утешает мысль о том, что уже завтра мы будем на мызе, и я смогу залезть в горячую ванну, и, наконец, согреться! — женщина мечтательно прикрыла глаза. — В горячую? — удивился Грей — вы не опасаетесь последствий? Врачи иногда рекомендовали принимать ванны, и даже ежедневно. Например, при болезнях кожи. Но Джон также неоднократно слышал, что горячие ванны опасны для сердца и других органов, и что ими не стоит увлекаться. Сам он обычно обходился мытьём головы и регулярным обтиранием. Конечно, после дороги проще действительно залезть в ванну целиком, но в доме Греев воду не перегревали. Правда, несколько раз его заносило в турецкие бани или в Бат, но он воспринимал подобные купания скорее как развлечения, где-то в одном ряду с экзотическими блюдами или ароматами, тоже не всегда безоговорочно полезными для здоровья. — Последствий? — Миддей посмотрела на него с недоумением. — Врачи говорят, что мыться в горячей воде вредно для здоровья… — ответил Джон. — Если бы они были правы, то курортники Бата, приезжающие на воды, должны были не улучшать свое самочувствие, а умирать — возразила она — многие купаются каждый день! Я одно время жила там, и смею вас заверить, улицы вовсе не были завалены трупами… — И вас не смущает пример покойной королевы Шарлотты, у которой развилась подагра из-за частого приёма ванн? — спросил он, пряча свои закоченевшие руки под плащ, и растирая пальцы, чтобы вернуть им гибкость. — Ничуть, — отозвалась Миддей выкладывая из сумки свёртки с остатками хлеба и сыра из таверны, полотняный мешок с крупой, банку с чаем и другую, с кусками сахара, — и позвольте спросить, что заставляет вас думать, что подагра развилась именно из-за горячей воды? — Хороший вопрос, — Джон на минуту задумался, — кажется я слышал об этом от одной из своих нянек. — Вот уж научный авторитет! — рассмеялась Маргарет — хотя… — протянула она задумчиво — зачастую опытные хозяйки лучше докторов знают, как справляться с недугами. Но в данном случае я бы не стала полагаться на суждения этой леди. В ответ Грей молча пожал плечами и снова взялся за огниво. На этот раз его старания увенчались успехом, и вскоре сложенный в центре кострища шалашик из тонких веточек весело разгорелся. Стянув перчатки, Маргарет присела на корточки рядом с ним и протянула к огню свои тонкие руки. — Что касается подагры, — продолжила она излагать свои аргументы — то люди ей болели и сто, и двести лет назад. Врачи тогда считали ванны открывающими ворота чуме, и люди вообще боялись купаться… спасибо мистер Бёрд — сказала она, повернувшись к подошедшему Тому, который, увидев, что костёр уже развели, принёс котелок с водой. — Доктор Джон Хантер, — произнёс молодой человек назидательно, — утверждал, что от чистоты вреда быть не может! Том осторожно, стараясь не помешать миссис Эсмонд, присел к огню, чтобы тоже немного погреться. — Против авторитета доктора Хантера у меня аргументов точно нет, — рассмеялся Грей и повесил котелок на крюк над огнём. Вынырнув из воспоминаний, лорд Джон опустил руку на приставленную снаружи скамеечку, взял колокольчик и позвонил. — Звали, милорд? — в дверях появилась круглая голова Тома. — Да, — отозвался Грей — пора вылезать. — Расчесать вас с уксусом? — спросил слуга, демонстрируя частый гребень. — Гм… Вроде бы надобности нет, но давай на всякий случай. Частый гребень и уксус, как и настой иссопа, не давали расплодиться вшам. Вроде бы сейчас в голове Джона ничего такого не водилось, но после дороги, может, и нелишне. Том с готовностью сел возле бадьи с помутневшей водой и принялся аккуратно перебирать влажные светлые пряди. — И как? — спросил Джон через некоторое время. — Вы были правы, милорд, всё чисто! — отозвался мистер Бёрд — Когда на улице холодно, эти твари меньше цепляются. К тому же, в дороге вы по большей части спали в лесу, а не в придорожных клоповниках. Намылив волосы Грея по всей длине, камердинер взял один из стоявших наготове кувшинов и начал осторожно лить воду на голову нанимателя. Джон запустил руки в свои густые волосы, подставляя пряди потокам тёплой воды. От удовольствия хотелось стонать, но в присутствии постороннего он себе такого не позволял. Как следует промыв волосы, Грей