В запаре

Ясное дело, Кастиэль прокатил их по улицам Дублина так быстро, что Дин даже напрягся на некоторых поворотах. Он скучал по своей раритетной Шеви, её широкому углу разворота и по тому, что она не смогла бы проехать по половине европейских улочек. В темноте он не очень хорошо ориентировался, быстрого поворота было достаточно, чтобы сбить его с толку с учётом затемнённого щитка шлема. Кастиэль, впрочем, был хорошим водителем, он управлял мотоциклом уверенно и по-опытному ровно. Прежде, чем Дин успел это осознать, они затормозили у огороженного домика минутах в пятнадцати от “Главы”, по другую сторону Гранд-Канала. Кастиэль въехал в узкий гаражный переулок, заглушил двигатель и опустил подножку. - Дом, милый дом, - сказал он Дину, опускаясь на землю и протягивая руку за шлемом, который понёс в дом. Дин последовал за ним, отставая на пару шагов и оглядываясь, чтобы получше рассмотреть, где это сатана спит по ночам. Как и большинство домов в том месте, снаружи этот выглядел скромно и неотличимо от соседних – но это было обманчивое впечатление, что было понятно уже по припаркованным на улице машинам; этот район был одним из самых богатых в южной части города. Уж конечно, изнутри дом был безупречно отделанным и современным. Дин бывал уже в нескольких ирландских жилищах, похожих на деревянную хижину или имеющих унылый интерьер в стиле ”Laura Ashley”, и было в некотором роде облегчением узнать, что к дому Кастиэля это не относилось. Всё, что можно было сказать об этом доме, - это то, что он выглядел довольно аскетичным и чистым, скорее как фотография из риэлторского агентства, чем чей-то дом. Всё же Дин ясно понял, что огонь в камине заставил бы всё выглядеть уютнее, а присутствие друзей добавило бы мягкие тени даже к самым ярко освещённым углам. Белоснежные стены были украшены по минимуму – тут и там пара абстрактных картин для цвета, но тёмно-вишнёвые деревянные полы, белые потолки и огромные окна придавали дому оттенок недооценённости. Это – и ещё невероятно потрясающая кухня, в которую Кастиэль и повёл Дина по лестнице вверх на два пролёта. Вместе с огромной столовой она занимала весь этаж, а в центре находилось огромное витражное окно, выходившее на ничем не освещаемый сад, за которым было видно Гранд-Канал. - Здесь мило, - признал Дин. Кастиэль определённо уделял другим комнатам мало внимания, сосредотачиваясь на кухне. – Ты живёшь здесь один? – Дин даже представить не мог, сколько мог стоить в Дублине дом такого размера. - Дом принадлежал моим родителям, - коротко пояснил Кастиэль. Он снял куртку и забрал куртку Дина, на секунду исчезнув, чтобы повесить их в шкаф. Дин слышал его шаги вверх по лестнице, а потом обратно вниз. Он вернулся, выглядя всё ещё взъерошенным и слегка раскрасневшимся после поездки на мотоцикле, но Дин заметил, как он начинает расслабляться на своей территории. - Я недавно переехал сюда после их смерти и скоро выставлю дом на продажу. Поэтому он выглядит таким безликим, - он сморщил нос, когда Дин открыл было рот, чтобы извиниться, и поднял руку, будто знал, что он хочет сказать. – Пожалуйста, не надо соболезнований. Мои родители не были такими уж милыми людьми, и я надеюсь избавиться от этого места как можно скорее. Неудивлённый сухостью его голоса, Дин пожал плечами, но всё равно задумался о том, как же нужно облажаться с детьми, чтобы они даже не хотели услышать “Сочувствую” после смерти родителей. - Ты на этой кухне как дома, - сказал он вместо этого. Повар согласно усмехнулся. - Это единственное в доме, что я не ненавижу, - признал он. – Мой отец был политиком, но не чуждался готовки. Несмотря на всё остальное, я сохранил приятные воспоминания о том, как учился готовить здесь. Дин был слегка потрясён тем, что Кастиэль вырос здесь, но сдержался. Всё же он сказал: - Ты мог бы, ну, не знаю… Создать больше приятных воспоминаний. - Думаю, этот поезд уже ушёл. Почему-то расстроившись, Дин вытер руки о джинсы. Странновато было разговаривать с Кастиэлем почти по-дружески, слышать, как он признаётся в обычных человеческих чувствах вроде ненависти, надежды или даже сожаления, если уж Дин хотел зайти так далеко. - Не думаю, что ты дал этому дому достаточно шансов, - задумчиво сказал он, зная, что ему никогда не светит жить в подобном месте. - Я стараюсь ничему не давать достаточно шансов, - ответил Кастиэль с едва заметной улыбкой. На мгновение оба замолчали, и Дин неловко поёрзал и прочистил горло. – Ладно, - объявил Кастиэль. – Я обещал тебе компенсировать твоё нахождение в больнице. Ты всё ещё заинтересован? Безо всякой задней мысли глаза Дина метнулись к пухлым губам повара – да, он был очень заинтересован. Но всё же он успел отзеркалить медленную ухмылку Кастиэля, вспомнив, что от него ждут ответа. - Да, конечно, “Glenfiddich” звучит подходяще. Или что там у тебя. Идеальная нижняя губа Кастиэля на мгновение была зажата между его зубами в попытке спрятать улыбку. - Да, “Glenfiddich”. - Не чувствуй себя обязанным действовать менее омерзительно только потому, что я у тебя в гостях, - сообщил Дин, отслеживая взглядом изгиб спины Кастиэля, повернувшегося и потянувшегося за бутылкой тридцатилетнего скотча на полке. Как и узкие чёрные джинсы, ткань футболки от души старалась облечь его тело, как вторая кожа, и Дин отругал себя за неуместную заинтересованность своего члена. Реакция на подлость Кастиэля была не менее смущающей, но, по крайней мере, не так сбивала с толку, как реакция на такое подозрительное дружелюбие. - И в мыслях не было, - сказал Кастиэль, ставя бутылку рядом с парой стаканов на гранитный кухонный шкафчик. Зрелище разливаемого по стаканам скотча заставило Дина подойти поближе к этому кухонному островку. – На самом деле я просто не способен быть милым хоть с кем-то, даже с теми, кого нахожу привлекательным. Дин не сумел сдержать смеха. Он не особенно пытался понять, что это должно было значить. - Тогда вряд ли тебе часто перепадает, - ехидно заметил он. Кастиэль вернул