апрель 1763,
Гданьский залив, Балтийское море.
Из блаженного сонного состояния Мэгги вырвал резкий птичий крик. Открыв глаза, она перевернулась на спину и сладко потянулась, пытаясь прикинуть по положению солнца, сколько же сейчас может быть времени. Часов девять утра, вероятно.
Ночь, по крайней мере первая её половина, прошла беспокойно.
Не успел гукор выйти на большую воду, как началась качка, и беднягу Горацио накрыла морская болезнь. Мальчику не спалось, его тошнило, и он ни на дюйм не отпускал от себя мать. Блэр тоже не спала, пытаясь вспомнить все известные ей средства от морской болезни и убирая следы плохого самочувствия своего подопечного. Они возились с ним часов до двух, а потом Хорри окончательно обессилел и заснул на руках у Маргарет.
Всё это не помешало малышу вскочить в семь утра абсолютно здоровым, и тут же потребовать, чтобы ему дали есть и пить и отпустили гулять по палубе. К счастью для Маргарет, ребёнок согласился провести время с гувернанткой, и мисс Дейли увела подопечного из каюты, предоставив миссис Эсмонд возможность поспать ещё пару часов.
Фиби поблизости не оказалось, так что Мэгги пришлось одеваться без посторонней помощи. Несмотря на их с Блэр ночные старания, пятно на юбке дорожного костюма затереть до конца не удалось – бедняга Горацию угодил прямо на середину подола.
Поразмыслив, Мэгги решила не менять одежду. Уж лучше в дороге окончательно загубить один костюм, чем портить все. Заплетя волосы в обычную косу à la russe и накинув на плечи шаль, миссис Эсмонд вышла из каюты
Поднявшись по чуть поскрипывающему трапу, Маргарет глубоко вдохнула чистый воздух. Над мачтами голубело небо, украшенное редкими кучевыми облаками. Весеннее солнце пригревало палубу. Балтийские волны, обычно серые и мрачные, отливали синевой. На носу гукора стояла Блэр в нежно-голубом платье и держала Хорри за руку.
Закинув головы, они вдвоём смотрели на парящих в воздухе птиц. В футе от них на бухте каната сидел Карл Леман и тренировался вязать узлы под руководством краснолицего боцмана. Морской волк время от времени отпускал какие-то замечания, от которых они оба смеялись.
Приспособив в качестве табурета какой-то ящик, стоящий возле мачты, в тени паруса примостилась Фиби. По разные стороны от горничной расположились Том и Никита. Вроде бы каждый занимался своим делом: раскрасневшаяся не то от ветра, не то от смущения, Фиби вязала чулок, мистер Бёрд сосредоточенно чинил одежду, а Никита мастерил что-то по коже, ловко прошивая толстые слои, время от времени бросая косые взгляды на своих соседей и поглядывая наверх.
Увидев миссис Эсмонд, все трое как по команде встали и поклонились. Мэгги махнула рукой, давая понять, что ни в чьих услугах в данный момент не нуждается, так что вся компания может продолжать заниматься своими делами. Ситуация показалась ей даже забавной. Интересно, то кого возьмёт измором? Кого же в итоге выберет Фиби?
– Доброе утро, матушка! – над головой раздался восторженный голос залезшего на ванты Генри, который был счастлив вновь оказаться в любимой стихии и окончательно забыть про свою докучливую простуду. Материнский инстинкт требовал задрать голову вверх и немедленно потребовать от ребёнка спуститься с опасной высоты, или хотя бы быть осторожнее.
– Доброе утро, Генри. Ветер попутный? – задушив порыв беспокойства она помахала рукой сыну.
Услышав её голос, Хорри, который к этому моменту уже успел переключить свое внимание с чаек на Карла и его узлы, бросился к матери. Блэр проводила подопечного взглядом, но, рассудив, что ребёнок сможет безопасно добраться сам, осталась стоять на месте.
– Как ты себя чувствуешь, мой дорогой, – Маргарет чуть присела и обняла подбежавшего сына, – ты поел?
– Хорошо, – ответил мальчик, обхватив ручонками её шею, – мне воот такой сухарик дали, – он отцепился от матери и показал две соединенные вместе ладони, – ещё я пил очень вкусный чай.
– Молодец, – похвалила она сына, и выпрямилась, придерживая юбку таким образом, чтобы пятно затерялось в складках.
– Мне Карл обещал показать узлы, – похвастался мальчик, сына горели азартным любопытством.
– Тогда иди, солнышко, потом меня научишь.
Счастливый ребёнок умчался обратно. Маргарет проследила взглядом, как он добежал до Карла и присел рядом, тут же принявшись докучать ганноверцу своими бесконечными вопросами. Герр Леман воспринял это спокойно и принялся медленно переплетать верёвки, показывая ребёнку прямой узел.
