***
К вечеру им надоело сидеть на одном месте, и, оставив свою палатку позади, они отправились исследовать окрестности. Двигаясь вдоль русла реки, протекающей в Долине завершения, они вышли к небольшому кемпингу. В лагере почти никого не было, всех туристов разогнала ужасная жара. — Здесь классно, — Суигетсу огляделся, рассматривая низкие летние домики. — Я бы хотел тут жить, когда мы… ну… попадем в следующее место. Все сделали вид, будто не услышали эту фразу. Ни у кого не было уверенности, что в конце лета они окажутся в «следующем месте». А то, что здесь их время заканчивалось, знали все. — Ого, смотрите, сколько скорлупок, — Суигетсу остановился возле мусорного бака, в котором была навалена куча скорлупы от куриных яиц. — Кто-то жарил огромную яичницу! — он развел руки в стороны. — Фу, зачем ты их трогаешь? — спросил Дейдара, поморщившись, когда Суигетсу зачерпнул скорлупу. — Из этих штук можно сделать отличную гремучую змею! — он достал из кармана отрезок веревки, оставшийся после установки палатки. — Нужно нанизать скорлупу на веревку, и получится «яйцезмей», — он только что придумал это слово. — И зачем он нужен? — спросил Мангетсу. — Для красоты! — ответил ему брат, нанизав на веревку несколько скорлупок. — Повешу его под потолком палатки, он будет там греметь, — он потряс веревку, и скорлупа зашелестела. Суигетсу продолжал рассказывать о яйцезмее Дейдаре, они придумывали, как будут с ним играть. Кисаме смотрел на нанизанную на веревку скорлупу: Суигетсу держал ее вертикально, и конструкция напоминала ему оторванный от остального скелета кусок позвоночника. Когда он хотел сказать об этом остальным, то почувствовал на себе пристальный взгляд Мангетсу. — Что это у тебя сзади? — спросил он, заглядывая ему за спину. — Там, под футболкой? Кисаме обернулся через плечо, но, разумеется, ничего не увидел. Он подумал, что испачкался, или нацеплял колючек, когда они пробирались сюда сквозь заросли. Завел руку за спину, и почувствовал, что между лопаток футболка как-то странно натянута. Что-то выпирало наружу, что-то… Он быстро сунул руку под одежду, уже догадываясь, что сейчас нащупает на своем теле. Когда ладонь ухватилась за плотный отросток, возникший на спине, Кисаме понял, что это плавник.***
Какузу кое-как вытер полотенцем мокрую голову. Он плохо спал, и чувствовал себя паршиво. Еще эта гребаная жара. Старый кондиционер из-за непрерывной работы начинал барахлить, и Какузу видел, что он со дня на день сломается. Собаки просились на улицу, и, сделав круг почета во дворе по августовскому пеклу, тут же вернулись назад. Какузу подумал, что когда кондиционер накроется, он, вместе с псами переедет в подвал — единственное прохладное место в доме. Он застегнул на запястье часы и взглянул на закрытую дверь — Хидан до сих пор не встал. Им нужно многое обсудить, но сегодня Какузу снова будет отсутствовать в доме до позднего вечера. — Нам надо связать твое дело, — Асума повернулся к Какузу, — с исчезновением Рин Нохара, — он взглянул на жену, та кивнула. — И похищением с последующим убийством Сакуры Харуно, — его взгляд метнулся к Сасори. — Для этого нужна повторная экспертиза собранных вещдоков, нужно вытянуть из них ДНК этого ублюдка. — Все материалы по моему делу хранятся в архивах департамента полиции, — ответил Какузу. — И, по понятным причинам, я не могу их запросить. Сумку вашей соседки по комнате нашли на стройке в Конохе или в столице? — обратился он к Куренай. — Мы учились в столичном мединституте, — ответила она. — Каждый день тратили по часу на дорогу. В Конохе только медицинский колледж, и там не слишком высокий уровень образования, — она поморщилась. — Материалы по нераскрытым делам хранятся до вступления приговора в силу, — Асума сосредоточенно просматривал файлы в своем компьютере. — Но по факту исчезновения Рин Нохара никакое уголовное дело не заводилось, — он покачал головой. — Если полицейские посчитали, что находка могла быть связана с особо тяжким преступлением, то сумка вполне может пылиться в архивах в течение тридцати лет, — возразил Какузу. — Вы записали имя полицейского, который приходил к вам по этому поводу? — жена Асумы кивнула, и принялась листать свою тетрадь. — Отлично, тогда у нас будет шанс найти его протокол в архивах департамента. Кто поедет? — он обвел взглядом присутствующих. — Эти данные точно не оцифровывали, искать в базе — бессмысленно, — он покосился на Асуму, сидящего за своим компьютером. Асума потер лоб, и уставился в столешницу, принимая решение. У Сасори зазвонил телефон, и он вышел за дверь, чтобы поговорить по мобильнику. — Значит так, — Асума сцепил пальцы в замок. — Ты официально в отпуске, — он повернулся к Какузу. — Завтра еще суд над Узумаки, и по