Лабиринт разума

             17:08, среда       Джек плотно закрыл дверь в кабинет, сгорбившись, добрел до мягкого диванчика у стены и рухнул на него всем весом, раскинув конечности в стороны. О провел на ногах больше суток и чувствовал себя выжатым досуха. Последние двадцать часов он занимался очередным приспешником Кроноса, действовал настолько быстро, насколько вообще мог, чтобы не дать преступнику сбежать в страну, в которой Интерпол был бессилен. Арест в аэропорту таит в себе много опасностей, необходимо соблюдать определенные условия, чтобы в процессе не пострадали гражданские. Провернуть все удалось за пределами здания, поймать автомобиль на подъезде к Гатвику, но и там не обошлось без риска. Далее следовал допрос, битва с адвокатами, противостояние с прикормленными чиновниками и прочие проблемы. Именно на этом допросе Джек мечтал, чтобы Холден был рядом, отслеживал реакции подозреваемого и корректировал линию поведения агентов.       Впрочем, это была лишь мимолетная тень слабости. Пусть задача усложнилась, но даже если бы Джек проиграл и позволил адвокатам вытащить клиента из тюрьмы, он бы все равно не стал подвергать Холдена опасности очередного срыва.       Джек запрокинул голову, давая многострадальным плечам и шее расслабиться, ему казалось, что каждый сустав его тела скрипит, как несмазанные дверные петли, усталость накатывала волнами, почти заставляя Джека задремать, но внезапно отступая, создавая иллюзию того, что ему удастся еще немного поработать, прежде чем мышцы откажут окончательно. Сидя на диване, его одолевала лень, Джеку хотелось пить, но для того, чтобы взять бутылку из маленького холодильника, необходимо было встать, пройти целых пять шагов и, что хуже всего, нагнуться, а это казалось почти невозможным – Джек не был уверен, что сможет разогнуться обратно. Плохому самочувствию способствовала еще и несвежая рубашка, пропитавшаяся потом на спине и в подмышках, он ненавидел ходить в грязной одежде, это доставляло больше дискомфорта, чем мышечная боль.       Вставал Джек со стоном, после короткого, более-менее комфортного отдыха тело взбунтовалось, отказывалось подчиняться и протестовало против такого насилия острой болью в спине. Еще неделю назад подобный марафон был бы для агента Сандерса лишь мелкой неприятностью, он легко переносил любые нагрузки, все же для этого были условия – нормальный ночной отдых. Но после ссоры с Холденом Джек плохо спал, выделяя для этого всего четыре часа в сутки, что в итоге просто не могло не сказаться на его самочувствии. И дело было вовсе не в возрасте, тридцать шесть лет – не так уж и много, проблема явно имела психологический характер.       Настенные часы показывали начало шестого, Джек прикинул, что Холден как раз должен вернуться домой, отчитав лекции в университете. Вообще, он был уверен, что Эшфорд просто проигнорирует их и не выползет из дому даже ради студентов, что, если быть честным перед самим собой, Джека устраивало более чем полностью. У него не выходило из головы недавнее покушение и причина, по которой Эшфорд стал целью. Все указывало на то, что Холден докопался до чего-то и или не рассказал об этом Джеку, или, что более вероятно, пока сам не понял, что наткнулся на существенную зацепку.       – Черт, – выругался себе под нос Джек.       Он всем своим существом не хотел идти к Холдену с такими вопросами, это автоматически возвращало его в группу, а этого делать не стоило. С другой стороны, если вовремя не понять, что за информация спряталась на глубинных пластах разума Эшфорда, то он так и останется под прицелом. Кронос не станет рисковать, ему проще убрать несущего угрозу человека, чем действительно разбираться в том, что ему известно. Для него Холден – лишь мелкая букашка, которая мешает наслаждаться жизнью, но для Джека доктор Холден Эшфорд превратился в смысл жизни.       Под ребрами кольнуло. Джек никогда не жаловался на сердце, но сейчас испытывал вполне ощутимый дискомфорт. Он с недоверием посмотрел на свое рабочее кресло, сильно сомневаясь, что сможет подняться второй раз. Необходимо съездить домой, принять душ и поспать. И опять неприятные ощущения, Джек не знал наверняка, чем они вызваны, но подозревал, что болевой эффект дают мысли о Холдене. Он не представлял, что за короткое время настолько привыкнет засыпать с ним, что потом просто не сможет перестроиться обратно.       Больше всего Джек жалел, что не нашел слов, чтобы объяснить Холдену причины своего поступка. Понятное дело, что Эшфорд пребывал в неадекватном взвинченном состоянии, но, даже когда он в бешенстве, до него можно достучаться, он никогда полностью не теряет связь с реальностью. Стоило сказать, что Джек боится за него, что любит и хочет позаботиться о нем, хотя со стороны подобные заявления, скорее всего, выглядят чересчур эгоистично.       