Убедившись, что за ребёнком присмотрят, Мэгги огляделась, и обнаружила Джона, которые не отрываясь смотрел куда-то вперед. Проследив направление его взгляда, Мэгги увидела Блэр, стоящую в полуфуте от бухты, на которой примостились Хорри со своим временным учителем.
Ирландка держалась рукой за какой-то свисающий трос. Ветер покачивал её юбки и играл выбившимся из-под шляпки локоном. Мисс Дейли прикрыла глаза ладонью и смотрела в небо, словно хотела пересчитать чаек. Или это бакланы? Мэгги так и не научилась разбираться в морских птицах. Ай, неважно, кого она там считает. Важно, как Дагер смотрит в сторону девушки!
На лице мужчины блуждала мечтательная улыбка, пальцы, лежащие на перилах, ритмично поглаживали отполированное дерево. Маргарет даже немного смутилась, будто застала напарника за просмотром видео для взрослых. Хотя возможно, что-то подобное в своём воображении он и представлял…
Сделав несколько шагов, Мэгги встала сбоку от него и осторожно кашлянула, Джон отвлёкся и быстро придал своему лицу нейтральное выражение.
– Доброе утро, миссис Эсмонд, надеюсь, вам удалось выспаться, – мужчина поклонился и галантно поцеловал руку, которую ему протянула Мэгги, – мисс Дейли поведала мне о ваших ночных приключениях. К счастью, как я вижу, мастер Горацио уже вполне пришёл в себя, а второй ваш сын, кажется, вообще рожден, чтобы стать адмиралом! Я бы на такую высоту не решился забраться даже под угрозой быть публично признанным трусом!
Маргарет медленно опустила руку и наклонила голову в ответном приветствии – на публике миссис Эсмонд и лорд Джон Грей всегда были подчёркнуто формальны.
– Доброе утро, лорд Джон. Да, с Хорри, слава богу, обошлось, – она ещё раз посмотрела на младшего сына, и помахала ему рукой, – ну а что касается вашей гипотетической трусости, то я склонна предполагать, что вряд ли кто-то решится назвать вас трусом после ваших похождений в колониях!
Джон, взгляд которого то и дело пытался вернуться к происходящему на носу, снова повернулся к Мэгги и посмотрел на неё с немым вопросом.
– Ваш камердинер весьма умело ухаживает за моей камеристкой, – добавила Маргарет, широко улыбаясь. Но тон, которым она говорила, ясно давал понять, что разговор на самом деле идёт серьёзный, – мистер Бёрд расписывает свои и ваши подвиги настолько красочно, что впечатлительная мисс Сомс пересказала мне несколько историй.
Мужчина окончательно отвлёкся от происходящего на носу и нахмурился.
«Ага! Проняло! То-то же!» – если бы было можно, она бы скорчила ехидную мину и показала язык.
Скорее всего, она не ошибалась в своих предположениях – Том не просто так расспрашивал Фиби о жизни миссис Дорн в Бате и Лондоне. Не то, чтобы она осуждала Дагера – она уже не раз говорила, что действительно хороший агент не должен упускать возможности добыть информацию, особенно если она сама идёт в руки. Но он в то же время агент должен быть готов к тому, что не только противники, но и союзники будут потчевать его теми же пилюлями.
– Мне даже интересно, что же такого занимательного поведал наш велеречивый мистер Бёрд своей благодарной слушательнице? – спросил Дагер нарочито небрежно, но в глазах его Маргарет прочла настороженность.
– Ничего такого, что можно было бы использовать против вас, – заверила она собеседника, – как я понимаю, и в моем шкафу ваш слуга обнаружил не очень много скелетов, – порыв ветра сорвал с плеча шаль, она едва успела поймать тонкую ткань до того, как она упала на палубу.
– Вы правы, мадам, ничего из ряда вон выходящего, – сказал Дагер, медленно подбирая слова, – правда, я так и не понял, как так получилось, что Эдвард решил заняться гм... дипломатией, сразу после брака с вами… – закончил мужчина неожиданно.
Он повернулся к ней всем телом и сейчас стоял спиной к борту, положив ладони на перила за спиной, и чуть скрестив ноги. Маргарет вспомнила, как читала какую-то книжонку про язык тела. Такую позу описывали открытой и расслабленной, она демонстрировала готовность к диалогу. Кажется, он откликнулся на её предложение открыть ещё несколько карт.
Мэгги встала спиной к борту рядом с ним. Та же книжка советовала собеседникам не сверлить друг друга взглядом (это может быть подсознательно воспринято как агрессия), а расположиться таким образом, чтобы тела были чуть-чуть развёрнуты друг к другу, а глаза смотрели в одном направлении.
