***
Пятое декабря для большей части людей в мире – обычный день. Первые дни зимы, когда ещё не настолько холодно, чтобы надевать специальные аксессуары для тепла, аля шапки и шарфы, однако и не жарко для но́ски пальто. Многие готовятся к денькам, когда поход на работу и домой после неё будет невыносимее, из-за длинных ночей и коротким моментам выглядывания солнца, с финальным штрихом в виде холодной погоды. Но для определенного количества людей это было день рождения дорогого для них человека, чья улыбка, с выпирающим клычком, являющимся его несравненной изюминкой, согревала сердца. Чем и воспользовались два довольно близких для него человека, что как заговорщики, в тайне от виновника торжества, планировали всякие хитросплетения за спиной… Ну или Люку просто хотелось так думать, а не осознавать, что возможно про его день рождение просто забыли, ведь их поведение в последнее время прямо кричало о таком. Слава Богам, что он ошибался… Подготовив сюрприз для Люка в доме у родителей Розы, два обессилевших человека упали на качели. Они были уставшие, но довольные своей работой. Мариус, с нескрываемым любопытством, взял в руки лежавшие на столе рукавички, ждавшие своей участи быть помещенными в подарочную коробку, и попытался их примерить на себе, но Роза отобрала их как шарик у ребенка. Впрочем, реакция мужчины была похожей. – Кто знает, вдруг Пакс решат использовать мой труд для новой коллекции. – Сестрёнка, ты видишь меня насквозь. Эти варежки стали бы изюминкой новой осенне-зимней коллекции Пакс Мода. Неужели ты всё время умела вязать, но не соизволила и для меня что-нибудь сделать? Вдруг я из-за отсутствия сделанных тобой с любовью шарфа и шапки простужусь? – надув щёки и изображая глубокую душевную обиду на лице, он, скрестив руки у груди, повернулся затылком к Розе, которая только и сделала, что закатила глаза: – Ты так жестока со мной сестрёнка. Кто за мной будет ухаживать, кроме тебя и Люка? – Не дразнись, мне и так неловко даже смотреть на них, – после таких слов Мариус уже забыл о глубоком оскорблении и с детской заинтересованностью повернулся к собеседнице: – Я две недели пыталась их связать, но в итоге, к моему стыду мне помог Люк. Я была слишком неосторожна и беспечна, и наверняка он догадался, для каких целей я решила их сделать. Такой поистине увлекательный рассказ напомнил мужчине о похожей ситуации, когда Пирс был в его квартире и чуть не увидел кое-какие бумаги и чертежи, что Люк в жизни не должен был видеть. Пришлось сделать вид что он споткнулся и упасть прямо в руки детектива. И пробыть в таком положении несколько долгих сердцезамирающих дыханиепрекращающих секунд переглядывании глаза в глаза, которые как ему казалось никто прекращать не хотел. Впрочем, будь ситуация немного другой, он бы и оставался в таком положении, пока антикварщик бы не пришёл в себя и не стал бы весь красным. Из-за такого воспоминания, трепещущего сердце, Мариус невольно смущенно улыбнулся и кровь прильнула к его лицу, которое он пытался скрыть обратной стороной ладони. Слава его достоинству Роза была занята упаковыванием рукавичек и не заметила его состояния. – Я подозревал, что наш Люк многосторонняя талантливая личность, но он не перестаёт меня удивлять, – усмехнувшись, он посмотрел на Розу и вздрогнул, не ожидая, что она закончила и начала смотреть, даже вглядываться в него. Подумав, что она обратила внимание на местоимение, немного запаниковал: – П-почему ты так на меня смотришь, сестрёнка? Не можешь перестать пялиться на меня? – Скорее на твои круги под глазами, сокрытые тональным кремом. Когда ты последний раз спал? – Это допрос? Тогда я требую своего... – Адвоката? Простите, Мариус фон Хаген, но ваш личный адвокат младший юрист юридической фирмы «Фемида» Роза Фокалорс отказывается исполнять