этим двум причинам, отправить тебя я не могу, — Какузу кивнул. — Заседание затянется часов на пять, — продолжил рассуждать Асума. С прокурором у нас все улажено, поэтому в департамент поеду я и Сасори, — он кивнул в сторону закрытой двери, откуда доносился голос медэксперта. — Чтобы сразу в их лаборатории проверить образцы на наличие ДНК. Я надеюсь, что ничего экстренного не случится, — вздох, — но я скажу секретарю, чтобы срочные вопросы согласовывали с тобой, — снова кивок, внезапное доверие со стороны шефа даже немного польстило. — Это разумно, — Какузу подошел к столу. — После суда, я еще просмотрю нераскрытые дела. Хидан выяснил, что наш убийца оставляет на местах преступления вот этот символ, — Какузу вытащил из органайзера ручку, оторвал листок от блока для заметок, и нарисовал треугольник в круге. — Хидан, — Асума нахмурился. — На твоем месте, я не стал бы доверять ему. — Ты не на моем месте, — отрезал Какузу. — Давай, признаем, что без него мы бы ни на миллиметр не продвинулись в этом деле, — он и Асума столкнулись взглядами. Куренай подошла к Какузу, и, с тенью улыбки, плавно забрала листок с изображением символа из рук. Он вместе с Асумой смотрел, как она прикалывала его к доске, и в этот момент Какузу подумал, как ловко эта женщина отвлекла все внимание на себя, придушив в зародыше, так и не начавшуюся ссору. Наверняка этот трюк неоднократно использовался при выяснении отношений между Сасори и Асумой. Чем больше Какузу об этом думал, тем больше понимал, что это не типичный любовный треугольник. Связи между этими людьми сложнее, чем он когда-либо мог себе вообразить. Хлопнула дверь, Сасори вернулся. — Мне позвонили с кафедры патологической анатомии и серологии, — он убрал мобильник в карман. — Там провели сложный молекулярный анализ: дым возникает в процессе горения органического материала, — Сасори обвел всех взглядом, наслаждаясь вниманием. — И этот материал — не плоть двенадцатилетней девочки. Ее тело как «выхлопная труба», оно пропускает через себя дым. На самом деле «сгорает» тридцатилетний мужик! — Сасори довольно смотрел на удивленные лица. — Наверняка это тот мудень, чье ДНК мы не смогли найти в базе данных! Кафедра запрашивает человеческий материал, чтобы изучить его полностью, — Сасори повернулся к Асуме. — Нужно отправить им руку. Они говорят, что еще вчера этот дым был на десять лет «моложе», необходимо провести больше тестов! — Сакуру убили во время жертвоприношения, — задумчиво проговорил Какузу. — Думаю, убийства поддерживают его молодость, это какой-то гребаный вампиризм, — он поморщился, было странно слышать от себя подобные рассуждения. Какузу привык к научно обоснованным фактам, а вся эта мистификация задвигала их в дальний угол. — Где находится эта кафедра? — Асума уткнулся в монитор, и криво усмехнулся, когда Сасори назвал адрес на противоположном конце страны. — Служба транспортировки улик нам откажет: перевозка останков в дальние дали не вкладывается в бюджет. Мы можем пригласить исследователей сюда, с командировочными решить вопрос намного проще. — «Пригласить сюда», — передразнил Сасори писклявым голосом. — Их профессору, девяносто два года! Если он совершит перелет, то в аэропорту мы встретим груз двести! Асума не ответил на этот выпад. «Все решаемо», говорила его уверенная расслабленная поза. «Пошел ты!», вопил недоверчивый взгляд Сасори. — А почему «транспортировка улик» откажет вам в перевозке? — Куренай в недоумении посмотрела на мужа. — Ели это необходимая процедура для установки личности преступника? — Потому что у нас не взят под стражу подозреваемый, — ответил вместо него Какузу. — Если бы на носу был суд, то перевозку, конечно, согласовали бы. Ведь велик риск получить ответный иск за ложные обвинения, и департаменту пришлось бы раскошелиться на компенсацию. А что у нас есть? — Какузу обвел взглядом пробковую доску. — Несколько фотографий, ваши воспоминания, — он покосился на тетрадь, лежащую на коленях у Куренай, — и предположение, что за всем этим стоят «высшие силы». Если придем с таким набором к начальству, нас поднимут на смех и посоветуют сходить к мозгоправу, — Асума кивал, соглашаясь с его словами. — С таким подходом, если сидеть на жопе ровно, хрен мы кого поймаем! — Сасори возвел глаза к потолку. — Давайте, я сам, за свой счет осуществлю перевозку, раз начальство у нас удавится за каждый ре! — язвительно добавил он. — А ты, вообще-то, отстранен, до тех пор, пока проходишь как свидетель по делу смерти своей бабули, — лицо Сасори вытянулось, к щекам начал приливать румянец. — Что, схавал? — Асума сощурился. — Думаешь, это вот так просто: взял останки, сел и поехал?! — он повысил голос, когда Сасори попытался его перебить. — Тебя остановят