***
В голове у Джона толпилось множество вопросов, но, видя состояние своей собеседницы, он не спешил их задавать. В конце концов, час, или даже день, погоды теперь уже не сделают. Маргарет вернулась в своё кресло и сидела, обняв руками чашку и глядя на пламя в камине, Грей задумчиво перебирал письма, складывая их последовательно по датам написания. Неожиданно дверь в комнату начала медленно открываться, и Джон быстро положил раскрытый альбом поверх бумаг. На пороге стоял самый младший из Эсмондов. Хорри был в одной ночной рубашке и босиком, русые волосы растрепались. Мальчик был слегка напуган, но настроен весьма решительно. Оглядев комнату, малыш заметил Маргарет, и лицо его просияло. – Мама, я хочу к тебе! – ребёнок протянул руки к матери и сделал несколько шагов вглубь комнаты. Скорбь в глазах миссис Эсмонд сменилась нежностью, а на губах появилась едва заметная улыбка. – Кажется, сударь, мне придётся вас покинуть, – произнесла она, обратившись к Грею, и повернувшись к ребёнку, добавила, – пойдём, солнышко. Женщина взяла сына на руки, закутала его в шаль и вышла из комнаты, оставив бумаги на попечение Грея. Джон закрыл за ней дверь и вернулся к архиву Эдварда. Ему льстило, что вдова доверилась ему, оставив свой тщательно охраняемый секрет в его руках. К трём часам ночи Джон стал клевать носом и окончательно решил, что от того, что он прочтёт бумаги в третий раз, никаких новых тайн ему не откроется. Кроме зашифрованной записки Эдварда, леди Миддей везла штук десять писем на французском языке и пяток коротких записок написанных на русском. Французские письма прояснили, что речь идёт о заговоре. Сути этого заговора Грей упорно не понимал. Видимо, знаний о России, которыми с ним поделился мистер Бакни, оказалось недостаточно, и нужно будет попробовать поймать Миддей завтра с утра и расспросить её поподробнее. Правда, у неё может не быть времени – они ещё в Мемеле договорились, что проведя три-четыре дня на мызе, вся компания двинется в Кёнигсберг, где они сядут на корабль, направляющийся в Англию. После того, как обнаружились бумаги, не было никакого смысла задерживаться в Пруссии, но Маргарет, как хозяйка поместья, возможно, будет все эти дни занята.***
Грей оказался прав – за завтраком Миддей объявила, что планирует объехать владения и своими глазами посмотреть, как обстоят дела на её земле. Джон вызвался её сопровождать, но к его разочарованию, разговора tête-à-tête не получилось. Управляющий Иоганн Крофт немедленно заявил, что с удовольствием сам всё покажет и расскажет, так что, когда ещё и Генри Эсмонд сказал, что он прогуляется вместе с ними, разницы никакой уже и не было. Достаточно скоро стало понятно, что управляющий не просто так занимает свою должность. Ещё в дороге Маргарет рассказала Джону, что после оглашения завещания, предложила бывшему ординарцу покойного фон Дорна место управляющего. По её словам, Крофту вполне хватило бы накопленных за время службы денег для относительно безбедной жизни. Но Иоганн ее предложение с готовностью принял. Мыза нравилась старому солдату, и владелица ни раз, и не два, слышала от управляющего идеи улучшений в и без того не бедствующей усадьбы. – Начнём с пивоварни – провозгласил герр Крофт, садясь в седло – а потом мельницу покажу и еще кое-что новенькое. Вашей милости наверняка будет интересно. Джон отметил, что несмотря на преклонный возраст, сноровку солдат не растерял. И, хотя старому пруссаку явно не хватало изящества, с которым в седло влетел Генри, увальнем Иоганн отнюдь не выглядел. Ехать пришлось недалеко. Пивоварня, недавно построенное добротное здание, стояла на берегу одной из многочисленных местных речек. Из трубы шёл дым, а из двери вырывался густой пивной запах. Кавалькада слышна была издалека, и не успели они спешится, как в дверном проёме показался хорошо сложенный молодой человек. Грей предположил, что ему должно быть лет двадцать пять. Кроме кожаного передника, на мужчине были лишь бриджи и рубашка с закатанными по локоть рукавами – внутри было жарко. На чуть вздёрнутом носу бисеринками блестели капельки пота. Черты загорелого лица не могли похвастать утонченностью, но и грубыми не были. Грей вспомнил добротную немецкую резьбу по дереву, украшающую средневековые соборы и ратуши. Темные волосы мастерового были перехвачены ремешком. Судя по рельефу обнаженных икр и