ему улыбку. - Не из-за отсутствия возможностей. - Не сомневаюсь, - сказал Дин, действительно не сомневаясь. Он не мог не восхититься его самоуверенностью. – Так поэтому ты переехал обратно из Вегаса? Из-за родителей? В ответ Кастиэль только промычал что-то себе под нос и отсалютовал Дину стаканом. – Твоё здоровье, - его щёки чуть втянулись, когда он сделал глоток. – Мы с шефом Льюисом сегодня утром раздобыли просто потрясающих моллюсков, - резко сказал он. Дин моргнул от неожиданности, но понял намёк. – Я утащил немного себе домой до начала смены. Звучит подходяще? Хорошо пойдут с лёгким шафрановым соусом. - Ты кулинарный гений, - ответил Дин. – Так что всё, в чём нет васаби, пойдёт на ура. Кастиэль хихикнул. Дин наблюдал за тем, как он принялся доставать разные продукты из холодильника – белое вино, масло, сливки – и ещё что-то из шкафчиков. Дин опознал шалот, шафран и большой лимон, но ещё пара продуктов была ему незнакома. Поставив сотейник на плиту, Кастиэль вымыл руки в огромной раковине тут же, на кухне, и взялся за нож. - Я могу что-нибудь сделать? – поинтересовался Дин. Кастиэль покачал головой: - Может, я и негодяй, но даже я понимаю, что было бы неправильно заставить тебя трудиться над твоей же примирительной трапезой, - кроме того, его руки так порхали над овощами, идеально ровно разрезая их со скоростью молнии, что Дин был уверен, что сможет только помешать. – Расскажи мне о себе, - предложил он вместо этого. - Что – и разрушить нашу прекрасную вражду? – парировал Дин. Кастиэль бросил шалот в сотейник и щедро добавил вина. Запах, наполовину луковый, наполовину алкогольный, коснулся его ноздрей, когда лук начал поджариваться. – Должен предупредить: меня невозможно ненавидеть после того, как узнаешь меня. Он не смог не усмехнуться, когда Кастиэль запрокинул голову и засмеялся, сморщившись от удовольствия. За все недели совместной работы он никогда не видел, чтобы он так смеялся, не видел даже, чтобы он так широко улыбался. Это был редкий, открытый момент, и Дин запомнил его, сам не зная, для чего. Всё ещё посмеиваясь, Кастиэль сказал: - Уверен, что это не так. - О, ты ошибаешься, - ответил Дин. – Есть причина, по которой мои чаевые всегда на высоте. - Чаевые твои, конечно, “на высоте”, но это потому, что талантливый и неисправимый флиртун; все женщины уходят из-за твоих столиков с улыбкой на лице. Подозреваю, что и среди наших работников есть такие же очарованные, - Кастиэль бросил ему мимолётную усмешку, а Дин понятия не имел, что это значит. Было это простое наблюдение или же подначивание? То, как Кастиэль бросал подобные реплики, будто стреляя ими, заставляло его задуматься и захотеть одновременно и узнать повара получше, и перехватить его верховодство. Всё же Дин не был уверен, к чему приведёт попытка заигрывать с почти начальником. Конечно, можно было просто выбешивать Кастиэля на работе и продолжать присваивать ему нелицеприятные прозвища, но сама мысль о том, чтобы оставить эту провокацию безнаказанной, заставляла его желудок свернуться в узел. В ресторане было полно официантов, готовых отсосать начальнику ради лучшей зоны, или удобных смен, или места за стойкой, но Дин никогда к ним не относился. Он предпочитал давать работе говорить за него – так же, как и его умениям в постели. Ему не требовалось одно, чтобы подтвердить другое. К Кастиэлю, видимо, это тоже относилось, потому что Дин наблюдал за ним у плиты всего пару минут, но уже понимал, как он сумел заработать себе имя в таком раннем возрасте. Работая без рецепта, Кастиэль на скорую руку сварганил пресимпатичнейший жёлтый соус, аромат которого пощекотал ноздри Дина, как только соус был вылит в сотейник. - Я вырос в Канзасе, - неожиданно сказал он. – У меня есть младший брат Сэм, он в миллион футов высотой и умнее, чем бог, - даже наблюдая за готовкой, он чувствовал некоторую неловкость от молчания. Он почти ничего не знал о Кастиэле, но чувствовал, что стоит поделиться чем-то, после того, как узнал о смерти его родителей. – Я переехал сюда потому, что Сэм участвует в программе обмена с Оксфордом. Но, думаю, я здесь застряну, потому что мне здесь нравится, - если только его не депортируют прежде или не уволят за что-нибудь глупое – вроде секса с начальником. – Мы с Кроули хотим открыть ресторан в Ранелаг, не особенно далеко отсюда. - Кроули тот ещё ублюдок, но чертовски хорош в своём деле, - сказал Кастиэль с тенью одобрения. Чёрт, это было равносильно тому, если бы он упал на колени в восхищении. – Он как хороший су-шеф в некотором смысле – знает, как управлять происходящим за кулисами, пока зрители наслаждаются представлением. - Ага, только ты тоже ублюдок, - фыркнул Дин полушутя. Кастиэль ответил ему обжигающим взглядом, давшим понять, что он не оскорбился, а потихоньку проникается чувством юмора Дина. – Но Кроули был бы не против получить немного доверия, - продолжил Дин, понимая, к чему клонит Кастиэль, - и, полагаю, ты тоже. Кастиэль быстро приподнял брови. - Как я и сказал – он как хороший су-шеф. Но если для него полностью выполнимо начать собственное дело с твоей помощью, то я ещё только на пути к собственной кухне. Мой первый ресторан был удачным, но, оглядываясь назад, я могу сказать, что много чем приходилось забивать голову в таком раннем возрасте; я не мог выдержать такой темп и сохранить здравый рассудок. Неожиданная скромность казалась слишком уместной, чтобы быть притворной. Дин задумался над этим, потому что он никогда не видел, чтобы наглость Кастиэля подтаяла хоть на мгновение. Впрочем, это было вполне логично в такой требующей отдачи сфере. - Ты всегда можешь отравить соперника васаби, - предложил он. Кастиэль бросил на него игривый взгляд и махнул в его сторону влажным концом ложки, так, что ему пришлось увернуться, чтобы не попасть под брызги соуса. Это ему, впрочем, не вполне удалось, потому что тёплые жёлтые брызги попали на его щёку. Скотч как раз ударил ему в голову, и он почти захихикал на горделивое фырканье