при первом таможенном досмотре: никто тебе не даст лицензию на перевозку органов! — Асума раздраженно отбросил в сторону карандаш, который все это время сжимал в руке. — Сидит тут, умный, по горшкам дежурный! — он скопировал ехидные интонации Сасори. Они продолжили препираться, пытаясь найти лазейку, чтобы законно переправить останки в другой город. Куренай задумчиво рассматривала свои руки: на лбу собрались морщины, она сосредоточенно что-то обдумывала. Какузу пытался понять, кто в этой троице был лидером, и все больше склонялся к ее кандидатуре. — Тихо, не галдите! — она поднялась со своего стула. — Я отвезу останки вашим экспертам. Вы сможете изъять их завтра из морга? — она вопросительно уставилась на Сасори и своего мужа. — Сможем, если расскажешь, что именно ты собираешься делать, — Сасори с подозрением взглянул на Асуму, и тот кивнул. — Наша клиника занимается трансплантацией органов, — начала Куренай. — А для перевозки органов мы пользуемся услугами гражданской авиации. У нас действует договоренность с аэропортом: они пропускают наших сотрудников без досмотра, контейнеры с органами нельзя просвечивать рентгеном. Мы поместим останки в специальный бокс, — Куренай повернулась к Сасори, — тебе нужно будет написать паспорт биологической безопасности, — он кивнул. — После этого меня и другого сотрудника, который завтра будет перевозить костный мозг, отвезут в аэропорт на скорой помощи, и мы совершим перелет, как обычные пассажиры. — А как твое руководство отнесется к подобной авантюре? — Асума нахмурился. — То, что ты предлагаешь — незаконно! — Незаконно — похищать и расчленять беззащитных девушек! — Куренай вышла из себя. — А если бы это была наша дочь?! — Асума потупился. — В клинике мы боремся за спасение человеческих жизней, и сейчас мы должны спасти будущих жертв этого ублюдка! Поэтому мне не откажут, там поймут, что это вопрос жизни и смерти! — она подошла к Асуме вплотную, не отводя от него пылающего яростью взгляда. — И сейчас мне нужно не благословение моего руководства, а чтобы мой муж принял решение! Они разошлись по углам и несколько мгновений молчали. Асума завел руки за спину, и слонялся по своему кабинету, как арестант. Он мог отказать своей жене, и тем самым расписаться в собственном бессилии. Если он согласится, то рискнет всем. Нельзя самовольно забирать останки из морга, ни под каким предлогом: пока дело не раскрыто — это улика. — Ладно, — он остановился и уперся ладонями в стол. — Раз вскрытие проводил ты, — он кивнул Сасори, — а само дело числится за тобой — он взглянул на Какузу, — то в теории останков никто не хватится. — Во сколько завтра рейс? — спросил он у Куренай. — В восемь тридцать, — она уткнулась в свой смартфон. — Морг ведь работает круглосуточно? — Круглосуточно там сидят только дежурные эксперты, а они всегда находятся в другом крыле, — отозвался Сасори. — Тебе и ребятам из скорой надо будет припарковаться за зданием морга, — Куренай кивнула. — Приедем туда в шесть утра, внутри из научной группы никого не будет. Я скажу, что пришел забрать отчеты по вскрытию, для твоего суда, — он быстро взглянул на Какузу. — А тебе надо будет увести охранника в курилку, и заговорить ему зубы минут на десять, чтобы я успел вынести контейнер с останками, — он взглянул на Асуму. — После передачи останков, мы проводим вашу машину до аэропорта, — продолжил Асума. — Если этот гребаный вампир существует, он снова может вмешаться… — Не нужно говорить о нем в сослагательном наклонении, — перебил его Какузу. — В этом вся и проблема. Его оружие — он показал на фотографии, висевшие на доске, — наше неверие. Поэтому мы так долго не могли к нему подобраться. Он использует науку, и прогресс против нас, — пока супруги спорили, Какузу попытался составить в уме профиль убийцы. — Он привык оставаться безнаказанным и не привык прятаться. Я знаю, что трудно побороть себя, и поверить во всю эту мистическую чушь, — Какузу поморщился, — но вам нужно принять очевидную, пусть и невероятную правду: наш противник сверхчеловек. И да, он — существует, — он обвел взглядом своих собеседников. — Он нервничает, из-за того, что мы близки к раскрытию его личности. Думаю, он напуган, — продолжил рассуждать Какузу, вспоминая рассказы Хидана о встрече с ублюдком в капюшоне. — Поэтому так настойчиво пытается нам помешать. Он теряет контроль над ситуацией: он не смог убить настоящего Хидана, и убийство старухи не принесло нужного результата, — Какузу начал говорить быстрее, чувствуя, что подбирается к чему-то важному. — В ритуальных убийствах прослеживается система, всегда присутствует определенный типаж жертв, — он взглянул на приколотый к доске символ: треугольник в круге. — Он похищал молодых девушек, а