Лабиринт разума

             В район Пекхэм Холден и Джек добрались на удивление быстро, на улицах не было привычных пробок, но движение все равно оставалось достаточно интенсивным, чтобы проскочить без задержек. Олсен дал крайне мало информации о происшествии, и обсудить его по дороге не было никакой возможности. Джек злился, но, скорее, не из-за смерти условного подозреваемого, а потому, что кто-то явно указал на него. Единственное, что до момента прибытия на место преступления было известно, так это то, что Диалло убили двумя выстрелами – одним в сердце, вторым в голову, а это, в свою очередь, говорило о том, что действовал профи.       Возле многоквартирного ветхого дома их уже ожидали. Холден насчитал три экипажа полиции и троих членов их следственной группы, включая Генри Олсена. Генри разговаривал с местными, очевидно, сухенький темнокожий человек рядом с ним являлся переводчиком, поскольку сбившиеся в кучку женщины смотрели больше на него, чем на агента. Завидев новоприбывших, Генри оставил своих коллег проводить опрос дальше, а сам отошел в сторону.       – Привет, – он подал руку сначала Джеку, а потом и Холдену.       – Что произошло? – спросил Джек, сканируя взглядом пространство вокруг.       Пекхэм считался не самым благополучным районом города, здесь всегда селились эмигрантские общины, что увеличивало криминальную статистику в разы. Кто бы что ни говорил в защиту переселенцев, а факты оставались неизменными – выезжать в районы их обитания приходилось чуть ли не вдвое чаще, чем в другие. И это еще при том, что часть эпизодов скрывали сами жители. Опрашивать местное население обычно было бесполезным занятием, ответ был стандартным – ничего не видел, ничего не знаю. Знали, и немало, однако желанием беседовать с полицией не горели. Впрочем, этот случай был исключением.       – Из бессвязного потока стенаний я понял, что пришел «черный человек» и застрелил Диалло, – покачал головой Олсен. – Конкретнее ничего сказать пока не могу. Здесь, в основном, собрались клиентки нашего колдуна. Он соврал о том, что не практикует, но по факту он был важным человеком для общины, и к нему бегали те, кто не доверял официальной медицине. Ну, то есть практически все.       Генри нервно хихикнул и опустил глаза вниз, разглядывая свои кроссовки.       – «Черный человек», как я понял, это не темнокожий, – сделал вывод Джек. – Описание есть?       – Черные джинсы, черная куртка, кепка и солнечные очки, – вздохнул Генри. – Одежда соответствует пасмурной погоде, цвет популярный, а фасон мы не знаем, так что ничего полезного.       – Если его ликвидировал профи, – вступил в разговор Холден. – То за что? Он же не выдал нам никаких сведений.       – Ну, кое-что выдал, – взглянул на него Генри. – Полезного – чуть, но благодаря адвокату его отпустили.       – Мы знаем, откуда у него деньги на адвоката? – уточнил Джек.       – Община собрала пожертвования и наняла. Понимаешь, он тут был чем-то вроде пастыря, и местные считают, что без него им будет очень тяжело, поэтому не поскупились и вытащили своего спасителя из тюрьмы.       – Но зацепка пришла не от него, – Джек оглянулся, проверяя, нет ли рядом любопытных глаз и ушей. – Мне кажется, после того, как мы начали искать Бубакара Сидибе, кто-то пришел к выводу, что у нас появился осведомитель. Вполне логично предположил, что раз мы дали адвокату его вытащить, значит, он заключил с нами сделку. Вероятно, у нашего друга Диалло имеется скелет в шкафу, раз его наниматели сделали такой вывод. В то же время Траоре остался в камере. Со стороны может показаться, что его заключение под стражу – следствие нежелания идти на компромисс.       – А в свою очередь, это значит, что кто-то читал отчеты Генри и не знал о ситуации из первых рук, – сказал Холден.       – Кстати, дельная мысль, – хмыкнул Олсен. – Я не писал в отчете, от кого мы получили информацию. Да и протокол допроса придержал.       – Молодец! – похвалил Джек. – Надо подумать, что нам это дает.       – Подниматься будешь? – спросил Генри.       – А есть смысл? – вздохнул Джек.       – Вообще – нет, – нахмурился Генри. – Я туда загнал криминалистов, но могу ставку сделать, что они не найдут посторонних следов. Убийцу видели, но ничего не слышали. Тело обнаружили только через час после того, как заметили «черного человека».       – Ну, тут понятно – он стрелял с глушителем. Выстрел в сердце и контрольный в голову – подчерк ликвидаторов, – махнул рукой Джек. – Я даже более чем уверен, что оружие нигде до этого не светилось.       – Да, – подтвердил Генри.       