встал, забрал у Тома второй кувшин и смыл с тела мыльную воду. Камердинер не мешкая подал теплую простыню, специально оставленную у очага. — Спасибо, мистер Бёрд, купание оказалось великолепной идей! — похвала была совершенно искренней. — Вынужден с прискорбием сообщить, что идея это была не моя — ответил Том, протягивая своему нанимателю полотенце. — А чья же? — спросил Джон, безуспешно пытаясь закрепить полотенце на манер тюрбана. — Вы позволите, милорд — умелые руки камердинера перехватили непослушную ткань, и каким-то неуловимым движением обмотали её вокруг головы — это Фиби Сомс, камеристка миссис Эсмонд. Парень отступил на шаг и с одобрением посмотрел на тюрбан. Джон улыбнулся. Серьёзность, с которой молодой человек подходил к своим обязанностям всегда вызывала у него умиление. — Хотите пива, милорд? — спросил Том, показывая на большую кружку, стоящую на столике у окна. Грей с готовностью кивнул, и пристроился на один из стоявших у очага стульев. Не прекращая рассказывать, мистер Бёрд подал ему пива и начал ходить по небольшой комнате, собирая вещи. Джон сделал глоток, и блаженно прикрыл глаза. — Мисс Сомс говорит, что мадам имеет привычку мыться с дороги, — рассказывал Том, не прекращая наводить порядок, — она вообще любит купаться, и просит воду погорячее. Так что горничная начала готовить ванну, не дожидаясь отдельного приказания. И я подумал, что вы, наверное, тоже не будете против. А после того, как помылись миссис Эсмонд и мисс Фиби, мы поменяли воду, и я позвал вас. Заметив, что Джон допил пиво, молодой человек тут же подал ему рубашку. — Вы очень предусмотрительны, мистер Бёрд — Грей встал, и благодарно кивнув, обменял кружку на сорочку — а что ещё заслуживающего внимания поведала вам мисс Фиби о привычках своей хозяйки? Как давно она у нее служит? Мистер Бёрд многозначительно посмотрел на лорда Джона. Они частенько понимали друг друга без слов. В этот раз Джон явным образом не просил вызнавать что-либо про хозяев и обитателей мызы, но смышлёный малый и сам догадался, что Грея распирает любопытство, и не только праздное. — Мисс Фиби состоит при миссис Эсмонд с лета 1757 года. Девушка родилась в Бате и осиротела в двенадцать лет — начал Том свой рассказ, неторопливо поднимая с пола и складывая брошенную Греем простынь — родни у неё не было, так что в основном она побиралась, где придётся, и спала по чужим сараям… — Бедная девушка — Грей покачал головой — но, как я понимаю, в какой-то момент ей улыбнулась удача. — Ну можно и так сказать — хмыкнул Том — она попалась на краже булочки в лавке. Булочник поднял шум и хотел сдать воровку в магистрат, но одна из покупательниц заступилась за сироту и предложила заплатить за товар. — Дай угадаю, удачу звали «миссис Эсмонд»? — Грей отвлёкся от завязок, с которыми возился, и широко улыбнулся. — А вот и нет — произнёс молодой человек чуть не торжествующе — тогда она называла себя «миссис Дорн». Леди жила в Бате в меблированных комнатах. Она расспросила девушку о её жизни, а потом предложила мисс Фиби пойти к ней служанкой. Сказала, что лишних денег у неё нет, но все же какое-то жалованье она платить сможет. — А дальше? — спросил Джон с нетерпением. Пока рассказ Тома не противоречил рассказанной миссис Эсмонд истории, а дополнял её. Фридрих вторгся в Саксонию в сентябре 1756-го. К зиме он женил Миддей на одном из своих полковников, а спустя три месяца бедняга умер. Получается, что к весне 57-го дочка офицера-наёмника стала баронской вдовой. А через полгода уже жила в меблированных комнатах в Бате. — Мисс Фиби не смогла мне рассказать, как познакомились миссис Дорн и миссис Саттерфилд, но вскоре, её госпожа переехала в лондонский дом миссис Саттерфилд в качестве компаньонки, — продолжил Том — по словам девушки, дамы между собой весьма ладили, и к самой Фиби в доме относились прилично. Она мне хвасталась, что ей даже выделили собственную каморку на чердаке. Джон снова кивнул. Барбара Саттерфилд, урождённая Эсмонд, была известным филантропом. И то, что она взяла под опеку молодую одинокую женщину, никого удивило. Но вот Маргарет? Было ли это с её стороны естественной тягой к достойному её происхождения и воспитания обществу, или