Неотделим от меня

Скорее на автомате, чем осознанно, Аонунг доплетает ещё одну сеть. В груди с самого утра зудит тревога, хочется расцарапать грудь. Ноги постоянно тянет куда-то пойти, сидеть на месте, оказывается сложной задачей. — Tsmukan , что ты делаешь? Парень дёргается, убирая руку от покрасневшей груди. — Странно себя чувствую — делиться на’ви с сестрой. — Kempe случилось? — девушка взволнованно кладёт руку на плечо. — Не знаю, как сказать — он в задумчивости водит хвостом — Сердце заходится, будто сегодня должно произойти что-то важное. Аонунг хмурится. — Ты сер, как вода в непогоду — волосы скользят, когда Цирея наклоняется, заглядывая в глаза брата. — Я не уверен, что это будет tìkawng , но что-то очень важное. — Эйва разговаривает с тобой, через твои ощущения. Прислушайся. — Ое пытаюсь, но ведь я не Тсахик, чтобы разбираться в помыслах Эйвы — хвост раздражённо начал ходить ходуном, разгоняя воздух вокруг. Цирея, тянет брата за руку, заставляя его подняться. — Пойдём поплаваем, тебе надо отвлечься! — лицо её озаряется солнечной улыбкой. Аонунг качает головой, и говорит, что догонит позже. Лазурные глаза устремляются в небо. Что-то заставляет, подставить лицо ветру и ждать. Чего? Было не понятно. Плетёный, слегка жёсткий пол оставлял рисунок на ступнях. Народ Меткайина был спокоен, как морская гладь в штиль. Где-то раздавался смех детей, и песни женщин. Аонунг повёл ушами, размял плечи и вздохнул. Тело словно натянутая леска, которая вот-вот порвётся. Раздражённый рык, и вот уже с громким плеском, парень оказывается под водой. Не самая лучшая идея, уходить на дно, когда душа не спокойна. Воздуха не хватает и на десять минут. Приходится всплывать. Шлёпая мокрыми ногами по песку, Аонунг настолько погружён в свои мысли, что не сразу ощущает общее оживление. Громкий звук горной трубы разрезает тишину, догоняя даже в самых тихих местах. — Общий сбор! — кричит кто-то из мужчин. Все тут же бросают свои дела. Девушки и женщины хватают детей и торопятся на зов. Аонунг вздрагивает, теперь уверенность, что вот то — чего он ждал, наполняет его. Бегать по песку не особо удобно, но парень даже не замечает этого, обгоняя бегущих на’ви и выходя на главный берег. Все тут же поражёно застывают. В небе, плывя по воздуху, стремительно летят лесные создания Эйвы. — Это Торук Макто! — раздаётся чей-то басистый голос. Шум голосов заполняет пространство, будто к обоим ушам привязали ракушки, разобрать что-то было сложно. — Тихо! — Аонунг сразу опускает голову, приветствуя отца. Тот смотрит строго, сын должен был сам успокоить народ. «Где же Цирея» — думает парень, вставая за спину отца. Тем временем летучие создание уже были совсем близко. Их умение так высоко держаться в воздухе — поражало. А крылья были так причудливо раскрашены желанием Эйвы, что хотелось подольше задержать на них взгляд. Но небесные животные, были не одни. Народ оказался прав. Это был вождь Оматикайя. С семьёй. Сколько легенд ходило вокруг этой личности. Великий eyktan , талантливый tsamsiyu . Чужой, ставший своим. На секунду, всего на секунду, Аонунг позволил себе удивиться хрупкости лесных на’ви, казалось, как они могли выиграть войну вот этими худыми руками? Однако данная мысль была сразу же пресечена. «Имей уважение, Аонунг» — голос родителя, заставил выкинуть глупые мысли из головы. Парень покосился на отца, тот открыто улыбался и держался весьма непринужденно. Если не читать между строк. Слегка нахмуренные глаза, напряжённые плечи, навострённые уши. Аонунг знал — нет ничего хорошо в том, что вождь Оматикайя сейчас находился тут. Пока мужчины разговаривали, Аонунг успел отойти. Что-то по-прежнему тянуло его, будто волну в отлив. Он осторожно обходил лесных на’ви. Рассматривая, изучая. За спиной двигался Ротхо, шутя и смеясь. Аонунг тоже улыбнулся. Это действительно было забавно. Худые, тёмно-синее, как глубокие воды, так нескладно сложенные. Это что, плечи? Как такие плечи могут рассекать воду? А руки? Они даже не способны на илу удержатся! Маленькая девочка, жмётся к Торуку Макто, и посматривает на них янтарными глазами. Ещё одна особенность лесных на’ви — цвет их глаз как смола деревьев, подсвеченная изнутри. Аонунг никому не признается, но такой цвет нравится ему куда больше, голубизны своих собратьев. Дальше взгляд падает на Нейтири. Она достойная дочь своего отца — думает парень, питая к миссис Салли глубокое уважение. Почему-то думается, что она из самых красивых и опасных женщин народа Оматикайя. То с каким вызовом