Холдена наверх не взяли. Генри красноречиво посмотрел на Джека, и тот без слов понял, что не стоит впечатлительному человеку смотреть на такое. Холден, в принципе, не возражал, для вида побурчал и пошел к группе, занимавшейся опросом. По отрывкам фраз он вскоре сделал вывод, что «страшные люди» приходили и прежде. Под этим банальным словосочетанием угадывались представители криминальной среды и явно неместного пошиба. Пекхемскую шпану не боялись, они были частью экосистемы, а вот вторженцев извне вполне могли окрестить таким диковатым прозвищем.       – Как часто к догону [1] приходили «страшные люди», – протиснувшись рядом с рослым агентом, спросил Холден. Агент кивнул переводчику, обозначая Эшфорда как «своего».       Женщины в цветастых африканских одеяниях тут же повернулись в его сторону, услышав слово на родном языке. Ввязавшись в это дело, Холден полез в интернет, стараясь изучить особенности культуры, почерпнуть информацию, которая могла бы пригодиться в дальнейшем. Он многое узнал, но пока так и не выяснил, что сказал ему Траоре тогда, во время допроса. У Джека не спрашивал, забывая об этом, как о чем-то незначительном в данный момент.       Переводчик нахмурился, выслушивая шумный, явно нелинейный ответ. Когда женщины замолчали, он поджал губы и передал общий смысл сказанного.       – Они говорят, что «страшные люди» начали ходить три года назад. В основном, женщины в компании нескольких крупных мужчин. Но год назад Диалло стали забирать на черной машине с тонированными стеклами.       – Спроси их, знают ли они Бубакара Сидибе?       Перевод не потребовался, все дружно загомонили, мотая головами, что по идее должно было означать «нет», но возбуждение, царившее вокруг, говорило однозначное «да». Они знали колдуна, и Диалло точно был с ним связан, и, похоже, этот Сидибе был старшим над старшими. Что ж, это неплохой улов, вполне вероятно, Сидибе если и не живет в самом Лондоне, то наведывается сюда.       А вот наличие «черного человека» и «страшных людей» говорило в пользу теории о связи дела Мути с Абдукторами Кроноса. Холден верил, что она и правда есть, только пока не мог понять, как обосновать свои выводы. Генри высказывал сомнения, говорил, что Абдукторы, скорее всего, являются крупным синдикатом, прикрытым деятельностью более мелких, но заметных криминальных группировок. В этом был смысл, ведь пока полиция разных стран пытается выловить более мелкую, но не менее желанную добычу, в мутной воде, почти у самого дна, плавают большие хищные чудовища.       Джек и Генри вышли из дома через полчаса. Оба выглядели недовольными, и это было понятно, поскольку из-за связи жертвы преступления с их делом придется снова писать много отчетов, но это меньшее из зол. Проблема состояла в опросе свидетелей, а потом – в попытке структурировать все, что они наговорили. То есть, будь Диалло жив, им предстояло бы иметь дело с ним и его подельниками, но сейчас придется перелопачивать всю общину, чтобы поймать ускользнувший с его смертью конец нитки.              – Бубакар Сидибе связан с Абдукторами, – усевшись в ресторане вместе с Джеком и Генри, заявил Холден.       Они одарили его уставшими, полными скепсиса взглядами. С одной стороны, они понимали, что Холден не далек от истины, но с другой, не хотели думать о том, что монструозно запутанный клубок может быть еще больше.       Труп Диалло увезли ближе к трем часам дня, но это вовсе не значило, что правоохранители могли отчаливать. Им предстоял длинный и тяжелый день в обществе настороженных, не желавших сотрудничать людей.       К вечеру все вымотались, разозлились и оголодали. Тяжелее всего было Сандерсу и Олсену – они захотели есть еще днем, но, не имея возможности отлучиться, вынуждены были терпеть. Холден терпел за компанию, впрочем, не испытывая особого желания перекусить. Но именно необходимость накормить Холдена заставила Джека все же свернуть лавочку. Во время работы он наблюдал за Холденом периферийным зрением, опасаясь, что тот влипнет в неприятности, место располагало, но стоило взглянуть на него вблизи, как Джек тут же схватил его за руку и потащил к машине. Генри, подчинившись приказу, последовал за ними, так все трое и оказались в небольшом пабе без особых изысков. Меню всех устроило. На самом деле, их устроила бы и еда из захудалой забегаловки, лишь бы она была горячей. Холден сначала захотел салат, отнекиваясь от более плотного ужина, чем вызвал у Джека приступ гневного сопения, к счастью, уговоров или иных способов принуждения не последовало, но стоило на столе появиться большой тарелке с картошкой фри, как желудок Холдена воспрянул и тихим, никому не слышным, урчанием оповестил, что желает продолжить трапезу.       