бабка и парень выпадают из этого цикла. Он упустил Хану, и вместо нее поймал Сакуру, — пульс подскочил, Какузу подошел к доске. — Этот знак присутствовал в тех местах, где произошли детские несчастные случаи, — Какузу снял с доски нарисованный символ, и показал его остальным. — Раньше его интересовал исключительно женский пол, но весной погибли мальчики-подростки. Потом он похитил на пляже Сакуру, — пробормотал Какузу. — Хана ехала ночью по пустынной дороге, ее было легко поймать, и он не устоял. Он похитил ее, но не убил сразу… Он не мог ее убить, ведь он больше не испытывал этого чувства. Убийство девушки больше не приносит ему удовольствие, ведь он попробовал что-то другое, вызывающее более яркие ощущения, — Какузу замер, наконец, ему стало ясно все. — Ребенок, — проговорил он, и глаза Куренай наполнились ужасом. — Ему нужен ребенок. Какузу подошел к холодильнику, и прицепил магнитом новую записку: Будь дома вечером. Нам нужно поговорить. Бросил последний взгляд на закрытую дверь комнаты Хидана, и вышел из дома. Всю дорогу до здания суда его не покидало чувство, будто он только что поджег все фитили, и к его возвращению рванет так, что мало не покажется.***
С неба летел снег, покрывая улицы и крыши домов белой вуалью. Близнецы стояли во дворе дома, запрокинув головы, и смотрели на низкие, серые облака, проплывающие над ними. — Мне кажется, что там ангелы машут крыльями, — Суигетсу указал пальцем в перчатке на большое кучевое облако. — Ты так считаешь? — спросил его брат. — Неужели ты не видишь, как они летят? — он удивленно взглянул на Мангетсу. Мангетсу сощурился, изо всех сил рассматривая небо, а после покачал головой. Когда дело касалось подобных вещей, ему катастрофически не хватало воображения. Хидан наблюдал за детьми из машины, когда подъехал к дому. Его удивило, что Мангетсу, и в правду, старался увидеть то, что показывал ему брат, почувствовать эту красоту. Суигетсу тем временем стал дурачиться: ловить ртом снежинки, барахтаться в снегу, в результате чего, к вечеру у него поднялась температура. — Я боюсь оставлять его одного на ночь, — Конан обеспокоенно вышла из детской. — Хидан, он так кашляет! Суигетсу на одну ночь переехал к Конан в родительскую спальню, а Хидан должен был разместиться в гостиной. Мангетсу стоял посреди детской с нечитаемым выражением лица, но Хидану казалось, что он растерян. «Ему некому подражать», — неожиданно понял он. Мангетсу был тенью Суигетсу, копировал все его действия. Сегодня их впервые разделили, и он не знает, что делать. Все происходящее казалось Хидану неправильным. Он подумал, что маленький ребенок не должен оставаться один в пустой комнате. Даже такой, как Мангетсу. Он до сих пор помнил, как прибегал ночью к сестре и прижимался к ней, спрятавшись под одеялом от очередного монстра, привидевшегося в темноте. В первый раз он пришел к матери, но та отругала его, и угрожала отлупить, если он еще раз ночью зайдет к ней в комнату. Она не понимала. Никто не понимал. Когда тебе четыре года, и ты остаешься один в темноте, то вовсе не хочешь «быть взрослым» и спать в своей комнате. Хидан прошел в комнату, собираясь побыть в ней, пока его сын не заснет. Мангетсу сидел на постели, и смотрел в окно. — Лед, — показал он на замершее стекло. — Да, снаружи холодно, — Хидан неуверенно улыбнулся. Разговаривая с ним, ему всегда казалось, что перед ним взрослый, запечатанный в теле ребенка. — На замерзшем стекле можно нарисовать следы, — он решил показать фокус, которому когда-то его научила Кагуя. Хидан сжал кулак и прижал его к стеклу. От тепла его ладони лед подтаял и на стекле остался отпечаток похожий на след ноги. — Теперь нужно нарисовать пальцы, — он оставил пальцем вверху несколько точек. Мангетсу смотрел на отпечаток, сравнивая его со своей ступней. — Нужно нарисовать вторую ногу, — он показал на пустое место рядом со следом Хидана. — Ты прав, — Хидан кивнул, и изобразил второй отпечаток. — Теперь ты попробуй. Покажешь потом Суигетсу, как это делать? — Мангетсу кивнул. Его сын сжал кулачок и приложил к стеклу. Хидан заметил, что он пытается сделать отпечаток под тем же углом, как и он. Как и он, хмурит брови от ощущения холода под ладонью, как и он, поджимает губы, глядя на подтеки воды на стекле. Это не просто подражание ему, как взрослому, он скопировал его вплоть до мимики. «Он перенимает черты тех, с кем контактирует», — неожиданно понял Хидан. У Мангетсу будто не было собственной личности, словно она выскочила, покинула его тело во время того падения, когда он был младенцем, и он пытался примерить на себя любую другую. — Плачешь, — Мангетсу произносит это ровным голосом, глядя, как по щеке Хидана катилась слеза. — Тебе больно? — Да, — Хидан зажмуривается, и