одно из заданий прусской короны? «Хватит» — одёрнул он сам себя — «у тебя нет никаких оснований подозревать леди в неискренности!». «Ну кроме того, что она от тебя постоянно что-то скрывает» — тут же ответил он сам себе. — С майором Эсмондом — продолжал Том между делом — миссис Дорн познакомилась той же осенью, а зимой он уже сделал ей предложение. Ну да, Грей хорошо помнил, как во время знаменитой попойки в Уайте, сразу после того, как они с Хэлом нашли доказательства непричастности отца к якобитским заговорам, Эсмонд подошёл к нему. Несколько лет до этого они были в размолвке по вине Грея, и Джон очень удивился, когда Эдвард первым сделал шаг навстречу. Майор заверил Джона, что никогда не сомневался в честности покойного герцога, и добавил, что очень рад тому обстоятельству, что сын оказался достоин отца. Тогда же Джон поздравил его с новой женитьбой, а Эдвард сообщил, что супруга его беременна. Горацио, которого в семье все звали Хорри, родился в декабре 58-го. — А про Россию мисс Фиби тебе успела что-нибудь поведать? — спросил Грей своего камердинера. — Видите вот этот плащ, милорд, — спросил Том, указав на лавку под окном, на которой лежал знакомый Грею подбитый мехом плащ. Вероятно, Маргарет скинула его перед купанием, а служанки забыли потом убрать. — Помню его, — отозвался Грей, — даже укрывался им у Якая. — Так вот, он подбит мехом волка, которого мистер Эсмонд пристрелил во время охоты! Майор очень гордился этим трофеем, велел выделать шкуру, подбить ею плащ, и преподнёс его своей жене. Миссис Эсмонд по словам мисс Фиби очень им дорожит. — А чем помимо охоты майор с женой занимались в России? — волки, это, конечно, экзотично, но не совсем то, что ему действительно интересно. Том начал было говорить, но, заметив, что ручка двери зашевелилась, предостерегающе поднял палец. Дверь приоткрылась и в неё осторожно просунулась голова. Голова принадлежала миловидной девушке лет восемнадцати. Большие глаза и чуть вздёрнутый нос, покрытый россыпью веснушек. Под аккуратным чепцом угадывались темные волосы. — Простите за беспокойство, милорд, — произнесла девушка с характерным для жителей западной Англии выговором — мистер Крофт послал меня сообщить вам, что ужин будет в столовой через полчаса. После обильного ужина Грей прямиком отправился в отведенную ему комнату. Ступеньки тихонько скрипели под ногами, а еда создавала приятную тяжесть в желудке, который был удовлетворён искусством местного повара, особенно на контрасте с походными обедами последних дней. Том, надо отдать ему должное, с готовкой справлялся вполне сносно, но из крупы и солонины изысканных яств не сделаешь. Управляющий выделил ему, по-видимому, лучшую из гостевых спален. Комната была обшита дубовыми панелями и отапливалась голландской печью в синих изразцах. Добротная мебель тёмного дерева с вычурными ножками: столик для умывания, угловой шкаф, два стула, бюро и сверкающая белыми простынями кровать. Украшений не было: ни статуэток, ни каких-то ещё модных безделушек. В ящике бюро нашёлся чернильный прибор, несколько чистых листов бумаги, перья и изящный ножик для бумаги с ручкой из слоновой кости. Простота, граничащая с аскетизмом, хотя о бедности не может быть и речи. «Интересно, такое убранство — стиль покойного Дорна, или уже Миддей руку приложила» — лениво подумал Джон. Хотелось скинуть сюртук, жилет и растянуться на кровати. После нескольких дней дороги, перспектива выспаться в нормальной постели казалась заманчивой как никогда. Но человек, как говорится, может предполагать всё, что ему вздумается, а судьбе и леди Миддей было угодно, чтобы выспаться Джону этой ночью не пришлось. Едва он сбросил сюртук и расстегнул несколько пуговиц на жилете, как в дверь негромко постучали. — Войдите, — отозвался обитатель комнаты не самым приветливым тоном. Дверь открылась и в проеме появился горбатый Никита. Встретив недоумённый взгляд лорда Джона, доверенный слуга миссис Эсмонд поклонился. — Сударь, хозяйка интересуется, нет ли у вас возможности уделить ей несколько минут — по-немецки слуга говорил неплохо, хотя Джон не был до конца уверен в правильности его грамматики. Мысленно сложив тираду о том, что мы не