предплечий, от физической работы парень не отлынивал. Джон увлечённо рассматривал пивовара, но от этого занятия его оторвал хрипловатый ломающийся голос Генри Эсмонда, раздавшийся прямо у него над ухом. – Матушка, позвольте представить вам Карла Лемана, я вчера вам про него рассказывал, – известие о смерти отца оставило складку между бровями и тёмные круги под глазами юноши, но поведением своим молодой человек никак не выдавал своего горя и смятения, и держался с заслуживающим уважения достоинством. Герр Леман почтительно поклонился вновь прибывшим, и Грей отметил про себя, что, скорее всего, перед ним ещё один бывший солдат. – Благодарю вас, мастер Генри, – голос у мужчины оказался приятным, а отсутствие одного из нижних зубов внешность его почти не портило – рад возможности приветствовать вас, фрау Эсмонд, – он почтительно склонил голову перед владелицей поместья. Вдова, которой помог спешиться сын, слегка кивнула в ответ, и пошла ко входу в пивоварню, с любопытством посматривая по сторонам. Грей неторопливо слез с лошади и отправился следом за остальной компанией. Подойдя к работнику, Иоганн принялся расспрашивать о готовности очередной партии лагера, попутно делая какие-то пояснения для Маргарет. – Милорд, попробуйте нашего пива, – управляющий с гордостью показал на полные глиняные кружки, стоящие на большом деревянном подносе, который вынес вынырнувший откуда-то паренек лет шестнадцати. Молодой Эсмонд не мешкая взял ближайший к себе сосуд и, зажмурившись от удовольствия, сделал большой глоток. Маргарет нахмурилась, но ничего не сказала. Взяв свою кружку, она аккуратно пригубила напиток. Грей подумал, что пиво – это хорошая идея, вполне способная отвлечь его от мешающих мыслей, и потянулся к подносу. – А оно не очень крепкое – одобрительно произнесла Миддей – и вкусное! У вас хорошо получается, герр Леман. – Моего отца называли лучшим пивоваром Штольценау! – произнёс Карл с нескрываемой гордостью. – А полковника вашего как называли? – неожиданно для себя самого спросил Грей. Если парень действительно был солдатом и не врёт про свое происхождение, то прозвище командира Драхтлебенского пехотного должен знать. Именно они набирали рекрутов в той части Ганновера. К удовлетворению Грея молодой человек густо покраснел. Значит, не соврал про себя. Миддей удивлённо приподняла бровь, а молодой Эсмонд смотрел на них с нескрываемым любопытством. Управляющий, который, вероятно, догадался в чём тут может быть дело, усмехнулся в усы. – Ну как же можно при женщинах такое, герр офицер – растерянно пролепетал сын пивовара. Ну что же, как говорится: «Рыбак рыбака видит издалека», процитировал Джон про себя. Несомненно, отсутствие мундира не помешало бывшему солдату распознать в нём офицера. – Дезертир? – спросил строго подполковник Грей, не тратя время на комментарии. – Никак нет! – бывший солдат вытянулся по стойке смирно, оказавшись дюйма на полтора выше Джона, – попал в плен к французам при Борке. Лягушатники нас потом отправили вместе с каким-то товаром грузчиками к русским, а те поставили укрепления в Кёнигсберге ремонтировать. – Милорд, за Карла я как за себя могу ручаться! – вступил в разговор управляющий, правильно истолковавший настороженность Джона. Похлопав парня по спине, Иоганн продолжил. – С герром Леманом мы познакомились, когда он из плена сбежал. Я в Кёнигсберге по делам был. Еду как-то с рынка, и вижу, как из переулка выныривает тощий парень в лохмотьях. Но то, что лохмотья когда-то были ганноверским мундиром, я быстро понял. Спрятал доходягу в телеге под рогожей, а солдатам, что следом гнались, отдал все, что в кошельке было, чтобы русские могли пойти и в тепле выпить за здоровье своей императрицы, – мужчина широко улыбнулся, – и в общем, не прогадал! Карл обустроил у нас тут пивоварню и за три года уже с лихвой отработал все то, что я тогда потратил… Молодой человек заметно порозовел от похвалы своего покровителя. – Мой сын говорил, что вы ищете возможность вернуться домой, – подала голос Маргарет. – Да, мадам – в голосе парня звучала надежда. – Что скажете, Дагер, – Эсмонд перешла на английский и повернулась к Джону. – Ещё один крепкий мужчина, к тому же умеющий держать оружие, нашему отряду не помешает, – ответил Джон, – вы можете нанять его сопровождать нас до Лондона, а уже там мы посадим его на корабль до Бремена или другого