утирает лицо рукавом. — Мне что-то в глаз попало, — соврал он. — Ложись спать. Он просидел в детской до самого рассвета. Хидан выпрямился на стуле, на котором задремал, и увидел, что стекло сплошь покрылось морозными узорами, похожими, на причудливые стебли растений. — Это ты нарисовал, — неожиданно произнес Мангетсу, глядя в окно. — Нет, — Хидан покачал головой. — Это мороз снаружи оставляет такие следы. — Это ты нарисовал, — повторил Мангетсу. — Ночью. — Тебе это приснилось, — Хидан устало разминал шею. — Мне не под силу изобразить такое. Мангетсу, молча, уставился на него. Отрешенный взгляд, спокойное лицо. Когда Хидан хотел предложить ему пойти завтракать, он неожиданно твердо произнес: — Я сказал правду. А папа — нет. Хидан распахнул глаза и часто задышал, будто только что вынырнул из воды. Сон был чересчур реальным, он до сих пор помнил холодное прикосновение к замерзшему стеклу, горячие слезы, стекающие по щекам, голос своего сына… Телефон валялся под боком: использование радио его разрядило, и он отключился. Хидан подобрал его, с нежностью погладив большим пальцем приклеенный к задней панели стикер с лягушкой. — Какого черта?.. — побормотал он, заметив, что экран покрыт инеем. Он сел в постели, отыскал под столом провод, и поставил телефон на зарядку. Хидан с облегчением выдохнул, когда мобильник ожил, и заметил, что изо рта вырвался пар. В комнате было ужасно холодно. Хидан в недоумении огляделся: ну не мог же старенький кондиционер Какузу охладить дом до состояния морозилки! Он повернулся к окну: на стекле распускались нарисованные морозом цветы, причудливые линии, закручивались, некоторые из них напоминали ему черепа. Да что происходит?! Он распахнул окно: на улице стоял яркий солнечный день, и в комнату тут же полился горячий августовский воздух. Значит, причины не снаружи, они внутри. Это ты нарисовал. Ночью. Тот сон-воспоминание. Его сын уже видел такое, и сказал, что это он, но Хидан ему не поверил. Он спал, как он мог изменить температуру в комнате? Это же невозможно! Который не понимает, какой силой он обладает!.. Хидан зарылся пальцами в волосы. Это все какое-то наваждение. Он верил в то, что потусторонний мир существует, но чтобы у него была супер-сила?.. — Нет, это какой-то бред, — Хидан подобрал с подоконника чашку с недопитым чаем, подернутую мутной пленкой. Он сжал чашку в ладонях, и с минуту смотрел на остатки чая на дне. Когда он хотел вернуть ее на место, то почувствовал, как немеют кончики пальцев, а на поверхности чая стала постепенно затягиваться корочка льда. — Охренеть, — он перевернул чашку, и ему на ладонь выпала льдинка. — Какузу! — голос Хидана дрожал от волнения. — Ты не поверишь, что только что произошло! — Хидан выбежал из комнаты. — Какузу! Его встретили удивленные собаки, но их хозяина дома не было. Хидан взглянул на часы, висевшие на кухне: уже полдень, он все на свете проспал. Свежая записка на холодильнике притупила восторги, возвращая к реальности. Убийца все еще на свободе. Хидан вернулся в свою комнату. Узоры на стекле таяли, на пол набежала небольшая лужа. Хидан задумчиво смотрел на капающую воду, и подумал, что лучше пока не рассказывать Какузу о том, на что он теперь способен. Пока они не поймают того ублюдка, пусть никто об этом не знает. В случае необходимости это станет их козырем. Стуча когтистыми лапами по полу, Карл прошел в комнату и уселся Хидану на ногу. — Ты ведь не расскажешь Какузу о том, что я теперь похож на Эльзу из «холодного сердца»? — усмехнулся Хидан, потрепав пса по голове. Пес зажмурился от получаемой ласки, Хидан хотел сказать ему что-то еще, но его мозг зацепился за эту фразу: ...похож на Эльзу… Во сне, он заметил, что Мангетсу подражая ему, полностью его скопировал. — Копия, — произнес Хидан, подходя ближе к стене, где были развешаны фотографии. Он еще раз обвел взглядом снимки: своих сыновей, и остальных детей. Теперь он понимал, почему они казались ему знакомыми. Хидан бросился к мобильнику, едва не споткнувшись о разлегшегося на полу Карла. Сердце гулко стучало в груди, когда он нашел в телефонной книге нужный номер. — Кагуя, — начал Хидан, стоило сестре ответить. — У тебя остались фотографии с той вечеринки, которую ты устраивала, когда уехали наши предки? — Вот это ты вспомнил, — озадаченно протянула она. — Я столько переезжала! — вздох. — Выпускной альбом точно потерян на одной из предыдущих квартир, а это… Попробую их отыскать, конечно, — пообещала она. — А зачем они тебе понадобились? — Полиция ищет одного человека, — уклончиво ответил Хидан. — Думаю, он мог быть на той вечеринке. — «Одного человека»? — переспросила Кагуя в недоумении. — А, ты про того мальчика, который исчез перед выпускными экзаменами? Как же его звали?.. — она задумалась. — Нет, дело не в этом… — Вспомнила! — перебила его сестра. — Шикамару Нара! Вы еще с ним повздорили в школе! Хидан поморщился: это имя резало слух как ножом по стеклу. Он ответил Кагуе что-то невнятное, и она сказала, что отправит ему снимки, если найдет. Они попрощались, и Хидан вновь повернулся к стене, на которой разместил детские фотографии. Контраст между счастливыми лицами на снимках и суровой действительностью был безжалостно резок и неумолим.***
