***
Ни о чем не подозревающий парень рефлекторно попытался засунуть ключ в замок привычным положением, но заметил кое-что неладное, отчего брови нахмурились, а тело напряглось и выпрямилось: угол замочной скважины находился не в том виде, в каком Агент оставлял его. Прождав, а точнее выждав несколько секунд, прослушивавший обстановку внутри здания Люк быстро накидал план действий при различных возможных ситуациях. Не распознав никаких часовых механизмов или звучание лески, Пирс, как ни в чем не бывало, немного повернул ключ вокруг оси, дабы тот подходил к положению замка и воткнул его, отперев дверь. Лишь уличный свет позволял видеть внутреннюю обстановку и на первый взгляд все выглядело привычно, да, бывалая чуйка Правительственного Агента прямо-таки кричала о подозрительности, но ему ничего не оставалось, как начать прислушиваться к тишине, затаив дыхание, и закрыть входную дверь, отчего взор обволокла тьма. Тишина. Не считая привычного звучания старинных часов. Крадясь как мышь, Пирс перебирал шаги и понемногу начал различать объекты в темноте, хотя это не было обязательным для него, ведь Детектив знал расположение всего и по факту мог с закрытыми глазами пройти через весь магазин. Не наткнувшись ни на какую леску, что могла быть предательски установлена между антикварной мебелью, Люк, наконец-то для себя, дошел до входа в лестничный пролет его трехэтажного здания и, расслабившись, положил руку на ручку двери. – КУ-КУ КУ-КУ, – сжав несчастную рукоятку до мертвецки белых костяшек на своей ладони, Пирс отчетливо почувствовал все напряжение от каждой горячей капельки крови. Виски напряглись и гудели, отчего могло казаться, что они в ту же секунду взорвутся, а мурашки распространились по всему телу. Рефлекторно затаив дыхание, Детектив понял, что для продолжения его жизнедеятельности, ему категорически необходим кислород, отчего, кроме старинных часов с кукушкой, было слышно и тяжелое дыхание, продолжавшееся до нормального сердцебиения. Прождав, пока тело придет в норму, Агент из всех придуманных ситуации анализировал самые возможные, но долгожданного утешения это не дало. Тяжело выдохнув и непроизвольно отрицательно повертев головой, Антиквар приложил усилия, дабы ему хватило силы воли открыть проход в лестничный пролет. Что же, на него не напали и это уже радовало, но не радовало осознание о засаде на третьем или, что вероятно, на втором ярусе здания. Если, конечно, это правда и Люк Пирс просто не сошел с ума от паранойи. – ''Я реально сошел с ума…'' – неутешительный вывод пришел в голову Детектива, когда он «услышал» чье-то тихое дыхание за дверью второго этажа, где располагалось его детективное агентство. Решив не заставлять нежданного гостя ждать, он, сглотнув накопившеюся слюну, резко открыл дверь, а дальше весь взор обволок густой молочный туман…***
Как гром среди ясного неба, звонкий элегантный стук эхом пронесся в сознании растрепанного парня, оставив свой красный след на его лице. Резко вернув несчастную подушку, которую, как только не использовали, на ее законное место, Фон Хаген внезапно для себя приподнялся и попытался привести себя в некоторый порядок, чтобы выглядеть более прилично. Попытавшись придать своему голосу более безразличное звучание и ответив на стук, Мариус осознал некий странный факт: сила и манера звука по двери нехарактерна ни для дворецкого, ни для другой какой-либо прислуги. Возможная гипотеза для объяснения этого феномена, как копье, пронзила голову парня, и на секунду привела к внутреннему ужасу и от того, что времени для каких-либо решительных действий не имелось. В ту же секунду, от пришедшего осознания, выжидающее взглянув на открывающуюся дверь, Мариус Фон Хаген обомлел от правдивости своей теории. – П-папа??? – от появления Фон Хагена старшего и от мысли, в каком положении он застал своего сына, от стыда сердце последнего начало биться быстрее и, казалось, ушло в пятки. – Неужели видеть своего отца для тебя такой шок? – делая наигранный недоуменный вид от реакции Мариуса, Остин закрыл дверь, дабы их никто не подслушивал. – Я… я просто н-не