Лабиринт разума

             Олсен и Фитти, кажется, надеялись на фееричную развязку, но их ждало разочарование. Сандерс явился на общее собрание таким же спокойным, каким выглядел обычно, и только едва заметные жесты, прежде не характерные для него, выдавали всю тяжесть проведенного им сражения.       Для поддержания жизненного тонуса Холден принял еще таблетку и теперь мог себе позволить просто скучать в своем кресле вместо того, чтобы нервно теребить все, что попадется под руку.        В помещение занесли несколько потрепанных коробок со следами наскоро стертой с них пыли и выкатили большую магнитную доску. Холден отстранено подумал, что скоро настанет его выход. Коробки заинтересовали, все походило на то, что это старые, «холодные» дела из его списка. Ему удалось найти крайне мало информации о них, и сейчас появилась возможность познакомиться с ними поближе.        На доске плотно крепились фотографии жертв. Вот так, без единой лишней бумажки массив выглядел не таким уж и большим, поэтому Холден даже успел задуматься, зачем Сандерс нагнал в комнату столько народу.        Кондиционер гонял спертый воздух. За полчаса ожидания в комнате стало нечем дышать, запахи духов, дезодорантов, ароматизаторов для белья и уже успевшего немного состариться пота смешивались в дикий коктейль и вызывали головную боль. Холден едва поборол порыв выйти в коридор и продышаться.        Олсен, пристально наблюдавший за Холденом последние двадцать минут, принес стакан холодной воды из кулера, и это немного снизило градус его страданий.       – Начинаем! – скомандовал Сандерс.       Холден поднял голову, ожидая, когда его пригласят на эшафот. Вторая таблетка, кажется, была лишней – соображал-то он нормально, но эмоциональный фон теперь был не выше, чем у моллюска. Все шло к тому, что своим монотонным бубнежом он не сможет как следует зажечь группу и поселит в их сердцах сомнения по поводу целесообразности такого масштабного расследования. Он по привычке снова стал кусать губы, продумывая каждое слово предстоящего доклада. К сожалению, ничего путного придумать не удалось. Пока Сандерс распинался, вкратце описывая суть вопроса, Холден смотрел на доску. Мозг перешел в режим анализа сам собой, словно переключили тумблер. Сначала он мысленно переставил фотографии, пытаясь выделить группы. Основные, так называемые заглавные, он уже давно определил, но внутри существовали и свои подразделы, и сейчас его больше всего беспокоил подраздел психопатов. С ним сложнее всего, поскольку придется выделять жертв по косвенным признакам. И даже если удастся определить способ убийства, а по нему и набор отклонений, то его нельзя будет сопоставить с поведением преступника при избавлении от тел – этим занимаются уже другие люди. Невероятно сложная задача, даже не с одной звездочкой, а с двумя.        – Доктор Эшфорд? – слова Сандерса доносились как сквозь толщу воды.       Холден поднялся и подошел к доске. Он забыл, что в зале есть еще люди, в гробовом молчании принялся перевешивать фотографии, в голове прокручивалась карусель картинок, он выделял жертв убийцы, которого про себя назвал Доминантом. По-хорошему, его стоило назвать Психопатом, но этим термином можно было наградить любого из чудовищ, пользующихся услугами группы похитителей.        К фотографиям Шелби, Риверс и Рид добавились еще четыре снимка, и только тогда Холден заговорил.       – Мы имеем дело с хорошо организованной группой людей, обладающих внушительными ресурсами и связями. В их задачу входит только доставка «заказа», и поэтому составить их профиль невозможно. Они обезличены, собраны и расчетливы. Не оставляют серьезных следов, имеют хорошую техническую поддержку, планируют операции тщательно, проверяя, подойдет ли жертва заказчику, и можно ли будет выкрасть ее, не привлекая внимания. Свидетелей мало, но в начале их преступной карьеры они не были настолько подкованы и делали ошибки, – он мельком взглянул на старые папки. – Позволю себе предположить, что искать их лучше через заказчиков.        Сандерс вскинул бровь. Он явно не ожидал такого поворота, однако влезать со своими ремарками не спешил, ожидая, что Холден сам объяснит, что взбрело ему в башку.        – Ранее мне удалось очень поверхностно систематизировать жертв, я прикинул, для каких целей могли похищать тех или иных людей, и выделил доноров с редкой группой крови, на чьи органы есть огромный спрос, секс-рабов и жертв для личного пользования. Вот с них я и предлагаю начать.       Сандерс хмыкнул. Олсен, думая, что его не слышно, шепотом предложил принести Холдену электронную доску, иначе он будет перевешивать снимки до утра.        – Вот эти семь девушек, скорее всего, стали жертвами человека, желающего пойти в сексуальных играх с доминированием дальше, чем позволяют правила Темы. Ключевым для БДСМ является доверие между сабмиссивом и доминантом, ведущий партнер должен контролировать и себя, и ведомого, четко отслеживать все процессы и остановить сессию, если появилась угроза физическому или психическому здоровью. Наш убийца желает довести все игры до летального исхода, посмотреть, что будет, если не придется останавливаться.       И тут зал загудел. Бесцветность голоса рассказчика возымела обратный эффект, Холден изложил сухие факты, но именно это плетью хлестнуло присутствующих. До них дошла вся серьезность ситуации. Конечно, возникала масса вопросов, обоснованных сомнений, приправленных щепоткой жгучего гнева. Холден в очередной раз порадовался, что послушал Колина и купил этот треклятый костюм. Агенты воспринимали его более серьезно. Да, они бы и в мешковатом худи в конечном итоге стали бы его слушать, но для того, чтобы доказать свое право говорить о таких вещах, пришлось бы приложить усилия, а тут удалось убрать несколько ступеней, и Холден одним махом заскочил на нужный уровень.        Обсуждение шло жарко. Айтишники, которых Сандерс посадил оцифровывать информацию, пухли от требований, просили еще людей в помощь. Подразделение Линды Баркли, с которой Сандерс бодался перед встречей, взяло на себя изучение логистики, Берк – проверку крупных группировок, действующих в Европе. К концу разговора Холден чувствовал себя выжатым и физически, и эмоционально. Ему предстояло выстроить профиль Доминанта, имея лишь скудные данные.        Лекарства уже давно перестали действовать, Холден чувствовал, как все, что он пропустил через себя за день, надвигается на него неумолимой волной. Нужно было срочно бежать домой и глушить все это порцией отборных психотропов – их с собой он не носил. Руки подрагивали от напряжения, голос сел – прежде ему не приходилось столько говорить, а сегодня он уже выступал дважды. Спасать его стали совместно Сандерс и Олсен, они перехватывали вопросы и старались в меру своих сил давать развернутые ответы, сам Холден отвечал в тех случаях, когда оба агента были бессильны.        – Поговорим в моем кабинете? – в голосе Сандерса проскочили виноватые нотки.        Холден кивнул, даже нашел в себе силы оценить заботу. Сандерс не хотел мучить его сверх меры, но понимал и то, что нужно обговорить некоторые вопросы как можно скорее, чтобы отправить их в работу при первой возможности.       За окном сгущались сумерки, Лондон переливался огнями сквозь призрачное марево легкого тумана. Холден почти безразлично глянул в окно и потер покрасневшие глаза. В коридоре удалось глотнуть условно свежего воздуха, но по сравнению с залом он показался чище альпийского. Вся группа там дышала и потела несколько часов, и вскоре, несмотря на усиленную работу мощного кондиционера, комната превратилась в душегубку.        В кабинет Сандерса ушли всего несколько человек. К беседе присоединились Баркли, Олсен и Берк. Холден отстраненно подумал, что у него просто не хватит сил на еще один виток обсуждения, но, к его счастью, никто и не подумал перемалывать по новой то, что они обсудили в зале. Стоило двери закрыться, как Баркли, начала с главного:       – Я надеюсь, вы все отдаете себе отчет в том, что дело затронет верха? – она, скорее, утверждала, чем спрашивала, словно сказанное ею не требовало подтверждения. – И круг подозреваемых не ограничится Британией.        – Конечно, Линда, – устало кивнул Сандерс. – Именно поэтому расследованием занят Интерпол, а не местные органы правопорядка. Доктор Эшфорд, вы пытались показать свое расследование кому-то из Скотленд-Ярда?       