Он позволил себе присесть на край стола – ноги нестерпимо гудели, но врезавшийся в бедро край столешницы не даст долго расслабляться.       Дверь распахнулась без стука. На пороге стоял взъерошенный и чем-то напуганный Генри. Джек скосил на него усталый взгляд, не желая тратить силы даже на поворот корпуса, и кивнул, жестом спрашивая, чего тому нужно.       Генри не стал ходить вокруг да около и сходу обозначил причину своего прихода.       – Эшфорд исчез! – заявил он.       Джек испытал два спектра чувств. Ему показалось, что на голову вывернули ведро ледяной воды, а для полноты впечатлений приложили к груди оголенные провода, пропустив мощный разряд тока.       – Как?! – выдавил из себя Джек, вскакивая на ноги. Усталость испарилась, он забыл о всех неприятных ощущениях в теле.       – Он поехал в университет на лекции…       – Это я знаю!       – Да, охрана сообщила, что Эшфорд отчитал все три пары. Потом исчез. Парни не заходили в аудиторию, чтобы не нервировать его. С твоего последнего визита он стал внимательно изучать людей на лекции и охранников бы заметил, – объяснил Генри. – По словам студентов, Эшфорд вышел через окно после того, как отпустил слушателей – это амфитеатр в старом здании, там огромные окна почти до самого пола, и летом они отрыты полностью, так что некоторые лентяи выбираются на улицу прямо через них, просто перешагнув подоконник. Дальше его видели между корпусами, он шел в сторону парка. Оттуда он уже не вышел.       – Когда это случилось?! – рыкнул Джек.       – Два часа назад, – сжался Генри, полностью уверенный, что его сейчас разорвут на части, как принесшего плохие новости гонца. – Охрана хотела найти его своими силами, полагая, что с территории университета он не мог никуда деться, но камеры ничего не показали.       – Генри, это Оксфорд! – заорал Джек. – Практически крепость! Там множество тайных ходов, места, которые не просматривают камеры просто потому, что их поставить невозможно! Твою мать!       Джек сорвался с места и вылетел в коридор.       – Что ты собрался делать? – догоняя, спросил Генри.       – Сейчас… – еле слышным шепотом выдохнул Джек.       Его душили эмоции, которых он прежде никогда не испытывал, или просто забыл, что они существуют. Ужас – настоящий, сжимающий сердце тисками. Джек не был склонен к фатализму и сам себя убеждал, что Холден, скорее всего, просто решил потрепать нервы охране, но интуиция выла пожарной сиреной, указывая на то, что вероятность этого очень мала. Холден – не шпион, он следует инструкциям из интернета и при всем желании не смог бы выбраться с территории университета, миновав все камеры. Они, в основном, сосредоточены возле въездов, что позволяет отслеживать транспорт, но их действительно крайне мало для такого комплекса. О да, Джек знал схему их расположения! Ему пришлось просмотреть ее именно из-за Холдена и его демарша.       В венах бурлил адреналин, Джек забыл о том, что еще пять минут назад валился с ног, его мышцы звенели от прилива непонятно откуда взявшейся энергии.       – Генри, позвони Баркли и скажи, чтобы ехала в университет, пусть опросит охрану, посмотрит камеры еще раз. Здание, в котором Холден читал лекции, находится чуть ли не в центре комплекса, там, если мне не изменяет память, есть пара камер, направленных на входы корпусов. Боковые, скорее всего, ничего не дадут, но и с них записи возьми.       – Хорошо! – Генри тут же отбил сообщение. – А мы с тобой куда?       – В квартиру Эшфорда, я хочу увидеть, что там происходит.       Генри на секунду даже удивился. В лифте он, наконец, смог заглянуть в лицо Джека и не решился задавать вопросов. Джек выглядел пугающе – сомкнутые губы, выпяченный подбородок, он сдерживался, давил свои эмоции, в глазах полыхал адский огонь. Все указывало на то, что Джек готов убивать. Генри не единожды уже убедился, что Джек по-настоящему влюблен в Холдена, и сейчас его вообще не волновал исход расследования, главное – вернуть Эшфорда живым и желательно невредимым.              19:01, среда       В квартире их ожидал погром. Дверь открылась от легкого прикосновения к ручке, замок только выглядел целым, на самом же деле он почти выпал, стоило на него немного надавить. Повсюду были раскиданы вещи из вывернутых ящиков и шкафов, все это сверху усеивали фотографии, сорванные со стены.       – Бумаг нет, – сразу отметил Джек и прямым ходом направился в кабинет Холдена.       Он был прав. Среди груд мусора взгляд не находил ни одного белого распечатанного листа, все документы пропали. Впрочем, как и системный блок стационарного компьютера, оба ноутбка, планшеты и несколько внешних носителей.       