Джек только улыбнулся, глядя, с какой жадностью его спутники накинулись на еду. В какой-то мере он ощущал свою ответственность еще и за Олсена, хотя, казалось бы, Генри был взрослым индивидом, способным позаботиться о себе самостоятельно. Холден вроде бы тоже был взрослым, но вот на счет умения удовлетворить свои потребности приходилось сомневаться. Он и прежде испытывал к Холдену двоякие, однако очень теплые чувства, но после проведенных вместе выходных уже не видел иного выхода, как взять за него ответственность. Во мнении его укрепило еще и то, какие метаморфозы произошли с Эшфордом за время работы. Его физическое здоровье вызывало беспокойство, сейчас особо сильно было заметно, как Холден катастрофически быстро теряет вес. Он стал еще бледнее и осунулся, что прямым текстом говорило в пользу пагубности такой работы.       Сандерс видел старые фото Холдена, мог оценить, как за четыре года из красивого, полного жизни юноши он превратился в дерганного худого человека, стремящегося себя уничтожить. А в том, что Холден встал на путь саморазрушения, Джек уже не сомневался, хотя и не мог понять, что стало триггером. Да, смерть любимого человека может подкосить, но люди способны пережить это, так почему же Холден не смог? Что-то скрывалось за сухими строками отчетов, что-то такое, что заставляло Холдена раз за разом переживать трагедию. Искупать. Именно это слово заставило Джека споткнуться, он поднял глаза и уставился в лицо Эшфорда. Он не допускал мысли, что Холден причастен каким-то образом к смерти Питера, точнее, он не верил в то, что Холден приложил к этому руку непосредственно, но, вполне вероятно, имели место какие-то особые обстоятельства, не дающие ему идти дальше.       Холден жевал картошку, кайфуя от каждого кусочка. Они с Генри завели непринужденную беседу, обсуждая спортивные новости. Болели они, судя по всему, за одних и тех же спортсменов, поэтому конфликта на ровном месте ожидать не стоило. Для полного расслабления было принято решение выпить пива, но оба они косо посматривали на Джека, ожидая его разрешения, проявляя солидарность с непьющим за рулем товарищем. Получив добро, они заказали по пинте и теперь были счастливы.       Стоило задуматься еще над одним фактом – Холдена не нервировали дела, связанные со взрослыми людьми. Смерть Диалло его почти не задела, он лишь выразил беспокойство. Естественно, ему было тяжело проводить время в толпе незнакомых людей, и именно поэтому он так устал за день, но его прямо перекашивало, когда вопрос касался беспомощных и зависимых жертв. Он остро реагировал на одни дела, но мог проигнорировать другие. Джеку стоило подумать об этом в свободное время, ему необходимо было понять, как и в какую сторону выруливать, чтобы решить проблему Холдена. А если у него не получится, то… Думать об этом не хотелось, Джек гнал от себя любые фатальные мысли, связанные с Холденом, потому что прекрасно понимал, к чему все идет. Год, максимум два, и последствия станут необратимыми, организм Холдена ослаблен лекарствами и нервной работой, а это значило, что, если не предпринять мер, он до тридцати просто не доживет.       От одной этой мысли защемило сердце, Джек физически почувствовал боль и непроизвольно потер левую сторону груди. Он не потеряет Холдена! В вечер их свидания Джек убедился, что его чувства настоящие, ему нравилось смотреть, как Холден улыбается, говорит всякую ерунду, смущается, делает глупости. От этого внутри распускался цветок, хотелось петь и танцевать – такого прилива энергии он давно не чувствовал. А после совместной ночи Джек кристально ясно осознал, что влюбился по-настоящему. Как, почему именно в Холдена? Ответ уже не был важен, главное – он понял, что тоже не безразличен объекту своей любви. Но теперь, когда Джек нашел, что искал, получил маленький кусочек счастья, его жизнь омрачила ужасная перспектива.       – Ладно, может, по домам? – вытирая руки салфеткой, спросил Генри. – Я просто с утра на ногах, мне во время тренировки позвонили, и я поехал на место. Неплохо бы выспаться перед понедельником.       – Да, надо бы, – кивнул Джек, и Генри с подозрением уставился на него.       Подавленный голос босса говорил ему о многом, но выяснять причины его плохого настроения не стоило, так как можно было сделать только хуже. Вот завтра, на работе, он обязательно во всем разберется.       