Кастиэля, стирая соус пальцем и засовывая его в рот. Он тихо простонал от удовольствия, почувствовав вкус. Рот сразу наполнился слюной, стоило ему представить моллюсков в этом соусе, но там мгновенно пересохло, стоило ему увидеть, как потемнели глаза Кастиэля при виде пальца между его губ. Дин позволил их взглядам встретиться и на пробу задержаться друг на друге на мгновение, прежде чем бестактный звонок мобильника разрушил весь момент. - Извини, - пробормотал он и полез в карман за телефоном. Это было сообщение от Руби, требующей сообщить, куда он вляпался и где находится, так что он быстро напечатал ответ: У горячего Гордона Рэмси. Может быть, проверяю твою теорию. Он захлопнул телефон. - Кто это? – ровно спросил Кастиэль. Пока Дин писал сообщение, он уже подготовил моллюсков и какие-то травы, а сейчас нарезал пучок петрушки и душицы очередным элементом его бесконечной коллекции острых сверкающих ножей. Дин пожал плечами и разглядывал его с мгновение, скорее для того, чтобы оценить его заинтересованность в информации, чем чтобы углубить кулинарные навыки. - Руби, - намеренно медленно ответил он. – Хотела узнать, где я. Кастиэль кивнул: - Так вы с ней… Его нарочитая беспечность заставила Дина захотеть расхохотаться. Попался, подумал он. Предсказание Руби всё же оказалось верным: со стороны повара это был не просто кратковременный интерес или презрение. Эта мысль слегка опьянила его осознанием своей власти – и возбудила, не без этого – но Дин не мог решить, как лучше поступить с этим знанием. Лучше всего разыграть карту как следует. - Не особенно, - ответил он, позволив себе эту белую ложь. Дин не связался бы с Руби, даже если бы его жизнь зависела от этого, но Кастиэлю об этом знать не нужно. – Ревнуешь, Кас? – медленно протянул он. Прозвище выскользнуло само собой, но, кажется, произвело ожидаемый эффект. – Может, ты сам хочешь узнать, почему мои чаевые так высоки? Широко распахнув глаза, Кастиэль поднял на него взгляд и на мгновение завис на губах Дина, которые тот любезно для него облизал. - Мечтай, - сказал он Дину и отвёл взгляд, сосредотачиваясь на еде – смешал щепотку муки, соли и перца на тарелке с рубленой зеленью и лимонной цедрой. – И я Кастиэль, а не Кас. Боже, какой же надутый индюк, поразился Дин. Но всё начинало становиться на свои места и приобретать смысл: излишнее внимание, соревновательность, игра в прятки. - Конечно, Кас, - Дин знал, что давит, но вспыхнувшие от негодования щёки Кастиэля убедили его. Больше ничего не говоря, он налил им обоим ещё на несколько пальцев скотча, опрокинул свою порцию и оттолкнулся от шкафчика. Он неторопливо прошёл на другой конец кухни, будто чтобы понаблюдать за работой Кастиэля с другой точки. Собственно, было за чем понаблюдать. Всё ещё быстро двигаясь, повар взял сотейник покрупнее и разогрел щепотку оливкового масла, орудуя и кастрюлей, и маслом с такой ловкостью, что Дин задался вопросом, не устраивает ли Кастиэль для него представление. Не замечая – или игнорируя – пристальное внимание Дина, Кастиэль сосредоточился на моллюсках и муке, макая моллюсков в смесь, равномерно покрывая каждый, прежде чем отложить его в сторону. Их было довольно много, дюжина или около того, и их вид – таких совершенных и нежных – заставил Дина загореться желанием их попробовать. Кастиэль был прямо здесь, меньше, чем в метре от него. Казалось совершенно естественным подкрасться к нему и наклониться к его шее, касаясь её губами, прямо за ухом, а руки устроить у него на бёдрах. Дин замурчал от удовольствия, а Кастиэль неподвижно замер. Он прижался к спине Кастиэля всем телом, давая им обоим это почувствовать, и почувствовал губами биение его разогнавшегося пульса под мягкой кожей. Это заставило кровь Дина прилить к его члену, так быстро, что у него почти закружилась голова. От этого – и ещё от ощущения чрезвычайно соблазнительного тела, прижатого к нему; острые лопатки Кастиэля чувствовались сквозь две их футболки, а бедренные косточки под его руками были острыми, как наконечники стрел. - Дин, - тихо сказал Кастиэль. Он замер – рука над мисочкой с мукой, пальцы всё ещё сжимают моллюска с такой бережностью, будто это нечто живое и ценное. Дин уже знал по своим предыдущим наблюдениям за Кастиэлем на кухне, что эти руки способны на поразительное насилие, так же как и на точность, ловкость и ласковую заботу; какими бы тонкими ни были его запястья, он мог разрубить связку говяжьих рёбер пополам одним ударом, а в следующую секунду разрезать яблоко на такие тонкие кусочки, что они казались почти прозрачными. У Дина колени дрожали от мысли о том, что эти руки могли бы коснуться его, если бы только Кастиэль пожелал быть нежным и с ним. - Что ты делаешь? Мягкая хрипотца в его голосе и его восхитительный акцент вырвали у Дина нечто, опасно напоминающее хныканье. - А на что это похоже? – парировал он. Позволив себе не сдерживаться, он провёл языком по шее Кастиэля, чтобы попробовать его на вкус – солёный пот и, наверное, намёки на то, что он готовил целый день. От этого прикосновения Кастиэль вздрогнул так, что это могло означать и капитуляцию, и сопротивление; он тревожно полуобернулся в захвате Дина, но чуть запрокинул голову, будто возвращая ему беспрепятственный доступ к своей шее. - Похоже, что ты ступаешь на тонкий лёд, - выдохнул он. - Это ты меня сюда пригласил, - напомнил Дин, имея в виду как дом, так и пресловутый лёд. – Я поначалу и не думал… что окажется, что ты просто придурок, который запал на меня. Он продолжал скользить губами вверх и вниз по бьющейся пульсом вене, удивляя самого себя отсутствием настойчивости – наверное, удивляя их обоих, судя по тому, как дрожал Кастиэль. Он успокаивающе медленно огладил ладонями выступающие бёдра, кончиками пальцев оттягивая ткань и касаясь тёплой кожи. Всё ещё не отнимая губ от шеи Кастиэля, Дин услышал тихий стон, почти заглушённый всё более громким дыханием, и пробормотал: - Теперь всё приобретает смысл, Кас. Ты просто всё это время