Дагер, казалось, рассматривал среднюю часть мачты. Если она не путает, то эта штука называется «стеньга». Отметив краем глаза, что Генри уже забрался на марс, и слезать явно не планировал, Мэгги продолжила расставлять точки над i.
– Ну что ж, – начала она, – тут особо скрывать нечего.
Вредная шаль опять попыталась сползти с плеча, и Маргарет поправила её торопливым движением.
– Вы же знаете, что Эдвард в 50-м году подписал контракт с Ост-Индской компанией и через несколько месяцев отправился служить в Индию?
– Да, – ответил Джон, всё также глядя куда-то в пространство, – миссис Саттерфилд рассказала мне об этом во время одного из матушкиных музыкальных вечеров. Но мы виделись с Эдвардом в Лондоне где-то за полгода до его отъезда, и ваш будущий муж был бесконечно далёк от дипломатии, и вообще, от всего, что не касалось пушек, – мужчина бросил вопросительный взгляд на Мэгги.
– Меня с ним рядом тогда ещё не было, – Маргарет едва заметно пожала плечами, – насколько я знаю, в какой-то момент Ди осознал, что карьеры в Англии ему особо не построить, зато за несколько лет службы в Индии можно было добиться заметного повышения в чине и наладить нужные знакомства.
Джон нахмурился, будто бы ставя под сомнения её слова. Ну да, семейное состояние Греев позволяет оплатить любой патент, а тот факт, что родной брат содержит собственный полк, вместе с титулом обеспечивает быстрое продвижение в очереди на повышение. Лорд Джон Грей, без сомнения, не просто паркетный шаркун, а действительно компетентный офицер, преданный армии и королю, но всё же таланты, деньги и титул позволяют добиться лучшего результата, чем просто таланты.
– Возможно, у Эдварда и не было бы необходимости ехать в Индию, если бы он попросил сэра Сесила воспользоваться своими старыми армейскими связями. Но это задевало его гордость… – Маргарет закусила губу.
– Узнаю фамильные эсмондовские фанаберии, – невесело усмехнулся Джон, – но простите, я вас перебил.
– Индия очаровала Эдварда, – Маргарет вспомнила, как муж рассказывал про тропическое небо и огромные звёзды, – и он не только выполнял свои обязанности артиллерийского офицера, но и знакомился со страной и людьми и заводил приятельские отношения среди местных князей. Муж, конечно, не обольщался – раджам был интересен не он сам, а английские пушки, ружья и прочие выгоды от их лояльности Британской короне…
Маргарет поискала глазами старшего. Генри наконец-то спустился на палубу и разговаривал с боцманом. Мужчина что-то с улыбкой объяснял дотошному пассажиру.
– Про черную яму и осаду Калькутты в 56-м вы, конечно, слышали? – она отвлеклась от Генри и повернулась к собеседнику вполоборота.
– Конечно. Неужели найдётся кто-то, пропустивший это варварское коварство? Это невозможно забыть! – Джон, кажется, был неподдельно возмущён.
«Ты и представить себе не можешь, как быстро забудут», – подумала Маргарет, в который раз посетовав про себя, что в её неплохом гуманитарном образовании не хватает знаний по истории семилетней войны, а уж про освоение колонии тем более.
– Эдвард был там, в Калькутте. Ему и еще нескольким солдатам удалось избежать плена. Они притворились мертвыми и смогли под покровом ночи исчезнуть, – Маргарет невесело усмехнулась и, повернувшись к перилам, облокотилась уставилась на воду.
– Я слышал множество версий, кто именно виноват, и как всем тогда следовало поступить… – Джон тоже оперся на перила обеими руками и теперь стоял рядом с ней.
– Да … После драки кулаками-то махать и строить версии много кто горазд, – она хотела хмыкнуть саркастически, но у неё каким-то образом получился глубокий гортанный звук. Джон вздрогнул, и скосил на неё удивлённый взгляд.
– Как бы то ни было, – продолжила Маргарет, – капитан Эсмонд воспринял нападение Сираджа как личный вызов. Ему хотелось отомстить за товарищей, и он отправился к генералу Клайву с предложением привлечь на свою сторону как можно больше местных раджей с их дружинами. Генералу идея понравилась, и Эдвард начал активно искать союзников через свои связи с местной аристократией. Его настойчивость и золото Ост-Индской компании убедили одного из визирей Сираджа, что тому выгоднее работать на англичан. Визирь этот поставлял сведения и уговаривал своего сюзерена пойти на переговоры. К сожалению, Ди свалился в лихорадке ещё до начала нового этапа боевых действий, и его буквально в приказном порядке отправили в Англию, повысив в звании. Врач тогда сказал, что еще месяц и он никогда не увидит берега Англии.