свои обязанности. – Сестрёнка, ты и правда не ценишь меня так, как я тебя. – смотря как Мариус, обидевшись во второй раз и повторив те же движения отвернулся от неё, Роза поняла, что не добьется чистосердечного признания от упрямого «мальчугана», но прекрасно понимала почему он себя так ведёт: она сама «любит» перерабатывать на работе. Но Фокалорс также осознавала, что сравнивать свою и Мариуса причины их сверхурочных работ, сродни сравнения Луны и Юпитера. – Ладно, прости меня, я даже не поблагодарила тебя за твою помощь в планировании сюрприза. Если бы не ты, то я и половину задуманного не смогла бы осуществить, – внутренние колебания мужчины она видела невооружённым глазом: – В знак нашего примирения позволь угостить тебя мороженным, – после такого щедрого предложения Мариус не мог больше обижаться и с ухмылкой на лице повернулся к девушке. – Неужели, мой адвокат, думает, что я не могу себе позволить мороженое? – Судя по тому, что ты пришел на день рождения с пустыми руками, вывод напросился сам по себе, – честь Мариуса пошатнулась***
Из состояния дремоты Мариуса вывел уже не громкий, но и не тихий поворот ручки двери. Хотя человеку, совершаемое такое действие, наверняка казалось, что тише его, только родитель, несколько часов укладывающий свое маленькое дитя и успешно это сделавший, пытается ретироваться с поля боя. И ведёт он себя как будто секретный агент. Ну или не как будто... Мариус пытался хоть как-то показать свое бодрствование, но тело категорически не слушалось от накопившейся усталости, поэтому единственное что он мог делать это дышать, слушать и дрожать от холода. "Непродуктивно." – странные мысли такого плана стали лезть в голову директору Пакс. Зато теперь он умеет ещё и думать. Когда шаги начали очень тихо двигаться к нему, ему вспомнились моменты из почти беззаботного детства, когда он в юном возрасте притворялся спящим, дабы напугать людей, пытающихся пробудить его. Правда вскоре это окончилось, когда Пейтон решил принести завтрак на подносе, который никогда не был оценён человеком, для которого его приготовили, а только и остался в памяти лежавшим на полу. Не заметив, как шаги прекратились, Мариус почувствовал, как кровать немного прогнулась и… Ласковые прикосновения, настолько, что ему началось казаться что он сделан из хрупкого стекла и любое давление способно его сломать, заполонили всё внимание «спящего». Судя по всему, растрепанные волосы мешали взирать на его прекрасное сонное личико, поэтому нежными движениями лишние пряди оказались за ухом, прикосновение к которому чуть не сбило дыхание и «эхом» пронеслось по всему телу. Легкими прикосновениями провёл по контуру кругов под глазами, пытаясь, наверное, стереть их, как какой-нибудь волшебник, дабы не мешались, но вскоре, осознав свою бессильность, прекратил. Хотя не только это было причиной. Какое-то осознание пришло человеку в голову, отчего такие касания, полные любви и ласки, резко превратились в порывистые и более похожие на панические и Мариус уже догадался почему…***
– Ребята… Вы... – Люк сидел на качели, не веря своим глазам: маленький деревянный столик так и ломился от количества и размера подарков, а люди, подготовившие всё это, стояли сзади и не могли не хихикнуть от реакции парня. Ещё немного и Пирс бы заплакал от счастья, но всё-таки сдержал своё эмоциональное состояние и, дабы отвлечься, потянулся к чёрной коробочке, выглядевшей солидно и дорого. – Вы пока открывайте, а я пойду за тортом, – победно улыбнувшись и взглянув на удаляющуюся Розу, Мариус повернулся к Люку, что не понимал причины триумфального поведения парня. Тот же в свою очередь решил пояснить: – Мы поспорили, что чей подарок ты не вытянешь, то тот человек и идёт за тортом. – Значит это твой подарок… – задумчиво приговорил именинник и подумал: ''Хотя логично, такая упаковка прямо кричала о своей «элитарности»''. Немного подвинувшись вправо, дабы Мариусу хватило места чтобы сесть, Люк начал постепенно открывать упаковку. Руки предательски дрожали от волнения и бóльший мандраж обрели, когда на качели уже сидели двое. Периферийным зрением именинник видел, как внимательно Фон Хаген смотрел, но судя по положению головы такое ощущение что его вниманию удостаивался далеко не подарок. Впрочем, может быть ему это всё казалось. Наконец справившись с упаковкой Люк достал…. – Парфюм? – от неожиданности Пирс повысил на несколько децибелов свой голос, что позабавило Мариуса. – Не просто парфюм, мой дорогой именинник. Он есть только у одного человека на всем земном шаре, – нежно взяв из рук Люка бутылочку экстравагантной формы, Мариус пшикнул ею на свое запястье и поднес его к чужому носу. Яркая цитрусовая свежесть заполонила дыхательные пути счастливого обладателя парфюма, и он не заметил, как рядом сидящий человек приблизился слишком близко, чтобы тоже насладиться ароматом, но делая это в своей привычной дразнящей манере, отчего невольный румянец проявился на щеках. – Ну как тебе? – видя, как Мариус убирает руку, Люк рефлекторно последовал за ней взглядом и вскоре столкнулся буквально лицом к лицу с ним. От прикосновения их кончиков носа оставалось буквально ничего и оба как завороженные смотрели друг на друга, не в силах отвести взгляд, что даже игривое выражение лица Фон Хагена уступило более нежному. – Стоит мне только уйти, как вы начинаете ворковать как голубки, – от неожиданности, а возможно ещё и от смущения, оба парня вздрогнули, чуть не ударившись лбами и быстро отдалившись друг от друга, от чего Роза довольно улыбнулась. – С-с-сестренка, неужели ты хочешь, чтобы мы поседели раньше времени, – не обращая внимания на ворчания парня, она движением головы показала ему пойти за ней. Сразу же поняв свою подругу, Фон Хаген цыкнул и кивнул и, пока он шёл к ней, повернулся на секунду и подмигнул имениннику, приложив указательный палец к губам. Пирс же, в свою очередь, решил открыть ещё один подарок, судя по упаковке наверняка от Мариуса, и распаковав его увидел, как ему сначала показалось шкатулку, но позже осознание пронзило его умную голову. – Головоломка? – прошептав это слово, Люк оказался в темноте, и лишь свечи на торте были единственными источником света, не считая его горящих от счастья глаз.***
Мариус почувствовал, как на его затылке оказалась ладонь и на лбу что-то мягкое прислонилось к нему. Догадка сразу же пришла в голову, но он не понимал почему Люк решил использовать именно этот способ измерения температуры. Или может это была лишь одной из причин… Продержав свои губы на лбу Мариуса несколько секунд, Пирс отстранился, а спящий почувствовал, как и без того горячий лоб повысил свою температуру, вскоре распространившись по всему лицу. – Если ты хотел меня разбудить как спящую красавицу, то твои губы немного промахнулись, – приоткрыв глаза, Мариус удивился двум вещам. Первое – его голос ужасно охрип. Второе – Люк даже бровью не шевельнул на его дразнение, а даже наоборот, стал и без того более серьёзным, хотя на долю секунды, в глазах, Фон Хаген увидел… вину? – У тебя температура. – Её причина сейчас нависает надо мно… – звук резкого сухого кашля заполнил всю комнату, отчего и без того серьезный Люк, скрестил руки у груди, став серьёзнее в квадрате. – И кашель. Тебе лучше не говорить, – отстранившись от больного, Люк начал своё движение в сторону кухни, где возвышались пакеты из магазина. Когда он только успел? Мариус же, нахмурившись, попытался дотянуться до своего телефона и, успешно это сделав, увидел, что будильник сработает через тринадцать минут. Попытавшись встать, ведь никто не отменял его долг как Генерального Директора