хотел, чтобы я сделал первый шаг, м? Кастиэль снова издал звук то ли несогласия, то ли подтверждения, перешедший в стон, когда рука Дина проскользнула под его футболку и прижалась к животу, лаская нежную кожу и мягкие волосы, а вторая рука переместилась к его груди. Он чувствовал, как бьётся сердце Кастиэля – неистово, бешено, и гадал, от возбуждения это или от напряжения. Поскольку Кастиэль не казался тем, кто открыто выказывает свои чувства, сложно было сказать наверняка. Всё же Дин не привык быть настолько неуверенным в решении потенциального партнёра, и он не хотел считать, что Кастиэль приветствует его поползновения, если на самом деле это было не так. Он вообще ни с кем не хотел бы зайти слишком далеко, а уж тем более с кем-то вышестоящим с работы. Так что он чуть отстранился и, щекоча ухо Кастиэля губами, промурчал: - Мне остановиться? - Мы не должны этого делать, - сказал Кастиэль, но потянулся навстречу Дину, позволяя своим ягодицам сообщить бёдрам и паху Дина, скрытым под уже натянувшимися джинсами, как нуждается в нём. Застигнутый между смешком и стоном, Дин крепче сжал руки, придвигаясь ещё ближе, так, что мог чувствовать каждый позвонок Кастиэля. - Я не об этом спрашивал. Мне остановиться? Тишина затянулась, и Дин почувствовал вспышку раздражения и отстранился, отчего Кастиэль тихо встревоженно всхлипнул. Это ободрило его, но этого не было достаточно. Дин схватил Кастиэля за руку и развернул его к себе. Синие глаза смотрели на него из-под полуприкрытых век, а губы безвольно разомкнулись, будто возражая. Нет уж, пусть теперь он делает следующий шаг. - Слушай, - сказал Дин, не дожидаясь упрёков. – Я не из тех, кто считает, что “нет” – это такое “да”, ясно? Так что если этого, - Дин взмахнул рукой, указывая на пространство между ними, - ты хочешь, то ты должен мне сказать. Если нет, то я взбешусь, потому что ты невероятный динамщик; но я не зайду дальше, пока ты будешь молчать или хотя бы не дашь мне знак. Какое-то мгновение Кас не шевелился и просто продолжал смотреть на него, но потом он мягко толкнул Дина в грудь, заставляя сделать несколько шагов назад. Дин предположил, что это и был его ответ. Тем не менее, Кастиэль не стал прогонять его, а тихо направился к плите, на мгновение замер, выключил газ и снял сотейник с конфорки. Потом он убрал моллюсков с тарелки и завернул их в плёнку перед тем, как поставить в холодильник, и повторил то же самое с соусом. Дин наблюдал за всей этой процедурой, слабо представляя, к чему всё это, но не мог отогнать ощущение, что в итоге его просто выпнут из дома и попросят не возвращаться… на работу в том числе. Так что он сильно удивился, когда Кастиэль, сложив все продукты и приостановив готовку, осушил остатки скотча и прижался к Дину с самым что ни на есть загадочным выражением лица – серьёзным, если не считать многообещающего огня в глазах. Дин не сумел сдержать дрожи, когда Кастиэль прижался к нему всем телом, а его губы коснулись уха Дина: - Да, я заинтересован, - промурчал Кастиэль. – Но если в эту игру ты хочешь сыграть.., - его рука огладила бок Дина, а пальцы почти слишком крепко сжали его рёбра, - тогда, пожалуй, тебе стоит раздеться и показать, насколько ты серьёзен. Когда Дин хоть раз не подчинялся такому приказу? Он с ухмылкой сделал шаг назад, поигрывая пальцами с краем футболки, чтобы Кастиэль подавился своими же словами. Он вспотел и чертовски перенервничал, но что он умел, так это делать вид. И сейчас он притворился, что Кас не пугает его до чёртиков своим сильным характером и пронзительным взглядом. Люди часто удивляли его раскрытием своих неожиданных глубин под вводящей в заблуждение внешностью, и всё же у Дина было ощущение, что в постели Кас будет действовать с той же энергией, как и вообще по жизни. - Нравится смотреть? – шутливо спросил он. – Я подозревал, что ты кинковый сукин сын. Глаза Кастиэля чуть сузились. - А я подозревал, что ты будешь пробле… - начал было он парировать, но тут Дин стянул футболку через голову и закусил губу в ответ на последовавшую за этим ошеломлённую тишину. Выражение лица Каса было бесценно – глаза распахнуты от изумления, румянец залил щёки; на мгновение показалось, будто Дин не единственный, кто готов открывать новые глубины. Но Кас быстро пришёл в себя, вынужден был признать Дин, и прежде, чем он успел моргнуть, его надменная маска вернулась. Его взгляд проследил загорелый торс Дина, будто оценивая лошадь на ярмарке. Дин, впрочем, начал подозревать, что Кас был далеко не так уверен в себе, как пытался показать, и это чертовски его восхитило. В то же время Дин знал, что он собирается как следует оседлать его сегодня. Более того, Дин собирался позволить ему это. Не отпуская его взгляд, он расстегнул пряжку ремня и вытянул его с щелчком и шуршанием кожи по шлёвкам. Металлический звон пряжки о кухонную плитку будто бы почти заставил Кастиэля вздрогнуть, но он не пошевелился, и Дин продолжил расстёгивать джинсы с завидным спокойствием – завидным с учётом того, насколько его пальцам хотелось дрожать. Чёрт, сюда бы какую-нибудь отстойную танцевальную музыку. И ещё шест, и светоотражающие ленты, и тёмный угол, в котором Дин чувствовал бы себя менее раскрытым, чем сейчас, раздеваясь перед почти незнакомцем – который к тому же был его начальником, чёрт его дери – со стальными нервами и рентгеновским взглядом. Дину уже случалось раздеваться перед любовниками, и он не видел проблемы в том, чтобы выставить себя напоказ, но это было… другим. Это было чертовски пугающе и лишало его какой бы то ни было возможности взять верх. Он подозревал, что Кастиэль знает это, и от этого было ещё хуже. Джинсы и нижнее бельё соскользнули к коленям, и прежде, чем избавиться от них окончательно, Дин сбросил обувь. Он остановился, чтобы сдержать болезненный выдох, когда член, высвободившись, шлёпнул его по животу, и на это ушли остатки его притворного самообладания. Он выпрямился, только полностью обнажившись. Кас не отводил от него взгляда – не от тела Дина и даже не от его члена, а от его глаз. Смутившись и ненавидя себя за это, Дин отвёл взгляд в сторону. Он попытался скрыть дискомфорт, закрыв глаза и несколько раз медленно проведя рукой по члену, что не обещало никакого облегчения и разве что заставило его хотеть большего. Когда он снова открыл глаза, Кас уже приблизился к нему на несколько шагов. Дин подпрыгнул от внезапной близости и от того, каким бесшумным он оказался. Он был очень, очень близко, каждый его выдох соблазнительно щекотал губы Дина, а кожа излучала смутное, но ощутимое тепло. Он медленно провёл пальцем по губам Дина. Тот вздрогнул и сказал (голос всё же дрогнул): - Давай уже поцелуй меня, - это прозвучало скорее как мольба, чем как приказ. Кастиэль слегка склонил голову к плечу. А потом просто сделал это. Поцелуй не был жёстким с самого начала, как ожидал Дин; Кас раскрыл его губы и замер на несколько мучительных мгновений, смешивая их дыхание, и только потом чуть наклонился вперёд, прижимаясь к чувствительной нижней губе Дина своей, на удивление сухой, но невероятно мягкой. Затем последовал язык, не требовательный, и Дину пришло на ум, что Кас так же пробует новое блюдо – надкусывая по чуть-чуть, чтобы лучше оценить вкус. От того, что он и Дина пробовал на вкус, его колени подогнулись, и он вслепую потянулся к шкафчику позади себя, чтобы опереться на него. Не дав ему этого сделать, Кас обхватил его талию рукой и прижал к себе, и после этого их губы соединились по-настоящему. Кас едва заметно вздохнул и притянул Дина ещё ближе, вжимаясь в него. Дин подавился воздухом, наткнувшись спиной на холодный мрамор; даже дверцы шкафа холодили его ягодицы. Это было интересное ощущение – тёплый сверху донизу Кастиэль спереди и холодный камень и дерево сзади, но Дин нашёл, что это подчёркивает противоречивую мягкость поцелуя Кастиэля и случайный укус острых зубов вкупе с жёсткостью царапающей кожу щетины. Отпустив шкафчик, Дин потянулся к шее Кастиэля, а второй рукой сжал его волосы. Ногой он обхватил его бедро, чтобы лучше выгнуться перед ним. На этот раз он простонал, громко, когда вставший член потёрся о ткань джинсов, почти достаточно грубых, чтобы причинить боль. - Чёрт, - прошипел он, и Кас негромко хихикнул в ответ, не отрываясь от губ Дина. - Что-то не так? – спросил он. - Если не считать того, что я сейчас скончаюсь от взрыва в яйцах из-за тебя, то всё чудесно. - Ты это начал, - ответил Кас, слегка толкаясь бёдрами. - О, ну же, - Дин отстранился, хмурясь. Ему каким-то образом одновременно хотелось заставить Кастиэля стонать и выбросить его из окна. – Мы будем спорить о трахе, или ты уже трахнешь меня наконец? – требовательно спросил он. Губы Каса изогнулись в улыбке. - Этого ты хочешь? – не дожидаясь ответа, он наклонился к шее Дина и принялся тыкаться в неё носом, целовать и мягко прикусывать. И так уже горящий Дин вспыхнул с новой силой. - Нет, я хочу стоять тут и поболтать ещё немного, - съехидничал он. – А потом, может, мы обсудим завтрашнее дежурное блюдо. Рука Кастиэля скользнула ниже, чтобы чувствительно шлёпнуть его по ягодице. Дин подпрыгнул и тут же выругал себя за это. - Я хочу ваш член в себе, - порывисто уточнил он, - сэр. Он знал, как сильно Кастиэлю нравилось командовать на кухне, и готов был поспорить, что он оценит возможность покомандовать им сейчас. По тому, как Кас усмехнулся, бросив на него взгляд из-под своих чернильно-тёмных ресниц, Дин понял, что попал в точку. Но после этого Кастиэль начал спускаться поцелуями вниз, намеренно чуть вскидывая бёдра так, что член Дина касался его лишь на краткие мгновения. Пальцы Кастиэля нашли его соски, и почти сразу к ним присоединились активный язык и острые зубы, даря именно столько внимания, сколько нужно было, чтобы Дин со стоном запрокинул голову, мысленно направляя его ниже. Кас послушался, руками и губами исследуя его живот, пупок, бедренные косточки, линию паховых волос. Наконец его щетинистый подбородок коснулся сверхчувствительного члена Дина, а за ним последовала дразнящая ласка губ Кастиэля, опустившегося на колени. Дин шумно вдохнул и попытался удержаться от новых толчков бёдрами, которые вели себя так, будто впервые участвовали в родео. Он готов был поклясться, что его член пытался вырасти ещё на пару сантиметров, лишь бы только дотянуться до издевательски-далёких губ Кастиэля. - Или… или это тоже было бы здорово, - сообщил он Касу и упал локтями на шкафчик, чуть шире разводя ноги. Хотя он и наслаждался неожиданной властностью полностью одетого Кастиэля, спускавшегося ниже, пока Дин был раздет, ему хотелось кожи, кожи и ещё кожи. Руки на теле Кастиэля, его губы на своих губах, на своём члене, на своей дырке. Дин хотел всего и сразу. Разочарованно заворчав, он потянулся вниз и запутался пальцами в тёмных взлохмаченных волосах, а потом потянул ткань футболки Кастиэля. Кас быстро понял намёк и позволил Дину избавить себя от неё. Вид ровных чуть загорелых плеч и гладкой груди заставил член Дина дёрнуться, а во рту пересохло. Да, он хотел всего этого себе. В себе. Будто почувствовав мысли Дина, так же, как и взгляд, Кастиэль снова посмотрел на него и пошевелил губами совсем близко от члена Дина, будто задумчиво, почти целуя головку. - Отсоси мне? – с надеждой попросил Дин, вскидывая бёдра. То, что великий Кастиэль МакКарти стоял перед ним на коленях, уже сносило крышу и заставляло говорить то, на что сам бы он в здравом уме лишь закатил глаза. – Зуб даю… о… ты чертовски хорош в этом, так ведь? С такими очаровательными губами, - люди постоянно говорили ему такое, и было приятно наконец сказать это самому, к тому же, сказать искренне. - Льстец, - хихикнул Кастиэль, будто сомневаясь в словах Дина, но суть была в том, что он улыбался и вроде бы не собирался отказывать Дину в желаемом. Минет от Каса оказался одним из самых нестандартных в жизни Дина. У него были мужчины и женщины, восполнявшие отсутствие навыков энтузиазмом, заметно меньше тех, кто был профессионалом