– Ого! – воскликнул лорд Джон, – это же получается, что победой при Плесси мы во многом обязаны вашему супругу? Готов снять перед ним шляпу!
– Один в поле не воин, – она покачала головой, – хотя, вы правы в том, что Эдварду есть чем гордиться. К моменту своего прибытия в Англию он окончательно пришёл к выводу, что сведения о противнике, полученные во время, могут многих спасти и сэкономить силы и средства. И что для достижения результата надо уметь договариваться не только за столом переговоров, но и в любом другом месте. Генерал Клайв передал с Эдвардом свой рапорт на имя нашего с вами знакомого адмирала Гренвилла. А старый хитрец быстро понял, кто перед ним. С его покровительством Эдвард получил место в полку, базирующемся в Англии. Правда, насколько я заметила, большую часть времени Эдвард занимался делами Северного департамента. А три года назад адмирал предложил мужу поехать в Россию, и майор взял бессрочный отпуск.
Разговаривая об Эдварде, она на какие-то минуты снова увидела его живым, но наваждение быстро прошло, и у Мэгги сжалось сердце, как бывало каждый раз, когда что-то напоминало ей об утрате.
– С вами дети, – тихо сказал Джон, поняв её состояние, – они будут помнить отца и гордится им. Поверьте мне.
– Спасибо, – так же тихо произнесла Маргарет, и вздохнула, уставившись на солнечные блики на поверхности воды.
– А вы с Эдвардом познакомились в доме миссис Саттерфилд, как я понимаю? – всё также негромко спросил Джон после паузы.
– Совершенно верно. Но соблазнять его в мои планы совершенно не входило, – Мэгги слабо улыбнулась, – скорее наоборот, я всячески старалась этого избежать. Но Ди отличался упрямством и настойчивостью, да и сердцу не прикажешь…
– Тут вы, увы, правы, – задумчиво протянул лорд Джон, глядя куда-то в сторону едва различимого берега.
– Говорите из собственного опыта? – спросила Маргарет с интересом, склонив голову набок.
Она уже выяснила, что лорд Джон никогда не был женат, но в веке восемнадцатом любовь и брак находились друг от друга ещё дальше, чем в её собственные времена.
– Гм… – кажется, Дагер смутился, – мне всегда казалось, что подобные вещи являются личным делом каждого…
Маргарет чуть было не начала возмущаться – в конце концов, он достаточно глубоко влез в её личные дела своими вопросами, и то, что у него для это есть веские основания, вовсе не повод…
– Но давайте уж поступать по-справедливости, – неожиданно продолжил мужчина. Он на секунду прикрыл глаза и снова посмотрел куда-то за горизонт, – я не хочу, да и не вправе называть имён, но увы, вы правы. Я действительно уже много лет влюблён, но с персоной, на которую моё чувство направлено, быть мне не суждено ни при каких обстоятельствах. Скорее уж ад замёрзнет.
В голосе его слышалась неподдельная тоска, и Маргарет снова стало неудобно. Но неловкость, которую она испытывала, не избавила её от недоумения: вожделение, с которым он смотрел в сторону Блэр было столь же неподдельным. С другой стороны, высокое чувство, особенно безответное, сексу без обязательств не помеха.
– А мне показалось, что вы и мисс Дейли… – озвучила она свои опасения.
– Вы можете быть спокойны за свою протеже, – голубые глаза Джона открыто смотрели на Маргарет, – я далеко не святой, но в числе моих многочисленных пороков привычки к соблазнению невинных девиц не числится.
«И на том спасибо». Правда, если Блэр потеряет не только голову, но и стыд, и будет настойчива, мужчине будет трудно устоять. Маргарет повернулась и посмотрела на нос, где диспозиция снова изменилась – на бухте каната сидела теперь мисс Дейли. В руках она держала две верёвки и старательно проводила с ними какие-то манипуляции под строгим присмотром Горацио. Карл и Генри куда-то исчезли.
– Мисс Дейли сообразительная и отважная девушка, – раздался голос Джона за её спиной, – мы могли бы стать с ней друзьями, я полагаю…
– Эй, акулья сыть, пошевеливайтесь там на вантах! – зычный голос боцмана, вдребезги разбил ощущение близости, которое возникло между ними во время этого откровенного разговора. Но, возможно, что-то и останется. Мэгги бы очень этого хотелось.
Держа шляпу в обеих руках, к ним подошёл боцман и низко поклонился сразу обоим.
– Ваша светлость, – сказал он, обращаясь непонятно к кому, – не могли бы вы отойти на корму, или на нос, чтобы парням парус разворачивать сподручнее было…
Дагер не заставил просить себя дважды. Он подхватил Маргарет под локоть и спросил, куда ей больше хочется пойти.