знал, что… ты в поместье… – пытаясь оправдаться, Фон Хаген младший отчетливо ощутил, что от растерянности его глаза «бегают» по всей комнате, непроизвольно ища какую-нибудь помощь в такой непростой ситуации, но из-за его «немного нестандартного» состояния здоровья, на ум ничего не приходило. – Я просто соскучился по своему сыну, – потихоньку начав движение в сторону собеседника, Остин лучезарно-ехидно улыбнулся: – Неужели это такое необычное явление? – то ли чуйка Мариуса, то ли интонация этого предложения сводила с ума последнего, и тот, погруженный в свои мысли, совершенно не заметил, как кровать прогнулась под тяжестью взрослого тела. Смотря с благоговением на умиротворенно-радостное лицо отца, Мариус ощущал всеми клетками своего тела перерастание беседы в очередную нудную лекцию о своем здоровье, ведь от многолетнего опыта бывшего Генерального Директора Пакс ничего не ускользает из глаз. Но***
Казалось, эти две фигуры являлись воплощением инь и ян, иначе не объяснить то притяжение, витавшее между ними, и одеяния, соответствующие этому символу светлого и темного начал. Не обращая внимания на окружающую их тьму, они наслаждались и не могли насытиться обществом друг друга. Каждый из них был для другого Вселенной, которая при столкновении с другой образовала бы одну большую. Этого они и хотели. Темный силуэт был в замешательстве, когда по его ногам начали ползать змеи, утягивая его вниз, на самое дно. И в еще большем, когда его партнер, нарушая все законы гравитации, начал возноситься ввысь. Конечно, его светлый сияющий лик, как маяк в туманную погоду, освещал это царство тьмы и не мог сравниться с разрывом ослепляющего света, где-то сверху позади него, но тонущий не мог больше смотреть и позволил глазам закрыться. Довольно обыденное явление. Тогда почему так горестно и тоскливо. Случайно, не из-за осознания, что драгоценной руки, целованной тысячи и тысячи раз больше не было в его ладонях. Остался лишь воздух… Он ни при каких условиях не отпустил бы его, даже если от этого зависела бы его жизнь. Оставалась только… Впрочем, последний мост между ними сгорел, и парень позволил рептилиям утянуть его. Его уже ничего не держало здесь. Пустынной стала местность бывших надежд и грез. Лишь один цветок, на месте небывалых глубоких чувств, расцветал, оставляя хоть какую-то память о минувших днях. Его белые лепестки символизировали о смерти… и о глубокой любви…***
Резкое пробуждение никогда не являлось приятным процессом, особенно когда происходило, чаще всего, в ночное время. Увы, для Генерального Директора Пакс это стало уже обычным событием. И этот раз не отличался от всех прошлых. Некоторое время парень бездумно смотрел на слишком знакомый потолок, оценивая свое состояние и, как потом окажется невозможным, возможность обратно вернуться в состояние сна. Начав размышлять об очередной причине его бодрствования в «недетское» время, в голову пришла мысль что ему наверняка приснился сон… или кошмар. Да, он уже не помнил содержание сна, но, судя по душевному состоянию, главная тема была ему хорошо известна и давно терзала душу юноше своим присутствием. Перевернувшись на другой бок, его взору предстала пустая часть кровати. Взяв свободную подушку в плен своих объятий, Мариус решил отвлечься и подумать о словах отца: в момент их разговора парень лишь всеми силами пытался показать свое здоровое состояние и вовлеченность в разговор, но выводы он смог сделать лишь только сейчас: теперь отец знает про существование такого человека, как Люк Пирс, если конечно не встречался с ним в личине Ворона; также есть вероятность того, что Пейтон и Винсент проболтались, если не про весь план, то уж точно про его часть, но, в качестве утешения для себя, Мариус отметил факт отсутствия отрицательной реакции и каких-либо мер для препятствования со стороны отца. Ну, конечно, без лекции от Фон Хагена старшего не обошлось. Да, в его метафорах есть смысл и Мариус понимает, что дело именно в нем самом. Но то, что сам бывший Генеральный Директор Пакс отметил такое отношение своего сына к работе… Ну и в момент, когда жизнь