Пакс, он почувствовал ужасную слабость по всему телу, в добавок к которому от такого «резкого» подъёма в глазах потемнело, но всё-таки решился на шаг… и упал… бы, если бы не молниеносная реакция правительственного агента, что параллельно выхватил чуть не упавший телефон из обессилевшей руки. Прислонившись всем телом к своему спасителю, Мариус понял, по оставшимся крупицам разума, что его голова находится на плече Люка, а ладони, до белых костяшек, схватили его футболку, ведь ноги уже не держали и единственной точкой опоры для обоих был именно Пирс, который в свою очередь крепко держал, можно даже сказать оберегал, предобморочного парня. – Если ты беспокоишься из-за Пакс, то прошу, позволь мне разобраться. Отдыхай… – услышав эти тихие слова у своего уха, Мариус, медленно закрывая глаза, почувствовал необъяснимое облегчение где-то глубоко внутри, и его сознание, которое бодрствовало из последних сил, растворилось в небытие.***
Звон бокалов с шампанским, сопровождаемый после торжественной речи, желающей имениннику всех материальных и духовных благ, кроме, пожалуй, роста, ведь вскоре его подруга детства доставать до его ушей, дабы их, как гласят традиции на день рождения, тянуть не сможет, прошелся эхом по всей комнате, вскоре заменившись глотками до дна, подтверждающим, чтобы все сказанное исполнилось, правда Люк лишь сделал вид, что отпивает по причине, известной лишь ему. Все многочисленные подарки были распакованы, поэтому вместо них, на столе устроили мини застолье. – Спасибо вам, – теплая улыбка никак не уходила с лица именинника. Он не мог не налюбоваться всем тем, что приготовили для него: праздничная мансарда, на которую можно смотреть вечно и куча подарков, в таком количестве, в котором он никогда не получал. – Благодари сестрёнку. Это её идея. – Не скромничай, Мариус, если бы не ты, большинство планов так и не было бы реализовано. – Ах, твоя благодарность – услада для ушей. Ты меня так редко хвалишь… – Ах, значит ты специально… Слушая диалог, Люк не мог сдерживать своей поистине очаровательной улыбки. Такая празднично-домашняя атмосфера и дорогие ему люди позволяли ему ощущать себя на своём месте… чувствовать себя дома, иронично что в том месте, где прошло его детство и юность. Он чуял, как внутреннее тепло разливается по всему телу, а на душе царили умиротворенный покой и невероятный уют. Смотря на свою вкусную версию, возвышающейся на торте, торжество по поеданию которой по праву принадлежит ему, Пирс отметил что навыки Розы в рисовании почти не изменились за восемь лет. От такого осознания ему показалось, что, как будто, и не прошло того времени беспросветного одиночества. Вскоре, краем уха, Люк услышал, как Роза и Мариус прекратили по-детски не по-детски спорить. Последний быстрыми шагами поднялся на второй этаж и скрылся из виду. – Куда это он? – Сказал, что алкоголь ударил в голову, – одновременно с ответом, Роза посмотрела на часы и начала складывать свои немногочисленные вещи в сумочку: – Думаю мне пора. – А? В смысле? Ты разве не останешься? – Ох, Люк… – Роза на недоуменное лицо парня лишь хитро улыбнулась и тяжело выдохнула: – Неужели ты думаешь, что я не вижу, как ты смотришь на Фон Хагена? – О-опять ты дразнишься? – реакция Люка на неожиданное раскрытие поистине была смешной, иначе не объяснить почему от неё Фокалорс хихикнула. Его лицо залилось румянцем, а глаза начали беспорядочное движение в поисках чего-то, что может помочь в данной ситуации. И помогло: паникующий Пирс обнаружил, как к ним приближается свет на улице, похожий на фары машины. – Твоя реакция говорит сама за себя, мистер детектив. Вы и правда безудержно влюблены, хотя я это заметила давно: при виде Мариуса ты сиял ярче, чем, когда получил возможность учиться в Чехии, – после таких неопровержимых