– Вниз. Хорошо бы узнать на камбузе, остались ли у них еще такие “ сухарики” какими потчевали Горацию, – честно ответила она, – я ещё не завтракала! И кофе… – мечтательно добавила она, – горячий сладкий кофе.
***
Вечером следующего дня путешественники столпились на палубе, наблюдая за тем, как «Лебедь», аккуратно лавируя, приближается к устью Одера.
Генри, стоявший рядом с Джоном, жадно вглядывался в едва различимый в сумерках берег. На нём были новые сюртук и шляпа, и выглядел он чуть старше своих лет.
– Предвкушаете новые места и впечатления, мистер Эсмонд? – спросил Грей своего спутника.
– Не то, чтобы предвкушаю, – признался молодой человек, – но мне действительно любопытно, каким окажется Штеттин.
Он помолчал пару минут.
– Никак не могу привыкнуть к тому, что я больше не «мастер Генри», – неожиданно добавил юноша.
Джон не удивился. Они с Генри делили каюту, и от Грея не укрылось, что вечерами его сосед долго не может заснуть, а вчера даже плакал в подушку. Оберегая гордость молодого джентльмена, Джон сделал вид, что не слышит и, вообще, спит. А вот сейчас Генри, похоже, решился на разговор.
– Человек ко всему рано или поздно привыкает, – ответил Джон, – и вы, Эсмонд, тоже привыкнете к тому, что теперь вы сами отвечаете за себя и свою семью.
Конечно, Джон лукавил. Генри всего четырнадцать и, хотя он уже дорос до возраста, в котором его могли бы взять мичманом на флот или прапорщиком в армию, опекуна ему всё же назначат. Скорее всего деда или одного из дядьёв.
У баронета Сесила было три сына. Если верить светским сплетням, то двое старших находились с отцом в натянутых отношениях.
Старший, Фредерик, имел репутацию человека ненадёжного, кутилы, картёжника и пьяницы, а жена его предпочитала проводить время где угодно, только не под одной крышей с собственным супругом. Это всё не могло не вызывать недовольства отца.
Средний, Эдвард, был полной противоположностью единокровному брату. Бунтарь с рождения, в юности он поступил в артиллерийское училище в Вулвиче, и делал карьеру, не прибегая к отцовским деньгам и связям.
Удивительно, что первую жену он при этом выбрал, следуя совету баронета. Про женщину, бывшую матерью Генри, свет знал немного. Богатая наследница. Но её чаще видели в церкви, чем на светских балах. Миссис Эсмонд также покровительствовала сиротским домам, чем раздражала любившего считать деньги свёкра. Отношения между отцом и сыном стали ещё более натянутыми. В Индию замужем первая миссис Эдвард Эсмонд не последовала, опасаясь ядовитого климата. Но это её, увы, не спасло – женщина умерла от горячки, когда Генри едва исполнилось пять лет. Джон вспомнил, как во время своей шотландской ссылки он прочёл об этом в письме от матери.
Последний из сыновей старого Сесила, Роберт, был на десять лет младше Эдварда. Ему сейчас получается, двадцать шесть. Про него Джон почти ничего не знал. Нарушив принятые в английских семьях традиции, юноша не стал священником, а поступил во флот. Так что, тоже в своём роде бунтарь. Кажется, всё ещё не женат. Единственный из сыновей, который вроде бы пока не рассорился с отцом. Наверное, сэр Сесил жалеет, что его первенцем был не Роберт.
А ведь может так случиться, что наследником титула и поместий рано или поздно станет Генри! У Фредерика детей нет, во всяком случае, законных, и, возможно, что и не будет. В таком случае, баронет захочет сам следить за воспитанием старшего внука, и никому этого права не уступит.
Генри будто прочёл его мысли.
– Главой дома всё же всегда был и остаётся дед, – заметил он.
– Насколько я понял вашу матушку, вы в любом случае планировали поступать в училище в Портсмуте. Это означает, что вам всё же придётся жить одному и отвечать хотя бы за себя, – возразил Грей, – а родительский дом, или дом деда, вы будете посещать на каникулах.
– Да, из Портсмута одинаковое расстояние и до Корнуолла, и до Лондона, – отозвался Генри, – но я планирую поступить на корабль дяди Роберта. Мама, конечно, против. Она хочет, чтобы я пошёл в училище. Но дело в том, что это пустая трата времени. На корабле я сразу получу практический опыт, а теорию изучу по мере необходимости под руководством капитана. Мы с отцом так и планировали.
Складка между тонкими бровями стала глубже – последние слова ещё раз напомнили молодому человеку о его потере.
