осколки битых зеркал

Вокруг Киры на десятки километров – руины ненавистного ему Лас Ночес. По ощущениям – в руинах собственный внутренний мир. Не успел. Не остановил. Не спас. Ничтожество. – Господин… – слабый выдох с трудом прорывается наружу, мгновенно возвращая его в реальность. – Молчи, – едва разбирает Тесла сквозь плотный туман в голове. – Поговоришь, когда восстановишься. Кира сидит над ним, сгущая реацу на ладонях – Иноуэ лишь излечила смертельную рану арранкара, но на восстановление духовной энергии ее сила то ли не способна, то ли попросту недостаточна, а лейтенант Котецу отбыла сразу, как открыли гарганту: она бы, может, и не отказала в помощи, но жизни товарищей очевидно дороже судьбы единственного, пусть невольного и почти безобидного, но все-таки врага. Тесла молчать, конечно, умеет, причем молчать долго, терпеливо и покорно – но только когда это приказывает господин Нойтора. Только ради его спокойствия – но никак не ради собственного благополучия и лечения. Господин.. господин Нойтора… – Вы не… – несмело начинает арранкар, и на миг во взгляде мелькает слабая надежда, хотя ответ очевиден заранее: даже едва теплящуюся реацу покровителя он бы почувствовал на другом конце Лас Ночес. – Не смог, – тут же отрезает Кира, не позволяя даже договорить. – Прости. – Да, – тихо роняет Тесла, и мгновенно потухший глаз бессмысленно устремляется в потолок. – Я понимаю. Страшно – остаться в живых, когда испускает последний вздох единственный, кому посвящен каждый шаг и каждая минута. Ещё страшнее – заранее знать, что этой судьбы не избежать. Тесла не глуп; он не так хорош, чтобы дарованная Айзеном сила затуманила рассудок животной жаждой власти и победы над всем и всеми, но достаточно предан своему господину, чтобы на остальных смотреть более трезво. Он догадывался с самого начала, что владыке безразлична его армия, и убедился в этом после перевода Нойторы – с его-то силой и потенциалом! – в Приварон за незначительную провинность. С того самого дня он ожидал решающей битвы, в которой каждый будет за себя, а их богу будет совершенно плевать на сражения верных клинков, но все-таки… Все-таки немного больно где-то под ребрами и режет края бездонной дыры от того, что господин мертв – ненужная сломанная игрушка Айзена, о которой тот даже не вспомнил, – а он сам при этом жив. Но только немного – потому что сильно за него горевать господин Нойтора бы ни за что не позволил. Это слабость, а слабости он не выносит. Ненадолго в комнате застывает тишина, пока он не вздыхает снова – с такой вдруг мягкостью в голосе, что Кира едва ли мог представить, чтобы арранкар был на это способен: – Господин Изуру, ведь вы шинигами, вы должны знать… Если главное и единственное желание человека исполняется перед смертью, душа находит покой? Лейтенант замирает ненадолго – то ли думает, то ли просто пытается осознать вопрос. Потом все-таки молча кивает в ответ, и Тесла прикрывает глаз, чуть заметно улыбаясь. Ресницы снова прячут пару тяжелых солоноватых капель – а на щеках до сих пор чувствуются следы высохших отчаянных слез, невольно прорвавшихся еще на поле боя в тот момент, когда реацу господина мгновенно исчезла. Он умер быстро – это хорошо. Он умер так, как мечтал умереть. Единственный раз арранкар позволяет себе плакать. Раньше бы ни за что не посмел: господин не терпел слабости. Но сейчас… – Если так, то я могу быть спокоен, – он облегченно вздыхает и выглядит так умиротворенно, что не узнать в нем умирающего, едва балансирующего между жизнью и смертью, потерявшего командира и покровителя. – Господин Нойтора получил все, чего желал. Господин Нойтора уничтожил человека, которого ненавидел всю жизнь, и умер на поле боя после долгого сражения, не успев коснуться земли… Он заслужил покоя. Я не должен