доказательств от бывалого адвоката, Люк понял, что нет смысла отрицать и тяжелый выдох был как подтверждение сказанных девушкой слов: – Хе-хе, поэтому удачи вам повеселиться вдвоем. Ключи от дома можешь отдать потом. Свою квоту в дразнении вас я выполнила, поэтому душа моя спокойна. – Позволь мне тебя подвезти, мне как-то неловко, что из-за меня ты так рано уходишь… – не успев Люк закончить, как почувствовал, что женские руки обнимают его и он рефлекторно ответил на этот дружеский жест. – Главное, что мы наконец-то отпраздновали твой день рождения. Я рада что у тебя появился дорогой человек, Люк, который тобой дорожит, – Роза же, с заговорческим выражением лица и легкой ухмылкой, продолжила: – Ты же знаешь, что парфюм, который Мариус тебе подарил, его рук дело? Он даже жаловался мне, что скоро нос ему откажет от количества запахов, которых слышал, пытаясь найти подходящие для тебя, – и без того красный Люк, стал бордовее от смущения, вызванного осознанием всех тонкостей создания самого первого подарка, что он открыл. После того, как они некоторое время стояли молча, наслаждаясь объятиями друг друга, в их мыслях проникло осознание, что первый шаг к тем семейным отношениям, что были у них восемь лет назад, да совершенный ещё в таком дорогом для них месте, был сделан. Отстранившись первой, Роза серьезно посмотрела в глаза Люку: – Ну ладно именинничек, поздравляю тебя ещё раз, подвозить меня не надо, меня уже ждёт друг. И… пригляди за Мариусом. – Конечно, – не понимая о чём она именно говорит, Люк всё равно принял к сведению слова своего первого друга: – А если не секрет, то что за друг и куда вы собираетесь? – Хи-хи, разве детективам не нравятся загадки? – закинув сумку на плечо и помахав своему названному брату другой, свободной от ноши рукой, Роза вышла из дома своих родителей в сторону уже ожидавшей её машины, которая казалась парню очень знакомой. Приглядевшись, он осознал, что за «друг» ожидает Фокалорс и широко улыбнулся от трактовки, которую использовала его подруга. Бедный Доктор Рихтер. А сама хвасталась что ходячий любовный радар, правда почему-то барахлящий при виде двух парней, доктора и адвоката, что конкурируют между собой за нее, да причем так открыто. Люк лишь мысленно пожелал ей удачи, а Мистеру Вингу и Доктору Рихтеру терпения. Кстати о любви. Люк заметил, что на втором этаже подозрительно тихо, и его внимание привлекло ощущение прохлады, что он почувствовал, когда прощался с Фокалорс. Быстро добежав до лестницы и прошагав её за несколько шагов, ведь ему стала любопытна причина сквозняка, его взору предстало … открытое окно, но это не главное, ведь под ним, на диване, тихо мирно сопел Фон Хаген. Медленно подходя к нему, дабы не разбудить парня, он понял, что как бы не хотел***
Все следующее время Мариус провёл как в тумане. Он не знал, что происходит, не понимал, где он и не осознавал, что с ним. Но и не чувствовал опасности, поэтому большую часть времени проводил в спокойном бессознательном состоянии, а когда находился в сознании – не помнил. Но в один момент его самочувствие немного улучшилось, без пробелов в памяти. Первое, что Мариус почувствовал осознанно, как в его рту тает что-то вкусное: нежный вкус жареных яиц вперемешку с кислинкой томатов. Неожиданное сочетание, но в умелых руках оно гармонирует друг с другом. Видимо поэтому, от такой вкусноты, Фон Хаген и пришёл в себя. Даже в таком состоянии он чувствовал, как ресницы слиплись и, попытавшись их распечатать, еле-еле их приоткрыв, его взору предстало поистине прекрасное зрелище: как над ним, с умиротворенным лицом и завораживающим взглядом, нависает тот самый владелец парфюма. Мариус настолько увлекся любованием, что пропустил очередную порцию томатного омлета и только сейчас «кормилец» заметил бодрствующее состояние