принадлежим себе, Грей кивнул в знак согласия и начал застегивать пуговицы жилета. Джон терялся в догадках, что же могло так внезапно понадобиться миссис Эсмонд. Он был уверен, что женщина проведёт этот вечер с сыновьями. С другой стороны, хоть сейчас ещё и не поздно, ребёнка вероятнее всего как раз уложили спать… Пока камердинер вёл его по коридору, Джон машинально отметил широкие плечи и крепкие икры. Несмотря на горб, молодой человек двигался легко и уверенно, и даже сгорбленным был явно выше Грея. Густая грива тёмно-русых волос была перехвачена темно-зелёной лентой. Никита привёл гостя на первый этаж, в небольшую гостиную. Их уже ждали — Маргарет стояла спиной ко входу у окна и вглядывалась в темноту ночи. — Прошу прощения, что отрываю вас от отдыха, милорд, — хозяйка жестом показала на одно из двух стоявших в комнате кресел — есть дела, с которыми мне бы хотелось поскорее разобраться. — Всегда к вашим услугам, мадам. Джон коротко поклонился, но, несмотря на всю близость, которая возникла между ними за время их пути по диким лесам и болотам, воспитание не позволило ему сесть в присутствии стоящей дамы. Миддей чуть нахмурилась, но ничего Джону говорить не стала. — Никита, принеси, пожалуйста, нож, мой несессер и сапоги, — обратилась она к камердинеру по-немецки, — и попроси на кухне заварить нам чаю. Услышав про сапоги, Джон вспомнил о тайнике в каблуке. У леди явно специфическая страсть к обуви и, должно быть, снова какие-то секреты… Маргарет, наконец, села в кресло, и Джон с готовностью последовал её примеру. Собеседница явно нервничала, и никак не решалась начать разговор. Решив, что торопиться некуда, и можно дать ей спокойно собраться с мыслями, Грей принялся осматривать обстановку. Взгляд его упал на невысокий кофейный столик, стоящий между креслами. Внушительных размеров альбом в кожаном переплёте с золотым тиснением занимал почти всё его пространство. Открыв его, Джон обнаружил гравюры, подписанные на двух языках — немецком и, по-видимому, русском. Парадные виды Санкт-Петербурга. Дорогое издание, такие обычно преподносят в подарок значительным персонам. Маргарет плотно закуталась в шаль и повела плечами. Кажется, её знобило. Если это не нервы, то, вероятно она все же простудилась во время их ночёвок в продуваемом ледяным ветром мокром лесу. Внезапно леди Миддей встала и начала прохаживаться по комнате туда-сюда, завернув руки в края шали. Джон хотел было вскочить следом, но она остановила его нетерпеливым жестом, так и не прервав своего молчания. Вернувшийся Никита выложил на столик несессер, перочинный ножик и холщовый мешок. Миссис Эсмонд кивнула, отпуская слугу, и извлекла из мешка обувь. Насколько Грей мог судить, это была не та пара, которую он видел в Мемеле. — Нам есть что обсудить… — наконец сказала Маргарет — точнее, я решила, что вы вправе знать, за чем же вы добирались на другой конец Европы в этот медвежий угол. Решительно взяв нож, женщина принялась аккуратно распарывать шов на голенище одного из сапог. Молча наблюдавший за ней Джон даже дышать перестал. Сон как рукой сняло и было безумно интересно, что же извлечет на божий свет эта рука… В тайнике оказалось несколько сложенных пополам листов бумаги. — Это то, что я думаю? — осторожно спросил он. — Я не могу с уверенностью сказать, что умею читать ваши мысли, — Миддей отбросила разрезанную обувь на пол и опустилась в кресло — но если вы полагаете, что адмирал Гренвилл будет рад увидеть эти бумаги, то вы не ошибаетесь. Джон взял пачку в руку. Бумага была испещрена аккуратным шифром, похожим на тот, что Грей безуспешно пытался прочитать в памятную ночь в доме хирурга в компании его замечательных целебных бальзамов. — Что здесь записано? — спросил Джон с любопытством. — У вас в руках подробная записка моего мужа о том, что ему удалось узнать. А доказывающие его теорию документы спрятаны тут — женщина постучала по лежащему на столе альбому. –И где же, позвольте полюбопытствовать, хранилось это сокровище? — Грей перекладывал листы туда-сюда. Несмотря на то, что содержание доклада всё ещё оставалось для него загадкой, им начал овладевать азарт охотника. — Сапоги были в моем багаже, который успели погрузить