ганноверского порта. – Я тоже так думаю, – отозвалась она и тут же спросила, заговорщицки подмигнув, – и как же прозвали полковника? В ответ Грей сделал большие глаза, которые, по его мнению, должны были изображать невинный взгляд, и громко и искренне рассмеялся. Кажется, впервые за последние пару месяцев. Объезд владений продолжался. Джон не считал себя большим знатоком сельского хозяйства, но по его прикидкам поместье должно приносить дохода не меньше, чем на пятьсот фунтов в год, или, возможно, даже семьсот. Местные цены на продукты могут быть, конечно, и ниже английских, но спрос должен быть высоким – море близко и торговля налажена. Пиво, муку и лён, по словам управляющего, продавали в Кёнигсберге. Даже если герр Крофт высылал хозяйке не всё, меньше трёхсот фунтов годового дохода у миссис Дорн быть никак не могло. Ей вполне должно было хватить на достойную жизнь в Бате или другом провинциальном городе. Так зачем идти в компаньонки? С её-то независимым характером! – Осенью прусская администрация вернулась, так что, думаю, почта скоро наладится – услышал Джон обрывок фразы – будете теперь регулярно в Лондоне получать мои отчёты. – Дорогой мой Иоганн, я не минуты не сомневалась, что вы честно выполняете свои обязанности, – заверила собеседника владелица поместья, – но, признаюсь, мне немного не хватало вашего ворчания, которым вы никогда не забываете сопроводить свою корреспонденцию! Ну конечно же! Грей чуть не хлопнул себя по лбу. Эта часть Восточной Пруссии несколько лет была под русскими! Живя в Британии Маргарет было не просто получать свои доходы. И понятно, почему леди перебралась на родину предков – подальше от войны. Компаньонкой приятной пожилой дамы в мирной стране быть, пожалуй, привлекательнее, чем хозяйкой преуспевающего поместья в воюющей провинции. И незачем искать двойное дно там, где всё очевидно объясняется простым желанием спокойно жить!***
– Вы знаете, что это за таинственный Жан Б., которого упоминал в письмах неугомонный Шуазёль, или кто там писал от его имени? – Джон наконец-то улучил момент, когда они с Маргарет остались одни среди начинающих пробуждаться полей, и задал вопрос, который его уже давно мучал. – Это долгая история, – отозвалась Миддей и чуть придержала Яхонта, давая понять, что принимает его приглашение к серьёзному разговору – вы, как я понимаю, не сильно интересовались русскими событиями в начале 40-х годов? И имя императора Иоанна VI вам мало что говорит. – Нет, я тогда был ещё почти ребёнком, и у меня были совсем иные интересы, – честно признался Грей, – я помню императрицу Елизавету, потом её сына, Петра III, а теперь у них вдова Петра. Екатерина. Кажется, вторая. А кто такой Иоанн? – Петр III не сын покойной императрицы, а племянник, но это неважно, – Миддей небрежно махнула рукой, – важно то, что свергнутый Елизаветой в результате дворцового переворота и так и не коронованный Иоанн Антонович Браунщвейг всё же является законным российским императором – Маргарет усмехнулась – конечно, в Петербурге подобное заявление уже двадцать с лишним лет грозит, в лучшем случае, бессрочной ссылкой в Сибирь. – Только не говорите, что у русских есть свой Претендент! – воскликнул Джон в изумлении. – Не совсем. К сожалению для молодого человека, его не смогли вывезти за границу – Маргарет обернулась к нему и чуть пожала плечами – когда в 1741-м году случился переворот, и власть захватила его дальняя родственница Елизавета, мальчика заточили в крепость. Ему тогда было всего год. – У русских есть свой Тауэр и маленький принц-пленник? – предположил Грей, с трудом удержавшись от того, чтобы совершенно негалантно хлюпнуть носом, который предательский потёк на пронизывающем весеннем ветру. – Тоже нет, – Маргарет посмотрела на него с подозрением, и протянула чистый платок, который достала из-за обшлага своего кофейного цвета жакета, – Елизавета Петровна в отличие от Ричарда Третьего не стала душить племянника подушкой. Хотя он ей не племянник даже, а двоюродный внук или как-то так… – То есть получается, что одна из принцесс захватила престол, не имея на него прав, и правила двадцать лет держа в заточении законного императора?! – в изумлении Джон даже не донёс платок до носа и уставился на собеседницу, – А что парламент?! Ах, да… там же нет парламента… – поправил он сам себя. – Верно подмечено, – Маргарет чуть