***
Pov: Стив Как только Кэтрин в прямом в смысле сбежала, я сел на её место и взглядом убийцы смотрел на Романофф. Она лишь поджав свои губы, смотрела в сторону улицы, но почему то хмурясь. — Что ты за ней бегаешь? — она даже не взглянула на меня. — Потому что люблю. — смотрю на свои сцепленные руки, и затем снова на девушку. Она ещё сильнее хмурится. Да что там она увидела такого? Оборачиваюсь и вижу то, что меня злит больше всего: Кэтрин держит какой-то мужик, то ли парень. И видимо настроен он агрессивно. Из-за кепки не вижу лица, но выглядит он слаженно. Я бы сказал, что больше меня по массе. Подрываюсь с места, но резкий голос этой рыжей предательницы останавливает: — Разговор не закончен. Сядь Роджерс. Пытаясь не нагрубить ей, делаю то, что говорит. Моё воспитание не позволяет вести не подобающе с противоположным полом, но Кэтрин иной раз выводит. Она мертвого выведит из себя. — Любишь говоришь… — она ухмыляется и смотрит прямо на меня. — А когда ты отношения разрывал с ней, тоже любил? Будь ты чуток здравомыслящим, то никогда не пошёл бы на это. Плевать, что она отказалась от замужества. Плевать, что детей не хочет. Плевать. Ты поступил эгоистично по отношению, как ты выражаешся, к любимой девушке. Ты попытался побыть на её месте? Не-а? — Ты что заделалась личным психотерапевтом? — меня трясло от того, что все тыкают меня носом, словно я нашкодничал. Сначала Старк, а теперь ещё подружка. — Я скоро с вас деньги начну брать. — Наташа как-то облегчённо вздыхает и теперь всё её внимание на мне. Я всё же снова решаюсь посмотреть за ветрину, но там уже никого нет. Ясно. — Ты отвлекала меня, да? — щурюсь, глядя на неё. Она даже не скрывает. — Зачем? Просто скажи зачем? — Так надо, Стив. Так надо. — Ты всегда будешь на её стороне? Даже если она будет не права? — Да. Буду. — Кто этот тип был рядом с ней? Это бывший? — Бывший. Нынешний. Будущий. — она как-то странно ухмыляется своим же словам. Где-то внутри больно колет. — Знаешь что я поняла. Неважно сколько времени пройдет, совершенно. Важно то, что он её всегда находит. Всегда. Даже когда она сама того не хочет. Даже если убежит на край света или затеряется. Он её найдет. У него словно встроенный радар. Именно на неё. — Ты знала его до Кэтрин? — её слова не дают покоя. То как она говорит. С какой печалью в голосе. — Знала. И это я виновата в том, что она его встретила. Я. — Наташа нервно мнёт салфетку, отбрысаваю ту в сторону. — Я хотела, чтобы она начала жить нормальной жизнью. Поэтому свела её с тобой. Ты мог её удержать от… Мог. Но я похоже ошиблась. И теперь она в полной заднице, Роджерс. В полной. Я боюсь за неё. Боюсь, что снова придётся пережить тот ужас. Боюсь. Кажется Наташу понесло. Её не просто понесло. ЕЁ ПРОРВАЛО. Я молчу, лишь слушаю её. Впитываю каждое сказанное ею слово. Потому что скажет, что они заварили. — Всё что случилось с ней тогда, полностью моя вина. Это из-за меня она была в коме. Из-за меня. Дура я. — Ты? — нервно сглатываю. — Подожди, но причём тут ты? — Я взяла её на задание. Хотя знала с кем связываюсь. Знала обо всём. И взяла. А она дура взяла и влюбилась. Понимаешь? Влюбилась в профессионального убийцу, Стив. В УБИЙЦУ. Который хотел забрать её собой. Представляешь? Спустя столько времени он рядом с ней. Рядом. Меня словно холодной водой облили. Хочу сказать хоть слово, но они застряли где в горле. Убийца? Её слова. Они пропитаны горечью. Болью. Словно… — Тебя с ним что-то связывало верно? Ты любила его? — Да. Любила. Но никогда не была любима им. А её он любит до потери памяти. Даже случись так, что он её реально потеряет, он будет влюбляться в нее заново. Только