Неотделим от меня

Аонунг перебирал в руках чужие косы. Нетейам с упоением рассказывал ему про место, где скалы парят в воздухе. Где можно бесконечно падать, а после резко воспарить, прижавшись грудью к спине своего икрана. Он рассказывал, руками рисуя полёт. Голова его лежала на животе Аонунга, а глаза были подняты к небу. Сейчас он выглядел так беззаботно. Сыну Тоновари хотелось запомнить этот момент, высечь его в памяти. Но его сердце было неспокойно. Он всё думал о том, что с ними происходило сейчас. Сколько они уже тут? Для них прошло от силы пару часов, а для родных? Как отреагировал отец? Что сказала мать? Заботятся ли о них сейчас? А может это уже всё, и они на самом деле уже мертвы? Мысли душили, змеёй обвивая горло. — Аонунг, слышишь? — зовёт его Салли. — Мм? — он рассеяно проводит по чужой ключице. Нетейам хмуриться, и поднимает голову. В янтаре плескается беспокойство. — Что тебя тревожит? Аонунг поджимает губы. Ему хочется спросить: «А почему тебя ничего не беспокоит?», но он молчит, опуская взгляд. Салли молчит, а после, решая что-то для себя, поднимается и протягивает на’ви руку. — Пойдём — просит, и смотрит выжидающе. И они бегут через лес. Меткаинец перебирает ногами неуклюжа, всё ещё не привыкший к мягкости травы. Нетейам ведёт его, показывает и рассказывает. — Это Геликорадиан — он показывает забавное оранжевое растение, с конусовидными шапочками. Из него мы делаем себе одежду и краску — шепчет на ухо. Салли берёт ладонь Аонунга в свою и тянет — Не бойся, попробуй, прикоснись. Растение резко вздрагивает и с хлопком прячется в землю. Уши на’ви удивленно дёргаются. Сын Тоновари улыбается и прикасается к ещё одному, то мгновенно уходит под землю. Смеясь, он шлепает ещё и ещё раз, пока резко вся поляна не пустеет. Аонунг хохочет, широко улыбаясь. Нетейам смотрит на него слегка наклонив голову, с лёгкой полуулыбкой на лице. Он тянется и рукой проводит по лицу, следя как в наслаждении прикрываются лазурные глаза. — Это удивительно — шепчет Аонунг — Твой дом, он удивителен. — Спартан — его листья очень вкусные. Нетейам показывает на растение причудливой формы, а после срывает один лист, протягивая Аонунгу. — Давай, попробуй — улыбается Салли. Меткаинец послушно открывает рот, принимая еду. Рот наполняется свежим соком. Ничего вкуснее он в жизни не пробовал. — Ну как? — Нетейам улыбается, наблюдая как чужие уши прижимаются к голове. — С ума сойти — смеётся Аонунг поглядывая на на’ви. Он показывает ему удивительную флору своего народа. Рассказывает про папоротник, лошадиную росянку, киллафант и громоцвет. Он знакомит его со своим миром. С миром, по которому так скучал. Сердце Аонунга наполняется тоской. Он и не думал раньше, что именно потерял Нетейам, поселившись в их селении. Как было ему среди незнакомых кораллов и водных существ. Как не хватало ему родных красок и вкусов. Как скучал он по мягкой траве и шелесту листьев. Здесь не было привычной для Меткаинсов соли в воздухе, влажности и липкого жара. Не было твёрдого, тёплого песка и родной голубой водной глади. Буйство красок, зелени и потрясающей тишины — вот что было знакомо народу Оматикайя. Вот с чем знакомил его Нетейам. Он бережно водил по листьям, будто здороваясь со старыми друзьями. Гибкость его тела так гармонично вписывалась в общую картину. Тонкая талия не казалась здесь чем-то неподходящим, тонкие руки и хвост были залогом быстрого бега. И теперь он — Аонунг — был чем-то странным. Широкие руки не могли с такой ловкостью перебирать лианы, хвост то и дело норовил задеть какое-то ядовитое растение. Лазурные глаза не выхватывали мелких деталей. Всё смешалось в один зелёный цвет. Это было незнакомо, это было красиво, но это было чужим. Аонунгу было сложно, хотелось спрятаться на дне родного океана, почувствовать темноту глубины, дав глазам отдых. Как же Нетейам выносил это. Он рассказывал ему что-то про фиолетовое растение рядом, когда Аонунг потянул его за руку и мягко прикоснулся к его губам. Глаза Нетейама сначала расширились от удивления, а после прикрылись, позволяя ощущениям взять верх. Морской на’ви вкладывал в этот поцелуй всю тоску, всё понимание, которое приобрёл, сочувствие и любовь. Они целовались медленно, общаясь и вкладывая. Руки Аонунга обхватывали