Джек схватился за голову, из горла, едва слышимый, прорвался вскрик, больше похожий на рык раненного животного. Он оказался в тупике, а мозг предательски поддавался панике, заполненный страшными, но, увы, очень рациональными мыслями. Несколько долгих, мучительных секунд Джек стоял на месте, оглядывая пространство вокруг, силясь уцепиться хоть за что-то, чтобы начать действовать. Он не мог оставить все на самотек, ждать криминалистов и их вердикта, драгоценное время шло, и терять его он не имел права – от этого, Джек был уверен, зависела жизнь Холдена. Потерять его – значило навсегда утратить единственного человека, которого Джеку посчастливилось полюбить.       Взгляд метался по мусору на полу, Джек огромным усилием воли взял себя в руки, отказывая сейчас себе в праве на эмоции. Потом, все потом. Наконец паника отступила, разум прояснился, и Джек снова обрел способность думать. Среди ошметков выпотрошенного дивана и обломков ящиков он увидел желтоватый лист – кусок ватмана с надписью «Кронос» большими буквами. Холден тщательно обвел маркером каждую, сделал пометки цветными фломастерами. Джек поднял его и уставился на загогулины, обрамляющие слово.       В этом что-то было. Холден иногда делал похожие пометки в документах, но Джек всегда списывал их на бессознательное действие, потребность просто делать что-то руками, чтобы лучше думалось, однако сомнительно, что Холден, стоя у стены, занимался подобным. То, что пометки наносились, не снимая листа, подтверждали разводы на обоях, когда нервная рука выходила за пределы обрезов. Прямо в центре буквы «О» зеленым маркером была выведена аккуратная галочка.       – Он понял, кто такой Кронос, – заключил Джек.       – Но как? – удивился Генри. Он как раз осматривал фото на полу, тоже не понимая, за что хвататься.       – Не знаю, – признался Джек.       Для него и его команды личность Кроноса все еще оставалась тайной. Как бы ни старалась армия специалистов, вычислить этого типа не представлялось возможным, он действовал как призрак, не оставляя видимых следов. Но, кажется, Холден все же научился ловить призраков. Живя с ними в голове, он привык видеть то, чего не видят остальные. Порой его логика ставила Джека в тупик, но Холден ни разу не ошибся, поэтому следовало доверять ему.       Джек как мог успокаивал своей метущийся разум – несмотря на его усилия, паника тонкими струйками просачивалась в душу. Он уже потратил пять минут впустую, больше никак нельзя. Прежде он никогда не видел эту стену без фотографий, она отталкивала своей наготой, пугала, создавая эффект провала в бездну. Мозг заработал быстрее, подсознание одну за другой начало поднимать из глубин памяти подсказки. Мысленно Джек восстанавливал прежний вид схемы. Сначала на свое место встал лист с именем главного злодея, а после, словно поднимаясь с пола и прилипая к стене, появились фотографии. В некоторых местах Джек видел мутные проплешины, прежде там что-то было, но он никак не мог вспомнить, что именно. Снимки жертв окружили сначала портрет Белла, потом и Остина, короткие записи на цветных стикерах прилипли к фотографии антикварного серебряного кулона Луизы Хантингтон, затем восстановились кадры из дела «Мути». Левый нижний угол все еще оставался в затемнении, Джек не особо обращал на него внимания прежде – там Холден собирал вырезки репортажей с похорон.       Джек бегло осмотрел карточки на полу и не обнаружил ни одной из похоронного коллажа.       – Генри, Холден тебе не говорил, зачем распечатывал статьи с похорон?       – Нет, – качнул головой Олсен. – Но подумай, он мог говорить о них тебе.       Джек сцепил зубы и задышал быстрее. Нет, он не мог припомнить, чтобы эта тема всплывала, Холден вообще имел нехорошую привычку придерживать информацию, разбираясь с ней самостоятельно, пока не решит, что тема достойна обсуждения с другими. Тут был схожий случай. Джек напрягал память, вернулся даже к последнему личному болезненному разговору, но ничего так и не смог припомнить. Единственное, что периодически повторялось и хоть сколько-то привлекало внимание – фраза «Ищем то, чего нет».       Перед внутренним взором всплыл образ виновато улыбающегося Холдена, и Джек на мгновение потерял нить размышлений, поддавшись разрушительной эмоции страха. Холден болен, он и в обычной жизни умудрялся психовать на ровном месте, и Джек искренне, всем сердцем боялся за него, потому что в такой сильной стрессовой ситуации Холден сорвется. Он не сможет принять лекарств, и его добьет собственный организм, если команда не поторопится.       Джек с огромным трудом смог вспомнить пару заголовков статей, но этого недостаточно, у Холдена была выборка много больше этого и благодаря ей он увидел то, что не замечали остальные. Но что? Как пройти по его следу, как сделать это быстро с учетом того, что самому Холдену понадобился месяц работы, чтобы найти, от чего оттолкнуться. У Джека не было этого времени, у него и пары часов в запасе не имелось. Без компьютеров Холдена его путь придется проходить с нуля.       