– Скажите, лорд Джон, вы же хорошо знали моего отца? – молодой человек смотрел на Грея с надеждой.
– В детстве мы были дружны, – не понимая сути вопроса, Джон подбирал слова аккуратно, – да и потом держали друг друга в поле зрения.
– Тогда вы же знаете, что это был за человек! – воскликнул Генри, – неужели вы верите, что он мог так просто умереть?
Джон понял, что разговор ему предстоит непростой. И в то же время, Грей знал, что он – один из немногих людей, который наверняка точно знает, что чувствует сейчас этот внезапно осиротевший юноша, почти мальчик. Который отца своего любил и уважал, и считал его совершенством и единственно возможным примером для подражания.
– Ваш отец был благородным и отважным человеком, – начал Грей, – более того, он был очень умён, и никто не смог бы его упрекнуть в безрассудстве или пренебрежении осторожностью.
Выражение лица, с которым Генри слушал этот панегирик ещё раз подтвердило Джону, что Эдвард был не только хорошим мужем, но и прекрасным отцом. Тем мучительнее эта потеря для всей семьи.
– Но, – продолжил он, – наш долг велит нам брать на себя риски, прекрасно понимая возможные последствия. Наше хладнокровие и отвага часто помогают отвести беду, но, увы, и они не всесильны!
– Отец никогда не позволил бы, чтобы его погубила нелепая случайность! – не унимался Генри.
– Нелепые случайности потому и считаются таковыми, что разумному человеку сложно их предвидеть, – парировал Грей, – и к тому же, вашего отца погубила вовсе не случайность, а чья-то злая воля!
– И всё равно, такой человек, как мой отец не мог так просто погибнуть! – пальцы юноши вцепились в борт.
– Дед вам не рассказывал про своего друга, Джеральда Грея, герцога Пардлоу? – спросил Джон.
– Нет, – ответил его собеседник удивлённо, – это был ваш отец?
– Да. Его убили выстрелом из пистолета, когда мне было всего двенадцать, – ответил Джон, – убийца настиг его в собственном доме. Семья тогда выдала произошедшее за несчастный случай.
– Почему? – удивился Генри.
– На это было много причин, и не об этом я хотел вам рассказать, – Джон проследил взглядом за припозднившейся чайкой, летящей к берегу, и посмотрел на собеседника, который в свою очередь уставился на Грея с недоумением и любопытством.
– Моего отца тоже погубила чужая злая воля, – продолжил Джон, – но то, что его предали и убили, никак не могло умалить того, что Джеральд Грей был благородным и очень предусмотрительным человеком.
– Что вы имеете в виду?
– Мой отец не ждал смерти, но всегда устраивал свои дела правильно. Враги его, например, не смогли навредить моему брату, унаследовавшему титул, а те люди, которых мой отец называл друзьями, после его смерти не позволили очернить его память и защищали нашу семью. Эдвард Эсмонд был таким же, – продолжил Джон, – и я горжусь тем, что он как-то назвал меня своим другом. И также я знаю, что вам не стоит беспокоиться за вашу судьбу и судьбу ваших брата и матушки. Я не сомневаюсь, что Эдвард всё предусмотрел и устроил ещё до своего отъезда в Петербург.
– А ваше появление он тоже предусмотрел? – неожиданно спросил Генри.
«А не зря парень математику с логикой штудирует», подумал Джон с немного удивившей его гордостью за мальчика, будто бы Генри был ему если не родным сыном, то племянником или крестником.
– Ну можно сказать, что да, – Джон предпочёл ответить уклончиво, – в любом случае, майор Эсмонд действительно погиб, и со временем вам придётся с этим смириться.
– Возможно, что вы и правы, – вздохнул Генри, – матушка, кажется, тоже начала верить в его смерть…
Оба надолго замолчали и стояли рядом, понимая друг друга без слов. Берега уже были едва различимы в сумерках. Очевидно, что до темноты в город им не попасть.
– Отдать якорь! – разнёсся по палубе боцманский крик.
К Джону и Генри приблизилась Маргарет, которую галантно сопровождал капитан.
– Я правильно понимаю, что мы остаёмся тут на ночёвку? – спросил Джон у моряка.
– Не совсем, – ответил тот, – в два часа ночи начнётся прилив, и мы им воспользуемся, чтобы подняться вверх по реке насколько получится. Я хорошо знаю фарватер, да и ночь обещает быть лунной… Думаю, завтра часов в девять утра будем готовы разгружаться.
– Вы планируете использовать лот, или будете позиционировать нас по навигационным знакам на берегу? – спросил Генри с живым любопытством, не оставившим и следа от его ещё недавней меланхолии.
– И то, и другое! Хотите, я покажу вам лоцию, и вы сами всё поймёте, мистер Эсмонд, – улыбнулся капитан.