лежащего. – Ты как себя чувствуешь? – Мариусу не понять, как в таком простом вопросе, на первый взгляд, Пирсу удалось вложить всю свою заботу и беспокойство, от чего Фон Хаген немного «завис». В это время Люк отложил тарелку с завтраком и, не задумываясь, решил измерить температуру уже привычным способом, отчего у болеющего человека на лице появилось недоуменное выражение. Впрочем, он не был против, но от легкого румянца, проявившегося на щеках, лучше бы избавился. – После такого – уже лучше, – сменив своё выражение лица на привычное дразнящее, Мариус заметил, что реакция Пирса была идентичной его прошлой, и понял, что Люк «бесстыдно пользовался своим положением» и настолько привык к этому, что не понимает причины настроения болеющего. Тяжело выдохнув от святой наивности владельца щенячьего взгляда, Фон Хаген решил «вернуться к жизни», поэтому, приподнявшись на локтях, пытался дотянуться до своего мобильного устройства, но от неожиданной слабости плюхнулся обратно на кровать. Детектив, без слов, выполнил то, что планировал сделать Фон Хаген, под его взглядом, в котором читалось смиренная благодарность с капелькой стыда. Слишком быстро выхватив и разблокировав телефон, Мариус впал в ступор от двух слов: «Девятое декабря». – Не беспокойся, я договорился с твоим ассистентом. – О чём? – слава Богам голос вернулся в норму и не хрипит-скрепит, как мел по школьной доске. – Кхм… – Люк немного поерзал на стуле, стоящем у кровати и продолжил: – Я сообщил, что ты на миссии, санкционированной Правительством, дабы у тебя была уважительная причина, но… по его «реакции», мне кажется, что он не сильно поверил, – Мариус быстро зашёл в диалог с Винсентом, дабы убедиться самому, даже не удивившись, что агент вёл его не со своего гаджета и не почувствовав дискомфорта. Всё так, как и сказал Люк: содержание «миссии» Фон Хаген не может рассказать из-за Договора о неразглашении, но внимание генерального директора Пакс привлекло последнее сообщение от своего ассистента: – Вверяю директора в ваши надежные и сильные руки). – Ясно. – внутри Фон Хагена бушевала буря от стыда, мельком проявившееся на щеках, особенно от этой издевательской скобочки. Чувствуется влияние отца… – Так что, Фон Хаген, пока вы не будете себя хорошо чувствовать, я вас не пущу, – проговорив это со счастливо-злобным лицом, Люк взял в руки тарелку с недоеденным завтраком и ложкой и наигранно-испуганному Мариусу ничего не оставалось, как продолжить есть с ложки. Впрочем, он не был против. – Вкусный омлет, – после такого скромного комплимента, Люк уж слишком заулыбался: – Расскажете мне, что происходило, пока я был в отключке? – Ты ничего не помнишь? – А что я должен помнить? – Н-ничего такого, просто мне казалось, что ты всё время, когда не спал, был в сознании, ну только с закрытыми глазами. ''Интересная способность.'' – подумал Мариус и только сейчас почувствовал, как его лицо приняло удивлённое выражение лица, по большей части из-за поднятых бровей. Лишь в этот момент он решил оглядеться вокруг: справа от него та самая знакомая-незнакомая стена, смотреть на которую уже стыдно, ведь как мог забыть ее, когда человек, кормящий его, часто фоткался на ее фоне, слева кухня, в которой видно сковороду, ещё не остывшую и другие кухонные приборы от недавней готовки, а под ним кровать… двухместная. Осознание этого факта позабавило парня. – Вы спали со мной? – от догадки, высказанной довольно обыденным тоном, но слишком неожиданно, Люк застыл, как будто посмотрел в глаза Медузе Горгоне, и ложка, ещё недавно удерживаемая ладонью парня, слишком громко столкнулась с тарелкой, оставшись в ней. Испытывая внутреннее удовлетворение от реакции, Мариус внешне лишь принял вопросительное выражение лица, подняв одну бровь, ожидая ответа от краснеющего паникующего