и превращал оральный секс в искусство, и, конечно, такие, которые были в этом просто ужасны. Кастиэль определённо относился ко второй категории – слава богу, – хотя и действовал не с той настойчивостью, которой Дин ожидал (и к которой привык). Вместо этого он взял его член так глубоко, как мог, сохраняя при этом удобство для себя, - не на всю длину, но всё равно на достаточную, чтобы у Дина глаза заслезились, - и приступил к тому, что Дин смог бы назвать разве что попыткой высосать его мозги через член. Нажим был невероятным, очаровательные щёки Кастиэля старательно втянулись, а его язык вырисовывал на стволе и головке спирали и фигуры так, что яйца Дина поджались, а бёдра толкнулись вперёд прежде, чем он понял, что происходит. Хотя рот Кастиэля двигался вверх-вниз, сам он почти не шевелился, закрыв глаза и выглядя так сосредоточенно, что Дин перестал и пытаться запомнить происходящее и просто отдался течению. Судя по тому, как его нервная система будто искрила без его разрешения, Кас точно знал, что нужно сделать, чтобы подвести Дина к краю, и пальцем не пошевелив – буквально. Его руки оставались на беспокойных бёдрах Дина, слегка поглаживая их, но в основном удерживая от толчков. Рука Кастиэля переместилась, только чтобы потянуться вниз и расстегнуть свои джинсы. Само движение Дин не заметил, услышал только бряцанье пряжки и опустил взгляд, как раз когда Кастиэль потянул застёжку молнии и резко опустил нижнее бельё, освобождая член и яйца. Он знал, что позже будет жалеть о полузадушенном стоне, вырвавшемся у него, но не смог сдержать его; если Кас собирается стоять там на коленях и дрочить, пока его невероятные губы заставляют Дина видеть звёзды, то Дин точно схлопочет сердечный приступ и умрёт. Только не как от анафилактического шока – он уйдёт в другой мир счастливым; извращённая его часть подумала, что, если Кас действительно хотел его убить, то он мог пропустить этап васаби и сразу перейти к этому. Это было слишком, и всё же он сказал: - Да, Кас. Именно. Поласкай себя для меня, - потому что он, в конце концов, имел право на последнее желание. Но Кас только сдавленно простонал в его член и с удовольствием подчинился, уверенно обхватывая себя пальцами и быстро и жёстко водя рукой вверх-вниз. Как загипнотизированный, Дин наблюдал за то появляющейся, то исчезающей в захвате его пальцев тёмной головкой, пытаясь запомнить о Касе как можно больше. То, что он был не обрезан, удивило Дина, но то, что он был прекрасен и щедро одарён, - нет. Как бы то ни было, мысль об этом божественном члене, свободно покачивающемся под форменным килтом весь день – если предположить, что Кас отдавал дань традициям, несмотря на присущий ему кулинарный нетрадиционализм – пробрала всё тело Дина до костей, а член во рту Кастиэля будто стал ещё твёрже, хотя это было уже невозможно. Он представил, как просто было бы вжать Каса в ближайшую поверхность, задрать на нём килт, нагнуть его на нержавеющую сталь и потереться о его обнажённую плоть; Дин издал жалобный гортанный стон и почти кончил в тот же миг. Как бы всё ни началось этим вечером, сейчас всё просто потрясающе встало с ног на голову. В любом случае, он был уже чертовски близко, и всё ближе с каждой секундой, а безумные тёплые губы не переставали обсасывать его член. Прошло едва ли десять минут, Дин это знал – довольно щедро – но, судя по тому, что его яйца будто угодили в чью-то крепкую хватку, он понял, что пора уже выпускать удовольствие из своего члена, иначе оно само проложит себе путь. Утрата была мгновенной и убийственной, как удар в живот; даже Кас казался озадаченным. - Какого чёрта это было? – выдохнул Дин, когда Кастиэль отстранился и соблазнительно облизал губы. Хотя его глаза всё ещё были затуманены, а дыхание вырывалось быстрыми почти стонами, было не похоже, чтобы Кас утратил способность сохранять своё превосходство. Дин видел, как он с некоторым трудом выпустил свой член и опёрся руками на дверцы шкафа по обеим сторонам от бёдер Дина, будто чтобы удержаться от прикосновений к себе. - А есть разница? – парировал он, звуча сердито. – Ты вроде получил удовольствие. Дин знал, что то, как дрожат его ноги, заметно им обоим, и он был в тридцати секундах от того, чтобы рухнуть на пол. - Ты преуменьшаешь, чувак, - сказал он, не видя смысла спорить. – Не остановись ты прямо сейчас, вечер закончился бы чертовски быстро. Кас выпрямился и медленно поднялся на ноги, прижимая Дина к шкафчику. Его грудь чуть раскраснелась, начиная от шеи, и, когда Кас оказался совсем близко, Дину захотелось простонать от тепла его тела. Часть его мозга пыталась напомнить ему, что Кастиэль в данный момент не считался его начальником, что позволяло Дину в полной мере наслаждаться происходящим. Ему было интересно, что ещё ему предстоит узнать о нём. Положив руки на пояс джинсов Каса, Дин медленно потянул их вниз, давая Касу больше возможностей прижаться к нему и позволяя их членам столкнуться и потереться друг о друга в едва уловимой влажности смазки и подсыхающей слюны. - Хочешь, чтобы я… - начал он, указывая подбородком на член Каса и на то, что пока он получил больше, чем отдал. Он спросил не потому, что это в любом случае было бы его долгом – он уже буквально чувствовал, как рот наполняется слюной при мысли об этой тяжести на своём языке – а потому, что он был бы счастлив позволить Касу рулить процессом. Если он хотел его на коленях – так тому и быть. Если на спине и немедленно – тоже шикарно. Вместо ответа Кастиэль покачал головой и коснулся его губ своими, а затем развернул его животом на шкафчик. Дин будто рефлекторно полуулёгся на него. Да, это тоже определённо ему подходило. Медленные издевательские поцелуи спускались от затылка Дина к плечам; они стали напористее и влажнее, наконец добравшись до спины – губы Кастиэля двигались в определённом направлении, но без видимого маршрута. Никто ещё не одаривал спину Дина таким вниманием, и его просто затопило тем, что поцелуи будто пробуждали