Генри энергично закивал в знак согласия. Капитан наклонил голову и приложил руку к своей треуголке, после чего жестом пригласил Генри следовать за собой.
– Ну что, леди Миддей, – спросил Грей, когда они остались одни, – как ваше настроение?
– Передышка закончилась. По крайней мере, мы теперь на несколько дней ближе к Англии и на несколько сотен миль дальше ото всех преследователей.
– Да, я тоже на это надеюсь, – откликнулся он.
– Вы не уверены? – спросила она, и в голосе её прозвучали нотки тревоги.
– В том, что мы ближе к Англии – несомненно, а вот в том, что нам удалось надолго оторваться от преследователей – не уверен. Наша компания слишком заметна, если русские будут искать всерьёз, то рано или поздно наткнуться на кого-то, кто видел, как некие англичане ввосьмером грузились на «Лебедя».
– И что вы планируете предпринять? – спросила его собеседница беспомощно.
– Ну что тут предпримешь? – Джон постарался, чтобы голос его звучал бодро, или хотя бы небрежно, – думаю, нам стоит поселиться на окраине приличного района, чтобы не привлекать лишнего внимания, и постараться как можно раньше попасть на корабль, который отвезёт нас в Англию.
– Вы предлагаете прятаться ото всех? – спросила она его, – есть что-то унизительное в том, чтобы постоянно прятаться. Да и город, судя по тому, с какой любовью и восторгом описывал свою родину капитан, стоит того, чтобы на него посмотреть.
– Отнюдь. Я полагаю, что от прусской администрации нам прятаться не стоит, – ответил Грей, любуясь последними всполохами оранжевого заката, – в бумагах вы записаны как миссис Эдвард Эсмонд, так что даже если кто-то до сих пор помнит баронессу фон Дорн…
– А как вы объясните ваше пребывание в Пруссии? – задала она второй из беспокоящих её вопросов.
Эпоха туристических поездок ещё толком и не началась. Конечно, английские аристократы уже сейчас время от времени отправлялись в Европу в поисках развлечений, но их в основном манили Франция и Италия, а никак не пресная Пруссия.
– В Мемель я приехал по поручению британского посланника при Берлинском дворе, – начал излагать он свою легенду, – Гренвилл выдал мне приказ, предписывающий отправляться в распоряжение дипломата, но, чтобы мне не пришлось мотаться в Берлин, как только я сошёл на берег в Штеттине, меня ждал пакет, который предписывал отправляться в Мемель и помочь тамошнему главе Британской миссии провести переговоры с магистратом и прусской администрацией, с тем, чтобы расширить льготы для английских поставщиков.
– И успешно? – спросила Маргарет с интересом.
– А, старый пройдоха и без меня бы отлично справился, – отмахнулся Джон, – но тот факт, что ему в помощь прислали целого подполковника, без сомнения, польстил и нашим купцам, и мемельцам.
– Не только подполковника, но ещё и лорда! – поддразнила его собеседница, и Джон досадливо поморщился. К счастью, она и сама догадалась, что пустословию сейчас не место и не время, и следующий её вопрос звучал уже серьезно.
– То есть теперь вы скажете, что выполнили поручение и вернулись в Штеттин? – уточнила миссис Эсмонд.
– Ну да. И добавлю, что встретил вдову старого друга, погибшего в результате несчастного случая.
– А что вы скажете тем, кто знал об истинном содержании вашей миссии? – спросила Мэгги с тревогой.
– В Штеттине никто и не знал, – ответил Джон после долгого раздумья, – так что и вопросов быть не должно. А на праздное любопытство можно давать понять, что это не их дело.
– Хорошо, – коротко ответила Маргарет, и надолго замолчала, думая о чём-то своём.
***
апрель 1763 года,
Штеттин, Пруссия
У Джона было около двух минут, чтобы вспомнить имя стоявшего перед ним человека.
Отправляя Грея в Пруссию, Гренвилл упомянул, что связи среди фридриховых офицеров, которые Джон приобрёл за время войны, могут пригодится. Как в воду глядел. Комендант Штеттина, к которому Джон отправился с визитом вежливости, оказался знакомым по баварской компании 57-го года.
Пока прусский полковник рассыпался в приветствиях и делился радостью от неожиданной и приятной встречи, Грей пытался сообразить, как же его зовут. Лицо Джон вспомнил сразу – несмотря на то, что оно не было ни привлекательным, ни отталкивающим, у капитана (да, тогда он был капитаном) были выразительные карие глаза. Но не настолько выразительные, чтобы Джон обращал на них внимание больше, чем это было продиктовано необходимостью. И вот теперь он попал в несколько неловкое положение.