парня. – Н–нет… нет… почему ты так решил? – ужас и смущение смешались на лице у правительственного агента, видимо из-за какой-то ситуации, о которой Мариус не знает, ведь другого объяснения у Фон Хагена такой бурной реакции не нашлось. – Неужели Мистер Пирс спал на полу? – Мариус демонстративно огляделся: – Если это так, то позвольте принести свои извинения в виде похода куда-нибудь, – вложив немалые силы в притягивании опустевшей руки Люка, он поцеловал её, параллельно подмигнув уже поалевшему парню, который наверняка забыл, как дышать. – Кгх… – реально начавший задыхаться как рыба на суше, детектив слишком громко вдохнул, но, не обратив внимание на это, продолжил уже более тихим голосом: – Думаю ты не в таком состоянии чтобы ерничать. – Эй, я серьез... – не успел генеральный директор закончить, как агент резко впихнул ложку с едой в рот болтуна. Следующие неловкие мгновения они провели не разговаривая, и лишь звуки жевания еды было единственным, что мешало тишине. Наконец, закончив затянувшуюся и ставшей уже неловкой трапезу, ведь Люк отводил взгляд и старался не смотреть на парня, обращая внимание только тогда, когда надо не промахнуться ложкой, Мариус нарушил затишье: – Отвезете меня домой? – А? Ты уверен в этом? Если что, то твоё присутствие меня не… тяготит, – после таких душераздирающих слов Мариус не смог не сдержать своей искренней улыбки. – Очень мило слышать от вас такое, Мистер Пирс, но, как говорится, хорошего должно быть мало, да и я слишком долго почивал от дел. Хотя бы дистанционно буду работать, – потянувшись после хорошего сна и зевнув одновременно, Мариус приподнялся, игнорируя слабость в теле, дабы начать собираться, но Люк же резко приблизился и крепко взял его за плечи. – Ты точно хорошо себя чувствуешь? – от такого резкого действия и вопроса Мариус немного опешил и рефлекторно кивнул. – Получше чем раньше – после этих слов Люк некоторое время мялся, рассуждая что ему делать и вскоре, переборов себя, принял решение. – Обещай мне, что не будешь доводить себя до предела и начнешь заботиться о себе. – Неужели вам надоело ухаживать за мной? – Мариус прошу тебя… – крепче сжав его плечи, Люк с мольбой посмотрел на парня, что лишь растерянно смотрел ему в глаза. Прошло несколько секунд пока на лице Фон Хагена не появилась улыбка, что останется в памяти Пирса как самое прекрасное, что видели его очи за всю жизнь. – Хорошо, – Мариус почувствовал, как запылали его щеки, что вынудило его смущенно отвести взгляд. После того, как он услышал облегченный выдох продолжил: – и … спасибо тебе, – после этих слов сердце начало стучаться ещё сильнее, а улыбка невольно лишь стала шире, как бы Фон Хаген не хотел ее убрать. Люк же, после таких душераздирающих слов, открыто пялился на парня, находящегося на его кровати, и пришёл в себя, только когда осознал, что до сих пор держит его за плечи. Резко встав и выпрямившись, он прочистил горло, дабы отвлечь внимание и принялся собираться. – Я буду ждать внизу. Если что-то случится: звони или кричи, –Люк внимательно уставился на лежачего парня: – Но не сильно, – Фон Хаген ответил лишь кивком и проводил взглядом исчезнувшую фигуру за дверью. Медленно встав и дойдя до куртки, Фон Хаген убедился, что все вещи на месте, от чего он не смог сдержать облегченного выдоха. Достав из тайного кармана главный элемент головоломки, без которой истинный смысл потерялся бы в песках времени, он положил ее на самое видное место в комнате: кухонный стол, на котором лежала лишь пустая тарелка. Резкий скачок адреналина пронзил тело Мариуса и секундные сомнения заполонили его голову, но они были стерты недавними воспоминаниями и он отпустил вещь из своих рук. Неизвестность пугала, но, одновременно манила. Здесь было приняло важное решение. Мариус Фон Хаген пошел ва-банк.