Мангетсу прошел в пустую палатку. Хоть она располагалась в тени, в ней было ужасно душно, поэтому ночью они спали на улице прямо под открытым небом. В палатке они хранили принесенные с собой вещи: в углу лежала стопка книг, на которых, как на пьедестале стояла модель Югакуре, собранная из зубочисток и спичек. Дейдара почти закончил, и оставалось самое сложное: собрать колесо для мельницы. Мангетсу лег на спину, и уставился в потолок. Под сводами палатки Суигетсу подвесил своего яйцезмея. Веревка с нанизанной скорлупой вышла в длину не меньше метра, и брат был ужасно доволен, что яйцезмей получился таким огромным. С улицы доносился смех и звонкие голоса: Дейдара и Суигетсу играли в пиратов. Самехада была кораблем, Суигетсу нырял в воду «за сокровищами», доставая со дна обычный мусор, который люди сбрасывали в реку годами. Кисаме обычно читал на берегу книгу, иногда присоединяясь к игре, и тогда они устраивали морской бой. Мангетсу устал от постоянного шума и своего суетливого, слишком активного брата, ему хотелось побыть в одиночестве. Август близился к середине, и он все острее ощущал, что их «послежизнь» заканчивается. Наверное, тоже испытывают животные, когда уходят умирать отдельно от своего стада. Он устал от друзей, от этого берега, который они не покидают почти неделю. Кисаме предлагал ему сходить в школьную библиотеку, но тогда он начнет обсуждать с ним прочитанное и строить из себя самого умного. С парочкой, которая сейчас играла в пиратов, это не прокатывало: они не любили читать, и спорить с ними было не о чем. А вот с ним Кисаме любил закуситься: их мнения, особенно об отрицательных персонажах часто не совпадали. Хуже всего было то, что он не мог никуда от них уйти. Если он, молча, покинет лагерь, то Кисаме тут же организует поиски, а со своими способностями он его найдет в два счета. А когда его найдут, то потребуют объяснений, а что он им скажет? Что его тошнит от этого всего и тесно в собственной голове? Друзья ведь ему ничего плохого не сделали… Мангетсу смотрел в ту точку, где над головой сходились доски. Там болталась прозрачная паутина с засохшими комарами и мухами. Вот ведь, попались в сплетенную кем-то сеть… Пусть это были всего лишь мерзкие букашки, у него защипало в глазах. Они вышли за ворота школы, и направились к остановке. Обычно оттуда они уезжали в спортивный центр на тренировки, но сегодня занятий не будет. — Привет, мам, — Суигетсу говорил по мобильнику. — Занятия сегодня отменяются, нам тренер написал в общем чате. Да, там… — он покосился на брата, и тот кивнул, — что-то случилось в бассейне. Кто-то утонул?! — он удивленно округлил глаза. — Мы про это ничего не знаем, — лучше всего у Суигетсу получалось напустить на себя дурака. Спустя несколько «ага» и «угу» разговор завершился. — Мама сказала не уезжать на автобусе, — Суигетсу убрал телефон в карман. — Папа раньше освободился, он должен нас забрать. Они остановились у ограды школы, и стали ждать, когда из-за поворота появится знакомая серебристая машина. Суигетсу уткнулся в какую-то игру на мобильнике, Мангетсу вперил взгляд в подъездную дорогу. Моросил мелкий дождь, март был похож на позднюю осень. — Эй, ребята! — окликнул их кто-то. — Ребята, вы слышали о том, что произошло в бассейне? Братья одновременно повернулись к высокому парню в капюшоне, который быстрым шагом приближался к ним. — Ты его знаешь? — спросил Мангетсу, и Суигетсу покачал головой. — Туда полиция приезжала! — незнакомец остановился возле них. Капюшон закрывал голову, перед собой парень держал мобильник, его лицо было невозможно разглядеть. — Как думаете, кого-нибудь поймают? — Э-э… — растерянно протянул Суигетсу, и в этот момент телефон незнакомца защелкал, как фотоаппарат. Мангетсу отвлекся, заметив знакомую машину отца на дороге, а когда повернулся, странного парня возле них не было. — Куда он делся? — спросил он удивленного брата, озиравшегося по сторонам. — Не знаю! Я отвернулся и он исчез! Зачем он нас сфотографировал? — Суигетсу вместе с ним шел к машине. — Может, он журналист? — предположил Мангетсу, не особенно в это веря. Вскоре они забыли об этой странной истории, как и о случившемся с Райгой. Чоджуро перестал их доставать, и они жили обычной