Холден не сразу понял, что обращаются именно к нему. Усталость и перегруженность нервной системы сделали его невнимательным, он замкнулся на внутренних ощущениях, но, очевидно, ушел не глубоко, а потому очнулся, после того как Сандерс очень осторожно потряс его за плечо и повторил вопрос.       – Да, пару лет назад я пробовал поговорить с несколькими детективами, но все они посмеялись надо мною, сказали, что у меня бурная фантазия.       – Это ожидаемо, – с нервным смешком сказал Берк, а Холден одарил его неприязненным взглядом.        Симпатии к Берку он не испытывал с того самого злосчастного расследования. В сущности, Холдену было все равно, поддерживал его в тот момент Майкл Берк или нет, главным оставалось то, что он ничего не сделал, чтобы спасти девочку. Что бы в тот день ни происходило вокруг, какие бы взаимоотношения ни сформировались в группе, они все должны были ставить интересы жертвы выше своих амбиций.        – Коррупция процветает всегда. В той или иной форме, но она присутствует в любой системе, поэтому... – Берк не договорил, запнувшись о странный, по-звериному нехороший взгляд Холдена.       – Хм, я полагаю, мы будем искать еще одну группу, клуб для джентльменов с особыми пристрастиями.        – Что вы имеете ввиду, доктор Эшфорд? – поскольку Холден после этой фразы промолчал, и тишину никто не решался нарушить, ожидая, что Холден снова заговорит, Олсен предпринял попытку ускорить процесс.        – Пока это всего лишь ничем не подтвержденная догадка, но подобные клубы существовали всегда. В них входили представители элит, собственно, поэтому полиция их не трогала. В истории Англии известно всего пару случаев, когда членов этих братств ловили, и то, только потому, что они дурели от своей безнаказанности. В современном обществе подобная наглость недопустима, поэтому клубы ушли на глубину, они действуют осторожнее, но все равно, их деятельность не может оставаться полностью незаметной.       – Верно, поэтому я и хочу разобраться с логистическими цепочками, – внимательно выслушав Ходдена, сказала Баркли. – Исходя из вашей теории, под каждого... Ммм... «Покупателя», ищут свой товар, а значит, объекты выслеживают в разных уголках мира. Если так, то след по части перевозок будет, пусть слабый, но он может дать нам некоторые важные детали.       – Я попробую прогнать характеристики через базы, – снова включился Берк. – В список доктора Эшфорда входят только подростки или женщины, но мы выпускаем из виду довольно большую группу жертв – мужчин старше восемнадцати. Существует немало желающих получить в свое распоряжение партнера постарше, и не всегда это тонкий и звонкий паренек, есть любители подмять под себя кого-то крупного и сильного, такого, который ни за какие деньги не согласится на отведенную для него роль.        Холден вскинул голову. В его взгляде промелькнуло что-то темное, но пугающая своей необъяснимостью мимика быстро сменилась удивлением, а после – заинтересованностью. Похоже, что Берк только что вышел из немилости.       – Да, такое действительно возможно, – наконец, согласился Холден. – Я расширю выборку и поищу схожие случаи, в которых пропавшими числятся мужчины.       – Не утруждайте себя лишней работой, – остановил его Сандерс. – Я дам распоряжения своим людям, это будет быстрее.        – Да, хорошо, – согласился Холден. – Он уже не знал, куда деть трясущиеся руки. Даже стакан с водой не мог удержать ровно. – Но, думаю, что наилучший кандидат для раскрутки – Доминант. Он стал ошибаться.       – Да? – удивился Олсен. – Я полагал, что ошиблась группа зачистки.        – В первом случае именно зачистка сделала свою работу плохо. Но после того, как стало известно о находке, наш субъект решил продемонстрировать нам следующую жертву. Местность, в которой нашли Магдалену Шелби, довольно популярна.        – Не совсем понимаю, зачем это нужно, – задумалась Линда.        – Это следующая ступень распада его личности. Теперь он хочет не только мучить своих жертв, но и причинить страдания их близким и похвастаться своей работой, – пояснил Холден. – Но не надейтесь, его следов мы не найдем. На телах Риверс и Рид еще могли бы что-то обнаружить, поскольку изначально предполагалось, что мы их не найдем. Но Магду нам подкинули целенаправленно, подготовили для демонстрации. Она стала его арт-объектом.       – Больной ублюдок, – фыркнула Баркли.       – Ага, – кивнул Ходен. – Как и те, кто на него работают. Не забывайте, что это не один человек, а группа лиц. Но сложность заключается в том, что они не объединены общей идеей, а являются нанимателем и подчиненными.        – Профиль в таких случаях невозможен, – прокомментировал Сандерс.       – Я бы сказал, что вызов принят, но пока склонен согласится с вами, – усмехнулся Холден. – Но я попробую составить профиль Доминанта, исходя из того, что есть сейчас.        – Хм, – Сандерс заметно оживился, но вовсе не из-за слов Ходдена. Ему в голову пришла мысль. – Я очень смутно представляю себе правила БДСМ-сессий, но мне кажется, что никто и никогда не начинает с откровенно жестких игр. Значит, наш Доминант до того, как ему захотелось идти до конца, где-то реализовывал свои темные желания.       – Верно! – тут уже и Ходен воспрянул.        Он совершенно забыл, зачем все это время прятал руки, и бодро вскочил. Впрочем, тут же рухнул обратно, не удержавшись на подгибающихся ногах.        Сандерс невзначай глянул на часы и с хмурым видом покачал головой. Олсен, встретившись с ним взглядом, кивнул.        – Можно было бы попробовать проверить клубы, но не в лоб. Сомневаюсь, что элитные заведения стали бы светить базой своих клиентов, пусть и бывших, – отозвался Олсен. – Думаю, стоит начинать с тусовки. И я могу попробовать узнать у кое-каких своих знакомых, не встречался ли на их пути эксцентричный доминант.       – Я хотел бы знать, откуда у тебя такие связи, – улыбнулся Сандерс.        – Не хочешь, – подмигнул Олсен.        Холден снова почувствовал себя плохо. Эти двое были знакомы очень давно, и это вызывало иррациональное чувство ревности. По сути, предъявлять претензий Холден не имел никакого права, но темная сущность внутри порой вырывалась, захватывая эмоции. А в таком состоянии Холден вообще не был способен к сопротивлению своим низменным инстинктам даже при условии, что весь сегодняшний день он занимался такими вещами, которые исключают любые мысли неуставного характера.       – Я не совсем уверен, – справившись с собой, сказал Холден. – Но ведь и для ритуалов Мути могут использовать ту же группу поиска.        – Да, такая вероятность есть, – кивнул Сандерс. – Но пока я бы предпочел не объединять дела. Сначала поведем их раздельно.       – Но я бы держал в уме такую вероятность, – настоял Холден. – Не обязательно сразу привязывать ритуальные убийства к расследованию, но стоит задуматься о том, для кого именно проводят обряды. Конечно, я могу ошибаться, но в виду того, что мы сегодня обсуждали, я бы не удивился, если бы узнал, что услугами колдунов воспользовались вовсе не выходцы из Африки.       – Поясните, пожалуйста, – заинтересовался Берк.       – Мы пока не до конца разобрались в специфике, но если взять за аксиому тезис о пресыщенности людей, пользующихся услугами похитителей, то можно пойти глубже и попробовать другой полюс, а именно – поиск выхода из ситуации, в которой деньги решают не все вопросы. Со слов моего знакомого антрополога, манипуляции с телом жертв могут указывать на то, что их использовали в целительском ритуале. Может, кто-то отчаялся, когда ему не помогла современная медицина, и решил попробовать что-то за гранью?       – Занятная теория, – крякнул Берк.        Слова Холдена засели в головах присутствующих, об этом говорило их общее молчание и странные взгляды друг на друга. Он не был до конца уверен в том, что говорит, но Холдену в первый раз захотелось поделиться мнением на раннем этапе. Вероятно, усталость тоже сыграла свою роль, но, скорее всего, нет.       – Хорошо, на сегодня закончим, – Сандерс поднялся с места, а хотевший что-то уточнить Олсен закрыл рот.       Секунда гляделок, Олсен перевел взгляд на Эшфорда и тут же нервно кивнул. Холден понятия не имел, как выглядит со стороны, но уже был полностью уверен, что паршиво. Агенты из уважения или еще почему старались делать вид, что все в порядке, но от этого становилось только хуже.        – Доктор Эшфорд, я отвезу вас, – Сандерс дал всем понять, что им пора покинуть его кабинет.        – Не стоит утруждаться, – беспечно отмахнулся Холден. – Я сам доберусь.       – Я не исключаю, что сможете, но я все же настаиваю.        Глянув на него, Холден прочитал подтекст слов Джека. Может, он и верил, что каким-то чудом Эшфорду удастся попасть домой, но проверять не собирался. Более того, он намеревался настаивать на своем и вероятно, мог даже приложить толику силы для убедительности. Фантазия Холдена шустро нарисовала картину, как Сандерс вскидывает его на плечо и тащит в машину, зрелище оказалось настолько занимательным, что тут же переросло в нездоровое возбуждение – Холден давно понял, что его привлекает определенная форма доминирования, подавления его беспокойного «Я» другим человеком.        – Хорошо, – поежился Холден.        Ситуация могла в любой момент выйти из-под контроля, он нервничал, внутри набирало обороты эмоциональное цунами, и приступ мог случиться в любой момент. На самом деле, мог и не случится, об этом Холден тоже думал, поскольку реальных срывов у него давно не было, но страх все еще оставался достаточно сильным, чтобы он бросался предотвращать его любой ценой.       Всю дорогу они ехали молча. Холден уже начинал жалеть, что в начале поездки усердно делал вид, что ушел в себя. Сандерс бросал на него обеспокоенные взгляды, что теперь вызывало раздражение. «Я не хрустальная ваза, – злился про себя Холден. – И я не инвалид, мать твою! Псих – да, но я могу о себе позаботиться». Последнее утверждение соответствовало действительности не в полной мере. Несомненно, Холден мог о себе позаботиться, но и психом его тоже сложно было назвать. Под этим неприятным и даже оскорбительным словом скрывались приобретенные травмы, даже не болезнь как таковая, а множественные раны, затянувшиеся, но причиняющие серьезный дискомфорт. Как большой ожог – шрам уродлив, и его нужно прятать, кожа потеряла эластичность, а фантомная боль уже не оставляет, так и поврежденная психика без должных манипуляций и длительного вдумчивого лечения не восстановится до приемлемого уровня.        Холден хотел бы снова почувствовать себя нормальным, хоть ненадолго отказаться от лекарств и не чувствовать страха, что его сознание снова сорвется в бездну. Но с другой стороны, только вот такой, извращенный и вывернутый на изнанку разум и способен был охотиться на чудовищ.        «Ты не пробовал иначе», – твердил кто-то из глубин подсознания.       «И не буду – уже поздно», – отвечал невидимому собеседнику Холден.        Он хотел бы закрыть уши, чтобы не слышать навязчивый голос, да только это ничего не даст, когда собеседник находится в твоей же голове.        – Мы приехали, – Сандерс припарковал машину совсем близко от крыльца. – Мне подняться с тобой?       Холден в удивлении приподнял бровь. Снова этот шаг вперед, как в прошлый раз, более мягкая интонация, стирающая невидимую грань между ними. Официоз остался там, в стенах штаб-квартиры. Холден передернул плечами, он не понимал, чего добивается Сандерс, тем более сейчас не был способен конструктивно анализировать происходящее. Кажется, он немного привирал себе на счет непредвзятости, поскольку теперь речи об этом не шло при любых обстоятельствах. Попыткам разобраться с мотивами Джека Сандерса отныне всегда будут мешать эмоции.       – Не надо, – как можно более холодно ответил Холден.        – Точно? Ты выглядишь измотанным, я бы предпочел удостоверится, что ты будешь в порядке. Уверен, что сможешь сейчас один справиться?        – Не стоит беспокоиться, – Холден вышел на улицу и вдохнул прохладный вечерний воздух. Он бросил короткий взгляд на окна своей квартиры и тяжело вздохнул. – Я не буду сегодня один.        Он не вкладывал в эти слова никакого особого смысла, но глаза Сандерса нехорошо полыхнули, впрочем, это длилось не дольше секунды, и Холден не придал этому никакого значения, просто сделал вывод, что Сандерс тоже сегодня вымотался и не способен поддерживать свою маску в полной мере.        – Хорошо, – голос Сандерса понизился на градус. – Держи телефон поближе.        – Ага, – передернул плечами Холден. Ему стало дискомфортно, на улице было слишком свежо, да и общая усталость сильно снизила способность сопротивляться внешним раздражителям.        Сандерс тоже на мгновение поднял глаза, мазнул взглядом по окнам квартиры на четвертом этаже и сначала удивленно, а потом с подозрением уставился на Холдена.        – Пока, – тот беспечно махнул рукой и, не оставляя Сандерсу ни единого шанса, деревянной, но скорой проходной направился к двери подъезда.        Сандерс еще раз посмотрел на окна квартиры и хотел уже было пойти вслед за Холденом, но остановился так и не решившись настаивать на своей помощи. Он дождался момента, когда в помещениях зажжется свет, и только тогда завел машину.        Холден буквально ввалился в квартиру, на ходу стаскивая с себя одежду. Костюм дал ему сил, изменил его в глазах других людей, но стоило ему избавиться от чужого внимания, как страхи вернулись, и теперь новая одежда только повышала тревожность.       – Ты сегодня поздно! – из кухни послышался обеспокоенный голос Питера. – Что-то серьезное?       – Сандерс сегодня вводил группу в курс моего расследования, – крикнул Холден, хотя в такой малогабаритной квартире его и так бы услышали в любом углу.        – Надо же! – улыбаясь, Питер забежал в комнату и застыл, разглядывая мечущегося по спальне Холдена. – Эм... А по какому поводу ты решил довести себя до состояния вурдалака?       Холден мельком глянул в напольное зеркало и не особо удивился, увидев встрепанного, бледного до синевы человека. Сегодня он прошел все стадии бледности и надеялся, что до серой морды покойника дело не дойдет. Он снова зашарил по комнате, перерывая все ящики.        – Ну, где оно?! – злился Холден, выбрасывая наружу какие-то бумажки, пустые блистеры лекарств и другой хлам.       – Может, не надо? – Питер подобрался поближе, но остался на почтительном расстоянии. – Ты отлично обходился без этого.       – Да, но сегодня не могу! Ну, где?! – взвыл Холден.        Питер поджал губы.        – Ты же понимаешь, что так продолжаться не может?       – Ты опять за свое? – гневно прикрикнул на него Холден.       – Кто-то же должен донести до тебя эту мысль, – резонно заметил Питер. – Ты так хотел все изменить, так почему бы не сегодня?        – Только не сегодня! – рыкнул Холден. – Вот оно!        Он радостно вытащил на свет пластиковый пузырек, открыл большим пальцем крышку и высыпал на ладонь таблетку. Секунду подумав, добавил еще одну, а Питер лишь покачал головой.        – Знаешь, я до сих пор удивляюсь, хотя, зная тебя столько лет, по идее, уже не должен. Ты ведь сам себя закапываешь. Тебе нравится измываться над собой, ты себя... Наказываешь?       Холден невесело рассмеялся. Жесткий, запрещенный в стране препарат уже делал свое грязное дело, организм расслаблялся, в глазах все плыло, а образ Питера превращался в неясное пятно. Это к лучшему.        – Я не измываюсь над собой, я просто принимаю все как есть, – еле слышно сказал он.        – Ты еще и врешь себе. Поразительно, как за последние годы ты искусно научился обманывать самого себя! Трус ты, Холден Эшфорд. Никогда не думал, что скажу тебе это в лицо, но ты – редкое ссыкло.       В ответ на это Холден только глупо заржал.       – Почему ты приходишь только в те дни, когда я не могу с тобой нормально поговорить? – отсмеявшись, спросил он.        – Может, потому, что у тебя все дни такие? – нахмурился Питер. – Но я так больше не могу. Ты должен уже хоть на что-то решиться. И в который раз повторяю тебе, то, что произошло...        – Заткнись! – рявкнул Холден, и Питер испуганно отшатнулся.        Красивые губы обиженно искривились, увидев это, Холден немного пришел в себя. Он подался вперед, но Питер снова отпрянул, избегая физического контакта.        – Это все очень неправильно. Нельзя забывать прошлого, но и нести его с собой тяжелым грузом – тоже. Отпусти то, что случилось, иначе...        – Где водка? – не желая слушать его, перебил Холден.        – В шкафу, – опустил голову Питер. – Холи, я знаю, что ты пытаешься сделать. Ты одновременно и жить хочешь, потому что чувствуешь себя обязанным помогать, но и угробить себя тоже хочешь. Сам же знаешь, что это означает. Может, уже определишься, в какую сторону двигаться?        – Иллюзия выбора? – Холден остервенело рылся в ящиках, а Питер, ссутулившись, наблюдал за его падением на самое дно.        – Ты сам это определяешь для себя как иллюзию. На деле же, есть вполне четкий путь, но тебе не хочется его проходить. Неужели ты считаешь, что твоя способность работает только когда ты несчастен?       – А кто тебе сказал, что я несчастен? – сделав пару глотков, Холден скривился, но бутылку убирать не спешил.       Питер закатил глаза.        – Ты упиваешься этим состоянием, эгоистично игнорируя окружающих. Близкие тебе люди...       – Все в могилах! – раздражаясь, снова оборвал его Холден.       – Ты слепой и глухой самодовольный эгоист! – Питер ткнул в его сторону тонким музыкальным пальцем. – Оглянись вокруг! Я не понимаю, почему ты не хочешь пускать их в свою жизнь?        – Не понимаешь? – Холден зажмурился, не давая непрошеным слезам пролиться. – Я слишком многих похоронил, больше не хочу.        – Если так думать, то из дому вообще выходить не стоит – можно умереть. Машина там собьет, или поскользнешься и расшибешь себе голову.       – Знаешь, что тут смешнее всего? – Холден кое-как стянул с себя остатки одежды и завалился в кровать. – Я иногда действительно думаю об этом, мне хочется вырваться из заколдованного лабиринта, но как только я понимаю, что и новые люди тоже уйдут, я...       – Знаю, ведь я сам часть этого лабиринта, – голос Питера едва достигал отравленного психотропными препаратами сознания.        Может, это было неправильно, отбрасывало некоторые результаты Холдена на длительное время назад, но это был единственный способ не сорваться. Он должен оставаться в уме, чтобы закончить расследование, а дальше... Дальше – будь что будет.                 Сандерс вернулся домой только в начале двенадцатого. Ему позвонил знакомый из Скотленд-Ярда и при встрече передал папку со старым, уже закрытым делом. Ничего интересно ни с точки зрения работы копов, ни с позиции юридической практики. Поножовщина, молодой человек возвращался домой из круглосуточного магазина по темной улице и напоролся на отморозков. Получил несколько ножевых в живот, истек кровью. Преступники пойманы. Суть была не в том, кто и как убил этого паренька, а в том, кем был Питер Нолан и кто поймал преступников в обход полиции.       Похоже, работа Эшфорда с правоохранительными органами всегда была нелегкой, и началась она вовсе не с протекции доктора Джонатана Ричардса. Исходя из сухих отчетов, сложно представить себе, что происходило тогда на самом деле, но, уже познакомившись с Эшфордом, не сложно было предположить, чем он вывел следователей из себя.       Сандерс закурил, читать отчет без какого-либо допинга он не мог. Сизый дымок клубился в желтом свете тяжелой настольной лампы, за окном полил мелкий дождь. Погода как раз для ознакомления с темным прошлым нового коллеги и, что греха таить, вызывающего симпатию человека. Эшфорд будил в Джеке двойственные чувства, с одной стороны, пугал своей непредсказуемостью, резкими сменами настроения, сдобренными легким флером безумия, но с другой, под грузным нагромождением проблем Холден виделся ранимым и потерянным человеком, нуждающимся в помощи. Он не был заносчивым, как говорили о нем коллеги, скорее, просто не мог иначе донести мысль и порой агрессивно доказывал свою точку зрения, когда был полностью уверен в ней. Он молчал или просто старался уговорить копов, если дело не «горело», но всегда настаивал, если считал, что человек, которого они ищут, подвергается опасности.       Джек не имел права судить Холдена за это еще и потому, что понимал его мотивы. Одинокий, лишенный поддержки Эшфорд ни с кем не мог поделиться своими переживаниями, и они часто душили его, вызывая тревогу и сжирая нервные клетки. А еще Джек до сих пор находился под впечатлением от его способностей. В начале, увидев дерганного, но симпатичного молодого человека, он поддался низменным инстинктам и мысленно разложил его прямо там, на огромном столе заседаний, Джек до конца не верил, что описанный в досье гений и вот этот затравленный мышонок – один человек, и буквально сразу вынужден был обругать себя за неуставные мысли. Эшфорд оказался чем-то непостижимым, невероятным, фантастическим – любое из этих слов не могло описать его в полной мере.       