Едва удалось удержать свое сознание от очередного прыжка в озеро паники. Джек стиснул тяжелые кулаки и громко выдохнул. В коридоре послышалась возня, он отвлекся и выглянул из комнаты. Увиденная картина его разозлила – Генри занимался какой-то ерундой, вместо того чтобы помочь.       – Твою мать! Генри! – рявкнул Джек.       – Помоги достать кота, – попросил Генри, и Джек захотел его пристрелить на месте.       Он физически сейчас не мог думать о коте, тем более, знал, что Бен вылезет сам, когда решит, что это безопасно. Джек в два шага подошел к кошачьему убежищу и заглянул под раскуроченный шкаф. Бен сверкнул на него зелеными глазищами, выражая полное отсутствие желания сотрудничать.       – Сам вылезет, когда успокоится, – раздраженно выдохнул Джек.       – Нет, придется вытащить, – не согласился Генри. – Смотри!       Джек смерил Генри злым взглядом и с раздражением глянул на Бена. Он несколько секунд не понимал, на что указывает Олсен, и вдруг его мозг выдал подсказу – на кошачьем ошейнике вместо медальона с телефоном и именем владельца висел кулон в виде непонятной розовой силиконовой зверушки. Это был какой-то новый аксессуар, подозрительно похожий…       – У моей племянницы пара штук таких флешек. Коллекция каких-то зверей. Видишь, там щель между крышкой и базой?       Да, точно, Бен успел побегать по квартире и, протискиваясь в безопасном месте, едва не снял колпачок с накопителя. Поскольку был шанс, что на флешке сохранилась копия данных, Джек и Генри принялись уговаривать кота выйти. Пролезть в этот лаз они не могли, шкаф разобрать можно, но протиснуться в вентиляционное окно под ним, куда Бен спрятался после того, как его убежище раскрыли, не смогли бы ни Джек с его габаритами, ни Генри. По-хорошему, туда не влез бы даже щуплый Холден.       Джек очень не вовремя вспомнил, что Холден страдает от клаустрофобии, и его сердце снова забилось чаще, поддаваясь приступу паники. Им повезло – Бен оказался умнее, чем могло показаться, и, разглядев Джека, который жил с ним какое-то время, выбрался наружу.       – Где переноска? – спросил Генри.       – Где-то в кладовке, – Джек прижал кота к себе и ласково погладил, успокаивая. Он сразу отстегнул карабин, отсоединив флешку от ошейника, и сунул ее в карман.       Следовало поторопиться, Джек готов был уже тащить кота так, без переноски, просто надеясь, что ошалевшее животное не разнесет машину по дороге, но Генри таки нашел розовую сумку со смотровым сетчатым окошком, и Бена удалось упаковать туда.       – В офис, – скомандовал Джек.       За руль он не садился, опасаясь, что, погрузившись в свои мысли, может устроить аварию по дороге, а это отнимет время. Генри выглядел лучшим кандидатом на роль водителя.       Бена передали секретарям как важного свидетеля. Никто не возражал – животное привнесло хоть какою-то радость в будние дни, большинство просто не знало, что происходит за закрытой дверью зала совещаний.              21:40, среда       Флешку открыли на неподключенном к сети компьютере, это казалось неудобным, но выбора не было. Пришлось работать в стесненных условиях, сгрудившись ввосьмером вокруг небольшого ноутбука. На экране открывались папки с файлами, часть уже была в базах Интерпола, часть еще так и не залили, опасаясь утечки. Кое-что команда видела впервые, возмущаясь, что Эшфорд скрыл это от них.       – Распакуй папку «Похороны», – попросил Джек.       Тут их ждало разочарование. Там сплошным полотном открывались фотографии или снимки с экрана статей о безвременном уходе из жизни того или иного человека, но подсказок не нашлось. Холден никак не систематизировал свои файлы, и Джек понимал, что только что последняя надежда быстро найти Холдена испарилась.       – Есть текстовый файл, – сообщил Хантер, единственный допущенный на совещание айтишник. – Но он зашифрован.       – Можешь расшифровать? – спросил Джек.       – Увы, – покачал головой Хантер. – Это шифр Виженера, при всей его простоте без слова-ключа ничего не получится. Машина только с английского будет подбирать ключ неделю…       – А зная Эшфорда, никакой это не английский, – поджал губы Генри. – Хотя, стойте! Вон внизу сноска на английском. «Я – тень». Попробуй слово «тень» или словосочетание полностью.       – Нет, – через полминуты Хантер остановился. – Не подходит.       Джек опустил голову, громко выдохнул и тихо зарычал. Холден не просто так оставил эту флешку, спрятал, повинуясь своей паранойе. Для кого он мог ее оставить? Явно же не для Хозорна, который и не поймет, что на ней такого, он даже не сообразит, что в тексте не какая-то произвольная абракадабра, а шифр. Хотелось верить, что Холден еще не сошел с ума окончательно и, вопреки своей обиде, оставил подсказку именно Джеку. А если так, то только он мог знать ключ. В голове крутились какие-то знакомые обрывки фраз, что-то было связано с этим словом. Тень… Джек напряг память. Нет, на английском в адрес Холдена оно не звучало, но Генри прав, это не английский, а язык, который они все слышали, и догадаться сможет только один человек, непосредственно присутствовавший во время разговора.       – Я – тень, – повторил Джек, четко выговаривая каждую букву, и вдруг его осенило. – Попробуй слово «sigiso»!       Текст мигнул и стал меняться.       – Подошло! – обрадовался Хантер.       – Откуда слово? – спросил Генри. – Как ты узнал?       – Когда мы допрашивали Траоре, напоследок он назвал Холдена «sigiso», я тогда сразу спросил переводчиков его значение, но ему сообщать не стал, потому что в контексте оно переводится не только как «тень», но и как «мертвец» или «труп». Холдену явно кто-то перевел его, как есть. Вероятно, сетевой словарь.       – В любом случае, Траоре можно поблагодарить за то, что поселил в голову Холдена эту подсказку, – серьезно кивнул Генри.       – Джек, он вычислил его! – сказал Хантер. – В заметках Эшфорд пишет, что Кронос – тот, кого нет на фото. Он не уверен на счет старого Кроноса, но новым считает Вендела Хофмана.       – Проверь недвижимость! Ищем дом в Уимблдоне, принадлежащий ему или кому-то, плотно с ним связанному, – скомандовал Джек.       – Тут все проще, чем кажется, – сказала Линда Баркли, криво улыбаясь. – Семейное гнездо Хофманов как раз расположено в Уимблдоне, они его не скрывают. Мы знаем адрес.       Как бы Джек ни хотел сию же секунду отдать приказ, но здравый рассудок пока ему подчинялся и, прежде чем бездумно штурмовать огромный особняк, занимающий исполинскую, явно охраняемую, территорию, он позвонил подполковнику Джейсу Хортону. Полк Хортона сотрудничал с группой Джека во время последних задержаний, за последние две недели силами SAS [1] из дела вывели множество последователей Кроноса, заставив его занервничать. Очевидно, это и стало причиной похищения Холдена и давало надежду на то, что он еще жив, и главарь «Абдукторов» захочет пойти на переговоры, имея серьезный козырь.              23:19, среда       Подполковник Хортон осматривал план здания со скепсисом. Разбор схемы самого участка привел к тому, что теперь количество людей, участвующих в штурме, выросло почти до пятидесяти человек, не считая персонала поддержки в виде групп медиков и прочих участников операции, которые не будут заходить в опасную зону.       Джек стоял рядом и пялился на 3Д-модель, пытаясь понять, что ему не нравится.       – Покажите уровень грунтовых вод в этом районе, – наконец попросил он.       – Думаешь, подвал глубже, чем мы предполагаем? – спросил Хортон.       Он видел, как Джек нервничает, и понимал причину. Подполковник никогда не пересекался с Эшфордом, однако знал о нем немало. Где-то это были слухи, но верил он исключительно подтвержденным фактам, и их было достаточно, чтобы человек с военным складом ума понимал, насколько доктор Холден Эшфорд важная персона, чтобы за него биться такими силами.       – Я этого не исключаю, – сказал Джек.       В сложившейся ситуации необходимо реагировать быстро, но не бездумно. Будь особняк Хофмана попроще, можно было бы обойтись меньшими силами, но здание – фактически крепость, которая могла бы выдержать осаду. Чтобы получить преимущество, необходима молниеносная атака, которая позволит прорвать оборону первого кольца охраны. Там уже станет проще пройти по территории и начать вторую фазу – штурм центрального здания.       – Технически ты прав. Я бы тоже предположил, что там есть еще как минимум один уровень, не нанесенный на схемы, – согласился Хортон. – Если это так, то я бы сказал, что там узкие коридоры и низкие потолки, потому что нет смысла строить что-то крупнее. Возьмем щиты – это обеспечит нам быстрое и более безопасное передвижение по объекту. Ты пойдешь во второй команде, Генри – в третьей.       – Хорошо, – не стал спорить Джек.       Прежде они не сталкивались с подобным, и раньше он мог позволить себе входить на объект в числе первых, но не сейчас – слишком высок риск ошибки. Хофман заранее прорабатывал возможный штурм, предполагая, что им придется выковыривать Кроноса из его логова, он даже учитывал вероятных заложников, но не предполагал, что противник получит настолько удачную карту – здание оказалось значительно больше предполагаемого объекта и было защищено намного лучше.       Шло время. Джек участвовал в брифингах, занимался инструктажем и, казалось, вообще забыл про усталость. Генри боялся, что начальника свалит в самый неподходящий момент, и старался поддержать его силы убойными дозами кофе. Джек забыл о себе, думал исключительно о Холдене.       Хофман подтягивал людей, но приходилось поддерживать секретность, и процесс замедлялся.       Джек смотрел на часы, и казалось, что его сердце сейчас остановится. Начало пятого, Холден уже почти двенадцать часов в лапах у чудовища.       – Утром счета «Афы» заморозят. Он не успеет вывести деньги, даже если очень захочет, – сообщила Линда, вручая Джеку очередную чашку кофе. – Джек, я понимаю, как тебе сейчас тяжело, но очень прошу взять себя в руки. Когда все закончится, ты заберешь Эшфорда к себе домой. Но помни, что от слаженности действий зависит исход дела.              18:22, среда       Холден очнулся, еще когда его тащили в дом, но не подал виду, предпочитая слушать, что происходит вокруг. Он так и не смог поверить, что не заметил врага прямо у себя под носом, правду говорят, что к грехам близких мы слепы.       Его не связывали, резонно полагая, что он просто не сможет оказать хоть сколько-то серьезного сопротивления. Вот в прошлом, до всего кошмара, который так кардинально изменил его, он, очнувшись, вполне мог бы полезть в драку, не обращая внимания на габариты врагов, а сейчас вынужден был работать головой. К слову, она была довольно ясной, даже с учетом, что ему вкатили двойную дозу лекарства. То, что двойную, догадаться было не так уж и сложно – бандиты перестраховались, но, похоже, они не знали, что в последнее время Холден сменил препараты, они ориентировались на имеющиеся у него таблетки. Тот, кто его подставил, видел баночки уже после визита к Шиллеру и смог легко определить главный действующий компонент, однако он не учел, что еще совсем недавно в организм Холдена Эшфорда поступала ударная доза другого лекарства, и у него просто выработалась к нему устойчивость.       – Господа, что же вы так неаккуратно обращаетесь с нашим гостем? – заговорил кто-то новый, явно не из числа конвоиров Холдена.       Баритон можно было бы назвать даже приятным, если бы не обстоятельства, в которых Холден услышал его. Голос незнакомый, но лишь одна его фраза была заполнена властностью и снисходительностью до краев.       – Устройте его на диване и убедитесь, что ему удобно. Нам с доктором Эшфордом есть о чем поговорить, – продолжил невидимый хозяин.       – Он проснулся, – а это уже был до боли знакомый и от этого намного более пугающий голос.       – Я вижу, – тихий смешок, в меру громкий, чтобы его услышали все присутствующие, но недостаточный, чтобы казаться наигранным. – Доктор Эшфорд, негоже вам претворяться, тем более что среди ваших талантов актерский – не самый сильный.       Холден открыл глаза и сел, оглядываясь. Он оказался в просторной комнате, скорее всего, кабинете для приема важных партнеров. Для личного все слишком стерильно, нет ни намека на то, что здесь работают постоянно. На большом антикварном письменном столе в идеально ровную линию расположились дорогие канцелярские принадлежности. Кресло блестит полиролью для кожи. Резные шкафы заполнены разномастными корешками книг, тоже, скорее всего, антикварных. Мягкий кожаный диван поскрипывает при трении о него джинсов – его тоже недавно натерли, на нем вполне удобно сидеть, но если бы Холдену взбрело в голову продолжить спектакль, долго лежать он бы не смог – слишком плотно набиты подушки, и он непроизвольно съезжал то вперед, то назад. Единственная вещь, выбивающаяся из чопорной помпезности антикварного магазина – ковер. Он дорогой и вписывается в стиль, но новый, чем и привлекает внимание.       Хозяин дома стоял близко, возвышался над Холденом своим немалым ростом. Что ж, доктор Эшфорд не ошибся в своих выводах, он узнал представительного господина, однако Кронос все же довольно сильно отличался от того, что удавалось рассмотреть на снимках. Вендел Хофман постарел, но к своим пятидесяти годам выглядел очень презентабельно – хорошая спортивная фигура, затянутая в черный деловой костюм с черной же рубашкой и галстуком, из статусных аксессуаров только запонки с черными камнями, на правой руке часы Улис Нардин в платиновом корпусе. А вот лицо… Одного взгляда в грозовые, цепкие глаза хватило, чтобы Холдену захотелось в панике бежать отсюда. Черные волосы, короткая испанская бородка и инфернальная улыбка демона, выбравшегося из преисподней, чтобы мучить грешников на земле.       – Кронос, – кивнул Холден.       – Да, – шире улыбнулся Хофман. – Так меня называет только ваша следственная группа, но, признаюсь честно, это имя тешит мое тщеславие, и я даже подумываю обязать всех моих подчиненных называть меня именно так.       – Да, оно действительно вам подходит, – буркнул Холден.       Он старался не смотреть за правое плечо Кроноса, опасаясь, что даже действие мощного седатива не спасет его от истерики, если он заглянет в глаза Джонатану Ричардсу. К сожалению, осознание ошибки пришло слишком поздно. Стоило задуматься, почему Ричардс так настойчиво отправлял его в больницу на длительный курс лечения. Ужаснее всего, что учитель сразу, еще четыре года назад понял, на что Холден наткнулся, увидел, что в тогда еще скромной подборке собраны люди, которые попали в лапы Кроносу. Ричардс делал все, чтобы опорочить это расследование и выставить Холдена дураком.       – Я хочу представить тебе своего друга, – Кронос развернулся боком и посмотрел на Ричардса. Холден приподнял брови в удивлении. – О нет, как профессора Джонатана Ричардса ты его отлично знаешь, поэтому стоит тебе представить его вторую ипостась – это, мой дорогой доктор Эшфорд, Перековщик. Именно его усилиями мой товар считается лучшим в Европе.       Холден нашел в себе силы встретиться взглядом с бывшим учителем. Бывшим, потому что после всего услышанного сегодня его иначе назвать было невозможно. Препараты действовали, и это спасало от мгновенного всплеска эмоций и необдуманного броска на предателя. Ричардс отвел глаза первым, не выдержал немого упрека и ненависти в свой адрес.       – Оставьте нас, – вдоволь натешившись развернувшейся сценой, приказал Хофман.       – Сэр, позвольте… – попробовал возразить высокий плечистый человек, явно из бывших военных. Начальник безопасности, предположил Холден.       – Эйвери, не будьте смешным! – отмахнулся Хофман. – Даже если бы доктор Эшфорд решил на меня напасть, то у него ничего бы не получилось. Полагаю, он умный человек и здраво смотрит на мир.       В последней фразе сквозила издевка, Холден укусил себя за щеку изнутри, чтобы не брякнуть нечто такое же язвительное в ответ. Он попал в ловушку, которую сам же себе устроил. Сейчас, по прошествии времени, Холден кристально ясно осознал, что натворил. Джек был прав, отстранив его от дела, выбрал не лучший метод донести свою мысль, но, похоже, единственный доходчивый. Холден не должен был так реагировать, не должен был отсылать охрану, это был в высшей степени идиотизм. Чем ему мешали невидимые, тихие и покладистые ребята? Да ничем! Они не заходили к нему в дом, не лезли с разговорами и не мешали читать лекции. От того, что теперь они бегали за Холденом на почтительном расстоянии, ничего не изменилось. Оставалось надеяться, что следить за целью они тренировались не из интернета, а прошли соответствующую подготовку и смогли догнать такого дилетанта, как Холден. Впрочем, толку от этого не много – Холден сам зашел в укромное место комплекса и буквально вручил себя похитителям. Нет, зря Джек считал его умным, Холден – дурак, каких мир не видывал.       При мысли о Джеке в горле пересохло – Холден очень ярко представил себе их последний разговор и с ужасом понял, что это уже может никогда не повториться, а последнее, что Джек от него услышал, далеко от приятного.       Джек Сандерс – резкий, властный, но очень нежный и понимающий человек. В эту секунду Холден простил ему все обиды. Поздно, ведь лично сказать все, что только обретало какую-то форму, возможности не представится. А может?..       – Я так понимаю, что убивать меня прямо сейчас вы не собираетесь, так какова цель моего недобровольного визита? – спросил Холден, стоило им с Кроносом остаться наедине.       – Для человека, принимающего такие сильные лекарства, вы на удивление ясно мыслите, доктор Эшфорд, – Кронос поставил на стол два знакомых пузырька и сел в кресло напротив Холдена. – Возьмите, это ваше. Думаю, они могут понадобиться, чтобы обеспечивать нам конструктивную беседу и впредь.       Холден сгреб препараты и сунул в карманы, попутно проверяя, не завалялось ли чего полезного там. Ни ключей от квартиры, ни хоть сколько-то опасных вещей типа того же мультитула не обнаружилось. Жаль, хотя, судя по грации, с которой двигался Кронос, его и топором не перешибить – перехватит, и незадачливый убийца окажется мордой на ковре.       – Ваши вещи у моих людей, и они с удовольствием их вам вернут, если мы договоримся.       – О чем? – перешел к делу Холден.       – Мне нужен еще один дрессировщик. Профессор Ричардс рассказывал мне о ваших незаурядных способностях, поэтому, раз уж так сложились обстоятельства, и нам пришлось познакомиться лично, то я могу предложить вам два варианта. Первый – вы работаете на меня. Сразу оговорюсь, что я требую от своих людей верности и полного подчинения, так что пересидеть, как вы надеетесь, не выйдет. Взамен лояльности я предлагаю безбедную жизнь и счастливую старость.       Холден опять еле сдержался, чтобы не ввинтить нечто нелицеприятное. Например, напомнить об аресте Луизы Хантингтон и смерти хозяина ресторана. Промолчать стоило таких неимоверных усилий, что Холден икнул.       Кронос развернулся, не вставая, взял со стойки рядом бутылку воды и протянул Холдену. Тот уставился на нее, как на гранату без чеки.       – Ах, оставьте! – искренне рассмеялся Кронос. – Если бы я хотел вас отравить или накачать наркотиками, то не стал бы действовать настолько изощренно, хотя, вы правы, в подобном способе есть некая пикантность. Но сейчас нет времени на игры, поэтому пейте без страха.       Холден тоже подумал, что Кроносу проще было бы вызвать охрану и уколоть его чем-нибудь быстродействующим.       