жизнью. — Блин, зачем вообще мы каждый год красим этот забор? — страдал Суигетсу на заднем дворе, макая кисть в ведро с краской. — Тут еще прошлая краска нормально держится! — Мама думает, что ты Том Сойер, — Мангетсу мазал краской свою половину забора. — Ха-ха, — сравнение брата очень развеселило. — А помнишь, как он явился на собственные похороны? Мангетсу кивнул, он читал эту историю. Суигетсу смотрел фильмы: только так удавалось пробудить в нем интерес к классической литературе. — Это было так смешно! — продолжал восхищаться выходкой Тома брат. — Я б тоже хотел так сделать! Нам надо найти остров, чтобы там спрятаться ото всех, — неожиданный громкий хлопок со стороны леса, раскинувшегося за домом, перебил его. Вверх тянулась струя темного дыма, оттуда с криками улетали птицы. — Идем, посмотрим, что там случилось! — Суигетсу бросил свою кисть, и тут же перелез через забор. Мангетсу отправился за ним, но когда они вышли к старым, заброшенным железнодорожным путям остановился. Кто-то звал его. "— Давай с тобой прогуляемся", — неожиданно предложил чужой голос у него в голове. "— Иди прямо вдоль рельс, они приведут тебя куда нужно". Мангетсу почувствовал, как его тело откликается на это предложение. Руки повисли вдоль туловища, ноги сами по себе несли его вперед. — Эй, куда ты? — окликнул его брат. — Дым в той стороне! Мангетсу хотел ответить, что и сам не понимает, что происходит, но не мог даже открыть рот. — Стой, куда ты идешь? — Суигетсу догнал его. — Там дальше ничего нет! — вдалеке что-то застучало. Мангетсу пытался остановиться, но не получалось: его сознание будто зависло у него в голове. — Ответь мне! — Суигетсу схватил его за руку, стук становился все ближе. — Это не смешно! — он встал пред ним, чтобы его затормозить. Мангетсу остановился, глядя в глаза своему брату. В них отражалось его лицо, и что-то еще, большое, стремительно к ним приближавшееся. — Что с тобой? — спросил Суигетсу. — Почему ты плачешь? Суигетсу обнял его, а когда заметил несущуюся к ним цистерну, стало слишком поздно. — Ой, у меня зуб выпал! — удивленный голос брата отвлек Мангетсу от воспоминаний. — Еще один, — удивление сменилось тревогой. Мангетсу вышел из палатки, чтобы узнать, что происходит. — У тебя сразу вырастают новые! — Дейдара, встав на цыпочки, заглядывал Суигетсу в рот. — Но они не такие, как были… Суигетсу сидел на камне, держа в ладонях выпавшие зубы. — Смотри, у меня теперь челюсть как у акулы, — брат улыбнулся, и Мангетсу увидел ряд острых, как бритва зубов. Он не успел ничего ответить, почувствовав во рту странный хруст. У него только что выпал зуб, и сквозь образовавшуюся лунку тут же стал прорезываться новый.***
— Мы нашли сумку, — Какузу разговаривал с Асумой по телефону. — Сасори говорит, что анализ ДНК займет не меньше одиннадцати часов. Куренай успешно долетела, и сейчас на пути к исследовательскому институту. А что у тебя? — Объявили перерыв, — Какузу шел в зону для курения, кивками здороваясь с коллегами. — Наверняка будет второе слушанье, адвокаты напирают на отсутствие орудия убийства, — он зубами достал сигарету из пачки. Они договорились быть на связи и попрощались. После двухчасовых дебатов сторон защиты и обвинения судья назначил второе слушанье дела Узумаки через неделю. Какузу вернулся в участок, и принялся перебирать последние дела об убийствах за текущий год. Он изучал фотографии с места преступления под лупой, и вскоре поиски начали приносить плоды. Он обнаружил треугольник в круге нарисованным на ступеньках дома Узумаки. Под карнизом окна спальни Ханы. На стене клуба Звук, где убили Таюю. Символ был вырезан на стволе дерева в том месте, где нашли Кушину. На подошве старого кроссовка, найденного среди руин беседки, где скончалась бабуля Сасори. Какузу задумчиво смотрел на снимки. Большинство этих людей погибли не от руки ублюдка в капюшоне. Он приходил на место преступления, чтобы нарисовать этот знак… для чего? Какузу устало зажмурился, и сделал копии фотографий. Нужно показать снимки Хидану, возможно у него будут идеи на этот счет? Хидан — Хидан — Хидан. Не слишком ли часто его имя всплывает в историях, связанных с необъяснимой смертью? Даже здесь, в казалось бы, не связных между собой случаях все снова свелось к Хидану. Какузу поднялся, понимая, что пора с этим покончить, и разобраться раз и навсегда: может ли он ему доверять?***