может разделиться на до и после, видимо стоит что-то менять в его рутинной жизни и перестраивать свое время. Хотя это будет сложно, учитывая, что Пакс для Мариуса Фон Хагена больше, чем просто работа. Хех, все же, размышлять на такие темы в такое позднее время вредно для психического и ментального здоровья, но Мариус отметил довольно неожиданное чувство, появившееся в нем, после очередных нудных нравоучений, которое ему давно не хватало и без присутствия, которого, жизнь парня превратилось в унылость и тоску. Неожиданно для себя, он резко встал, почувствовав заряд бодрости и мотивации, отчего даже температура вытеснялась на второй план, ведь она не сравнится с тем делом, которым художник загорелся.***
– Эй-Эй парень, полегче, убьешь еще… – как по щелчку пальцев, состояние Люка изменилось, и он лишь недоуменно смотрел на прижатого к полу***
Элитная машина, нетипичная для Южной части города Стеллис, припарковалась у обычного антикварного магазинчика и привлекла бы к себе внимание проходящих мимо зевак, не происходи сие действие в ночной темноте. Взглянув на зеркало заднего вида, где мирно сопел владелец транспортного средства, водитель лишь выдохнул от данной ситуации и закатил глаза: – ''Ну-ну, спит, как убитый''. Вернув руль и рычаг в базовое положение и приняв решение сначала освободить чужой автомобиль от подарков, что были загружены, пока именинник ждал естественного пробуждения Мариуса, Люк немного задумался о том, безопасно ли оставлять спящего одного в машине. Хоть от двери были считанные метры, да паранойя была сильнее, отчего каждый раз машина закрывалась и открывалась, но, слава Богам, делала это бесшумно. Прислонившись к закрытой задней двери, где бесстыдно дремал парень, Пирс лишь думал, что ему делать и мысли были далеко неутешительны: оставить парня спать в машине было очень опасно и подобные мысли сразу были выкинуты из головы. Оставалось только… Черт, да что с ним такое, самая адекватная идея являлась также и самой безумной и, видимо, парень еще под впечатлением от сюрприза, поэтому одни размышления о том, как именно Люку придется нести Мариуса, приводили к внутреннему ужасу… И не только. Сглотнув, выдохнув и собрав последние силы, Агент решил использовать подаренный парфюм в качестве концентрации внимания от ненужных ощущений, обильно надушившись и вскоре был обременен тяжестью чужого тела, хотя в глубине души предвкушал подобные моменты… Мысли были прерваны резким закрытием задней двери и, соответственно, транспортного средства. Пытаясь всеми силами не смотреть на лицо, которое, О БОЖЕ, так идеально легло на чужое плечо, Люк чувствовал, что скоро его душа покинет его тело, пока парень пытается донести спящее тело без происшествий. Слишком долго поднимаясь на слишком высокий третий этаж, Пирс из самого «безобидного» ощущения чувствовал мурашки и бешенное сердцебиение, вызванные невинным дыханием в шею. Но испытание было бы «легким», не приобними спящий парень что-то такое теплое и удобное во сне, отчего сердце «того-самого» резко чуть не выскочило из грудной клетки. Из последних моральных сил дойдя до комнаты на третьем этаже, Пирс аккуратно положил Фон Хагена на свою кровать, хотя мысль об этом чуть не добила «несчастного» и заставила лицо переливаться всеми оттенками красного. – ''Что за…'' – Люк не верил или не хотел верить, что не может выбраться из слишком сильных объятий, не подвергая угрозе сонное состояние Мариуса. Нависавшему Пирсу хотелось умереть на месте. Но в итоге ему ничего не осталось, как лечь рядом и ожидать удобного случая. Надеясь, что тот наступит. Или нет. Пытаясь лишний раз не двигаться, находясь между Мариусом, что аккурат раскинулся посередине кровати и прижимал парня к краю, Люк лежал солдатиком, дабы не упасть вниз и не утянуть спящего. Но это уже не казалось главной проблемой. Тело Мариуса, руки Мариуса, ноги Мариуса, лицо Мариуса, губы Мариуса… Все это было СЛИШКОМ близко для сохранения рационального мышления и невинной психики, отчего Пирсу казалось, что он умер, а о том, куда именно попал, подумать не хватило сил. Чувствуя реакцию