Джек медлил. Он не хотел отвозить Холдена в его квартиру, вместо этого у него появилась идея забрать его к себе домой, но довольно быстро отказался от задуманного, здраво рассудив, что тот, скорее всего, откажется из-за кота. В свою квартиру Холден его не спешил приглашать.              Эту ночь Джек провел почти без сна. Его попеременно одолевали то фееричные мысли о проведенных выходных, то страхи за Холдена. Он пытался для себя выработать стратегию, которая не затронет самолюбие Холдена, но уберет его из эпицентра событий, чтобы не травмировать и так изломанную психику.       Утром Генри показал Джеку письмо из Дрездена.       – И что в итоге он предлагает? – отложив распечатку, спросил Джек.       – Он настаивает, чтобы мы приехали в Дрезден на места преступления. У них есть наводка, но обсуждать ее он хочет только лично. Я так понял, фон Виттельсбах не желает светить свой интерес к делу.       – Да? – удивился Джек вполне натурально. – Ты хочешь сказать, у человека со стороны есть информация, которой не владеет полиция, и он готов сотрудничать с нами, но не хочет привлекать внимание местных властей? С чего бы?       – Тут сложно угадать, но я ставлю на то, что это многоходовочка для того, чтобы убрать родственника, – пожал плечами Генри. Джек жестом попросил его продолжить, первый раз проявив интерес. – Я не думаю, что он такой уж дурак, чтобы тратить время агента Интерпола, не имея для этого веских причин. Но и на доброго и бескорыстного поборника закона он тоже не тянет, поэтому, если его сведения окажутся полезными для нас, рискую предположить, что последующие наши действия должны принести ему дивиденды.       – Вполне может быть, – согласился Сандерс. – Кто поедет?       – Ну, я бы поехал, но дело в том, что он согласен говорить только с тобой.       – Так и сказал?       – Ага, он же пишет, что его интересует Джек Сандерс, а ты у нас один такой. Думаю, этот пижон будет настаивать.       – Боюсь потерять с ним время, – наконец, сказал Джек.       – Да, но сейчас действительно тихо, все подразделения работают и не нуждаются в контроле со стороны, пока не будет какого-то прорыва. Поездка к этому человеку может его дать, но, ты прав, может быть и так, что ты скатаешься впустую. Однако, если есть мизерный шанс распутать эту головоломку, то почему бы не попробовать? – уговаривал Генри, однако он уже догадался, что причина нежелания Джека ехать кроется в том, что он боится оставить Эшфорда.       Похоже, между ними таки что-то произошло, и Джек в свойственной ему манере решил, что теперь несет ответственность за другого человека. Впрочем, в этой ситуации он не далек от истины, и как раз Холден нуждался в поддержке. Но Генри не видел причин для беспокойства, в конце концов, Эшфорд не оперативник и вообще не сотрудник, самостоятельно влезть в неприятности, связанные с синдикатом, он не сможет, как бы ни старался.       – Кстати, помнишь тот могильник, что месяц назад раскопала полиция? – решил сменить тему Генри. Джек должен был взвесить за и против, а это займет какое-то время. Его следовало отвлечь, тогда решение придет само собой.       – С девушками? – уточнил Джек.       – Нет, другой. Там было небольшое захоронение, в основном, скелетированные останки детей.       – Да, вроде что-то слышал. Но этот могильник приписали Сойеру, разве нет?       Гари кивнул. Действительно, сначала в СМИ появилась информация о том, что найден еще один схрон известного серийного убийцы, но эта новость довольно быстро сошла с первых полос и затерялась в потоке информации.       – Только это не его работа, – добавил Олсен. – Пришли данные из морга, они решили, что нам стоит на это взглянуть.       Джек неохотно открыл ноут и ввел в системе номер дела, озвученного Олсеном.       – Прежде, чем ты углубишься в чтение сухих отчетов, я просто хочу, чтобы ты обратил внимание на описание самих костей.       Джек вскинул бровь и нашел нужное место в отчете. Его глаза сузились, он явно перескочил к следующему отчету, а потом еще и еще, пока не поднял на Олсена ошарашенный взгляд.       – Кости подверглись обвалке? – не веря своим словам, переспросил Джек.       – Ага, и теперь словосочетание «термическая обработка» заиграла новыми красками, правда?       – У нас где-то каннибал завелся, а мы не знаем? – не скрывая злости, прошипел Джек.       – Я сейчас тебя очень огорчу, но нам с Линдой кажется, что он там не один. Мы вообще думаем, что это место сброса из общей кухни, так сказать. Отходы ресторана.       – Что ты несешь? – возмутился Джек, однако он сам понимал, что Генри прав. Сопоставляя даже те немногие факты, что имелись в отчетах, Сандерс уже отлично понимал, что на работу одиночки это все не похоже.       – Джек, после того, что мы узнали в ходе расследования дела синдиката, почему ты думаешь, что если имеются извращенцы, заказывающие себе определенных людей для утех, не может быть такой же группы психов, желающих отобедать человечиной?       – Думаешь, это тоже синдикат? – нахмурился Джек.       – Нет… Не напрямую. Но я уверен, что данный ресторан обслуживает как раз людей, которые и пользуются услугами синдиката. Слишком специфическая сфера.       – Если этот… – Джек запнулся, не решаясь произнести слово, которое он использовал каждый день по нескольку раз. Сейчас оно вселяло суеверный ужас. – Ресторан работает без покровительства Кроноса, то его будет легче вычислить.       – Надо Эшфорда спросить….       – Не вздумай даже! – зарычал Джек. – Пока мы не связали эти дела, чтобы он даже не слышал о ресторане!       – Но… – попытался возразить Генри, но мигом заткнулся, встретившись с убийственным взглядом Джека.       Он все понял и больше тему не поднимал. В памяти сразу всплыл эпизод с похищенным мальчиком, а точнее, как Эшфорд, страдающий клаустрофобией, не задумываясь, полез в колодец его спасать. Жертвами проклятых гурманов были, в основном, дети, редко – молодые женщины, поэтому такая информация может вызвать у Холдена неоднозначную реакцию. Стоило повременить и подключать его только в том случае, когда станет ясно, что это продвинет основное расследование.       – Хорошо, – согласился Олсен. – Тогда скатайся к немцу.       – Я скажу забронировать мне рейс на ближайшее время, – без особого энтузиазма кивнул Сандерс. – Думаю, мне хватит дня.       – Не хочу тебя огорчать, но нет. Я примерно представляю, что за человек этот фон Виттельсбах, поэтому возьми себе люфт в двое суток. Понимаю, что тебе не хочется тратить на него время, но, исходя из этой вот приставки «фон» и информации о его семье, рискну предположить, что мужик склонен к лишним церемониям, да и большую часть дня проводит в каком-то джентльменском клубе, поэтому, вполне вероятно, что тебе пафосно назначат встречу вечером. Но, чтобы ты сейчас не воплотил свою фантазию по немедленному умерщвлению меня, как гонца, принесшего плохую новость, я организовал тебе досуг – встретишься с коронером. Я еще в первый раз, читая отчеты, понял, что там чего-то не хватает, но списал на особенности перевода, но, когда увидел оригинал, который нам прислали спецпочтой, мне стало ясно, что оттуда убрали несколько листов. Я позвонил герру Шнайдеру, и он намекнул мне, что у него тоже есть кое-что.       – Думаешь, его заставили переписать отчет? Но зачем?       Генри пожал плечами.       – В душе не знаю, я пока не разобрался в этом балагане. Спроси у Эшфорда, он точно ориентируется в вопросе лучше меня. Пусть посмотрит бумажки и подумает, зачем было изменять детали.       – Хотя… Если читать оба наших дела как одно, есть взаимосвязь, – Сандерс проигнорировал предложение подкинуть Холдену работы и продолжил свою идею. – Знаешь, если бы у нас были хоть какие-то фигуранты, можно было бы проверить, кто пребывал в то время в Дрездене и кто переехал сюда.       – Я подумаю, что можно сделать. Идея хорошая, но массив слишком большой, нам бы сузить круг.       – Нам бы сначала этот круг обозначить, чтобы было что сужать, – закатил глаза Джек, скрипя зубами от бессилия.       Ему очень не хотелось уезжать из города, особенно сейчас. Джек задумался, что при всей особенности своей деятельности с реальными психопатами его команда сталкивалась не так уж и часто, а вот Холден работал с подобными людьми на постоянной основе. Все дела, к которым привлекался доктор Эшфорд, были направлены на поиск очередного чудовища. Холден умел их ловить, он знал, как проникнуть в их разум, но каждое погружение отнимало у него часть души, заволакивало разум тьмой. Теперь же он охотился сразу на целый сонм чудовищ.       Ему представилась ужасающая по своей символичности картина – крошечная фигурка на пирсе, а перед ней цунами из битумно-черной воды.       Джек тряхнул головой, отгоняя наваждение. Ехать необходимо, в частности, ради Холдена. Чем быстрее раскрутится дело, тем быстрее удастся изолировать от стресса самого Холдена.       – Так это… Я пошел разбираться с технической стороной твоей командировки? – Олсен развернулся так, словно встал на низкий старт.       – Спасибо, Генри, – вымучено улыбнулся Джек.       