она держится, напоминает парню собственную мать. Позади своих родителей стоят трое более взрослых детей. Девочка-подросток, выглядит очень непропорционально, даже больше чем её сестра или родители. Её тоненький хвост еле заметно дёргается, выдавая её раздражение, страх, желание спрятаться от чужих пристальных глаз. Ротхо снова опускает какую-то шуточку, на что старшая дочь Джейка Салли закатывает глаза. Интересный жест. И тут он встречается глазами со старшим сыном. И это сложно описать словами. Будто с самого дна, где солнце не достаёт воду и та становится холодной, ты резко поднимаешься на поверхность, где водная гладь тёплая, будто её подогрели на костре. Замёрзшие кости отдаются приятной судорогой, и на душе, становится так легко. С груди резко пропадает камень. Лесной на’ви кланяется ему, сыну вождя Тоновари, и кидает руку в жесте — Я тебя вижу. Но Аонунг не отвечает. Его пугает собственная реакция, но оторваться он не может. Звуки на фоне резко пропадают. Глаза скользят по лицу, отмечая, как сын похож на свою мать. И это… Красиво. На тонкой шее висит украшение из бус. И Аонунг будто бы наяву видит, как тонкие пальцы старательно собирают это ожерелье. Широкая грудь, и на фоне неё узкая талия, опоясанная широким поясом. Весь парень интересный, необычный. Он прижимает уши, всё ещё немного приседая. Даёт смотреть на себя, смотрит в ответ. И от этого, Аонунга тянет ещё сильнее. Он обходит его чуть медленнее, чем его родителей и взгляд не может оторвать. «О святая Эйва, это что? Хвост?» — кажется, это он говорит вслух, потому что объект наблюдений, дёргается, задевая кисточкой лодыжку парня. И это словно что-то срывает внутри. Аонунг поддаётся порыву и берёт чужой хвост в руку. Искры проходят по телу, и парень не сразу замечает, как смотрит на него обладатель столь тонкого хвоста. Янтарь плавит его, завораживает, и сын воды поворачивает голову, пытаясь разглядеть, что за чувства, скрыты на дне этих тёплых глаз. Ему хочется улыбнуться парню, хочется оттолкнуть его и просить уйти — и не возвращаться. Ситуацию спасает Тсахик. Она громким голосом выводит сына из грёз. Аонунг осоловело моргает и поднимает взгляд на руку девочки, которую его мама подняла со словами — «В них кровь демона! Они не настоящие на’ви!». Народ тут же поднимает возмущённый гул. А Аонунг смотрит на четырёхпалую руку старшего сына Торука Макто и хочет спросить, почему? За спиной резко оказывается сестра, и только тогда парень замечает, что рядом со старшим стоит младший сын, который весьма красноречиво смотрит на Цирею. Это на момент заставляет злость затопить зрачки Аонунга, но потом обзор ему загораживает всё тот же объект его интереса. И сын Тоновари снова переключается в режим наблюдения. Нельзя не восхититься тем, как держится лесной на’ви. Лицо его отображает только спокойствие и почтение. И младший брат с сестрой немного косясь на старшего, постепенно успокаиваются и делают еле заметный шаг к нему. Под защиту — понимает Аонунг. Столько эмоций на их лицах, столько хаотичных движений в их телах. А их брат стоит словно скала, с мягким выражением уверенности на лице. Он немного задевает брата плечом, и тот заметно выдыхает. Аонунг немного злится, потому что ему никогда не получалось спрятать свои эмоции от посторонних глаз. Хотя как будущий вождь, он должен владеть этим в совершенстве. Ещё больше его распаляет то, что незнакомец больше не смотрит на него, всецело занимая своё внимание семьёй. И Аонунгу хочется что-то ему крикнуть, дёрнуть его за косичку, чтобы увидеть взгляд, прочитать эмоции. Желание жгучим потоком течёт по венам, и он уже почти готов сделать шаг, как голос отца, разрезает его мысли. Пропустив большую часть диалога, Аонунг только успевает сообразить и возмутиться, как его уже ставят к сестре и приказывают быть добрым хозяином. Шипение вырывается само собой. Цирея же чуть ли не прыгает от радости, поглядывая на лесных на’ви. Аонунг думает, что отдаст ей задание возиться с этой малышнёй, а сам постарается контактировать с ними поменьше. Злость, как ранним утром туман над водой, затягивает взгляд. Мысли одна за другой скачат в голове. «Они принесли войну к нам!», «Мне нельзя терять контроль!», «Они здесь чужие!», « Почему отец позволил им тут остаться!». В таких горячих раздумьях, парень не замечает искрящийся любопытством и весельем чужой взгляд. Не замечает необычайной легкости на душе и в теле. Не замечает и того, что зуд исчез. Держаться подальше — интересная установка, которая мало когда работает.