Первый вариант, каким бы привлекательным он ни выглядел, шел против самого существа Холдена, против его убеждений и моральных устоев. Он тянул время, надеясь на чудо. Даже если его квартиру перерыли, то был крохотный шанс, что умный котяра спрячется. Тут имелся целый ворох «но», однако надежда умирает последней, и Холдену могло повезти. Если первым разгром увидит Колин, то он точно вызовет Джека, разве что сам кота поймает, не дожидаясь подмоги. Может быть, даже под действием стресса от увиденного заметит смену украшений на шее Бена. Если же Джек придет первым, то ситуация осложнится – он точно не станет ловить Бена. Но был и мизерный вариант, что все сложится хорошо, потому что подсказка с ключом адресовалась именно Джеку, никто иной не разгадает. Холдену хотелось верить, что въедливый Джек все же перевел допрос с Траоре и узнал значение того единственного слова на бамбара, которое колдун сказал именно Холдену.       – А какой второй вариант? – допив воду, спросил он.       – Вы умрете, – сверкнув глазами, сказал Кронос. – Однако не думайте, что это будет быстро. Есть люди, которым ваша деятельность встала поперек горла и принесла много неприятностей. Несмотря на то, что вы простой консультант, вы являетесь корнем возникшей проблемы. Решить ее уже никак нельзя, вы заварили такую кашу, которую мы, к сожалению, расхлебать не можем. Впрочем, я отвлекся. Вашей мучительной смерти хотят мои люди, они с удовольствием выместят на вас свое разочарование и злость. Я могу отдать вас самым отъявленным негодяям, позволив делать все, что они захотят. А захотят они много, будьте уверены. Ваша внешность, несмотря на критическое истощение организма, остается достаточно привлекательной, чтобы игра доставила им удовольствие. К слову, вас один раз даже заказывали.       – В смысле? – едва выдавил слова Холден.       – Год назад один высокопоставленный джентльмен сделал на вас заказ, пожелал, так сказать, получить столь милого мальчика в свою коллекцию рабов. Вас спас Ричардс…       – Ох! Спасибо ему за это! – не сдержавшись и от злости освободившись от спазма в горле, выпалил Холден.       – Не стоит иронизировать, – пожал плечами Кронос. – Это реальность нашего мира. Ричардс привел убедительные доводы, указав на ваши психические расстройства, но мы же оба знаем, что это, скорее, плюс в нашей работе, чем минус. Кодировка под психотропными препаратами только усилила бы эффект.       Холден тяжело дышал. Кронос прав. От того, с какой легкостью он рассказывал о действительно странных вещах, становилось дурно. Для Вендела Хофмана люди делятся на инструменты и игрушки, и от него зависит, кем Холден станет в синдикате. Каким бы страшным ни казался второй вариант, первый был вообще невозможен! При мысли, что ему придется ломать здорового человека, превращать его в тень самого себя, Холдена затошнило. Он зажал рот ладонью, из глаз брызнули слезы.       – Очевидно, вам вкололи слишком большую дозу, – Кронос проявил признаки беспокойства. – За вами ванная комната, можете воспользоваться ею. Полагаю, вам не стоит напоминать, что сбежать отсюда невозможно, так что не тратьте ни свое, ни наше время на ненужные телодвижения.       Холден кивнул и бегом бросился к двери. Его долго и мучительно рвало. Когда желудок освободился от содержимого, и рот наполнился желчью, спазмы не прекратились. Холден так и висел, зацепившись руками за ободок и сунув голову в унитаз, не в силах пошевелиться. Препарат все еще действовал, и это хорошо. Пусть эффект смазан, но это лучше, чем впасть в истерику на глазах у Кроноса. Единственной проблемой стала легкая спутанность сознания, вызванная очередным нервным потрясением, с новыми лекарствами Холден уже и забыл, что так бывает. Выхода он не видел. Его просто не было.       Время тянулось, но Кронос его не беспокоил. Чтобы оттянуть момент возвращения в кабинет, Холден несколько раз издавал звук, похожий на рвотные позывы, но вскоре понял, что рано или поздно его силой вытащат наружу. Он умылся, прополоскал рот и вышел сам. В эту же секунду его поразил новый сокрушительный удар. В кресле рядом с Кроносом сидел Нэйтан Хартман.       Хартман мазнул по Холдену быстрым взглядом и поднес к изогнутым в кривой холодной усмешке губам бокал с красным вином. Все говорило о том, что он не первый раз посещает это место, а хозяин дома в курсе о его предпочтениях в алкоголе.       – Я думаю, представлять вас не нужно? – небрежно спросил Кронос.       – Нет, мы знакомы, – просипел Холден, ощущая, как его начинает снова трясти и тошнить.       – И все же, раз уж обстоятельства сложились столь необычно, то я представлюсь еще раз, чтобы Холдену было понятнее, с кем он имеет дело, – не меняя выражения лица, сказал Хартман. – Я тот, кого вы называете Бельфегор.       Холден схватился за спинку дивана. Слишком много на него навалилось за один раз, сознание отключилось. Он свалился на пол и затих.