Утром в понедельник Холден проснулся просто в шикарном настроении, несмотря на то что их с Джеком прервали на самом интересном месте. Даже выезд на место преступления не смог бы лишить его радости жизни. Этого ощущения Холден не испытывал очень давно – душевный подъем был уже забытым явлением. На улице лил дождь, капли громко барабанили по карнизам и сточным трубам, в комнате чувствовалась прохлада, но бок грел рыжий кот, а на кресле, в непосредственной близости от кровати, лежал халат, который точно не позволит замерзнуть по пути в ванную.       Холден повернулся и принюхался к соседней подушке. Запах Джека ослаб, но все еще щекотал ноздри и бередил сознание. Воспоминания о проведенном вместе времени взбудоражили организм, и классическое мужское утреннее состояние усилилось. Холден посмотрел на приподнявшееся одеяло и рассмеялся, прокрутив в голове обещание, данное Джеком. Да, сейчас было бы неплохо, если бы тот был рядом и предложил быстрый утренний секс перед работой, но, увы, сегодня со своими потребностями Холдену пришлось справляться самому.       Он бы и развлек себя в душе, но вовремя сообразил, что ему, вообще-то, еще нужно забрать Киру из больницы. А еще сегодня его квартиру грозился посетить Колин. Аргумент для визита был железный – привести в порядок холостяцкую берлогу для того, чтобы в ней могла проживать дама. Холдену его квартира нравилась, она была маленькой и уютной, но, пожалуй, стоило приложить немного усилий, чтобы после всего пережитого Кире было тут комфортно. Он как никто понимал, каким образом окружающее пространство влияет на раненую психику.       До прихода этого розового смерча по имени Колин Хозорн Холден решил поработать. Он чувствовал небольшую обиду за то, что Джек почти не звал его в офис, но здравый смысл подсказывал, что его просто хотят обезопасить и обеспечить более комфортные условия для работы – дома Холден чувствовал себя увереннее и свободнее. За последнее время большие скопления людей его нервировали, однако он с интересом отметил, что вчерашняя вылазка далась ему намного легче, несмотря на то что на место преступления набежала толпа правоохранителей и зевак. Стоило панике тронуть разум, как Холден тут же находил взглядом Джека и успокаивался. Ему хватало увидеть широкую спину, затянутую в черную кожу куртки, или заметить светловолосую макушку в толпе.       – Вот, что секс животворящий делает, – заявил Холден сидящему за столом Бену.       На мгновение ему показалось, что кот состроил скептическую гримасу. Плод фантазии, но Холден упорно приписывал коту некоторые сверхспособности, недоступные другим животным, иначе пришлось бы признать, что дело было вовсе не в сексе, а в человеке, с которым прошли выходные. А тогда нужно было принять тот факт, что Холден хочет, чтобы Джек вошел в его жизнь надолго, а это казалось немыслимым, потому что ни один нормальный мужик не выдержит и сбежит, когда раскроется бездна больного разума.       За работу Холден взялся с потрясающим энтузиазмом. Он вывел на экран ноутбука информацию, присланную другом хакером. Естественно, волосы у него зашевелились сразу, стоило прочесть первые страницы. Оказалось, что торговля секс-рабами – не просто большой кусок рынка, он колоссальный. Но, прочитав про подготовку людей для секс-индустрии, в частности, для удовлетворения потребностей всяких извращенцев, Холден глубоко задумался. Его начала беспокоить одна мысль, о которой прежде он не думал. Помимо стандартных, обученных для борделей секс-игрушек была и каста более дорогих, можно сказать, элитных рабов. Их готовили подчиняться, ломали, перекраивая под потребности заказчика, а потом продавали.       – А где их продают? – задумался Холден.       Он начал прикидывать, сколько нужно времени для хорошей подготовки, чтобы в итоге получать внушительный навар, но не тратить слишком много ресурсов. Исходя из простой логики и опираясь на статистику, получалось, что если заниматься интенсивно, то молодая психика сломается за время от трех до десяти дней. Все зависит от силы воли и осознания безысходности положения, а также от умения приспосабливаться. Потом, в зависимости от предназначения, нужно около трех недель, чтобы обучить правильному поведению с хозяином и выработать рефлексы.       Холден стал просматривать даты похищений. Через довольно короткий промежуток времени он сообразил, что вручную будет сравнивать данные до следующего пришествия, и перебросил технический вопрос на аналитиков, в очередной раз порадовавшись, что ему дали доступ к такому потрясающему инструменту. Эти ребята и запрос составят грамотно, и подберут программу, которая вмиг просеет имеющуюся выборку. Однако необходимости как таковой в этом не было. Просто следовало понять, кто из жертв имеет все шансы оказаться в рабской школе, и кого могут выставить на торги в скором времени. А аукцион, конечно же, пройдет там, куда господам из высшего общества будет проще приехать.       