организма на тесноту их тел, Люк попытался закрыть глаза и глубоко дышать, продолжая оставаться в таком состоянии, пока не почувствовал движение спящего человека и с надеждой приоткрыл глаза. И встретился с ухмыляющейся спящей моськой, которая… Реакция агента позволила ему молниеносно отреагировать, отчего усугубление неловкой ситуации не произошло, хотя куда еще. Повернув голову в сторону, он минимизировал возможный ущерб от отсутствия расстояния между их лицами, отчего чужие губы приложились к горящей, как жерло вулкана, щеке, а не… Видимо сладки грезы спящего, отчего тот улыбается и прижимает парня как игрушку и эти мысли были единственным утешением для «несчастного». Взору Пирса предстала нога Мариуса, нагло закинутая на несчастного парня, позволяя расстоянию между их нижними частями тела испариться и задирающая верхнюю одежду парня, позволяя коже дышать. Ощущая остатками своего разума и чувствуя, что состояние организма на грани, Люк, дабы сохранить уважение Мариуса к нему, попытался рискнуть и, как змея, сползти с кровати, невзирая на возможную редкость такого мирного сна у Фон Хагена. – ''Почему я не сделал этого раньше…'' – лежа на полу, прикрыв красное не только от стыда лицо и чуя, что каждая мышца его тела напряжена, Люк корил себя за допущение данной ситуации. Главное, чтобы второй человек ни в коем случае не узнал о ней, иначе парень сгорит от стыда. Решив «отрезвиться», Пирс постепенно встал и тихо-медленно прошелся до окна, которое было сразу же распахнуто, что позволило парню глубоко дышать ртом прохладным воздухом: – ''Какое… клише. Почему я попадаю в ситуации дешевого низконравного романа…'' Через некоторое время, оглянувшись на уже перевернутого к стене спящего парня, Люк ощущал очень жесткий угол вины, что моментально выразился во взгляде… и еще першение в горле. Видимо зря он дышал ртом свежий ночной воздух и, чувствуя приступ кашля, молниеносно вышел из комнаты, направляясь на второй этаж, не обратив внимание, как слишком сильно шлепнул дверью. Приступ кашля настиг его аккурат, как захлопнулась входная дверь детективного агентства, и если парень сначала думал, что это из-за прохладного воздуха и скоро пройдет, то его мечты были разрушены, увидев он на своей ладони кровь. Отметив довольно неподходящее время для проявления болезни, Люк попытался добраться до обезболивающего, но его остановила резкая боль и заставила рефлекторно сложиться надвое, отчего он упал на пол. Сил чтобы встать, Пирс в себе не обнаружил и ему оставалось лишь лежать и задыхаться от непрекращающегося приступа кашля, в ничтожных перерывах добираться ползком до заветного забвения, не обращая внимания на все вокруг. Агент чувствовал, что он оставляет следы смешанной крови со слезами везде: вокруг себя, под собой и на себе. Эта вспышка была сильнее, дольше и безумнее предыдущих, видимо это ему напоминание о неминуемости будущего. Осознание этого стало последним гвоздем в крышку гроба, заставив Люка прекратить движение и вытерпеть этот урок своими жалкими силами. – ''Ты – никто, ты – ничтожество, ты – пустота, ошибка. Зачем заставлять себя дальше жить, если твое существование принесет лишь боль, а, чудовище?'' – непроизвольно начиная хныкать, душевное состояние Люка не успокоилось, а наоборот раззадорилось: – ''Беспомощная тряпка. Лучше бы ты никогда не рож…'' – отвлеченный от своих мыслей, сломанный парень почувствовал какое-то движение у своей щеки. Еле-еле открыв глаза, его взору предстала трогательная картина, как питомец пытается остановить град слез, вытирая их своим тельцем. Данный жест послужил сильным отрезвляющим средством от уже привычного самокопания и дал парню немного сил, хотя бы не лежать в окружении кровавых слез. Взяв в испачканные ладони птичку, Люк почувствовал очередной приступ, но успел отвести птичку в сторону, дабы та лишний раз не пачкалась. Данная вспышка была уже короче, что дало осознание о прошествии кульминации; осталось пережить еще немного, что звучало немного иронично в голове Агента. Выкашляв остатки крови***