— Я нашла те фотографии, — Кагуя позвонила ему, когда Хидан забирал очки из оптики. — Их мало, половина тоже куда-то делась, — она зашелестела бумагами. — Но оказалось, что Ибики фотографировал меня на той вечеринке, а я и не знала! Всю пленку на меня истратил! — она засмеялась. — Перешлю тебе его снимки. Кстати, я отыскала твою фотографию из кинотеатра, ты там такой милый, — добавила она с нежностью в голосе. Хидан поблагодарил ее, и отправился распечатывать полученные снимки, уже уверенный в собственной правоте. Он развесил их под фотографиями погибших детей, и принялся пристально разглядывать. Везде в центре была Кагуя, и, чтобы не отвлекаться на сестру, Хидану пришлось обрезать изображения с ней. Аджисай с убранными ободком волосами, Ино в полосатом платье сестры — матроске, Райдо с одноразовым стаканом в руке… Самым последним Хидан повесил свой снимок, сделанный в кинотеатре. Он сидел в кресле, с полосатым ведерком попкорна на коленях. 2001 год, они смотрели Властелина колец или первого Гарри Поттера, сейчас он уже не мог вспомнить. Собаки с радостным лаем бросились к двери — Какузу вернулся. Хидан вздохнул. Ему предстояло многое объяснить.***
Какузу разувался в передней, недовольно морщась, когда доберман попробовал облизать ему лицо. От собачьей шерсти дурно пахло, псов давно следовало бы искупать, но он все никак не находил на это время. Хидан стоял посреди комнаты, в окружении книг и стопок бумаг. Какузу подошел к нему и обнял со спины. Они не виделись примерно двенадцать часов, но по ощущениям Какузу прошло несколько лет. Он скучал. — Тяжелый день? — спросил Хидан, откинув свою голову Какузу на плечо. — Могло быть и лучше, — Какузу улыбнулся. Хидан повернулся, чтобы поцеловать его, но в этот момент Какузу обратил внимание на стену: на ней появились новые фотографии. Незнакомые девушки-старшеклассницы, парень со шрамом на лице, Хидан с полосатым ведерком попкорна… В юности он был точной копией своих погибших детей. Фотографии были развешаны в два ряда, друг под другом, и Какузу непроизвольно начал их сравнить. — Они все похожи, — пробормотал он, отодвинувшись от Хидана, подойдя ближе к стене. Дейдара и девушка в полосатом платье с длинной челкой. Кисаме и парень со шрамом. Сакура и девушка с ободком, открывавшим ее высокий лоб. Близнецы и Хидан — если разместить снимки в одну линию, можно подумать, что они и Хидан — братья. — Хидан, что все это значит? — Какузу указал на стену. Он понял, что прямо сейчас нашел ключ ко всему. — Кто эти люди? — Хидан поджал губы и не ответил. — Он убил этих детей, потому что они были похожи на них! — Какузу терял самообладание. — Ты знал об этом с самого начала?! — Нет! — рявкнул Хидан, и лампа у них над головой взорвалась. Свет везде погас, электроприборы отключились, и дом наполнился тишиной. Какузу не услышал стук осыпающихся на пол осколков, и увидел, что они зависли в воздухе. — Это ты сделал? — осторожно спросил Какузу, стараясь не шевелиться. — Может и я, — ответил Хидан, разглядывая парящие в полумраке осколки. Он не был удивлен, скорее растерян. Хидан дернул головой, и осколки с громким стуком осыпались на пол. — Со всеми этими приколами разберемся позже, — отмахнулся Хидан, подойдя к Какузу, не сводя с него пытливого взгляда. — Ты что, думаешь, будто я заодно с этим ублюдком, который разрушил мою семью? Что я добровольно принес ее в жертву? Таким ты меня видишь, Какузу? — Я вижу, что ты что-то скрываешь, — Какузу сощурился. — Хидан, не надо мне лгать, — он нащупал кнопку на корпусе настольной лампы, и та, к счастью, включилась. — Серийный убийца, похищавший девушек, использовал твою личность как прикрытие почти десять лет! — глаза Хидана удивленно расширились. — И я хочу знать почему. Хидан глубоко вздохнул и закрыл лицо ладонями. Какузу видел, как тяжело ему было решиться. Ему хотелось его поддержать, сказать, что он не будет его осуждать, и примет правду, такой, как она есть, но не позволял состраданию просочиться наружу. Сейчас он был полицейским. — Знаешь, Какузу, — начал Хидан, и в его глазах появился странный, нездоровый блеск. — Некоторые тайны лучше никогда не раскрывать, спрятать подальше от любопытных глаз, стеречь и охранять, словно сокровище, даже если внутри сундука с секретами копошатся черви. А если этот червь — я? Что ты об этом думаешь? — они стояли вплотную, взгляд у Хидана был горячее, чем ад, и темнее, чем ночь, погасившая звезды. — Я думаю, что рано или поздно тайное станет явным и все замки откроются, — спокойно ответил он, хотя от атмосферы в комнате ему стало не по себе. — К твоему «сундуку с секретами» нужен только ключ. И рука, не боящаяся повернуть его, толкнуть дверь и выпустить наружу не червя, а настоящего тебя, который расскажет мне правду. — Правду, — пробормотал Хидан, склонив голову на бок, словно прислушивался к самому себе. Он был в трансе, будто под кайфом. Какузу уже хотел спросить, в порядке ли он, когда Хидан, наконец, заговорил. Комната постепенно погружалась в темноту вместе с Какузу, которого Хидан вел через лабиринты собственного прошлого.