до нашего ареста, а альбом ехал в вещах моего старшего сына, — Маргарет говорила тихим чуть прерывающимся голосом. Положив альбом к себе на колени, женщина с нежностью провела по корешку кончиками пальцев. — Этот альбом с видами Эдвард заказал незадолго до отъезда. Плотная бумага и картинки из множества мелких штрихов… Тайник обнаружить так и не смогли, хотя весь наш багаж негласно обыскали перед погрузкой. Достав из несессера тонкую спицу, леди Миддей принялась неспешно орудовать ей в недрах переплёта. — Погодите, то есть при отъезде из Петербурга бумаг у вас не было? — Грей был изумлён, — зачем тогда вся эта таинственность, зачем вам было разделяться с Эдвардом, зачем же… Джон вовремя прикусил губу и не дал сорваться окончанию фразы — если бумаги уже больше двух месяцев находились тут в безопасности, то ради чего погиб Эдвард. Но Маргарет, кажется, услышала и невысказанный вопрос. — Если бы мы не делали вид, что нам есть что прятать, наши преследователи начали бы выяснять, куда же могли деться бумаги, и выйти на эту мызу — тихо и устало произнесла она. — Поэтому вы всячески темнили и делали вид, что прячете что-то… — Грей счёл, что решение, вероятно, было верным — а если бы вы так и не… Какие инструкции вы оставили камердинеру? Джон так и не понял, что именно она сделала с переплётом, но миссис Эсмонд внезапно начала извлекать листы бумаги из тайников внутри плотных страниц альбома. — Я не давала Никите инструкций, — прекратив на время свое занятие, женщина выпрямилась и посмотрела на него — он действовал по собственному разумению. Про то, что бумаги находятся у нас в багаже, никто не знал. Мы сказали Генри что доверяем ему следить за сохранностью альбома в дороге, ну а Фиби никогда бы не позволила пропасть моим любимым сапожкам. — И это к лучшему — согласился Грей. Подумав немного, он вернул на столик письмо, которое взялся рассматривать, поднялся и подбросил в камин ещё пару поленьев. — Насколько я понимаю, — продолжила Мэгги — Никита планировал ждать нас тут ещё пару месяцев, пока всё не уляжется, а потом продолжать путь в Англию. Эдвард несколько раз сказал сыну, что Чарльз Гренвилл — друг нашей семьи и этот альбом предназначен ему в подарок. Адмирал получил бы свои бумаги в сентябре. К сожалению, для некоторых вещей это было бы поздновато. — Понятно — отозвался Грей чтобы хоть что-то сказать. Маргарет задумчиво смотрела на огонь. Джон снова взял письмо со стола, но понял немного — отправитель подписался инициалами, и инициалами же обозначил имя получателя, кто-то кому-то обещал всяческую поддержку в известном деле… — А почему вы разделились с Эдвардом? — задал он очередной вопрос — я был уверен, что он попытался скрыться в глуши, чтобы сберечь бумаги, но если… Вопрос опять повис в воздухе. Джон не торопил собеседницу с ответом. Откинувшись в кресле, он с наслаждением вытянул ноги, положив их на стоящую перед камином скамеечку. Раздался тихий стук, и в комнату вошла Фиби Сомс с подносом. Глянув на заваленный бумагами стол, она вопросительно посмотрела на Маргарет. Та, недолго думая, кивнула, указав на каминную полку. Расставив чашки, чайник и сахарницу вокруг витиевато украшенных часов, девушка сделала книксен и вышла. Маргарет подошла к камину и взялась за одну из чашек. Джон встал с ней рядом и забрал вторую. Сделав маленький глоток, хозяйка дома промычала что-то невразумительное и засунула руку в складки юбки. — Хотите бренди к чаю? — спросила она, откупоривая небольшую оловянную флягу и наклоняя её над своей чашкой. Грей кивнул и подставил свой чай под янтарную струю. Они вернулись к столу и некоторое время молча пили. — Разделились мы по нескольким причинам — заговорила, наконец, Миддей. Поставив чашку на свободный от бумаг кусочек стола, она задумчиво погладила обручальное кольцо. — До границы мы ехали с конвоем, как я и говорила. В Риге нам повезло, и мы встретили обоз: нанявшие приличную охрану купцы двигались в Мемель. Какое-то время мы чувствовали себя в безопасности, но… Грей зашевелился, меняя свое положение в кресле. Миссис Эсмонд обернулась на звук и слабо улыбнулась. — Но вокруг увивались какие-то французы. Мы замечали эту компанию на постоялых дворах