сильнее. Он боролся за Кэт. И даже сейчас не оставляет эти попытки быть с ней. А ты её с легкостью отпустил. Просто взял и отпустил. Сам. А сейчас ты пытаешься вернуть, но ты не спросил её — хочет ли она этого?! Нет. — Романофф хлопает ладоньями по столу, тяжело сглатывая. Видимо вся эта беседа далась ей с трудом. — Больше я ничего не скажу. Думай, Стив. Думай, прежде чем делать выводы, и совершать те действия, от последствий которых, ты будешь винить себя. На этом она просто встала и ушла. Просто ушла. А я остался. Осознавая, что очень сильно облажался. Старк был прав. Она не просто так в Щ.И.Те. Не просто так. Она пытается выгородить кого-то. Нужно начать капать.***
На два дня мне пришлось оставить Джеймса одного. Романофф помогла мне оформить так называемый больничный. Хотя горло у мне всё же прихватило взаправду. Нужно было мотнуться в одно место. — Ты думаешь, что они держали архив ту то? — Наташа шла впереди и светила фонариком. Да, мне пришлось её попросить поехать со мной, потому что я трусиха. Барнса брать рисковоно. Так что выбор был очевиден. — Сама посуди, Картер всё держала под рукой. В так как она можно сказать, всё своё время проводила здесь, то и вывод напрашивается сам… Наташа как-то странно посмотрела на меня, и нервно покачала головой. — Что? — я удивлённо вскидываю брови. — Ладно, раскусила меня. Я была у неё. Поговорила. Аккуратно поспрашивала у неё. Она ответила, что архив здесь. Где-то под нами. Вся их стратегическая мощь заключалась ту то. Будем искать. — А она не могла уточнить, в каком из ангаров вход в лабиринт? — Не пыхти старушка. Сама ворчунья. Ну что ж поделать. — пожимаю плечами. — Нюх по ветру и вперёд. — Нос по ветру. — Не ворчи. — я словно на инстиктах иду в сторону отдельно стоящего ангара. Хотя он совсем на него не похож. Подхожу ближе и вижу уже заржавевшую цепь, которой было обмотаны двери. — Давай начнем отсюда. — С чего ты так решила? — она подходит ближе и светит. — Мда уж. Хотя погоди. Я заметила, что все замки и цепи чуть поновее, чем вот это. Хотя мы зашли с другой стороны базы. Сняв цепи, мы вошли внутрь. Давящая темнота не сулила ничего хорошего. Найдя рубильник, Наташа хотела его врубить, но внутренняя чуйка сыграла роль. Показав жест, та убрала руку. — Нам гости не нужны. — фонариком освещаю помещение. Столы, коробки, портреты на стене. И всё так аккуратно. И пыльно. Очень пыльно. — Здесь ничего нет. — Наташа прошлась вперёд и подсвечивала каждую коробку. С виду да, ничего нет. Но вот здесь же работали довольно совсем не идиоты. Здесь архив. Как пить дать здесь. — Это Щ.И.Т. Нат. Ты сама должна понимать. — Ну да… — она как-то задумчиво огляделась вокруг. — Зажигалка есть? — Я не курю. — Да ладно?! Бросила что ли? Не верю. — Подловила. Я это делаю, когда сильно нервничаю. Так что можно сказать — Я НЕ курю. Так что нет её у меня. А что? — Если здесь архив, как ты говоришь, значит должен быть… — Он должен быть скрыт от глаз. От лишних глаз. Поняла. Фонариком свечу на плинтуса. Если так оно есть, то пол в этом месте будет отличаться. Бинго. — Нат нашла. — киваю на стену. Она обсолютно голая. Ничего нет. Наташа смотрит на неё. Я смотрю на подругу. — Раз вход нашли. Значит и попасть туда можно отсюда. — она оглядывает помещение и пристально смотрит на столы. — Ты думаешь… — Да. Под одним из них. Столов было четыре, так что искать не долго. Пока девушка обходила их, я смотрела на стену. Мысли бродили в голове, словно табун лошадей там ходят. Если у Барнса такая реакция сейчас, что будет когда вспомнит?! Он собственник каких поискать надо. Сейчас мы уже знакомые. Доверие я получила на третий день. Зато