Холден какое-то время смотрел на собственные выводы, но ему быстро надоело. Он возился с этим вопросом только потому, что не хотел браться за ту единственную весомую зацепку, что у него была – Артура Белла. Масштабная личность этого человека пугала до белых кругов перед глазами и кристально ясно вырисовывалась цена ошибки. Белл в сложной схеме всего лишь винтик, но в рамках дела, если его вытащить, вся тщательно выстроенная система расследования просто обрушится. Стоит только зацепить Белла, даже просто попытаться доказать его причастность, как Кронос начнет действовать в противовес.       Холден посмотрел на свою стену так, словно видел ее впервые. Много, очень много чужих жизней, но он действительно потерялся в их сонме. Как бы это ни было цинично с его стороны, стоило убрать старые дела в долгий ящик. Во-первых, за давностью их следовало учитывать только как вспомогательный материал, ничего нового или полезного вытащить из них невозможно, а жертвам помочь – тем более. Все, что полиция могла сделать – найти их обидчика, а для этого необходимо обратить внимание на преступления, совершенные совсем недавно, потому что именно они являлись маркером современного способа действия группировки. Однако полностью отметать старые дела не нужно, потому что там были довольно интересные зацепки, такие, как свидетельства очевидцев, что позволяло искать соответствия уже в современности.       Итак, из старых дел Холден знал, что обычно действовала группа, используя малоприметный транспорт. Большинство машин на улицах города ездили без тонировки, но авто преступников будет с затемненными стеклами, чтобы не привлекать внимание к возне или чтобы пассажиры не попадали на камеры наблюдения. В том, что они скрывают лица во время похищения, можно даже не сомневаться, но потом, в ходе следования маршрутом, они могли попасть на камеры разных заведений. Эти камеры, в отличие от городских, смотрели на дорогу сбоку. Одно похищение таки попало на видео такой вот камеры, но вытащить из него ничего не удалось, несмотря на довольно неплохое разрешение изображения. Единственное, что не давало покоя Холдену, так это какая-то деталь, которая на первый взгляд не имела никакого смысла. Он открыл видео и час покадрово просматривал короткую запись. Один отрезок он прокручивал несколько раз, пока наконец не понял, что постоянно привлекает его внимание. Стаканчик. Простой белый бумажный стаканчик с логотипом. Его не было видно, и спецы не смогли улучшить качество настолько, чтобы рассмотреть контуры, но логотип выделялся ярким желтым пятном, а вот такое пятно было Холдену знакомо. Просто он пока не мог вспомнить, где видел его.       До прихода Колина Холден успел снять со стены все свои наработки, с удивлением обнаружив, что без них кабинет кажется просторнее. Постояв немного, он пересобрал схему, оставив только фото жертв, исчезнувших в последние три года. На самый верх он повесил лист бумаги с надписью: «Кронос». Между ним и жертвами образовалась внушительная пустота, что говорило о том, что через пострадавших на основную цель нельзя выйти – имелось множество неизвестных звеньев. Под табличкой с именем главного злодея появилось еще две, занявшие равноправные позиции в схеме – Посейдон и Бельфегор. Они отвечали за транспортные узлы и должны были оставлять след. Ими занималась Линда Баркли, но следовало отметить, что у Бельфегора был покровитель, помимо Кроноса. Да и сам Бельфегор не был замечен в трафике людей, однако он имел непосредственное отношение к Посейдону, что наталкивало на мысль о попытке прикрыть один трафик другим.       Холден полез в поиск. Артур Белл был человеком публичным, и единственным, от кого можно было оттолкнуться, чтобы разобраться в хитросплетениях сетей синдиката. Более того, стоило посмотреть, с кем он взаимодействует и кто случайно попадает с ним в кадр. Естественно, о своих пристрастиях он никогда не заявит официально. В обществе подобные пристрастия порицались, так что даже те, кто практиковал вполне себе легальный БДСМ, предпочитали не афишировать своих увлечений. Но есть то, что невозможно скрыть, тем более, от таких, как Холден, а особенно, когда он знает, куда смотреть. Тематики, как это ни странно для окружающих, чуют друг друга, они узнают подобных себе, и поскольку Белл стремится к демонстрации, то у него должен быть человек, которому он доверяет и может показать жестокую сцену. Кроме того, вполне вероятно, что в Лондоне люди с «особыми» интересами держатся вместе, сбиваются в стаю, что дает призрачную возможность вычислить ее членов по косвенным признакам. Работа предстояла колоссальная и очень сложная, однако тащить имя Белла в документы, пусть даже в неофициальные, опасно, поскольку неизвестно, через какой канал его друзья могут получать информацию.       