и даже иногда в дороге. Они висели у нас на хвосте и было понятно, что как только мы оторвёмся от обоза, нас тут же выпотрошат. В какой-то момент меня подкараулил тот самый Гастон Леру, чей труп потом с прусской скурпулёзностью препарировал герр Граубе. Маргарет резким движением отправила в рот последний глоток оставшегося в кружке чая и поёжилась, скорее всего от воспоминаний — в комнате было тепло. — Мерзавец зажал меня в углу трактирного зала и сказал, что лучше бы моему мужу по-хорошему отдать им то, что он везёт, поскольку это избавит нас с ним от многих неприятностей. Я дала ему пощёчину, на нас тут же обернулись, и француз быстро скрылся с глаз. — Угрожать беззащитной женщине! — Грей был неподдельно возмущён — Это ужасно, что вам пришлось пережить подобное. — Дагер, ваша невинность совершенно очаровательна! — кажется, она была готова рассмеяться. — Гм… — протянул Джон — уже скоро двадцать лет, как меня достаточно сложно назвать невинным… — Милорд, — в её голосе звучала неприкрытая ирония — то, что вы в, получается, пятнадцать? Или шестнадцать? лет выяснили, какие именно наслаждения можно получить от взаимодействия между человеческими телами, не делает вас закончено порочным. Брови Грея поползли вверх. Интересно, что бы сказала Миддей, узнай она, насколько он действительно порочен… Но, кажется, речь сейчас идёт вообще о чём-то другом… — Я, каюсь, потерял нить ваших рассуждений. Что вы называете пороком и невинностью? — Ну — протянула она — я имею в виду, что несмотря на, по-видимому, не совсем целомудренный образ жизни, вы настолько порядочны и честны, что даже не представляете себе, какие мерзавцы могут встретиться нам на пути. Вероятно, вам не приходилось сталкиваться с настоящим злом и грязью. — Я бы не сказал, что никогда в своей жизни не встречал законченных мерзавцев… — Ваши реакции выдают вас, милорд — не унималась она — в мире тайн и секретных поручений, в котором мы оказались, нет места благородству. Если ваш соперник всего лишь угрожает вам, то это в общем-то даже своего рода вежливость… Маргарет встала и снова подошла к тёмному окну. Уставившись в черноту весенней ночи, она продолжила рассказывать свою историю. — После того случая мы решили взять инициативу в свои руки. Эдвард принял решение отвлечь их на себя, чтобы дать мне возможность спокойно добраться до Мемеля и, если что, встретить там агента лорда Гренвилла. Муж нашёл местного парня, который вызвался провести его по просёлкам вдалеке от оживлённых трактов. — И что пошло не так? — Грей тоже встал и смотрел на неё, опершись рукой на спинку своего кресла. — Я точно не знаю — призналась Маргарет — Обоз остановился на день, дожидались кого-то. Эдвард загодя с вечера начал жаловаться на самочувствие и демонстративно ушёл спать пораньше. Ночью они с проводником выбрались с постоялого двора, в то время как я требовала от трактирной служанки, чтобы она заварила ивовой коры, поскольку у моего мужа жар. Миссис Эсмонд отвернулась от окна и подошла к столику. Взяв чашку, женщина вертела её в руках. Грей протянул чайник, леди кивнула, и снова разлила им чай. — Весь следующий день я делала вид, что Эдварду настолько плохо, что он не в силах выйти из комнаты, а я за ним ухаживаю — Маргарет достала свою флягу и плеснула бренди себе и Джону — но то ли я оказалась плохой актрисой, то ли французы были наблюдательнее, чем мы думали, то ли что-то ещё… Мы уже, наверное, не узнаем. Тяжело вздохнув, она поставила флягу на стол и, подойдя к окну, упёрлась лбом в холодное стекло. Грею показалось, что в её глазах мелькнули слёзы. Сердце Джона сжалось, но он подавил свой первый порыв: подойти сзади и обнять, утешить, погладить по голове и заверить, что боль притупится, и она сможет если не забыть, то хотя бы начать как-то дальше жить … Совершенно непонятно, как это может быть воспринято, и что Миддей может подумать. Пугать её или расстраивать он точно не хотел. Вместо того, чтобы подойти, он повернулся к камину и подкинул немного дров. Заметив, что на кресле осталась шаль, он взял её и всё же приблизившись к женщине, аккуратно накрыл её плечи тёплой тканью. Грей очень внимательно следил за тем, чтобы не коснуться её. Не нужно.