лицо Салли, в то время как чужие ладони бережно сжимали талию. Воздух заканчивался и им пришлось прерваться. Лбы их соприкоснулись, а грудь вздымалась. — Прости меня — шепчет Аонунг — я был так слеп к твоему горю. В словах его столько горечи, что на газах выступают слёзы. — Только ты и был моим спасением — шепчет в ответ Нетейам — Я бы хотел показать тебе парящие скалы, но есть кое-что более важное. Аонунг не спрашивает. Они медленно шагают по лесу. Салли бережно спускает его, когда им приходится перелезать поваленное дерево. — Этого места там уже не существует — говорит Нетейам, уши его прижимаются к голове — Здесь люди уже развернули свою базу. В голове не укладывается. Как можно сделать что-то подобное. С природой, что кормит тебя, с природой что служит домом и матерью. Как можно рубить её, как можно выжигать и выкапывать кратеры. Где сердце небесных людей? Кто отравил их души, кто ослепил их глаза и заразил их умы. Как они могли смотреть на эту красоту, на эту жизнь. И нести смерть. Они шли дальше, вокруг начало темнеть. Ноги от непривычного сухопутного передвижения уже начали ныть. Но Аонунг этого почти не замечал. Он с жадностью смотрел вокруг, запоминая, изучая. Дом Нетейама. Чудеса Эйвы. Сокровище Пандоры. — Почти пришли — Нетейам улыбается нежно, и сердце Аонунга пропускает удар. Он переключает своё внимание на лесного на’ви. В флюоресцентном свете растений, он был ещё прекраснее. Мышцы на его спине переливались. Нежно фиолетовый свет делал его кожу ещё более синей. Такой оттенок Аонунг не нашёл бы ни в одной точке океана. Он уверен. Они выходят из леса и Меткаинец застывает. Ооо… Их дерево Голосов было прекрасно. Мощные корни светились, уходя в землю. — Здесь моя мать стала на’ви моего отца — шепчет Нетейам, заходя за спину Аонунгу. — Ты привёл меня сюда, чтобы…- Меткаинец чувствует, как жар захватывает его лицо. Салли улыбается ему в шею. — Ты выбрал меня Аонунг. Я выбрал тебя. Наша связь не должна остаться в воспоминаниях болью. Он оставляет невесомый поцелуй на шее и легонько подталкивает Меткаинца. Они заходят. Лианы гладят их по плечам. Флюоресценция отражается в их глазах. Янтарь становится смолой. — Не знаю, можем ли мы услышать Эйву здесь. Я до сих пор не совсем понимаю, где мы. Но я бы хотел, чтобы мой народ знал тебя, Аонунг. И… Это так важно. Так священно. Он наклоняет голову, беря свою связь в руки. Нетейам рядом делает то же самое. А после, прикрыв глаза соединяет её с деревом. Салли улыбается, лицо его абсолютно расслабленно. — Они здесь, Аонунг. Они здесь. И Аонунг создаёт связь. И… Слышит. Он слышит на’ви, которые живут в Эйва. Слышит их пения и детский смех. Слышит их голоса. — Я слышу — шепчет. На глазах наворачиваются слёзы. Эйва с ними. Они с Эйвой. Чтобы не случилось. Это неотделимая часть одного целого. Он вслушивается, а после чувствует тёплые руки на своих плечах. Аонунг разрывает связь поворачиваясь лицом к Салли. — Аонунг будь моим — просит Нетейам, оставляя между ними миллиметры. — Уже — выдыхает Аонунг. Они опускаются на землю, скрытые Деревом Голосов. Их ладони скользят, изучая. Аонунг гладит нежно-синюю шею, ладонью чувствуя чужой пульс. Они ещё живы. Проходится по плечам. Нетейам не мешает, даёт изучать, смотрит наклонив голову, хвост его сплетается с хвостом морского на’ви. Аонунг скользит подушечками пальцев по ключице, смотрит на россыпь флюоресцентных звёзд на любимом лице. Нетейам прекрасен. Оглаживает сильные плечи. Нежно берёт в руки чужую кисть и целует костяшки, слыша чужой выдох. Переворачивает и лицом утыкается мягкую ладонь. Кажется, по венам течёт огонь. Он открывает глаза и не отнимая лица смотрит на Нетейама. Салли смотрит так, будто перед ним весь его мир. Смотрит так, что сердце сладостно сжимается. Нетейам гладит его шею свободной рукой, заходит за ухо, вызывая столб мурашек. Кладёт ладонь на чужую грудь, чувствуя участившееся сердцебиение. Опускается на талию. Сжимает её. А после тянется к волосам и распускает их. Волнистые волосы струями падают, огибая тело Аонунга. — Ты прекрасен, моя душа — шепчет он. А после он осторожно берёт чужую косу. Аонунг тянется в ответ. Они держат в руках связи друг друга. Раскрасневшиеся, тихие, зачарованные. А после соединяют их, выдыхая.