сейчас. Был готов убивать лишь зато, что со мной заговорил МУЖЧИНА. Нужно позвонить ему сейчас, узнать как он. Я дергаюсь от скрипучигово звука. Смотрю перед собой и понимаю, что стена съезжает в сторону. Оборачиваюсь, Нат довольна движется ко мне. — Ну чё? Идём? — Да, идём. Только сейчас позвоню домой. — она закатывает глаза и делает первые шаги в темноту. — Что? Я волнуюсь? Он там один вообще-то. — Я молчу. — Ну вот и молчи. — спустя первые два гудка, слышу родной голос. — Кэтрин? — голос какой-то запыхавшийся. Смотрю на время полночь. Спать же должен. — Разбудила? — буду надеяться, что да. Слышу фоновый шум. Вдохи. — Я не спал. — иду следом за Нат, подсвечивая под ноги, чтобы не дай бог… упасть или запнуться обо что-то. Прислушиваюсь к фоновым звукам: там какие-то вздохи. Причем женские. — Эммм. А что ты делаешь? — в трубке слышится тяжёлое дыхание. — Телевизор смотрю. — и вот опять. Какие-то томные звуки исходят с того конца. Шлепки. Визг. Чувствую, что щеки начали гореть, и волосы становятся дыбом. Тата оборачивается и внимательно смотрит на меня. Кивает в сторону телефона, а я даже сказать не знаю что. — А что там идёт? — только не то, что я думаю. Пожалуйста. — Вроде боевик. Так вроде. — ну я же слышу и чувствую, как он дышит. Дыхание утяжеляется и вот-вот сорвётся. Он там что?! — Ты когда приедешь? — Постараюсь завтра. Ближе к вечеру. Всё нормально? — Д-да. — ну точно. У него же… Ещё в прошлый раз. От поцелуя. Встал. — Тогда до завтра. — Ага. — и отключается. А я стою и просто ахрениваю. Пока мы с ним разговаривали, он вероятно смотрел что-то не приличное и делал тоже самое. — Кэтрин, ты чего покрасневшая? — Да так. Ничего. Нормально всё. — свечу вперёд и вижу четыре стеллажа. Полные забитые папками. — Точно? — она как-то удивлённо спрашивает. — Даа. Не спит. Нормально всё. Давай пороемся. Иду к первому стеллажу и смотрю на папки. Они не по годам. Чёрт. Если взять одни отрезок времени, то значит это конец первого стеллажа — начало второго. — Мда уж. Время тянулось неимоверно долго. Каждую бумажку перебрали на сто раз. Ничего. Совершенно ничего нет. Все записи лишь новоприбывших, о каких-то спецоперациях. И на этом всё. — Ничего нет. Пусто. — Наташа снова смотрит на меня и на бардак, который мы устроили. — Ты уверена, что здесь может что-то быть? Они могли увести их. — Нат, в этих документах, — киваю на гору папок. — Ни одного упоминания про 107. Ни одного упоминания про спец операцию в Австрии. Ничего. Их нет. Делай вывод. Встаю, обойдя задумчивую Вдову, прислоняюсь к стене. Смотрю на стеллажи. Что-то тут не так. — Почему нужно скрывать сведения про каких-то парней, которые просто отдавали жизни за свою страну? Ничего нет. Словно… Моё внимание привлекает расстановка: два стеллажа поперёк, два других — возле стены. — Ты права. Муть какая-то. Может просто были утеряны? — Ната встала рядом со мной. — Хотя… Да нет… Про Стива же всем всё известно. — Я нашла упоминания про 107 пехотный, но эти данные со времён службы отца Роджерса. Там на верхих полках были. А вот… Про 40-е ничего нет. — Может не там? — Нет. Пегги ясно дала понять, что всё в архиве. А вот архив не переносили. Вопрос: куда делись документы? И на этом вопросе, мы стали думать. Посмотрев на время, было уже почти три. Картер не могла ошибиться. Значит кто-то их припрятал. Только кто? — Кэтрин, это всё серьёзно. Очень серьезно. Ты ворошишь прошлое. Узнают кто — объявят охоту. — Знаю. Но и отказаться уже не могу. — вздыхаю, понимаю, что Романофф права. Дерьмо. — Ладно. Давай предположим, что этот некто, был всё же «нашим» — она делает шаг вперёд. — И зная, что сведения, касаемые