Свежий, чистый, опрятный Люк Пирс, будто полчаса назад не корчился от боли, дышал свежим воздухом, правда уже как полагается - носом. Данная ночная прогулка заставила чувствовать себя намного лучше физически, а о восстановлении психологического состояния не приходилось говорить, пока существует такая вещь, как мысли Люка Пирса. Тот же, думал обо всех насущных вопросах: о будущем, правда коротком, о своем здоровье, а именно о том, что осталось от него, и о близких… А именно, чем он будет кормить Мариуса Фон Хагена; юноше хотелось его впечатлить и удивить, но зная свои кулинарные таланты, Пирс также мыслил, как ему не упасть лицом в грязь. Впрочем, скоро все внимание Детектива было направлено на другое: странная «парочка» почему-то заставила Люка сконцентрировать свой взгляд на них: кошка, цвета его кресла и вертящая хвостом, как какой-нибудь вертолет ласкалась об ноги парня, который хихикал себе под нос и почему-то напомнил Агенту его сестру, правда в мужском виде. Немного озадаченный Пирс услышал, как кошка начала шипеть и смотреть на него высокомерным, токсичным взглядом, а немного безумный на вид мужчина лишь взял ее на руки, начал поглаживать ее шерстку, издевательски посмотрев на причину агрессии, видимо, своего питомца. Агент чувствовал необъяснимое напряжение. – Ты спрашивала, почему он решил нас вставить… Вот и причина. Что за бульварный клишированный роман я попал… – остановившись, Люк спиной чувствовал их взгляд на себе, – Он маленький человек, у которого есть все причины жить, но считает, что это - причины уйти из этой жизни: – обескураженный Пирс не нашел в себе силы повернуться и на этот свой жест он услышал насмешку и громкое мяуканье, как будто кошка поддерживает слова хозяина или это просто цензура ее ненормативной лексики… – Бедный Ромео, жалеет себя чаще, чем размышляет о Джульетте, любит как собака палку, да собаке собачья смерть, раз она того желает, – резко повернувшись к наглому человеку, Агент к своему удивлению… увидел лишь пустоту и, осмотревшись, потер свои глаза. Не могло же ему показаться, хотя по монологу незнакомца все выглядит как признак шизофрении. Встряхнув голову, раздраженный Пирс пошел к пункту своего назначения, нахмурившись и отметив как эта сцена одновременно неуместна и уместна в данный момент.***
Переворачивая шкатулку в своих руках, Детектив с чрезмерным вниманием осматривал ее, наконец-то обнаружив небольшой разрез, что идеально подошел под найденную ранее металлическую пластину. Обескураженный, что она открывает ту самую «неисправную» ячейку, как выразился Аарон, Пирс немного задумался. Возможно Фон Хаген добавил ее, дабы отвлечь Люка от пути истинного? Очень похоже на этого игривого парня. Ухмыльнувшись от мысли о Мариусе, Пирсу пришла идея повторить эксперимент Йишмира и попробовать открыть оставшийся ячейки подобным образом. Фон Хаген прекрасно, на своем примере, знает о хакерских способностях Пирса и Агенту эта идея начала казаться изначальной. Найдя все необходимое, Детектив начал процесс дешифрации, правда не ожидая, что он продлиться несколько слишком долгих и нервных дней без нормального сна, ведь когда парень упал на свою кровать, то сразу же выпрыгнул из нее, учуяв чужой нежный аромат. Зато, это время было украшено перепиской с причиной такой реакции.***
Сложно было описать эмоциональное состояние Люка, наблюдая он за открытыми ячейками таинственной шкатулки. С одной стороны - радость за успешное открытие и любопытство, а с другой - чувство подвоха и внутреннего беспокойства окутали душу, отчего парень сначала не мог найти в себе силы подойти и заглянуть внутрь отсеков, но ничто не вечно, да и слишком высокомерно игнорировать подарки от самого Мариуса Фон Хагена. Заглянув и вытащив из случайного отделения деревянную длинную линейку с красивыми отверстиями, изображающие символ дома Фон Хагенов, а с другого - экзотичные темно-пурпурные лоферы, с вырезом по бокам, позволяющий видеть «Medial malleolus» владельца, Люк был очень озадачен, правда не тем, что целая пара обуви вместилась в шкатулку, а в необычности и отсутствии какой-либо связи между этими подарками. Положив подарки, он полез в следующий отсек и вытащил… зеркало!? Перевернув которое сразу засмущался, увидев надпись на латинском «MEUS MUSA». Несмотря на бешеное сердцебиение, Люку Пирсу хватило силы посмотреть оставшийся отсеки: самодельные счеты, в стилистике линейки, небольшой украшенный различными драгоценными камнями мраморный жезл, сочетающийся с расческой, небольшое ведерко для зерна и ножницы. Но открыв самое большое отделение и увидев конверт, парень испустил бы дух на месте, не побежав он с ним наперевес через весь город.***