скривилась и нагнулась, чтобы достать из притороченной к седлу торбы очередное яблоко для своего мерина. – Погодите, а кто тогда решает вопросы престолонаследия в сомнительных случаях, – не унимался Грей. – Ну… формально наследника назначает предыдущий государь, но частенько всё решает гвардия, за которой обычно стоят группировки влиятельных аристократов, – Миддей потрепала мерина по холке и повернулась к собеседнику, – если вам интересно, милорд, могу дать небольшой исторический экскурс и рассказать, почему так получилось… – Ловлю вас на слове, но погодите минуту, у меня подпруга ослабла, – Грей спрыгнул с лошади и стал возиться с седлом, не прерывая столь интересного для него разговора, – так и чего же хотят французы? – Ну это просто. Иоанн Антонович, ему сейчас двадцать с чем-то лет, содержится в крепости Шлиссельбург, – миссис Эсмонд тоже спешилась и встала рядом с ним, сгибая и разгибая, по-видимому, затёкшие ноги, – по мнению некоторых, он имеет больше прав на российский престол, чем её величество Екатерина Вторая, самодержица всероссийская! Титулы императрицы Маргарет произнесла с некоторым пафосом, чуть-чуть приправленным иронией. Кажется, особого благоговения монаршая особа у англичанки не вызывала. – У Шуазёля или даже самого Людовика есть гипотеза, – продолжила она, – что новый император будет испытывать некоторую благодарность к тем, кто поможет занять ему его законный трон. Джон задумался на пару минут, переваривая полученную информацию. Вся эта история ему что-то очень напоминала: отстранённый от трона государь, французы, заговор… – То есть Людовик хочет поддержать какое-нибудь местное якобитское восстание? – высказал он своё соображение, – или в данном случае оно будет иоаннитское? Маргарет взяла Яхонта под уздцы и чуть кивнула головой в сторону мызы, предлагая продолжить прогулку пешком. Грей согласился – побелённые стены усадьбы уже проглядывали сквозь всё ещё редкую зелень кустов, а они ещё не всё обсудили. – В России пока нет причин для всеобщего восстания, – безапелляционно заявила Миддей, – люди не достают оружие только потому, что кто-то считает, что один государь законнее другого. – Гм… расскажите это якобитам – усмехнулся Джон, и снова полез за одолженным платком. Интересно, а где его собственный? – Я думаю, что если вы как следует поскребёте якобитских вожаков, то поймёте, что большая их часть примкнула к восстанию просто потому, что они рассчитывали занять более высокое положение при новом короле, – Маргарет говорила так уверенно, будто посвятила половину своей жизни задушевным беседам с якобитами, – а крестьяне, которые влезли в эту историю, считали, что если престол будет занимать шотландский король, то он уменьшит им налоги и поможет выбраться из нищеты. – Допускаю, что в ваши словах есть зерно истины, – не стал спорить Грей. Несмотря на то, что тот же Джейми Фрейзер, кажется, выгоды для себя не особо искал, в целом, Миддей, скорее, права. Горец как-то, упомянул мимоходом, что крах Стюартов не стал для него концом света. А пару лет назад тот же Фрейзер вовсе показал своими поступками, что несмотря на то, что всё ещё считает Претендента законным королём Англии и Шотландии, для него самого это вовсе не повод поддерживать очередной мятеж, который шотландец считал заранее обречённым на провал. Так что да, кроме соображений абстрактной законности, за подобным восстанием должно стоять что-то ещё. Маргарет между тем продолжила свою лекцию. – В России в данный момент нет крестьян, которые искренне бы верили, что какой-то другой император будет для них лучше, чем Екатерина, – судя по её тону, Миддей понимала, о чём говорит, и Джон не стал переспрашивать, откуда она всё это знает, – а вот некоторые аристократы, наоборот, считают, что при новом государе они займут более высокое положение. Лошадь Джона решила пощипать растущий у дороги куст, и Грей не стал ей препятствовать. Он ненадолго замолчал, обдумывая произнесённые леди Миддей слова, и поморщился, вспомнив историю одного из своих дядюшек с материнской стороны. Уважаемый абердинский негоциант однажды решил, что при Стюартах он сможет добиться большего, чем при Ганноверах, и его семье потом ещё долго пришлось отмываться… Отмахнувшись от неприятных воспоминаний, Джон вернулся к дню сегодняшнему. – Но на что же рассчитывают эти ваши недовольные вельможи, если