ото сна все нервные окончания, посылая к члену поток вновь вспыхнувшего пламени – и к лицу тоже. Щёки горели, и каждое прикосновение губ Кастиэля только подогревало кровь Дина ещё больше. Он не мог видеть Каса, только чувствовать, и это было волнующе и невероятно эротично. Дину некуда было смотреть, кроме как на собственное смутное отражение в окне над раковиной, так что он закрыл глаза и сглотнул, чувствуя, как во рту пересыхает. - Всё ещё хочешь, чтобы я тебя трахнул? – промурчал Кас – его голос доносился откуда-то из-под левой лопатки Дина. Он снова сглотнул. Голос смущающе дрогнул: - Боже, да, - выдавил он, всё ещё не открывая глаз. – У меня… в кошельке, в заднем кармане джинсов. Пара кондомов и смазка, - он вдруг осознал, как это могло прозвучать, и добавил: - Когда я согласился приехать, я не думал… Он спиной почувствовал, как Кастиэль хихикнул, а потом мягко успокаивающе провёл по ней пальцами. - Я ничего такого и не говорил. Тепло на краткое время исчезло, и Дин повернул голову, чтобы посмотреть, как Кастиэль наклоняется выудить его кошелёк из горы одежды на полу. Хотя Касу пришлось раскрыть его, чтобы найти отдельный презерватив и пакетик со смазкой, который Дин хранил на случай крайней необходимости (а не тщась напрасными надеждами, как любил поддеть его Сэм), Дин заметил, что Кас не задержался на остальном содержимом кошелька, закрыв его с вежливым безразличием. Когда он отложил его, до Дина дошло, что он почти ожидал ехидного замечания насчёт злосчастной фотографии с канзасских водительских прав – той, которой Сэм посвятил множество комментариев насчёт “Голубой стали”. То, что Кас уважал его личную жизнь, приятно его удивило и вызвало желание предложить ему узнать об этой самой личной жизни всё, что угодно. Эта мысль исчезла так же быстро, как и появилась, когда Кастиэль остановился, чтобы сбросить остатки одежды – Дину пришлось сосредоточиться на том, чтобы не захныкать при виде этого шикарного подтянутого тела, приближающегося к нему, и покачивающегося при каждом шаге внушительного члена. Рука Каса опустилась на его ягодицу, решительно, но мягко, и скользнула по ней, слегка сжимая. - Мне нравится касаться тебя почти больше, чем мне нравится на тебя смотреть, - сказал он. – Ещё когда я впервые… Дин прервал его, по необъяснимой причине смущённый тем, что вроде бы собирался сказать Кас. - Ну же, - прохрипел он, чувствуя напряжённый член Кастиэля между своих ягодиц. К счастью, Кас понял намёк. Он несколько раз легонько толкнулся бёдрами, дразняще потеревшись о чувствительную кожу, и они оба чуть выдохнули от ощущения, будто были поражены им, будто их удивило то, как это было хорошо. Нажатие его головки на дырку Дина заставило его податься назад, за большим, и вздохнуть. Он зарылся лицом в сложенные руки. Прямо сейчас всё, чего он хотел, - это чтобы этот член вбивался в него; он хотел этого так сильно, что кружилась голова. Ему плевать было, насколько по-потаскунски он действует и насколько отчаянно. - Тебе не нужно особо стараться, я готов. Просто трахни меня, - а тише он добавил: - Пожалуйста, Кас. Дай мне тебя почувствовать. Несмотря на эту мольбу, он услышал шуршание разрываемого пакетика, а потом звук натягиваемого на член латекса. После этого два влажных пальца скользнули внутрь него с большей нежностью, чем он ожидал и чем ему было нужно. Дин выгнулся под ними, надеясь, что Кастиэль верно это истолкует и трахнет его чем-нибудь – чем угодно – прямо сейчас он не был особо разборчив. Он поднял взгляд и увидел отражение в стекле – синие глаза Кастиэля внимательно изучали его лицо, когда один из пальцев согнулся и толкнулся внутрь, достаточно мягко, чтобы не причинить боль, но и достаточно решительно, чтобы Дин прекрасно всё прочувствовал. Он выдохнул рваный звук, напоминающий имя Каса, зная, что оба они ощутили, как легко расступились мышцы, впуская палец – Дин был так возбуждён, что тело просто не могло сопротивляться тому, чего так жаждали они оба. - Трахни. Меня, - повторил он, выплёвывая слова, и увидел в стекле, как Кас кивает, вынимая палец. - В третий раз просить не нужно, - сказал он. И то, что Дин почувствовал в следующую секунду, определённо было его членом – более широким и весомым, чем его пальцы – скользким латексом, скрывающим под собой будоражащий воображение жар. Как бы его тело ни настаивало на обратном, прошло довольно много времени с тех пор, как Дин был под кем-то. Первое впечатление, пусть и долгожданное, всегда заставляло почувствовать себя раскрытым, разорванным надвое, выбитым из колеи. Боль, чуть продвигающаяся вместе с членом Каса, всё же не могла сравниться с ощущением заполненности, когда он начал медленно толкаться вперёд – уверенно, но всё же не излишне быстро. Дин выкрикнул что-то вроде “Чёртчёртчёрт”, задыхаясь от нехватки воздуха, и взмолился, чтобы сердцу не пришло сейчас в голову вспомнить о тахикардии – так оно барабанило в груди. Сделав глубокий вдох, он позволил себе отдаться потребности в большем, отбросив ощущение того, что этого слишком много. Он не хотел думать прямо сейчас. Чаще всего это не приводило ни к чему хорошему, но Дин обычно доверял своему телу, знавшему, что ему нужно. Он взял себя в руки и медленно-медленно подался назад. На этот раз Кас вскрикнул и ухватился за его бёдра, когда Дин насадился на остаток его длины. Возможно, он потянулся вперёд, чтобы поцеловать или лизнуть плечо или шею Дина, но вместо этого он застонал ему в ухо, сжимая пальцы. Ни один из них ещё особенно не начал двигаться, и ладони Дина вспотели, влажные капли стекали по лбу и пояснице, прижатой к животу Кастиэля. Боже, Дину нужно было кончить. Ему нужно было кончить… пожалуй, ещё вчера. Прочитав его мысли – было похоже на то, – Кастиэль дрогнувшим голосом пробормотал что-то неразборчивое и подался назад, давая Дину почувствовать, как он выскальзывает из него почти полностью. - Всё нормально? – прошептал он, и Дин едва кивнул, прежде чем Кас изменил угол и снова вломился в