переживать и тревожить его память. Кира давит физическое желание схватить меч и вспороть себе живот. Видеть чужую надежду почти что больно, когда у самого надежды нет. Ограничивая себя от импульсивных действий, он только ближе подбирается к фрасьону и кладет руки на его грудь – под ладонями что-то часто дергается, и это совсем не похоже на одно только прерывистое дыхание. Словно там, под иерро, за дырой, бьется живое сердце. – Почему вы здесь? – Тесла спустя несколько минут снова берет на себя смелость первым прервать давящую тишину. – Операция в Каракуре уже завершена? Лорд Айзен вернулся с ключом Короля? – Война окончена, – безучастно отзывается Кира. – Айзен повержен, армия полностью уничтожена. Ты единственный выживший. – И вы… – Давай на ты. Нас больше ничего не связывает. – Ты… Почему ты тогда не вернулся в Общество душ? – о да, Изуру знает, что Тесла понял его с самого начала, буквально чувствовал, что новому господину дворца решительно не по пути с владыкой и каждый шаг его посвящен исключительно капитану. Они обнаружили друг друга с первого знакомства – более ироничной близости Лас Ночес не видел за всю историю. – Из-за господина Ичимару? Он вернулся в Уэко Мундо? Не взвыть. Не закричать. Не сорваться. Изуру убирает руки, чтобы ненароком не навредить раненому. – Капитан Ичимару мертв, – глухо роняет он. – Что?.. – Тесла кажется растерянным, почти испуганным, широко распахнув единственный глаз. – Прости, я… – Все хорошо, – то есть, конечно, ничего не хорошо, но Кира не ответит иначе: слишком долго он прожил в беззвездном крае под вечным наблюдением Айзена, чтобы не привыкнуть держать в себе все, что только можно сдержать. – Я понимаю твою боль, Тесла. Слишком хорошо понимаю. Он улыбается, все-таки не сдержавшись, той самой трагично-мученической улыбкой, которую так не любил Гин – потому что Тесла смотрит на него безотрывно, и под этим взглядом не хватает сил сохранять маску. Для Теслы лейтенант – нечто чужеродное, невозможное в известном ему мире, но отчего-то поразительно знакомое, почти близкое и интуитивно понятное. Кира, если бы мог слышать его мысли, согласился бы, что чувствует то же самое. Только позже, сглотнув тяжелый ком и согнав с глаз мутную влагу, он наконец продолжает, возвращаясь к вопросу арранкара: – Для Готея я предатель. Если я вернусь, меня ждет только казнь, а капитан Ичимару не хотел бы для меня такой судьбы, – и в гиновских канонах, словно данью памяти и уважения к капитану, срывается с губ короткое фырканье жестокой насмешкой над собственной слабостью. – Я еще недостаточно силен, чтобы вместе с ним оказаться в Аду. – И что ты будешь делать? – осторожно уточняет Тесла, едва касаясь чего-то неизведанного и очевидно опасаясь каждого неловкого движения. – Останешься здесь? – Не думаю. Лас Ночес мне отвратителен с первого шага, – Изуру качает головой, медленно и неуверенно поднимаясь на ноги; на первом же шаге, как в доказательство сказанному, начинает шатать, и он опускается на пустой, холодный диван. – Спущусь в Генсей, возьму гигай… Освоюсь со временем. Как-нибудь выживу, не привыкать. – Понятно. Молчание держится долго. Наверное, даже слишком долго. До того момента, когда Кира устало выдыхает: – Если хочешь, пойдем со мной. Я так отвык засыпать один, – это уже бессильно остается внутри. Истратив на лечение всю реацу, Изуру засыпает первым – почти мгновенно, едва успев упасть на диван и закрыть глаза. Только Тесла еще долго остается неподвижным и сверлит пустым взглядом потолок. В голове укладывается, кажется, все, кроме единственного вопроса: почему его все-таки спасли? Господин Нойтора всегда говорил, что в спасении нуждаются только слабые, а он… Простите, господин Нойтора. Я так и не смог стать сильнее. Я все-таки позволил себе быть спасенным.