В любом случае, Холден понял одну важную для себя вещь – синдикат, конечно, состоит из множества подразделений, и назвать их руководителей здоровыми психически людьми нельзя. Но уязвимое место огромного титана – ячейка, занимающаяся именно поставкой особого товара для взыскательных клиентов. Ввиду того, что их поведение откровенно ненормально, именно они могут проколоться первыми, не умея сдерживаться. Несомненно, их страхуют, поддерживают, не давая зверям вырваться наружу, но, потакая своим прихотям, они распаляются, их аппетиты растут, а психика распадается. Рано или поздно такое проявляется в повседневной жизни, особенно садистические наклонности.       – У вас должно быть место встречи, – шепнул Холден. – Вы столько лет этим занимаетесь, что не можете просто так сидеть по норам.       Клуб обязан существовать.       Порывшись в массиве данных (спасибо аналитикам, они хоть сократили его), Холден недавно свел статистику и, наконец, смог назвать более точный период, когда сменился Кронос. В 2003 году, а точнее, осенью этого года. Летом и зимой был простой. Сначала, потому что старый Кронос отошел от дел, а потом молодой устанавливал свои порядки. С этого момента действия стали более изощренными, а количество похищений увеличилось. Холден очень долго искал наиболее весомую причину таким переменам, не очень понимая, почему именно человеческий трафик увеличился. Это еще более рискованное занятие, чем наркотики и оружие, слишком много опасных переменных. Пришлось переступить через собственную мораль и приравнять похищенных людей к животным, чтобы сравнить возможные опасности. Одна из первых – чистота товара. Болезнь одного или нескольких человек в контейнере может просто уничтожить всю партию. Что касается индивидуального заказа – много работы с поиском необходимого. Такие действительно серьезные проблемы может игнорировать или очень рисковый человек, или тот, кто сам испытывает подобные страсти и понимает своих заказчиков.       Постепенно вырисовывался образ Кроноса и его команды. Сейчас боссу было от сорока пяти до пятидесяти, он крепкий, довольно выносливый человек, умный настолько, чтобы контролировать свое детище, не подставляя его под полицию, но страдающий от своих демонов, что вполне логично. Однако стресс он сбрасывает вовсе не на поле для гольфа и не на теннисном корте, а во время убийства. Сейчас сложно конкретизировать его пристрастия, но Холдену казалось, что он недалеко ушел от Белла. Имея просто тягу к убийству, он не стал бы заморачиваться, ему хватило бы проституток, чьего исчезновения никто не заметит, но он поддерживает Белла, хотя тот в последнее время облажался и позволил жертвам всплыть, а значит, невзирая на опасность, Кронос подсознательно поддерживает демонстрацию.       Следовало поделиться с Джеком, но потом.       В середине дня на голову Холдену обрушился Колин. Неугомонный человек притащил несколько наборов постельного белья, вручив два лично Холдену, два других предназначались Кире. Он распаковывал здоровенные пакеты, демонстрируя новые полотенца, средства гигиены в очень красивых флакончиках и еще какие-то интересные штуки для кухни. Все это сопровождалось заверениями, что квартирка у Холдена, конечно, очень хорошая и уютная, но некоторые акценты сделают ее еще лучше. Холден не сопротивлялся, тем более, что, вцепившись в полотенце и ощутив его обволакивающую мягкость, понял, что не отдаст его больше никому. Колин, заметив блаженное выражение лица Холдена, победоносно улыбнулся и принялся за работу. В помощи он не нуждался, да и физическая работа не мешала ему осыпать друга вопросами. Услышав о том, как прошли выходные, Колин обрадовался так, словно это у него накануне был крышесносный секс. Он жаждал подробностей, и Холден ему их дал, превратив Колина в самого счастливого человека на свете. Разговор плавно перешел на всякие девайсы для любовных игр, потом на средства для того же, а спохватился Колин, только когда они начали опаздывать в больницу. К этому моменту квартира была полностью готова.