него. На этот раз жжения не было; Дин только выгнул спину, когда член внутри него головкой задел простату, заставляя его закричать и не сразу понять, что этот крик вырвался у него. Когда ещё он был так возбуждён за всю свою жизнь? То, как Кас втрахивался в него сзади, подняло уровень исполненности его фантазий на неведомые прежде высоты, хотя Дин и не подозревал, что так сильно хотел именно этого. Когда Кас помог ему поднять колено на шкафчик, растягивая его до невозможности широко, Дин точно знал, что эта ночь получит постоянный статус воспоминания для мастурбации, если только прежде он не вырубится. Собственно говоря, Дин был не особенно шумным в постели, но вот он, стонет и рычит, как животное, насаживаясь на таранящий простату член и желающий большего, большего, большего. Будто миллион лет прошёл, прежде чем он сумел вспомнить свои моторные навыки и потянуться рукой вниз, чтобы обхватить свой член – вернее, попытаться. Рука Кастиэля перехватила её и сдвинула к низу спины Дина, а потом обхватила вторую, так, что обе руки Дина были полностью обездвижены. Дин разочарованно простонал. Он так выгнулся навстречу Кастиэлю, что они почти стояли вертикально, хотя всем, что удерживало Дина от падения, был шкафчик под ним и поддерживающий его за предплечья Кас, прижимающий его к себе и продолжающий толкаться бёдрами. От полного отсутствия контроля у Дина кружилась голова, и он не мог думать ни о чём, кроме члена внутри себя. Почувствовав лопатками твёрдые соски Кастиэля, Дин так сильно дёрнулся, что зубы клацнули. Он мельком увидел своё отражение в стекле, и, о да, он был потерян. Острое, почти едкое ощущение в неуклонно затрагиваемой простате лишило его способности сохранять трезвость что мыслей, что слов; он слышал срывавшиеся со своих губ стоны, бессмысленные и несвязные, едва ли не животные, а лицо его выглядело пьяным, глупым, безвольным, глаза начали закатываться. Этот пленённый взгляд обычно предназначался огромным кускам пирога и, ну, хорошему траху, хотя он не мог не признать, что давно уже член в заднице не заставлял его терять связь с реальностью так, как сейчас. Кас и его размеренные плавные толчки, его совершенный темп, его невероятным образом угаданный верный ритм – он будто точно знал, когда Дин хотел медленнее и глубже, а когда грубее и быстрее, – всего этого было слишком много, слишком скоро. Бесстыдные низкие стоны Кастиэля совершенно не помогали, так же, как и его отражение – он тоже выглядел совершенно надломленным. Не было ничего, что не вело бы Дина к пронзительному удовольствию, направляемому из задницы прямо к члену, удовольствию, выворачивающему наизнанку, и он не хотел знать ничего кроме того, что это всё делал с ним Кас. - Я хочу, чтобы ты кончил так, - выдохнул Кас ему в ухо, замедляя толчки до такого темпа, от которого у Дина всё поплыло перед глазами, будто он начинал терять сознание. Звук его голоса неосознанно заставил Дина сжаться, и Кас простонал в ответ. – Только от моего члена внутри тебя и ни от чего больше. Ты сможешь, Дин? Вытаскивая слова будто со дна колодца, Дин насильно заставил губы зашевелиться, поначалу испугавшись, что ничего не выйдет: - Я... не знаю. Откровенно говоря, он не думал, что сумеет сдержаться, не с такой интенсивностью навалившихся ощущений. Удовольствие было почти болезненное, такое белоснежно-обжигающее и настойчивое, что оно будто оголяло его, не оставляя ничего, кроме шелухи, вроде крыльев стрекозы, которых они с Сэмми ловили этим летом. Чем больше он думал об этом, тем яснее видел, что это слегка пугает. При всей его напускной самоуверенности, он никогда не позволял себе такого ни с кем. Без сомнений, Кас остановился бы, если бы он попросил, и всё же Дин не знал, что думает о том, что он полностью зависит от его милости; хватка на его запястьях могла бы быть сброшена, но Дин не знал, сможет ли отстраниться, даже если бы захотел. - Не думаю, что… - Да, ты сможешь. Может, Кастиэль и не собирался вот так вонзать в него эти слова, но они прозвучали резче, чем ожидал Дин. Одновременно с этим толчки ускорились, снова и снова тараня его простату мощными настойчивыми ударами, и стало ясно, что Кас и не собирался воспринимать “нет” как ответ, он собирался завести Дина за край, нравилось это ему или нет. Давление стало сильнее, настойчивее, и от их мощности и от подавляющей гремучей смеси бурливших в груди ощущений из уголков глаз Дина потекли слёзы. Кастиэль начал сбиваться с ритма; его сердце так сильно и быстро колотилось о спину Дина, что он понял, что не один близок к тому, чтобы кончить. - Вот оно, - бормотал Кас, крепче сжимая его запястья. – Вот оно, вот оно, так хорошо, так близко, - его голос звучал надломленно. – Господибоже, Дин, ты сводишь меня с ума. Я трахал бы тебя до смерти. Вероятность того, что Кас понимает, что говорит, или что Дин будет помнить хотя бы половину сказанного им позже, была минимальной. Прямо сейчас, впрочем, достаточно было ещё совсем чуть-чуть подтолкнуть его к краю, и оргазм, накрыл его, вспыхнул внутри, обжигая. Он тихо выдохнул “Уф” – даже способность стонать оставила его, и на несколько мгновений испытал нечто вроде невесомости, странного ощущения полной остановки, прежде чем почти боль вырвала его обратно. Она так внезапно превратилась в удовольствие, что Дин чуть не вывихнул позвоночник. Он вскрикнул, буквально взревел, и, если бы окно разлетелось на осколки от этого крика, он бы не удивился. Он смутно чувствовал двигающийся внутри член Кастиэля, слышал его сдавленные крики. Сперма потоками выливалась из него – на живот, на грудь, на шкафчик, и с каждой каплей он терял часть мыслительных функций, опустошаясь до самого дна, хотя Кас продолжал трахать его сквозь их оргазмы. Это продолжалось так долго, что Дин обнаружил себя неспособным ни на что кроме того, чтобы вырубиться на месте. Никто ещё никогда не затрахивал его до потери сознания. Может быть, придя в себя, он сможет понять, насколько слухи о Кастиэле были правдой.