Конечно, Мариус Фон Хаген знал, что является незабываемым и притягательным человеком, но даже он был мягко говоря поражен до глубины души, увидев запыхавшегося Люка Пирса на пороге своей квартиры. – Соскучились? Мистер Пирс, прошу вас, заходите, – осматривая парня, Художник отметил факт странного выбора одежды для прохладной погоды, что заставило его принять все необходимые меры, а именно быстрым шагом пойти на кухню и по дороге обратно прихватить теплый плед. Уютно сидя, пока Пирс приходил в себя, Мариус лишь смотрел с умиротворенным выражением лица на этот конверт, делая вид, что первый раз видит такой, хотя внутри он был весь на иголках. Время ожидания кульминации, пока Люк Пирс приходил в себя немного убивало. – Прости, я, наверное, помешал тебе. – Хах, что за вздор, лучше просите прощение, что вы в таком легком костюме гуляли по улице, Мистер Пирс. Если хотите, чтобы я ухаживал за вами еще и больным, то вы знаете толк, как надо возвращать должок, – подмигнув, Мариус почувствовал, как его ноги дрожат, – Даже подаренные сестренкой варежки вы не надели, значит ко мне вас привело… какое-то срочное дело? – Твоя шкатулка… – Мариус сразу выпрямился и ухмыльнулся как кот, ожидая следующего удара, – я разгадал ее секрет, но мне хотелось бы… услышать все из твоих уст. – Из… моих… – Фон Хаген мог лишь позавидовать как быстро все было разгадано, хотя чего еще можно ожидать от самого Детектива Пирса, хотя парень гадал, узнал ли он почему Генеральный Директор расположил подарки в таком порядке: – Но что вы хотите именно узнать? – Я… – только сейчас, Люк Пирс сконцентрировал свое внимание на перепачканном краской парне и это выглядело… необыкновенно. Пирсу хотелось видеть такого простого и в какой-то степени неряшливого парня как можно чаще. Хотя нет, не хочется, совсем не хочется. Люк встряхнул головой и продолжил: – Эти подарки… Несут ли какое-то символическое значение или… – Фон Хаген видел, как тяжело даются слова, поэтому проявил инициативу и взял за руку немного смущенного парня. – Да, – больше слов не требовалось. Люк встретился далеко не с тем привычным дразнящим взглядом, а с таким теплым, нежным, любящим, что он не смог или не хотел разорвать зрительный контакт: – Хе-хе, разве детективам не нравятся загадки? – почувствовав знакомый парфюм, Мариус мягко улыбнулся: – Смотря на тебя, я чувствую, что не зря все это устраивал. Твоя реакция – высшая награда, о которой я и мечтать не мог, – видимо пытаясь вернутся в дразнящее состояние, Мариус лишь почувствовал, как его щеки краснеют: – И я надеюсь… Кхм… – чувствуя, как он теряет самообладание, Фон Хаген лишь глубоко вздохнул: – Хоть я и готовил целую речь, как ты изменил мою жизнь, но сейчас ничего не могу сказать… Кроме самого главного. Я люблю тебя. Некоторое время Люк просто смотрел и моргал, как будто все его главные мечты и кошмары не исполнились моментально. Непроизвольно сместив свой взгляд на картину, которая и являлась причиной беспорядка на лице и на одежде Художника, Агент увидел незаконченную картину… Белой Хризантемы. И тут осознание пронзило жизнь Люка Пирса, которая разделилась на до и после, увидев он цветок, что принес ему погибель в виде чувств Мариуса Фон Хагена к нему… и за возможные неприятные последствия этих самых чувств. Но если раньше, парень не был уверен в своем ответе, то сейчас, смотря на символ чистой любви и смерти одновременно, Пирс почувствовал облегчение от одной простой истины. Теперь он готов был ответить. И сжав далеко не чужие руки, он озвучил ответ, который изменит их жизни навсегда.