Вскоре Джек поймал себя на мысли, что в свободное время думает о Холдене, иногда, в минуты крайней усталости, он позволял себе немного вольностей и вскоре обнаружил, что ждет встреч с Эшфордом, хочет его увидеть, поговорить. Он уже и забыл, как это – чувствовать комплексное влечение к кому-то, а не просто желать завалить его в постель и на следующее утро забыть, как выглядел одноразовый партнер. Сегодня Джек прокатился на эмоциональных качелях вместе с Холденом – ощутил неописуемый восторг, слушая его лекцию, взволновался, увидев его реакцию в морге, снова задохнулся от восхищения во время совещания и безумно испугался после, заметив, как Холден изменился, когда действие его лекарств ослабло. Прощаясь, он испытал какое-то необъяснимое темное чувство, которое теперь, успокоившись, с удивлением определил как ревность.       А теперь он сидел и копался в прошлом Холдена, изучая его личность под лупой. Перед ним лежало дело, ставшее отправной точкой нового витка безумия Эшфорда. До событий того проклятого вечера он был травмирован, но не настолько, чтобы подсесть на ворох препаратов. Следующее дело его просто добило, но смерть Остин не была началом, всего лишь стала последним гвоздем в крышку гроба.       Джек передернул плечами, аналогия его покоробила, тем более, что после сегодняшнего представления фантазия живо нарисовала белого Холдена в гробу. Перед глазами стояло обескровленное лицо, синюшные закрытые веки с прожилками капилляров, но яркие красные губы, словно кто-то только что измазал их кровью. Джек сорвался с места и налил себе выпить. Про себя пошутил, что скоро свихнется не меньше самого Эшфорда. Масштаб расследования и его наполнение могли свести с ума кого угодно, даже привыкшего видеть смерть агента. Эшфорд дал понять, что верит в то, что жертвы живы до тех пор, пока не доказано обратное, но Сандерс давно превратился в прожженного циника и расследовал дело, придерживаясь рабочей гипотезы о том, что все похищенные жертвы мертвы.       Выпив еще стакан крепкого виски, он вернулся к чтению. Питер Нолан был бойфрендом Эшфорда, они жили вместе в маленькой квартире в неблагополучном районе Лондона. Сандерс сравнил фотографии и прикинул, что, скорее всего, Эшфорд вел в этих отношениях, Питер выглядел нежным и милым мальчиком со взглядом олененка, в то время как Холден образца пятилетней давности щеголял пирсингом и шипами на кожаной куртке. По показаниям Эшфорда, он задержался на занятиях, просил Нолана не выходить на улицу без него. Однако Питер не послушал и по дороге из круглосуточного маркета столкнулся с группой маргиналов, рыскающих в поисках денег на дозу. Все привело к закономерному, страшному финалу.       Сандерс не знал, какими были отношения между Эшфордом и Ноланом, но, скорее всего, очень близкими, потому что после жуткой трагедии Холден пошел вразнос. Он требовал от полиции решить вопрос, найти преступников, но в таких районах копы не стремятся делать лишних телодвижений. Точнее, они вообще не хотят шевелиться, пока их кто-то не пнет. И Эшфорд пнул. В результате полетели головы, но убийц Нолана арестовали. Потом было еще несколько расследований, которые по своей сути сложными назвать невозможно, но Холден опять столкнулся с бездействием. Каждое такое расследование ломало его и в итоге за год он дошел до точки, а дело Остин добило его психику окончательно. Естественно, для его реакции были и другие предпосылки, просто ключевыми стали именно эти события.       Теперь Джек хотел узнать, что происходило с Эшфордом в последние четыре года. Он явно выбрался со дна ямы, но до ее верхнего края пока было еще далеко. Он уже начинал подумывать о том, чтобы снизить присутствие Эшфорда в расследовании, но осекся, вспомнив, что тот воспримет подобное отношение как оскорбление.       Вскоре он поймал себя на мысли, что ищет способ оградить Холдена от лишней нервотрепки, сам себе улыбнулся и, откинувшись на спинку кресла, махнул рукой, сдаваясь перед непреодолимыми для себя обстоятельствами. Он не представлял, как будут развиваться их отношения дальше, но надеялся, что удастся вытащить Холдена из его ракушки. Бывают такие люди, которые западают в душу практически сразу.       – Все это, конечно, хорошо, но не так просто, – пробубнил себе под нос Джек.       Он глянул на часы и закатил глаза. Сегодня он снова не выспится, но время потрачено не зря, а значит, это можно пережить.