группы Барнса, могут быть важны, и за ними пришли. — ещё шаг. — А вынести их не замеченными нереально. — Они спрятаны где-то здесь… — Пятерка за сообразительность. Только вот, мы с тобой, — Тата указывая на нас поочередно, — Обшмонали всё. Нет их в этих коробках и папках. Вывод… — В таком помещении должна быть система вентиляции. — Умница моя. Браво. Видишь расстановку? — Я заметила… — прищуриваюсь и до меня доходит. — За одним из стеллажей или под… — В полу вряд-ли. Скорей всего в стене. Свети. Свечу на низ стены. Хочешь потренироваться альтруизмом — разгадай головоломки Щ. И. Т. — Бинго. — в правой стене, чётко за самим стеллажом, виднеется решетка. — Так помоги. — Какой он тяжёлый. — крыхтя, мы всё же сдвинули железный «гроб». — Это делалось не для хрупких девочек, а для упитанных мужланов.Так подсвети. — Там всё в паутине. А вдруг там тарантулы? — Нат от моих слов передёрнуло. — Ну мы же ничего не боимся?! Верно? Не боимся… — Ты кого успокоить пытаешься нас или их? — мои глаза от страха стали больше. — Ладно. Их наверное. — она фонариком сбивает маленький замочек. — Как предусмотрительно то. Замочек, чё не на гвозди то. Свети. — Там коробка и много паутины. Мерзость. Надо как-то… Подруга не глядя туда, просто провела рукой, собирая паутину. — Фуу. Доставай. — протягиваю руки и дотягиваюсь до неё. Достав, она оказывается вся в пыли. Сдуваю её и мы обе начинаем закашливаться. — Видимо давно она там. Хотя по тому виду, что я успела заметить, это помещение посещалось. А вот про дырку видимо либо забыли… — Либо не знали. — Верно. Открывай давай. Зря я пауков собирала. Теперь вот ещё и грязные, в вековой пыли. Коробка сама по себе очень тяжёлая, да к тому же на ней реально многолетний слой пыли. Ещё б чуть-чуть и можно было не заметить. Подняв крышку, одной держу фонарик, другой дотрагиваюсь до содержимого. И в этот момент внутри всё защикотало. Нервно сглатываю, снова дую, так как там тоже пылюка. Внутри папки. Штуки четыре не больше. Ещё бумаги, какие-то конверты. Достав одну, развязываю завязки и вижу какие-то досье. В углу небольшие фото. Все старые. А на них на меня смотрят молодые парни в форме. Имена и фамилии мне не знакомы. За исключением одной. Барнс. 107-пихотный полк. 1936–1938 гг. И на этой фотографии он совершенно юнный. Сколько ему здесь?! Девятнадцать. Дальше… Сержант Джеймс Барнс. Новая фотография. Здесь он старше. На ней он такой, какой сейчас. 1941 год. 1943 год. Англия. Туда его отправили. А дальше начался ад. Много всего. Нужно разбираться в каракулях. Что-то от руки, а что-то напечатано. Дальше досье некого Девида Фокса. Фотографии такие же, как у Джеймса. Листаю дальше. Ещё один. Насчитываю десять. Десять парней. И всё как и один в один. Закрываю папку. На ней надпись не на английском. Немецкий. — Что там? — Ната заглядывает во внутрь, а затем снова на меня. Видимо ожидая моего ответа. А вот у меня после увиденного, что-то скребет. Холодок по спине проходит. — Пора валить отсюда. — вскакиваю, всё также держа коробку. Даже не замечаю её тяжесть. Снимаю кофту и накрываю её. — Значит это то, что ты искала? — — Снимай тоже. Нужно как следует накрыть и валить отсюда. — Ты ответишь мне? — Ната просто валим отсюда. Не говори ни слова. Просто делаем ноги. — Ясно. Понятно. Прижимая коробку крепче, вылетаю из этого ангара, и сразу же кошусь по сторонам. Романофф следом. Светит мне под ноги. А затем словно ноги налелись свинцом, приросли к земле. — Что такое? — Выключи фонарик. — она делает и мы прислушиваемся к ночной тишине. Сверчки, птички, наши бьющиеся сердца. Моё так вообще скоро остановится. А затем еле улавливаемая речь.