– Смею вас заверить, дорогой полковник, что ваша радость взаимна, – вклинился Джон в поток тевтонского красноречия, – тем более, что я могу лично поздравить вас с вашими незаурядными достижениями!
Грей показал глазами на знаки отличия, орден «За заслуги», и почтительно застывших адъютантов. Полковник расплылся в улыбке, и Джон вспомнил его имя! Эбер Гёбель, вот как его звали! От облегчения англичанин чуть не рассмеялся, но сумел себя сдержать.
– Да пустое, – отмахнулся хозяин кабинета, – вы тоже, насколько мне известно, времени даром не теряли!
Обмен любезностями плавно перешёл в обмен новостями сначала за кофе, а потом и за рейнским. Джон расспрашивал о том, как сложилась судьба памятных ему по Лёвенштайну офицеров, а полковник Гёбель с любопытством и восхищением слушал истории Джона о захвате Квебека и Кубы.
– Вы очень вовремя прибыли, лорд Джон, – комендант Штеттина разглядывал на свет бутылку тёмного стекла и стараясь определить сколько в ней ещё осталось, – сегодня вечером офицеры гарнизона дают обед в честь лейтенанта Гроффа, который присоединился к нам буквально на днях. Я надеюсь, что вы согласитесь составить нам компанию и стать нашим почётным гостем, – закончил хозяин, разлив поровну остатки вина в бокалы свой и гостя.
– Постойте-ка, неужели тот самый лейтенант Грофф, его величества короля Фридриха Шорлеммерские драгуны? – совпадение Джона весьма позабавило, – вот уж воистину неисповедимы пути господни!
– Вы знакомы? – удивился пруссак.
– Да, совершенно случайно встретились, пока я был по делам в Мемеле, – ответил Джон, решивший, что наводить тень на плетень особого смысла нет, – приятное дорожное знакомство, с удовольствием его продолжу… Как всё же тесен мир!
Джон отхлебнул рейнского и откинулся в кресле. Наверное, как-то придётся объяснить карнавал, который устроила леди Миддей – как они и планировали, портовому чиновнику, и всем остальным Джон назвал её настоящее имя. Но в принципе, можно опять-таки сказать правду – будучи прекрасной наездницей, англичанка решила путешествовать в мужском («ну да, мы на острове бываем с причудами»). Грофф вроде бы не похож на человека, который начнёт всем подряд рассказывать о том, что он со спутницей делили комнату, а возможно, и постель.
– Наш мир, без сомнения, невыразимо тесен, – поддакнул полковник Гёбель, сделав, в свою очередь хороший глоток, – да, о тесноте мира, – добавил он, – вы случайно не знакомы с мистером Элроем Малоуном, он тоже сейчас в Штеттине.
– Кажется, нет, – отозвался Джон небрежно, – хотя имя я, возможно, где-то и слышал.
Грей лукавил. Про живущего в Бремене соотечественника ему рассказывал Норрингтон, когда вводил в курс дел «Чёрного кабинета». Мэлоун, третий сын английского священника, двадцать с лишним лет назад уехал на континент и поступил офицером в голландскую армию. Был он тогда ещё почти мальчишкой. Славы на военном поприще молодому человеку снискать не удалось, зато он оказался незаменим в организации снабжения. Так что, после войны за Австрийское наследство мистер Малоун бросил армию и решил следовать своему призванию. Пятнадцать лет назад он осел в Бремене и занялся торговлей, поставлял в Англию европейские товары и секреты. Имя это упоминал и вводивший Джона в курс дела помощник Гренвилла.
Интересно, что он забыл здесь?
– О, неудивительно, что вы могли о нём слышать, – отозвался комендант, – мистер Малоун весьма заметная фигура, и очень удачливый торговец. Он никогда не был беден, но за время последней войны он чуть ли не сказочно разбогател на армейских поставках, и занялся коллекционированием картин. Говорят, он приехал сюда в надежде приобрести какие-то редкие экземпляры для своей коллекции.
«Коллекции картин, или коллекции секретов?» – подумал Джон. Наверное, стоит познакомиться с ним поближе при случае.
– Мне немного стыдно признаваться в своём невежестве, дорогой полковник, – произнёс Грей с улыбкой, – но в армейских поставках я разбираюсь не в пример лучше, чем в живописи!
– Признаться, я тоже, – засмеялся пруссак, – в любом случае, на сегодняшнем обеде у нас не будет ни поставщиков, ни коллекционеров, только офицеры. Мы на вас рассчитываем!
– Непременно, – Джон широко и искренне улыбнулся. Он не разделял настороженности, с которой Маргарет относилась к прусским офицерам, и уже предвкушал не обременённый лишними заботами вечер в хорошей компании.