вы говорите, что народ не восстанет? – задал он свой вопрос. – Я уже упомянула, что вопросы престолонаследия решает гвардия,– откликнулась миссис Эсмонд, рассеянно поигрывая хлыстиком – французы убедили одного из гвардейских офицеров, некоего господина Истомина, что, являясь потомком старинного рода Долгоруких, он достоин большего, и что при новом императоре он сможет достичь величия. Французское золото должно убедить ещё пару сотен гвардейцев в том, что Иоанн Антонович является для них более предпочтительным кандидатом на престол, – при этих словах женщина брезгливо поморщилась. – То есть ваш неудачливый воздыхатель господин Истомин замыслил ещё один гвардейский переворот? – уточнил Грей. Маргарет посмотрела на него и приподняла бровь. Но, похоже, решила, что поскольку они уже обсудили тот факт, что пока она лежала без сознания, Джон прочёл её письма, скандал на эту тему устраивать уже нет смысла. – Истомин лишь исполнитель, да и то не самый толковый, – бросила леди с пренебрежением, – за ним определенно стоит кто-то еще. Кто-то более влиятельный. Кто-то, у кого намного больше возможностей. Но мы с Ди точно не смогли выяснить. – То есть вы с Эдвардом раскрыли заговор против императрицы? – уточнил Грей – И что дальше? Маргарет дернула повод, отвлекая Яхонта от куста, который тот принялся обгладывать, и зашагала вперед. Грей присоединился – разговор без свидетелей, это, конечно, важно, но у неё есть ещё дела, да и ему самому тоже не хотелось, чтобы его лёгкая простуда начала усиливаться. – Мы понимали, что, пикни мы о своих подозрениях, нам несдобровать, – пояснила Миддей, отбросив валяющуюся под ногами корягу носком сапога, – у нас не было гарантий, что рапорт Эдварда не окажется на столе у кого-то из участников заговора вместо того, чтобы попасть в руки императрицы. Поэтому мы с Ди решили покинуть Петербург. Женщина тяжело вздохнула, и Грей дал себе слово как можно реже упоминать при Маргарет город Петербург и всё, что случилось с ней в этом городе. – Заговоры такого рода плетутся медленно, хотя в текущей ситуации могут быть вполне успешны, – продолжила свой рассказ миссис Эсмонд, скользнув невидящим взглядом по верхушкам придорожных кустов, – но раньше середины, а то и конца, сентября заговорщикам просто не успеть получить французские деньги и собрать достаточно сторонников. Мы с Эдвардом поначалу рассчитывали оказаться в Лондоне к марту. Но даже сейчас у нас с вами есть время. Думаю, что минимум, до начала августа. Грей не выдержал, и произнёс витиеватую фразу на латыни – тот факт, что его собеседница владела и немецким, и французским, сильно ограничивал его возможности экспрессивного выражения эмоций. – Гм, – Маргарет понимающе закивала – слово «Excreta» для меня новое. Я чувствую в нём созвучие с «Excremento». Испражнения? Грей густо покраснел. Кажется, ему предстояло вспоминать греческий. – И что же вы собирались делать по прибытии в Лондон? – перевёл он тему. – Мы планировали передать бумаги нашему дипломатическому корпусу, – ответила миссис Эсмонд, – они лучше нас знают, как это можно использовать с выгодой для обеих сторон. Разочарованная во французах Россия может стать нам надежным союзником на десятилетия. Миддей подняла на взгляд на собеседника, по-видимому, ожидая его реакции, и Грей кивнул, соглашаясь с её словами. – Несмотря на то, что Екатерина состоит в переписке с Вольтером (а, может, и благодаря этому), нежных чувств к королю Людовику русская императрица не питает, – продолжила излагать их с Эдвардом умозаключения Маргарет – она считает, что торговля с Англией, которую Россия интенсивно ведёт с семнадцатого века – благо для страны. Думается, что с помощью этих бумаг Никита Панин, вельможа, который гм… благоволит нашему правительству и имеет влияние на императрицу, сможет расстроить заговор и упрочить своё положение. Понятно, что французы очень не хотят, чтобы бумаги попали по назначению. – Ох… То есть я правильно понимаю, что на втором этаже вот этого очаровательного пасторального домика, – Джон кивнул в сторону полностью открывшейся их взору мызы, – в одном из ваших изящных ореховых бюро лежит судьба Российской Империи? – В некотором роде, дорогой Дагер, в некотором роде… – уклончиво ответила Миддей. Лошадь Джона заржала, услышав пятиэтажную тираду на языке Гомера. Возможно, она была согласна со своим хозяином.